Полиграф Полиграфович

Перелицовка жизни удалась....
      Реформы, стоявшие на повестке дня, кое-как, но все-таки начали воплощаться. Правда трудно, с правовыми изъянами,  экономическими просчетами, кадровыми ошибками, но пошли.
     Вместе с тем, застарелая болезнь в виде реформаторского зуда от  судьбоносных идей в верхах и подражающего им мелкого внутриведомственного чесания  растекалась ноющей заразой. Не было ни одной отрасли, ни одного общественного института, которых бы не коснулся катящейся вал нововведений. Где-то они сыграли на пользу, а где-то вообще пришлись, образно говоря, ни к городу, ни к селу. И вторых, между прочим, почему-то было больше. 
     Заразившись этой болезнью, разного ранга чиновники в пределах Садового кольца  белокаменной, где-то и не без корысти, как подсказывает разум и анализ происходящих событий, во всю, не покладая рук, вернее не отрываясь от клавиатур компьютеров и авторучек, плодили всевозможные бумаги, стараясь запечатлеть свои мысленные изыскания.
     Созревший плод своих умственных занятий, облаченный в яркую модную реформаторскую упаковку, выкатывали перед высоким начальством,  и с его одобрения, отхватив приличный бонус, закрепляли нормативно-правовыми актами в практику хозяйственно-экономической деятельности и общественной жизни.   
     Пену от брожения новых идей, воплощенных в предписывающие циркуляры, снимали новоявленные олигархи в различных отраслях некогда бывшего могучего государства, во время сумевшие отхватить приличную долю из ушедшей в небытие централизовано выстроенной экономики, когда планировалось все – от выпуска резиновых галош до производства танков и ракетоносителей.
     Не отставали и лоббирующие их интересы, держащие нос по вектору политических устремлений, деятели из депутатского корпуса,  превратившие мандаты народного доверия в свою, далеко не бескорыстную, пользу.
     Не секрет, что в этой когорте порой мелькали даже члены правительств, как высшего, так и регионального уровня, не говоря уже о представителях криминалитета, родившегося в годы перестройки и уже заметно повзрослевшего.
     Словом, под этими реформаторскими парусами общество болталось в рыночной стихии, в которой одни набивали карманы, а большинство с настороженностью и испугом в глазах ожидало очередного шторма кризиса, разразившегося на берегах европейского континента. 
     В первом десятилетии нового столетия его опустошающий налет на скудные сбережения уже ощутили, и ныне  жили со страхом неизвестности будущего, беспокоясь о собственном доме и судьбе детей. Как жить дальше?! 
Как они будут жить?! На все нужны деньги. Притом, не малые. На обучение,
на жилье, если понадобится, то и на лечение. А где их взять?! Заработать?! На проживание, конечно, зарплату хватало, но чтобы жить достойно, не отказывая в семейном отдыхе где-нибудь в тропиках, в конце концов, в   приличной одежде и машине, возможности удовлетворять мало-мальски, возникающие потребности для многих все-таки было проблематично. Трудились, держась за места, не переча начальству и стараясь не высовываться – найти  подходящую работу было не так просто.   
     Материальное затмевало духовное. И реформаторский зуд только способствовал розыгрышу аппетита на обладание первым. И если вверху, образно говоря, приватизировали по-крупному, то внизу тоже кое-кто умудрялся не упустить. По большому счету страна жила продажей – от природных недр, в виде нефти, газа и леса за бугор, до распространений  изделий иностранного  производства, но у себя. 
     Зарубежное товарное покрывало плотно улеглось на покупательскую поверхность страны. Автомобили, компьютера, бытовая техника – почти все из-за границы. Одежда – и та вся заграничного покроя, даже на прилавках в своей массе преобладали продукты зарубежного производства.  Отечественное как-то незаметно исчезло и, если кое-где появлялось, то на это смотрели как на чудо.    
     Правда, теплилась еще промышленность, оставшаяся с прежних времен и ориентированная больше на добычу, переработку, да на оборонку. Еще  функционировало строительство, но оно уже шло не так, как в прошлые времена: не гремели по стране грандиозные стройки. Исключение – возведение олимпийских объектов, к которым было приковано неослабное внимание правительства и первого должностного лица страны.    
     Внимание вниманием, но и здесь умудрялись закапывать, образно говоря, не хилые средства в землю.  Может еще освоение Ванкора? Но и тут, положа руку на сердце, следует признать, что во многом  это осуществлялся проект прошлого времени.   
     Одним словом, завуалированностью махинаций, но с мнимой видимостью прозрачности, из государственной казны беспрерывно текли ручейки,  впадая в русло финансовых потоков сомнительных компаний и фирмочек, чаще всего зарегистрированных за просторами родной земли. Через последних бойко шла торговля. Везде накручивался свой процент, приходящий к потребителю в виде таких сумм, от которых округлялись глаза, и захватывало дыхание. Круг порочен. Делать нечего, в свою очередь покупатель был вынужден взвинчивать цену на свой конечный товар. Пошло-поехало. Во всю превалировала идеология, суть которой выражалась  двумя словами: купи-продай. Шла трансформация сознания, вызванная реформаторским началом.   
    И все это происходило под широко разрекламированной эгидой разработки разнообразных проектов общенационального и местного значения, призванных способствовать подъему страны из той ямы, в которую она сползла в конце ушедшего столетия. Почти во всех них особо звучала модная на слух тема инновации. Какое нововведение, тем паче экономического плана, могло обойтись без нее? Все равно, что бутерброд без масла. О ней, как панацее от затянувшейся болезни экономики, перешедшей в хроническое состояние упадка, беспрестанно твердила журналистская братия, иногда даже не вникая в суть голосовых упражнений.
     Ранее широко звучавший термин - «научно-техническая революция», означавший в первую очередь скачок в развитии производительных сил и переход на новое качественное состояние путем интеграции науки в производство, поднятия на новые высоты научной мысли, всемерной поддержки рационализации и изобретательства, ныне оказался за бортом.    
     Общество под реформаторскими парусами пыталось идти инновационным курсом, понимая под ним лишь вложение средств в разработку новых идей, их внедрение и получение ожидаемого результата в виде определенного востребованного продукта.
     А что научно-техническая революция трактуется обширно и по-своему содержанию более ёмко, и что включает в себя инновационную направленность, как-то забыли. Вернее, предпочли почему-то не озвучивать, перейдя на более узкое понятие, но модное по одному лишь определению, а главное - произнесенное устами высокопоставленных лиц. 
     Короче говоря, то ли ветер дул не в те паруса, то ли они были не так поставлены, но под громким рупором внедрения реформаторских идей все-таки заметного продвижения не наблюдалось. Ну, да ладно, Бог с этими понятиями. Не об этом пойдет речь, хотя....   
     Значился в одной довольно крупной торговой компании заместителем начальника отдела кадров пятидесятипятилетний Павел Иванович Сидоров. Уже лет семь, как трудился на этом поприще, в свою бытность, перекочевав в занимаемое кресло из рядовых специалистов. Надо сказать, что место начальника отдела числилось вакантным, но по какой-то причине уже  полгода его  не заполняли: то ли экономили на зарплате, то ли еще что? 
     Так вот, Павел Иванович, будучи по штатному расписанию заместителем, в сущности, вполне мог претендовать на эту вышестоящую должность, о которой, честно признаться, мечтал. 
       Небольшого роста, с виднеющимся брюшком, отчего галстук, как обязательный атрибут к деловому костюму, дугообразно выпячивался на  животе, олицетворял он собой подлинного аппаратчика, что, впрочем, в полной мере соответствовало действительности. Надеялся доработать в компании до пенсионного возраста и, как уже было отмечено, даже стать начальником отдела. Также мечтал по истечению установленного законом возрастного трудового ценза перебраться на житье в деревеньку, откуда происходил родом.
     Являлся он обладателем домика, доставшегося от родителей, в котором ежегодно с семьей проводил летние отпускные дни. Супруга копалась в огороде. Он же в свое удовольствие с удочкой проводил время на берегу реки, протекающей недалеко от деревни. По утрам обычно пробуждался с криком петуха. Слышалось протяжное мычание коров, выгоняемых хозяйками с дворов в стадо. Это напоминало детство, когда мать с раннего утра, не давая понежиться, сгоняла с теплой належанной постели, велев идти поить скотину. 
     Помниться, шел тогда в сенцы и оттуда в хлев неохотно. Но потом, напоив корову и выведя ее за ворота, возвращался в дом. На столе ждал только что испеченный матерью каравай душистого горячего ржаного хлеба и крынка молока. Отломив ломать и выпив стакан, а то и два, выбегал из дверей, устремившись за околицу, где собиралась их мальчишеская ватага. 
     Воспоминания возвращали Павла Ивановича в детскую пору, к родному очагу, и чем больше вспоминал, тем притягательней тянуло в деревню.
     Но тут все его мечты оказались на грани краха. Какая там деревенька на пенсии?!  Какое там вышестоящее кресло?! Усидеть бы на месте! Не оказаться в нестабильное в плане работы время за воротами, как невосприимчивого к переменам служащего! Поводом послужило заявление генерального директора. 
      На очередном совещании тот, видимо начитавшись статей о разных нововведениях и находясь под их впечатлением, не терпящим никаких возражений тоном, властно изрек:      
     - Так как трудимся сегодня – это прошлый век! Вся страна идет курсом реформ и инноваций. Мы же топчемся на месте. Реклама, изучение покупательского спроса и продвижение товара – все зависит от человеческого фактора. А посему особое внимание обращаю на деятельность кадрового аппарата, и требую напрячь ваши мозги, - при этом почему-то взглянул в сторону Павла Ивановича, отчего последний ощутил, как по спине пробежал неприятный холодок. - Нужно лучше изучать работников и иметь четкое представление об их потенциале! В конце концов, знать их лояльность фирме и настрой на достижение максимально высоких показателей! Для этого, - обвел взглядом остальных присутствующих на совещании сотрудников, - требуется качественно новый подход. Я бы сказал революционный, с учетом новейших достижений науки! – Генеральный перевел дух и снова посмотрел на Павла Ивановича: - Ожидаю через неделю ваших предложений, - и многозначительно добавил: -  и прошу учесть, что от  них во многом будет определяться соответствие занимаемой должности.               
     От этих слов у того чуть не подкосились ноги. Благо сидел на стуле, а то пришлось бы с пола взирать на начальство, которое, увидав распластавшегося перед ним сотрудника, никаких предложений от него слышать бы уже не пожелало.   
     Короче говоря, Павел Иванович мучился все оставшиеся дни, с испугом ожидая приближения срока, когда должен подать руководству письменное предложение по внедрению нового метода изучения работников.
     Аппетит пропал, даже любимая гречневая каша  с молоком, не лезла в горло. Ночами с боку на бок ворочался в постели. Вставал, и в тягостных раздумьях, не зажигая  свет, садился у окна. Никакие реформаторские мысли на ум не шли. Что предлагать?! Какое новшество?! В фирме уже давно  применялись тесты, разработанные психологами, при приеме кандидатов на работу. По другим тоже ежегодно тестировался весь персонал. Это уже было. Что еще придумать?! 
     Супруга, заметив изменение в поведении мужа, ни на шутку всполошилась:
     - Что с тобой? Может, какой недуг? Если что болит, то давай немедленно обратимся к врачу!  Найдем нужного специалиста. 
     На что он только хмурился и неохотно отнекивался: мол, здоров я, вот только неприятности по работе ожидаются, от того и места себе не нахожу. 
     Жена с недоверием смотрела на него и лишь укоризненно покачивала головой, не зная как поступать. На ее вопросы о неприятностях, он только сердито отмахивался и уходил в свой кабинет, где предавался мрачным размышлениям.         
     До назначенного срока оставался один день. Павел Иванович о  злосчастном предложении, резко нарушившем ритм  устоявшейся жизни, уже и не думал. Настраивался на самое худшее. Мысленно рисовал перед собой жуткую картину: как генеральный, почему-то с ехидной ухмылкой, высказывается о его невосприимчивости к реформаторским идеям и тут же выносит вердикт о профессиональной непригодности. Представлял, как выдают обходной лист, который сам нередко вручал при увольнении некоторым сотрудникам, а вдогонку трудовую книжку с отметкой о выходе за двери фирмы. 
     От этих воображаемых сцен, имеющих полную возможность проявиться наяву, а пуще от жалости к самому себе, сжималось сердце, и учащенно начинал биться пульс. Для успокоения выпивал капли валерьянки, но это мало помогало.  Мысли снова захватывали сознание и будоражили душу.   
     Вот и в этот очередной раз волна переживаний и отнюдь не веселых  раздумий накатила на него. Чтобы отвлечься включил телевизор. Шел, как и обычно, какой-то фильм детективного жанра. Мелькали кадры криминальных разборок и полицейской погони на машинах под аккомпанемент сирен и ярких отблесков мигалок.   
     Павел Иванович, безразлично глядя на экран, невольно отметил: «Ну вот, опять милицейские ужастики!» Но тут же мысленно про себя поправился:
«Вернее, уже полицейские». 
     Милиция – название, которое впитало его поколение с давних времен. Дядя Степа милиционер. В детстве зачитывались этой книжкой, да и участковый Аниськин в семидесятых был главным персонажем не сходившего с кинопроката фильма. Да что  там литературные или киношные герои?! Повседневно населению приходилось встречаться с участковыми, постовыми, сотрудниками ГАИ, оформлять паспорта, не говоря о всяких уже происшествиях, когда на помощь приходили люди в милицейской форме. Доверие народа было, да и милиция старалась. Отбирали в нее кадры, а в оперативные службы, между прочим, по комсомольским путевкам в свою бытность направляли. 
     Но, следует признать, положив руку на сердце, что в девяностых заметно стало пробуксовывать силовое министерство в раскрываемости разного рода преступлений, особенно хозяйственного плана.
     Впрочем, как и само общество, пытающееся встать на рельсы рыночной экономики.  Рынок что? Купи-продай, купи – подешевле, продай – подороже. Основная идея. Но как всегда, задумывали одно - на деле получилось другое. Кривая гримаса рыночной экономики исказила до неузнаваемости лицо хозяйственно-производственных отношений. Почти два десятка лет пришлось выползать на более или менее цивилизованный экономический путь, придумывая, внедрения, отменяя и вновь вводя реформистские начинания во все области жизни, которая била ключом, причем все больше по душам и кошелькам простых граждан.    
     Реформы – модно, ново, но только ко всему еще и дорого, как для государства, так и для обывателей, которым приходится выкладывать свои кровные в виде налоговых отчислений, да и расчетов оплат за различные введенные или перепрофилированные услуги.
     Вот задумали реформу МВД, чтоб значит, милицию превратить в полицию. Чтоб не только новая форма, но и новые структурные в ней преобразования ввести, и ведомство в правовом поле усилилась. Да только что вышло? Как не крути, а люди остались прежние. Сокращение старых кадров и вливание молодых сотрудников, по сути, не принесло ожидаемого эффекта поднятия престижа людей в погонах. Наоборот - откаты, взятки, как бы с ними не боролись, стало делом привычным.
     Смотря в телевизор, Павел Иванович непроизвольно подумал, что киношная жизнь во многом отличается от реальной. И вдруг его будто ударило током. Что-то стрельнуло в сознании, привлекло внимание, заставило вглядеться в экран. Показывали, как какой-то чин из полицейского ведомства пытается изобличить одного подозреваемого то ли в мошенничестве, то ли еще в каком злодеянии – не суть важно. Важно было другое – все это происходило  с применением детектора лжи. 
     Павла Ивановича осенило. Ба-а! Идея! Вот что поможет ему  усидеть в занимаемом кресле и, может, даже перебраться куда повыше. Вот если такой детектор применить в фирме? А что?! Тестировать на пригодность, честность, в конце концов, на лояльность компании?! Чем не  современный подход?! Чем не внедрение науки в практическую деятельность?! Если выдвину это предложение, то оно должно генеральному понравиться, и не придется тогда с внутренней дрожью думать о возможном увольнении. Наоборот, свой рейтинг повышу. От этой мысли даже повеселело на сердце.    
     Павел Иванович срочно ринулся в кабинет к компьютеру, чтобы узнать все про детектор лжи. Почерпнутая информация из всемирной электронной паутины просветлила ум насчет этого прибора, который, оказывается, назывался полиграфом.
     Изобрел прибор еще итальянский  криминалист Чезаре Ломброзо в конце девятнадцатого века, а первый прообраз современного полиграфа сконструировал американский полицейский Джон Ларсон уже в начале прошлого. Вообще то издавна поймать человека на лжи пытались не только сыщики и судьи, но и, если вдаваться вглубь древнейшей истории, вожди племен, жрецы и шаманы. Те даже придумывали различные способы, дабы распознать обман. К слову сказать, в древнем Китае подозреваемый в преступлении подвергался испытанию рисом. Он должен был набрать в рот горсть сухого риса и выслушать обвинение. Считалось, что если рис оставался во рту сухим, то вина доказана. Попробуй продержать так рис: сто к одному, что обязательно слюноотделение увлажнит. Такое испытание гарантировало только одно - голова с плеч, и слетали головы виновных и невиновных.....      
     Но то было в дикие, далекие от цивилизации времена. Теперь наука способствовала рыцарям плаща и кинжала, стражем порядка и людям в судейских мантиях. Впрочем, всем кто, так или иначе, занимался  специфической деятельностью, когда требовалось распознать, где срывается ложь и обман, а где лежит правда. И полиграф служил именно этому.
     Все эти сведения Павел Иванович почерпнул, внимательно вглядываясь в экран монитора компьютера и изучая информацию о том аппарате, применение которого намеревался выдвинуть в качестве предложения, так ожидаемого боссом компании.
     Полиграф представлял собой, выражаясь техническими терминами, некий сложный прибор, используемый для инструментальных психофизиологических исследований с синхронной регистрацией показаний  дыхания, сердечно-сосудистой активности, электрического сопротивления кожи и, бог знает, еще каких физиологических данных, с последующим представлением результатов  в цифровом виде для сравнения с обычными параметрами. 
     Современный, как уяснил Павел Иванович, полиграф сделан в виде переносного персонального компьютера с сенсорным блоком и регистрирующими датчиками, которые крепятся на руке и голове испытуемого.
     В общем, долго вдаваться в описание прибора и технологию его применения не стоит. Наверное, лучше перейти к основной части  или же к тому захватывающему дыхание сюжету, когда Павел Иванович решился предоставить на суд генерального директора свое сногсшибательное предложение.
     Впрочем, начну по порядку.  На следующий день на совещании, когда  генеральный, стоя у стола, изгалялся на тему отсталости от требований времени некоторых сотрудников компании, которые кроме повышения зарплаты ничего не видят, и не хотят устремлять свой взор в завтрашний день, Павел Иванович поднял руку. Поднял, как на школьном занятии ученики желают ответить выученный накануне урок и просят обратить на них внимание учителя.   
     Генеральный директор внимание уделил. Закончив свое красноречивое выступление, устремил взор на Павла Ивановича:
     - Что вы хотите сказать?
     Тот поднялся с места и, прямо смотря на высокое начальство, твердо произнес:       
     - Все о чем вы говорили, актуально и для нашей компании. 
     - Спасибо, что хоть один что-либо понял, - нетерпеливо прервал его генеральный.  - Вы желали только это мне сообщить? - ехидно сузил глаза, впившись взглядом в подчиненного.   
     - На прошлом совещании сказали, что ожидаете предложений....
     - И они что, у вас имеются?   
     - Да, как и указали - по улучшению изучения персонала, - подойдя к столу, Павел Иванович протянул приготовленную заранее папку с описанием полиграфа и предложением по его применению в деятельности кадрового аппарата компании.   
     - Хорошо, я изучу, - беря папку, ответил генеральный и, пока Павел Иванович шел назад и садился на свое место, раскрыв ее, пробежался глазами по тексту первого листа.      
     И если в прошлый раз, услышав указание о представлении предложений, чуть не свалился на пол Павел Иванович, то сейчас потрясенный  показавшейся ему нелепицей, медленно опустился на стул сам генеральный. Оторвав от текста глаза, поднял взгляд на молчаливо смотревшего на него заместителя начальника отдела.
     - Вы об этом серьезно?!
     - Вполне, - моментально сообразив, во что это  может обернуться и ни на шутку перепугавшись, тихо отозвался Павел Иванович. Омерзительно чувство  страха сковало его.
     - Что ж, хорошо, - поднялся генеральный, - я вас к себе приглашу.  -  И обведя строгим взглядом притихшую и недоумевающую от только что произошедшего их краткого диалога аудиторию, сухо произнес: - Всем, у кого имеются предложения, прошу предоставить секретарю. 
     - Ты чего там накропал? Что вручил шефу? – окружили Павла Ивановича сослуживцы, когда из помещения вышел генеральный. – Он как увидел, что написано, так сразу переменился в лице. – Что за бомбу приготовил? Ну, сознавайся!   
     Павлу Ивановичу сознаваться не собирался. Хотелось быстрее скрыться от любопытствующих. Не отвечая на сыпавшиеся со всех сторон  вопросы, лишь недоуменно пожав плечами, направился в свой кабинет.
     Он ждал вызова на ковер. Ждал и переживал. Ждал и мучился, перебирая в уме варианты дальнейшего развития событий. И сколько бы не перебирал, все снова сводилось к одному: не угодил своей писаниной генеральному, больше того - представился, мягко сказать, в  самом дурацком виде. На смех поднимут все - и сам генеральный, и сослуживцы. Доработался что называется. И стало так горько и печально, что чуть не заплакал от жалости к самому себе.
     Не прошло и часа, как вызвал его генеральный. В приемной миловидная  блондинка, офис-менеджер или как по-старому наименованию должности – секретарша, поглощенная просмотром разноцветных страниц какого-то журнала, лишь мельком взглянув и не проронив ни слова, кивком  указала на дверь кабинета начальника.
     За этой дверью, оббитой то ли кожей, то ли еще каким схожим материалом, как представилось в разыгравшемся воображении Павла Ивановича, зияла огромная пропасть, в которую, по всей видимости, сейчас  предстояло упасть. От этого страшного предчувствия у него чуть не подкосились ноги, и бросило в холодный пот. Он замешкался перед дверью,  отделявшей его от края воображаемой пропасти. Блондинка, оторвавшись от журнала, подняла на него взгляд:
     - Что вы стоите? Проходите, вас ждут!
     Тяжело вздохнув, Павел Иванович обреченно взялся за ручку.
     - Я внимательно ознакомился с вашим предложением, - как только  он переступил порог кабинета, не приглашая присесть, чуть наклонив голову и взглянув из-под очков, произнес, глядя на него, генеральный. – Признаюсь, вначале изложенное показалось сумасбродной идеей, однако, поразмыслив, пришел к выводу, что в ней что-то есть.   
     Павел Иванович, стоя напротив стола, за которым сидел генеральный, с облегчением вздохнул. «Кажется, пронесло» - мелькнуло в сознании. Край мысленной пропасти отодвинулся.            
     - Применение полиграфа, безусловно, поможет повысить степень защищенности компании от так называемых говорунов, отличить фальшь от искренности, - продолжал между тем генеральный директор. – В конечном счете, мы сможем выявить недобросовестных сотрудников  - это все так, но для работы на нем  необходимо иметь специфические навыки. Что на это скажите? 
     - Может, придется ввести для этого в штатном расписании должность специалиста, - неуверенно произнес Павел Иванович, ощущая прилив свинцовой тяжести в ногах. 
     - Вот! – поднял локоть правой руки с вытянутым указательным пальцем генеральный. – Это означает дополнительные затраты! А для чего нам тогда, по-вашему, нужны всякие нововведения? Отвечу - для снижения бремени финансовых вложений, повышении эффективности!  Конечно, все зависит от 
кадров. Мы должны быть уверены в каждом сотруднике, и не только в  профессионализме, но приверженности целям и задачам компании. Вы меня, надеюсь, понимаете?
     Павел Иванович понимал, ой как хорошо понимал! А главное, что  предложение вызвало заинтересованность, и что, кажется, он миновал  перспективу сорваться в недавно маячившую в подсознании пропасть, пополняя среду безработных. Прямо посмотрев на генерального, медленно промолвил:   
     - Если подучить, то эти обязанности можно возложить на кого-нибудь из  работников.
     - Вот! – снова поднял указательный палец вверх генеральный. – Верно! Но не на кого-либо, а на вас! Вы предложили – вам и внедрять, как говориться, вам и карты в руки! Подыщите где можно обучиться, ведь какие-то курсы по полиграфу существуют. Так что не откладывайте в долгий ящик, приступайте! 
     С этим напутствием Павел Иванович покинул кабинет, чувствуя невероятное душевное облегчение от спада той напряженности, в которой находился все эти дни, и в тоже время внутренней опустошенности.    
     Указание начальника выполнил: нашел организацию, обучавшую  пользованию полиграфом. Записался на курсы, которые оплатила компания.   
     Не буду вдаваться  о процессе учебы, однако отмечу, что через месяц он со свидетельством об их окончании предстал перед генеральным, которому доложился по всей форме: мол, так и так, полностью готов к общению с полиграфом.   
     -  Отлично! – довольно потер руки тот. – Теперь теорию предстоит воплотить в практику. На днях мы купили сей прибор, так что давайте, действуйте! Да вот еще что, - оценивающим взглядом окинул вытянувшегося  по струнке, будто солдат перед полковым командиром, заместителя начальника отдела, -  надеюсь, вы подобающий вопросник разработали?
     В ответ у Павла Ивановича чуть не вырвалось из груди – так точно!  Но вместо этих слов тихо, чуть ли не шепотом, промолвил: 
     - Да.   
     Генеральный, не расслышав, недоуменно покосился:
     - Что вы сказали?    
     По спине Павла Ивановича пробежали мурашки. Конечно, над вопросами, которые собирался задавать при применении полиграфа сотрудникам, он задумывался, даже больше того – набрасывал в блокнот, но до конца так и не выстроил их цепочку. Рука не поднималась.  Еще когда обучался, то понял, что многие из них, мягко сказать, не совсем корректные, и от этого в душе чувствовал себя неуютно. Но что делать?! Сам заварил сию кашу, самому и расхлебывать. Ощущая на себе пристальный взгляд генерального, вздохнув, набрал в легкие побольше воздуха.
     - Да! Приготовил!
     Эти два слова произнес так громко, что тот вздрогнул от неожиданности.
     - Да не глухой я, зачем кричать?
     - Извините, -  сникнув, сконфузился Павел Иванович. – Вопросы, хотел сказать, уже готовы. Но имеется одна существенная деталь.....
     - Что этим хотите сказать? – прервал генеральный. В его взгляде появилась суровость. –  Что за деталь?!
     - Видите ли, - начал пояснять Павел Иванович, - чтобы искренность человека проверить при помощи прибора, необходимо его добровольное согласие.....
     - Ну, это мне кажется не проблема, -  снова не дослушал его  генеральный. - Применим, так сказать, добровольно-принудительный метод. Кто не согласится, то тех в отдельный список и с ними разберемся отдельно. Если не хотят, значит, есть что скрывать – не так ли?  А если скрывают - как мы можем доверять?  Так что тем, кто откажется, ваш прибор будет уже не нужен, как и они для компании, - заключил генеральный и прямо посмотрел на обомлевшего от только что услышанного Павла Ивановича: - У вас, надеюсь, все готово?   
     - Да, - стараясь ответить, как можно увереннее, произнес тот.   
      - Тогда, не откладывая в долгий ящик, сегодня же и приступайте. Кто у нас  первым на очереди?   
     - Думаю начать с отдела продаж.
     - Вот именно, с него! Вы правильно сориентировались. Залежалых товаров становится все больше и больше, склады ломятся от загруженности. Клиентов не добавляется, покупательский спрос падает. Почему? Вот вопрос, на который мы с вами обязаны ответить. И в первую очередь, по нашим работникам.  Как говорится надобно разобраться – кто есть «ху», не так ли?      
     Павел Иванович не знал, что означают произнесенные эти две буквы, но  тотчас смекнул, что следует дать развернутую характеристику на каждого испытуемого с учетом ответов на детекторе.  Кивнул в знак согласия:
      - Именно так и задумано.   
      - Если так, то вам и флаг в руки.
     На этой фразе, как уяснил Павел Иванович, их разговор закончился, тем более, что генеральный демонстративно наклонил голову, уткнувшись в лежащие перед ним бумаги. Павел Иванович повернулся и сделал шаг в сторону двери, намереваясь покинуть кабинет, но в это время услышал:
     - Одну минуточку!
     Павел Иванович обернулся. Генеральный  директор прямо смотрел на него:
     - Перед тем как приступите к сотрудникам отдела, пригласите к себе Марину. В последнее время ее поведение меня настораживает и наводит на всякие мысли. 
     В офисе давно все знали и между собой шептались по поводу отношений генерального со своей секретаршей. Ни для кого не было секретом, что их служебные отношения давно переросли в неформальное общение. Полученное задание ни на шутку испугало. Павел Иванович оцепенел.
     - Какую Марину? – еле выдавил из себя, цепляясь за тонкую ниточку внезапно мелькнувшей спасительной мысли: «Вдруг не она, а какая другая?» 
     Но невидимая ниточка вмиг оборвалась, как только генеральный сухо произнес:
     - Не прикидывайтесь, Сидоров! Думаете, что я не в курсе, что про нас болтают?! Так вот, язычки некоторые пусть прикусят! А вот ее, - придал голосу мягкую тональность, - попрошу вас, разговорите! Подумайте над отдельными вопросами, скажем так - индивидуального плана. И не только, которые касаются работы, а так сказать, личностной направленности. Вы меня поняли? – голос его снова приобрел твердость и начальственный оттенок, что свидетельствовало о безоговорочно принятом решении.
     Павел Иванович понял. Как не понять?! И от этого стало не по себе. Состояние приблизилось к обморочному. С подавленным видом он вышел из кабинета    
     В приемной ничего не изменилось, офис-менеджер так же увлеченно рассматривала журнал.         
     - Марина, можно вас на минуточку отвлечь? – подойдя к столу, за которым она сидела, чуть ли не умоляюще промолвил Павел Иванович.  Нахлынувшие переживания по поводу предстоящего использования полиграфа, а главное те вопросы, которые предстояло задать любовнице генерального, приводили в ужас.
     - Что еще? – блондинка с явным недовольством подняла на него взгляд.
     - Я очень попрошу вас, если можно, через часок ко мне зайти, - коряво промямлил Павел Иванович, ощущая во всем теле леденящую скованность. 
     - Это еще зачем?! -  нахмурив брови, она уже с удивлением смотрела на него.   
     - Необходимо уточнить кое-какие вопросы, - на лбу Павла Ивановича выступили капельки пота и он, достав из кармана пиджака платок и проведя им по лицу, добавил: - Это касается ваших анкетных данных.      
     - С чего бы? –  она возмущенно надула накрашенные губки  и покосилась на дверь. – А он в курсе?!
     - В том то и дело, - печально вздохнул Павел Иванович. – Так как же?!
     - А никак! – выпалила блондинка и демонстративно отвернулась, дав понять, что разговаривать с ним больше не желает. Она моментально уяснила откуда дует ветер и что за разговор в отделе кадров ей навязывают.
       К слову сказать, слухи о приобретении полиграфа расползлись по офису компании еще, когда Павел Иванович проходил учебу на курсах. Что в отделе кадрах появился сей прибор ни для кого не было секретом, но относительно его использования разговоры ходили разные. Преобладало мнение, что его будут применять при приеме на работу, так сказать проверять кандидатов, и это не пугало. Правда, некоторые изрекали, что могут додуматься и всех подряд пропускать через него, хотя, в последнее верилось с трудом. Просто – зачем?! Заняться больше нечем?! Но в жизни всякое случается, а потому сослуживцы Павла Ивановича, как только он появился на работе, забросали его вопросами: «Не означает ли наличие  детектора лжи, что на носу внеочередная аттестация, и не намериваются ли  приобретенный детектор применить при ее проведении?  А может, задуманы перемены в расстановке кадров или грядут сокращения?»
     На что он постарался отмолчаться, махнув рукой – мол, не приставайте, потом скажу, а сейчас и так дел по горло! Но отвертеться от настойчивых коллег не удалось, и он, придав лицу глубокомысленный вид, с пафосом  изрек:
     - Сей прибор, как рентген, только в особом роде, и без него нам никак не обойтись!   
     Ответ подверг в шокирующее изумление.  Вопросов больше не задавали,  молча отошли: кто с задумчивым видом, кто - помрачнев лицом, а кто -   удрученно покачав головой, покрутил у виска пальцем.    
     В общем, в офисе пребывали в величайшем недоумении и гадании  насчет  наступления в компании перемен, от которых, как показала логика катящихся по стране реформ, ожидать ничего хорошего не приходилось.   
     С удручающим видом, Павел Иванович покинул приемную. Как только за ним закрылась дверь, как будто какая неведомая сила заставила блондинку отбросить в сторону модный журнал и вскочить с места. Нет уж, она не допустит, чтобы ее использовали как подопытного кролика! Испытания на детекторе, что замаячили на горизонте, причем, с подачи генерального, и в этом была полностью уверенна, ее взбесили. «Подожди, сейчас я тебе устрою! Покажу детектор! -  наэлектризованная сверканием этих мыслей, с воинственным выражением лица, она ринулась к нему в кабинет.   
     Неизвестно, что там произошло, но вскоре Павлу Ивановичу позвонил он сам. Раздраженным тоном выпалил:   
     - Вот что, вы мне с Мариной не тяните! Результат хочу знать немедленно!   Да, и попробуйте проверить - с кем провела вечер! Кто ее на тачке утром привез?! Интересно, что она ответит и как на это среагирует ваш прибор?! 
     Павел Иванович хотел сказать, что она не изъявляет желания добровольно подвергнуться опросу с помощью детектора, но как бы предчувствуя   возражения,  генеральный отрывисто бросил:
     - Скоро она к вам явится, так что готовьтесь!   
     В принципе полиграф был готов к работе, но не готов к ней был сам Павел Иванович.  Настрой – хуже некуда. Душевное состояние – самому рыдать хочется. В который раз мысленно корил себя, что подкинул начальству эту идею, в капкан которой сам же и попался. Но делать нечего - раз ввязался, то придется до конца ощутить всю прелесть выдвинутой новизны. Это  прекрасно осознавал, как и то, что путей отступления никаких не было.   
     В дверь робко постучали.      
     - Входите! – стараясь внутренне собраться и не показаться растерянным, громко отозвался Павел Иванович, подумав, что это может быть секретарша.
     Он не ошибся: в помещение вошла блондинка. От прежней ее надменности не осталось и следа. С заплаканными глазами, всхлипнув, она тихо промолвила:
     - Вы просили подойти.
Ему вдруг стало ее безмерно жалко, и он почему-то стушевался:
     -  Ну, да... конечно .....просил....
     - Я пришла, - плаксиво выдавила она из себя, готовая вконец разразиться слезным потоком.      
     Женские слезы  Павел Иванович не переносил, при виде их чувствовал себя не ловко и  терялся.       
     - Вот что, Марина, - обратился он к ней. – Вы попробуйте успокоиться, а я  пока расскажу о том, чем мы будем заниматься.  Хорошо?!
     - Хорошо, - ответила блондинка и замолчала, испуганно бросив взгляд в сторону находившегося на столе прибора, похожего конфигурацией на ноутбук, только от которого шли несколько проводков. Чем занималась с генеральным в его кабинете - она прекрасно знала и помнила, но что предстояло  делать здесь – наводило страх. Вернее, страшил сам итог пребывания в этой комнате.    
      Павел Иванович перехватил ее взгляд. 
     - Это полиграф или как называют в обиходе – детектор лжи. 
     - Он самый? 
     - Да, - он подошел к ней, - вы присаживайтесь! Бояться  его не следует, аппарат по существу безопасен. Разве что реагирует своими показаниями, как бы лучше выразиться, на чувственные импульсы.
     - Меня после этих импульсов точно выгонят, - в очередной раз, шмыгнув носом,  произнесла секретарша. – А я не хочу! – глаза ее вмиг округлились, и она с ненавистью уставилась на детектор.   
     - Мариночка! – как можно ласковей попытался обратиться к ней Павел Иванович. -  Вы же все ясно понимаете, и пришли ко мне, так сказать, по  внутреннему желанию – не так ли?
     - Он сказал, что если не приду, то через час моей ноги здесь не будет – вот и все мое желание. Это он послал меня к вам! Что оставалось, скажите?! На панель разве?! На что жить?!  А я ведь взяла кредит! Кто за меня отдавать будет?! Так что задавайте ваши дурацкие вопросы!   
     Перемена, которая произошла с ней, придала уверенности Павлу Ивановичу. А-а, черт с ней! Сегодня с одним, завтра, глядишь, юбчонкой крутанет - другой появится. Шуры-муры с начальником не просто так! Вон, на пальчике колечко с бриллиантом, да и квартирку, говорят,  приобрел ей двухкомнатную в престижном районе,  так что – не задарма!  Нечего передо мной бедной овечкой прикидываться! Тут о себе приходится, в первую очередь, думать. 
     - Марина, - спокойно посмотрел на нее,  – если вы не против, то, пожалуй, приступим. На руки и на голову сейчас вам прикреплю датчики, - показал на  небольшие, виднеющиеся на конце проводов от детектора, похожие на пуговицы, приборы, - и буду задавать вопросы, на которые отвечайте четко и, естественно, правдиво. Как сказал, бояться ничего не надо. Вопрос – ответ,  вот и вся процедура.   
     - Знаю я - эти процедуры! – огрызнулась блондинка. От недавней ее плаксивости не осталось и следа. Перед ним сидела обозленная, доведенная до отчаяния молодая женщина, готовая в свою защиту на все, прежде всего на поединок с этим аппаратом, в котором видела врага. Впрочем, как и в самом Павле Ивановиче, работавшем на детекторе. Она приготовилась  обмануть их своей собранностью, хитростью, в конце концов, своим женским умом.   
    - Ну вот, можно начинать, - проговорил Павел Иванович, прикрепив датчики и включив полиграф. На электронном  экране детектора высветилась прямая линия. - Вы готовы?
     Секретарша молча кивнула головой.
    - Прекрасно, - констатировал Павел Иванович. – Тогда первый вопрос: -  Вы стараетесь добросовестно исполнять свои обязанности?
    Вопрос, по всей видимости, поставил ее в тупик. Она напряглась и на экране, преобразовавшись в кривую, линия неуклонно поползла вверх.  Секретарша упорно молчала, пытаясь сообразить нужный ответ. 
     - Вам не ясен вопрос? Повторяю – вы добросовестно относитесь к  обязанностям?
     - Каким?! 
     - Своим, - буркнул Павел Иванович, всматриваясь в экран, на котором зигзагообразно заплясала кривая линия.
     - Что вы имеете в виду? –  переспросила она.
     Кривая неуклонно поползла вниз, затем вдруг резко прыгнула кверху. «Она что - смеется надо мной?» - Павел Иванович поднял голову. Секретарша с ехидной ухмылкой смотрела на него.
     - Обязанности офис-менеджера, - уточнил он.
     - Ну, как сказать, - протянула она. - Когда как.... все зависит от его желаний и, конечно, от времени и возможностей.... Вам, надеюсь, разъяснять не требуется?!
     - Отвечайте кратко - да или нет! – сердито бросил Павел Иванович. 
     - Я не умею кратко. Кратко - это как? В этом плане кратко не получается.
     - В каком - таком  плане? – не выдержал Павел Иванович.
     - В каком сами спрашиваете. Мол, добросовестно исполняю или стараюсь увиливать?  Так вот, не увиливаю! По первому зову, требованию, пожалуйста, всегда ...
     - Вы о чем?
     - О том, все о том, о чем интересуетесь. 
     - Так, давайте яснее - да или нет?!
     - Пусть будет да.
     -  Хорошо, - облегченно вздохнул Павел Иванович. – Но больше без рассуждений, лучше просто отвечайте – да или нет.
     - Попробую.
     - Вы работаете с инициативой?
     - С какой стороны  посмотреть. 
     Кривая линия выпрямилась и медленно стала вытягиваться по горизонтали. Оторвавшись от экрана, он укоризненно посмотрел на девушку. Секретарша пожала плечами, что означало непонимание. 
     - Вам нравится, чем обычно занимаетесь? – перефразировав вопрос, он прямо взглянул ей в глаза.
     - А-а, вы все про это? .... Когда как.... чаще бывает, что не совсем..... 
     - Мы же договорились, что отвечаете двумя словами.
     - А как об этом можно двумя словами? Объясните! Нравится трахаться или нет?! Я и говорю – когда как....   
     Павел Иванович схватился ладонью за лоб, натужено потер его, старясь сосредоточиться. Издевается она что ли?! Вон кривая на экране опять скакнула кверху, что показывало крайнюю степень психологического напряжения, Но смотря на секретаршу, этого не скажешь: ее реакция на вопросы и пуще того, та агрессивность, которая стала проявляться в ответах, приводили в состояние крайней раздраженности. Начиная заметно нервничать, так что предательски задергалось правое веко, стараясь не проявлять эмоций, сдержанно произнес:      
     - Я спрашиваю вас о чисто трудовых функциях. Не будем касаться ваших амурных дел. 
     - А мне кажется, что только за этим здесь и нахожусь. По крайней мере, при помощи этого аппарата и с вашим участием он желает, видите ли, убедиться – выпорхнула ли птичка из его клетки?! Скажите, что не так?!  - она прямо взглянула на него, как бы ожидая неоспоримого подтверждения.         
     Павел Иванович тяжело вздохнул. Еще не хватало,  чтобы обсуждал с ней эту тему! Правое веко задергалось еще чаще, и чтобы она не заметила, отвернулся к экрану детектора. Оставляя вопрос без ответа, спросил:
     - Вы любите отдыхать?
     - О-о, еще как!
     - Одним словом!
     - Да!
     Ну вот, кажется, сказала правду. Кривая на экране выпрямилась. Хотя, кто не любит отдыхать?! «Работа, конечно, не волк, в лес не убежит» - почему-то эта поговорка пришла ему внезапно на ум. Он мельком взглянул на секретаршу. Она сидела, прикусив губу, и неотрывно смотрела перед собой, как будто погрузившись в размышления.    
     - А теперь такой вопрос, - оторвавшись от экрана, пристально посмотрел на нее: - Корпоративные ценности для вас важны? 
    Этот вопрос застал ее, видимо, врасплох. Она дернулась и резко повернула в его сторону голову:   
     - Повторите - какие ценности?
     - Корпоративные.
     - Для меня имеют значение только те, которые ношу! - ее зрачки  вспыхнули ядовитым оттенком.
     Кривая линия чуть опустилась, но затем продолжала движение в горизонтальном направлении. Павел Иванович удивленно поднял брови. По всей вероятности, тут она искренна. Но ответила опять не по правилам.   
     - Все-таки, да или нет?!
     - Да! – выдохнула секретарша.
     - Вы ночуете дома?
     - Ну, это уж слишком! – возмутилась она. – Одно задавать вопросы, касающиеся работы, другое – лезть с ними в сугубо личное! Сами же сказали, что не будем об этом! 
     - Ладно. Вы сегодня хорошо выспались?
     - Как сказать, больше да, нежели нет....
     - Яснее! Одним словом! Вы сегодня хорошо выспались?!
     - Нет.
     - Почему?!
     - Не знаю.
     - Утром до офиса вас подвозили на машине? – Павел Иванович вспомнил грозный наказ генерального директора, и тут же ввернул интересующий того вопрос, исподлобья взглянув на секретаршу.   
     - Да, - с горящими глазами, будто желая испепелить, она с нескрываемой  злостью смотрела на него. 
     В уме внезапно пронеслась мысль, от которой ему стало жутко, даже бросило в жар: «А если у генерального с ней дальше продолжится в том же духе?! Наверняка, тогда несдобровать - вылечу из фирмы, как пробка из-под шампанского! Нажил в ее лице первейшего врага! Уж она постарается избавиться от меня, как пить дать! А если не выполню указание генерального...?!»  Об этом даже страшно было подумать, по коже пробежали мурашки.  «Что ж, из двух зол, как говорится, следует выбирать что меньше» - мысленно решил Павел Иванович. Меньшим было продолжение опроса секретарши, которая была подавлена, напряжена, и в тоже время пылала  ненавистью, как к своему непосредственному начальнику, так и к нему,  находясь на грани нервного срыва. Впрочем, он сам находился не в лучшем состоянии. 
     - Подвозил мужчина? – впился в нее острым, как бритва, взглядом, от чего она невольно вздрогнула.
    - Да.
    - Он работает в нашей компании?! – безостановочно, вслед прозвучавшему вопросу, резко бросил Павел Иванович, не отрывая глаз от ее лица.   
     Секретарша, зябко поежившись, словно обдало ее порывом холодного ветра, выдохнула:
     - Нет!
      Павел Иванович не останавливался.   
     - Он вам нравится?
     - Может быть.
     - Он вам нравится?! – повысив голос, снова повторил он, почувствовав в этот момент, что уловил необходимую линию ведения опроса.
      - Безумно!
     Он бросил взгляд на экран полиграфа. Кривая линия моментально достигла высшей точки.
     - Значит да, - подытожил он, и снова спросил: - Вы желаете работать в занимаемой должности?
     - Пока да, - она сникла и опустила голову. Сыпавшиеся вопросы утомили. Напряжение, в котором пребывала все это время, спало, захотелось сейчас заплакать, разрыдаться, но слезы не появлялись, и даже выдавить их из себя у нее не было сил. В душе ощущалась какая-то опустошенность.
     Кривая на экране упала вниз. Павел Иванович прервался и посмотрел на секретаршу: 
      - Вам не хорошо?!
     - А вы как думаете?! – подняв голову, вдруг резко выпалила она.  Это обращение  почему-то вернуло  то состояние, в котором пребывала ранее. С негодованием в голосе произнесла: 
     - Надеюсь, это все?! Больше ко мне вопросов нет?!
     - Не волнуйтесь так, скоро мы завершим, - отозвался Павел Иванович.-  Скажите, а вы  честны? Вам нечего скрывать?   
     Линия на экране запрыгала и неуклонно поползла вверх.
     - Я ничего от вас не утаиваю....
     - Без спроса ничего не брали? –  без всякого подтекста, чтобы только спросить, произнес он, наблюдая за показаниями полиграфа.   
      - Нет
      - А деньги? – опять, чтобы пронаблюдать за ее реакцией, не подумав, бухнул Павел Иванович. 
     - Какие?
     И тут экран вдруг потух. Что такое?! Неужели испортился?! Павел Иванович выключил и через секунду снова включил прибор. Экран не светился.         
     - Со стола, - лишь чтобы что-то сказать, не задумываясь, машинально ответил Павел Иванович, с недоумением глядя на потухший экран и соображая, что же все-таки могло произойти с детектором?
     Секретарша молчала. Он обернулся в ее сторону. Она, вцепившись руками в сиденье стула, с широко раскрытыми глазами, испуганно смотрела на него. Вспышку гнева, всплеск ярости - всего ожидал Павел Иванович, но только не этого: она разревелась. Слезы потекли по щекам, оставляя на них черные полосы от наведенных тушью ресниц. 
     - Ну, взяла их, взяла! Все равно бы их отдал... Что из того?! – всхлипывала она сквозь слезы, - не обеднеет! Из-за них и затеял этот допрос, ненавижу... ненавижу! ....
     Павел Иванович оторопел. На душе стало противно и скользко. Он молча наблюдал за ней, не в силах что-либо сказать. Продолжая лить слезы, она начала стаскивать с себя датчики. 
     - Все, хватит с меня!  Какая дура, что согласилась! И нечего на меня так пялиться - воровку, видишь ли, уличили! Отдам! Пускай своими бабками подавиться!  Для меня и приготовил, что не знаю?! - рыдая, она швырнула на стол отцепленные датчики с проводами и, встав, пошатываясь, направилась к двери.    
     После ее ухода Павел Иванович долго не мог прийти в себя. Что сказать генеральному?! Что, похоже, крутит роман на стороне?! Так он сам об этом догадывается. Только подтвержу. Что стащила из его кабинета деньги и в том призналась? А если потом откажется?! Обвинение не шуточное.
     От мучительных размышлений разболелась голова. Так окончательно и не решив насчет доклада, в задумчивости сидел напротив не работавшего полиграфа.  Что делать?!  Как доложить?! Вот и детектор как назло сломался. Не везет – так не везет!   
     Из мрачной задумчивости вывел звонок телефона. На проводе был генеральный. Павел Иванович хотел сказать, что опрос провел и готовит уже отчет, но не успел произнести и слова, как тот свирепо пробасил в трубку: 
     - Готовьте приказ об увольнении офис-менеджера!
     - Ос–снования?! – заикаясь от неожиданности, пролепетал Павел Иванович.
     - По собственному желанию! Заявление я уже подписал. Возьмете в приемной! Уволить сегодня же! – и в трубке раздались прерывистые гудки.
     Павел Иванович облегченно вздохнул. Кажется, пронесло! Но как быть с полиграфом? Видимо придется чинить за свой счет, но это был такой пустяк по сравнению с тем, что могло произойти, что случившейся поломке он уже не придавал никакого значения. 
      Прошла неделя. Полиграф Павел Иванович отнес в ремонт. Оказывается, сгорел предохранитель, который тут же заменили. Буквально за считанные минуты детектор вернули в строй, но больше его не применял. В памяти еще прочно сидел случай с секретаршей, и он тянул с выполнением указания генерального, хотя прекрасно сознавал, что рано или поздно тот вспомнит о
нем, и потребует отчет о проведенных опросах.
     Павел Иванович чего-то подспудно боялся, причем, даже больше, чем гнева генерального. Но чего?! Этого и сам не знал, но испуг овладел всем его существом.  На работу ходить стало для него подлинной пыткой: боялся, что раскроется не исполнение полученного им распоряжения, и в тоже время ничего не предпринимал для его осуществления.      
     Так бы и мучился, изводясь в трепетном страхе, если бы вскоре не появились в офисе журналисты. От кого-то они прослышали, что в этой организации имеется детектор лжи и его усиленно применяют на сотрудниках, дабы проверять их на корпоративную прочность, иначе говоря,  на лояльность к компании, а то и для каких других целей.
     Представителям этой профессии только подавай жареные факты, без которых новости, что щи без мяса! А посему, без обиняков, напрямую, они ринулись к генеральному директору за пояснениями, горя желанием быстрее подать в эфир, а то и выкинуть на газетные полосы полученную и обыгранную ими сенсацию.      
     Генеральный был далеко не прост и, быстренько сообразив, во что может вылиться запущенный на орбиту широкой доступности материал, препроводил их к заместителю начальника отдела кадров, напутственно заявив, что тот полностью в курсе дела и лучше него никто не сможет дать необходимые разъяснения. Тем самым, поручив Павлу Ивановичу самому выкручиваться из, мягко сказать, щекотливой ситуации, а проще говоря - отдуваться. 
     Тут уж пан или пропал! По неволе тому пришлось проявить смекалку и изворотливость. И ведь получилось, нашел что сказать!  Спокойно пояснил, что действительно такой аппарат имеется, но правда, всего один.  Выставляют  на продажу – ведь фирма у них торговая.  На работниках не испытывали, да и не за чем. А взяли один для пробы, чтобы посмотреть как пойдет продажа. Если появится спрос, то будем приобретать еще - ведь торговать можно всякими товарами, в том числе и полиграфами. И если журналисты желают купить детектор, то можно поговорить и о цене. В общем, ушла журналистская братия ни с чем.    
     Про этот случай генеральный молчал, никак не напоминал о злосчастном  приборе, как будто вообще о нем забыл. Павел Иванович на всякий случай от любопытных глаз запихал полиграф под стол, где тот благополучно пылился.   
     Сотрудники компании еще долго смаковали случившиеся, довольные тем, что это испугавшая всех идея,  вызванная реформаторским зудом начальства, не воплотилась в кошмарную явь, и задуманный эксперимент с детектором лжи провалился. Впрочем, как и бурно внедряемые без большого ума некоторые другие нововведения, о чем свидетельствовали реалии самой жизни, но уже в стране, название которой – Россия. 
     Правда, Павла Ивановича за глаза стали называть Полиграф Полиграфовичем, но он на это не обижался. Пусть хоть горшком называют, но не суют в печь! Вот только  начальником отдела не стал, не повысили.  На что  обреченно махнул рукой - досидеть бы тихонько до пенсии, а то, не дай Бог, опять еще у кого-нибудь в начальственных верхах где-нибудь и что-нибудь зачешется.
Перелицовка жизни удалась....
      Реформы, стоявшие на повестке дня, кое-как, но все-таки начали воплощаться. Правда трудно, с правовыми изъянами,  экономическими просчетами, кадровыми ошибками, но пошли.
     Вместе с тем, застарелая болезнь в виде реформаторского зуда от  судьбоносных идей в верхах и подражающего им мелкого внутриведомственного чесания  растекалась ноющей заразой. Не было ни одной отрасли, ни одного общественного института, которых бы не коснулся катящейся вал нововведений. Где-то они сыграли на пользу, а где-то вообще пришлись, образно говоря, ни к городу, ни к селу. И вторых, между прочим, почему-то было больше. 
     Заразившись этой болезнью, разного ранга чиновники в пределах Садового кольца  белокаменной, где-то и не без корысти, как подсказывает разум и анализ происходящих событий, во всю, не покладая рук, вернее не отрываясь от клавиатур компьютеров и авторучек, плодили всевозможные бумаги, стараясь запечатлеть свои мысленные изыскания.
     Созревший плод своих умственных занятий, облаченный в яркую модную реформаторскую упаковку, выкатывали перед высоким начальством,  и с его одобрения, отхватив приличный бонус, закрепляли нормативно-правовыми актами в практику хозяйственно-экономической деятельности и общественной жизни.   
     Пену от брожения новых идей, воплощенных в предписывающие циркуляры, снимали новоявленные олигархи в различных отраслях некогда бывшего могучего государства, во время сумевшие отхватить приличную долю из ушедшей в небытие централизовано выстроенной экономики, когда планировалось все – от выпуска резиновых галош до производства танков и ракетоносителей.
     Не отставали и лоббирующие их интересы, держащие нос по вектору политических устремлений, деятели из депутатского корпуса,  превратившие мандаты народного доверия в свою, далеко не бескорыстную, пользу.
     Не секрет, что в этой когорте порой мелькали даже члены правительств, как высшего, так и регионального уровня, не говоря уже о представителях криминалитета, родившегося в годы перестройки и уже заметно повзрослевшего.
     Словом, под этими реформаторскими парусами общество болталось в рыночной стихии, в которой одни набивали карманы, а большинство с настороженностью и испугом в глазах ожидало очередного шторма кризиса, разразившегося на берегах европейского континента. 
     В первом десятилетии нового столетия его опустошающий налет на скудные сбережения уже ощутили, и ныне  жили со страхом неизвестности будущего, беспокоясь о собственном доме и судьбе детей. Как жить дальше?! 
Как они будут жить?! На все нужны деньги. Притом, не малые. На обучение,
на жилье, если понадобится, то и на лечение. А где их взять?! Заработать?! На проживание, конечно, зарплату хватало, но чтобы жить достойно, не отказывая в семейном отдыхе где-нибудь в тропиках, в конце концов, в   приличной одежде и машине, возможности удовлетворять мало-мальски, возникающие потребности для многих все-таки было проблематично. Трудились, держась за места, не переча начальству и стараясь не высовываться – найти  подходящую работу было не так просто.   
     Материальное затмевало духовное. И реформаторский зуд только способствовал розыгрышу аппетита на обладание первым. И если вверху, образно говоря, приватизировали по-крупному, то внизу тоже кое-кто умудрялся не упустить. По большому счету страна жила продажей – от природных недр, в виде нефти, газа и леса за бугор, до распространений  изделий иностранного  производства, но у себя. 
     Зарубежное товарное покрывало плотно улеглось на покупательскую поверхность страны. Автомобили, компьютера, бытовая техника – почти все из-за границы. Одежда – и та вся заграничного покроя, даже на прилавках в своей массе преобладали продукты зарубежного производства.  Отечественное как-то незаметно исчезло и, если кое-где появлялось, то на это смотрели как на чудо.    
     Правда, теплилась еще промышленность, оставшаяся с прежних времен и ориентированная больше на добычу, переработку, да на оборонку. Еще  функционировало строительство, но оно уже шло не так, как в прошлые времена: не гремели по стране грандиозные стройки. Исключение – возведение олимпийских объектов, к которым было приковано неослабное внимание правительства и первого должностного лица страны.    
     Внимание вниманием, но и здесь умудрялись закапывать, образно говоря, не хилые средства в землю.  Может еще освоение Ванкора? Но и тут, положа руку на сердце, следует признать, что во многом  это осуществлялся проект прошлого времени.   
     Одним словом, завуалированностью махинаций, но с мнимой видимостью прозрачности, из государственной казны беспрерывно текли ручейки,  впадая в русло финансовых потоков сомнительных компаний и фирмочек, чаще всего зарегистрированных за просторами родной земли. Через последних бойко шла торговля. Везде накручивался свой процент, приходящий к потребителю в виде таких сумм, от которых округлялись глаза, и захватывало дыхание. Круг порочен. Делать нечего, в свою очередь покупатель был вынужден взвинчивать цену на свой конечный товар. Пошло-поехало. Во всю превалировала идеология, суть которой выражалась  двумя словами: купи-продай. Шла трансформация сознания, вызванная реформаторским началом.   
    И все это происходило под широко разрекламированной эгидой разработки разнообразных проектов общенационального и местного значения, призванных способствовать подъему страны из той ямы, в которую она сползла в конце ушедшего столетия. Почти во всех них особо звучала модная на слух тема инновации. Какое нововведение, тем паче экономического плана, могло обойтись без нее? Все равно, что бутерброд без масла. О ней, как панацее от затянувшейся болезни экономики, перешедшей в хроническое состояние упадка, беспрестанно твердила журналистская братия, иногда даже не вникая в суть голосовых упражнений.
     Ранее широко звучавший термин - «научно-техническая революция», означавший в первую очередь скачок в развитии производительных сил и переход на новое качественное состояние путем интеграции науки в производство, поднятия на новые высоты научной мысли, всемерной поддержки рационализации и изобретательства, ныне оказался за бортом.    
     Общество под реформаторскими парусами пыталось идти инновационным курсом, понимая под ним лишь вложение средств в разработку новых идей, их внедрение и получение ожидаемого результата в виде определенного востребованного продукта.
     А что научно-техническая революция трактуется обширно и по-своему содержанию более ёмко, и что включает в себя инновационную направленность, как-то забыли. Вернее, предпочли почему-то не озвучивать, перейдя на более узкое понятие, но модное по одному лишь определению, а главное - произнесенное устами высокопоставленных лиц. 
     Короче говоря, то ли ветер дул не в те паруса, то ли они были не так поставлены, но под громким рупором внедрения реформаторских идей все-таки заметного продвижения не наблюдалось. Ну, да ладно, Бог с этими понятиями. Не об этом пойдет речь, хотя....   
     Значился в одной довольно крупной торговой компании заместителем начальника отдела кадров пятидесятипятилетний Павел Иванович Сидоров. Уже лет семь, как трудился на этом поприще, в свою бытность, перекочевав в занимаемое кресло из рядовых специалистов. Надо сказать, что место начальника отдела числилось вакантным, но по какой-то причине уже  полгода его  не заполняли: то ли экономили на зарплате, то ли еще что? 
     Так вот, Павел Иванович, будучи по штатному расписанию заместителем, в сущности, вполне мог претендовать на эту вышестоящую должность, о которой, честно признаться, мечтал. 
       Небольшого роста, с виднеющимся брюшком, отчего галстук, как обязательный атрибут к деловому костюму, дугообразно выпячивался на  животе, олицетворял он собой подлинного аппаратчика, что, впрочем, в полной мере соответствовало действительности. Надеялся доработать в компании до пенсионного возраста и, как уже было отмечено, даже стать начальником отдела. Также мечтал по истечению установленного законом возрастного трудового ценза перебраться на житье в деревеньку, откуда происходил родом.
     Являлся он обладателем домика, доставшегося от родителей, в котором ежегодно с семьей проводил летние отпускные дни. Супруга копалась в огороде. Он же в свое удовольствие с удочкой проводил время на берегу реки, протекающей недалеко от деревни. По утрам обычно пробуждался с криком петуха. Слышалось протяжное мычание коров, выгоняемых хозяйками с дворов в стадо. Это напоминало детство, когда мать с раннего утра, не давая понежиться, сгоняла с теплой належанной постели, велев идти поить скотину. 
     Помниться, шел тогда в сенцы и оттуда в хлев неохотно. Но потом, напоив корову и выведя ее за ворота, возвращался в дом. На столе ждал только что испеченный матерью каравай душистого горячего ржаного хлеба и крынка молока. Отломив ломать и выпив стакан, а то и два, выбегал из дверей, устремившись за околицу, где собиралась их мальчишеская ватага. 
     Воспоминания возвращали Павла Ивановича в детскую пору, к родному очагу, и чем больше вспоминал, тем притягательней тянуло в деревню.
     Но тут все его мечты оказались на грани краха. Какая там деревенька на пенсии?!  Какое там вышестоящее кресло?! Усидеть бы на месте! Не оказаться в нестабильное в плане работы время за воротами, как невосприимчивого к переменам служащего! Поводом послужило заявление генерального директора. 
      На очередном совещании тот, видимо начитавшись статей о разных нововведениях и находясь под их впечатлением, не терпящим никаких возражений тоном, властно изрек:      
     - Так как трудимся сегодня – это прошлый век! Вся страна идет курсом реформ и инноваций. Мы же топчемся на месте. Реклама, изучение покупательского спроса и продвижение товара – все зависит от человеческого фактора. А посему особое внимание обращаю на деятельность кадрового аппарата, и требую напрячь ваши мозги, - при этом почему-то взглянул в сторону Павла Ивановича, отчего последний ощутил, как по спине пробежал неприятный холодок. - Нужно лучше изучать работников и иметь четкое представление об их потенциале! В конце концов, знать их лояльность фирме и настрой на достижение максимально высоких показателей! Для этого, - обвел взглядом остальных присутствующих на совещании сотрудников, - требуется качественно новый подход. Я бы сказал революционный, с учетом новейших достижений науки! – Генеральный перевел дух и снова посмотрел на Павла Ивановича: - Ожидаю через неделю ваших предложений, - и многозначительно добавил: -  и прошу учесть, что от  них во многом будет определяться соответствие занимаемой должности.               
     От этих слов у того чуть не подкосились ноги. Благо сидел на стуле, а то пришлось бы с пола взирать на начальство, которое, увидав распластавшегося перед ним сотрудника, никаких предложений от него слышать бы уже не пожелало.   
     Короче говоря, Павел Иванович мучился все оставшиеся дни, с испугом ожидая приближения срока, когда должен подать руководству письменное предложение по внедрению нового метода изучения работников.
     Аппетит пропал, даже любимая гречневая каша  с молоком, не лезла в горло. Ночами с боку на бок ворочался в постели. Вставал, и в тягостных раздумьях, не зажигая  свет, садился у окна. Никакие реформаторские мысли на ум не шли. Что предлагать?! Какое новшество?! В фирме уже давно  применялись тесты, разработанные психологами, при приеме кандидатов на работу. По другим тоже ежегодно тестировался весь персонал. Это уже было. Что еще придумать?! 
     Супруга, заметив изменение в поведении мужа, ни на шутку всполошилась:
     - Что с тобой? Может, какой недуг? Если что болит, то давай немедленно обратимся к врачу!  Найдем нужного специалиста. 
     На что он только хмурился и неохотно отнекивался: мол, здоров я, вот только неприятности по работе ожидаются, от того и места себе не нахожу. 
     Жена с недоверием смотрела на него и лишь укоризненно покачивала головой, не зная как поступать. На ее вопросы о неприятностях, он только сердито отмахивался и уходил в свой кабинет, где предавался мрачным размышлениям.         
     До назначенного срока оставался один день. Павел Иванович о  злосчастном предложении, резко нарушившем ритм  устоявшейся жизни, уже и не думал. Настраивался на самое худшее. Мысленно рисовал перед собой жуткую картину: как генеральный, почему-то с ехидной ухмылкой, высказывается о его невосприимчивости к реформаторским идеям и тут же выносит вердикт о профессиональной непригодности. Представлял, как выдают обходной лист, который сам нередко вручал при увольнении некоторым сотрудникам, а вдогонку трудовую книжку с отметкой о выходе за двери фирмы. 
     От этих воображаемых сцен, имеющих полную возможность проявиться наяву, а пуще от жалости к самому себе, сжималось сердце, и учащенно начинал биться пульс. Для успокоения выпивал капли валерьянки, но это мало помогало.  Мысли снова захватывали сознание и будоражили душу.   
     Вот и в этот очередной раз волна переживаний и отнюдь не веселых  раздумий накатила на него. Чтобы отвлечься включил телевизор. Шел, как и обычно, какой-то фильм детективного жанра. Мелькали кадры криминальных разборок и полицейской погони на машинах под аккомпанемент сирен и ярких отблесков мигалок.   
     Павел Иванович, безразлично глядя на экран, невольно отметил: «Ну вот, опять милицейские ужастики!» Но тут же мысленно про себя поправился:
«Вернее, уже полицейские». 
     Милиция – название, которое впитало его поколение с давних времен. Дядя Степа милиционер. В детстве зачитывались этой книжкой, да и участковый Аниськин в семидесятых был главным персонажем не сходившего с кинопроката фильма. Да что  там литературные или киношные герои?! Повседневно населению приходилось встречаться с участковыми, постовыми, сотрудниками ГАИ, оформлять паспорта, не говоря о всяких уже происшествиях, когда на помощь приходили люди в милицейской форме. Доверие народа было, да и милиция старалась. Отбирали в нее кадры, а в оперативные службы, между прочим, по комсомольским путевкам в свою бытность направляли. 
     Но, следует признать, положив руку на сердце, что в девяностых заметно стало пробуксовывать силовое министерство в раскрываемости разного рода преступлений, особенно хозяйственного плана.
     Впрочем, как и само общество, пытающееся встать на рельсы рыночной экономики.  Рынок что? Купи-продай, купи – подешевле, продай – подороже. Основная идея. Но как всегда, задумывали одно - на деле получилось другое. Кривая гримаса рыночной экономики исказила до неузнаваемости лицо хозяйственно-производственных отношений. Почти два десятка лет пришлось выползать на более или менее цивилизованный экономический путь, придумывая, внедрения, отменяя и вновь вводя реформистские начинания во все области жизни, которая била ключом, причем все больше по душам и кошелькам простых граждан.    
     Реформы – модно, ново, но только ко всему еще и дорого, как для государства, так и для обывателей, которым приходится выкладывать свои кровные в виде налоговых отчислений, да и расчетов оплат за различные введенные или перепрофилированные услуги.
     Вот задумали реформу МВД, чтоб значит, милицию превратить в полицию. Чтоб не только новая форма, но и новые структурные в ней преобразования ввести, и ведомство в правовом поле усилилась. Да только что вышло? Как не крути, а люди остались прежние. Сокращение старых кадров и вливание молодых сотрудников, по сути, не принесло ожидаемого эффекта поднятия престижа людей в погонах. Наоборот - откаты, взятки, как бы с ними не боролись, стало делом привычным.
     Смотря в телевизор, Павел Иванович непроизвольно подумал, что киношная жизнь во многом отличается от реальной. И вдруг его будто ударило током. Что-то стрельнуло в сознании, привлекло внимание, заставило вглядеться в экран. Показывали, как какой-то чин из полицейского ведомства пытается изобличить одного подозреваемого то ли в мошенничестве, то ли еще в каком злодеянии – не суть важно. Важно было другое – все это происходило  с применением детектора лжи. 
     Павла Ивановича осенило. Ба-а! Идея! Вот что поможет ему  усидеть в занимаемом кресле и, может, даже перебраться куда повыше. Вот если такой детектор применить в фирме? А что?! Тестировать на пригодность, честность, в конце концов, на лояльность компании?! Чем не  современный подход?! Чем не внедрение науки в практическую деятельность?! Если выдвину это предложение, то оно должно генеральному понравиться, и не придется тогда с внутренней дрожью думать о возможном увольнении. Наоборот, свой рейтинг повышу. От этой мысли даже повеселело на сердце.    
     Павел Иванович срочно ринулся в кабинет к компьютеру, чтобы узнать все про детектор лжи. Почерпнутая информация из всемирной электронной паутины просветлила ум насчет этого прибора, который, оказывается, назывался полиграфом.
     Изобрел прибор еще итальянский  криминалист Чезаре Ломброзо в конце девятнадцатого века, а первый прообраз современного полиграфа сконструировал американский полицейский Джон Ларсон уже в начале прошлого. Вообще то издавна поймать человека на лжи пытались не только сыщики и судьи, но и, если вдаваться вглубь древнейшей истории, вожди племен, жрецы и шаманы. Те даже придумывали различные способы, дабы распознать обман. К слову сказать, в древнем Китае подозреваемый в преступлении подвергался испытанию рисом. Он должен был набрать в рот горсть сухого риса и выслушать обвинение. Считалось, что если рис оставался во рту сухим, то вина доказана. Попробуй продержать так рис: сто к одному, что обязательно слюноотделение увлажнит. Такое испытание гарантировало только одно - голова с плеч, и слетали головы виновных и невиновных.....      
     Но то было в дикие, далекие от цивилизации времена. Теперь наука способствовала рыцарям плаща и кинжала, стражем порядка и людям в судейских мантиях. Впрочем, всем кто, так или иначе, занимался  специфической деятельностью, когда требовалось распознать, где срывается ложь и обман, а где лежит правда. И полиграф служил именно этому.
     Все эти сведения Павел Иванович почерпнул, внимательно вглядываясь в экран монитора компьютера и изучая информацию о том аппарате, применение которого намеревался выдвинуть в качестве предложения, так ожидаемого боссом компании.
     Полиграф представлял собой, выражаясь техническими терминами, некий сложный прибор, используемый для инструментальных психофизиологических исследований с синхронной регистрацией показаний  дыхания, сердечно-сосудистой активности, электрического сопротивления кожи и, бог знает, еще каких физиологических данных, с последующим представлением результатов  в цифровом виде для сравнения с обычными параметрами. 
     Современный, как уяснил Павел Иванович, полиграф сделан в виде переносного персонального компьютера с сенсорным блоком и регистрирующими датчиками, которые крепятся на руке и голове испытуемого.
     В общем, долго вдаваться в описание прибора и технологию его применения не стоит. Наверное, лучше перейти к основной части  или же к тому захватывающему дыхание сюжету, когда Павел Иванович решился предоставить на суд генерального директора свое сногсшибательное предложение.
     Впрочем, начну по порядку.  На следующий день на совещании, когда  генеральный, стоя у стола, изгалялся на тему отсталости от требований времени некоторых сотрудников компании, которые кроме повышения зарплаты ничего не видят, и не хотят устремлять свой взор в завтрашний день, Павел Иванович поднял руку. Поднял, как на школьном занятии ученики желают ответить выученный накануне урок и просят обратить на них внимание учителя.   
     Генеральный директор внимание уделил. Закончив свое красноречивое выступление, устремил взор на Павла Ивановича:
     - Что вы хотите сказать?
     Тот поднялся с места и, прямо смотря на высокое начальство, твердо произнес:       
     - Все о чем вы говорили, актуально и для нашей компании. 
     - Спасибо, что хоть один что-либо понял, - нетерпеливо прервал его генеральный.  - Вы желали только это мне сообщить? - ехидно сузил глаза, впившись взглядом в подчиненного.   
     - На прошлом совещании сказали, что ожидаете предложений....
     - И они что, у вас имеются?   
     - Да, как и указали - по улучшению изучения персонала, - подойдя к столу, Павел Иванович протянул приготовленную заранее папку с описанием полиграфа и предложением по его применению в деятельности кадрового аппарата компании.   
     - Хорошо, я изучу, - беря папку, ответил генеральный и, пока Павел Иванович шел назад и садился на свое место, раскрыв ее, пробежался глазами по тексту первого листа.      
     И если в прошлый раз, услышав указание о представлении предложений, чуть не свалился на пол Павел Иванович, то сейчас потрясенный  показавшейся ему нелепицей, медленно опустился на стул сам генеральный. Оторвав от текста глаза, поднял взгляд на молчаливо смотревшего на него заместителя начальника отдела.
     - Вы об этом серьезно?!
     - Вполне, - моментально сообразив, во что это  может обернуться и ни на шутку перепугавшись, тихо отозвался Павел Иванович. Омерзительно чувство  страха сковало его.
     - Что ж, хорошо, - поднялся генеральный, - я вас к себе приглашу.  -  И обведя строгим взглядом притихшую и недоумевающую от только что произошедшего их краткого диалога аудиторию, сухо произнес: - Всем, у кого имеются предложения, прошу предоставить секретарю. 
     - Ты чего там накропал? Что вручил шефу? – окружили Павла Ивановича сослуживцы, когда из помещения вышел генеральный. – Он как увидел, что написано, так сразу переменился в лице. – Что за бомбу приготовил? Ну, сознавайся!   
     Павлу Ивановичу сознаваться не собирался. Хотелось быстрее скрыться от любопытствующих. Не отвечая на сыпавшиеся со всех сторон  вопросы, лишь недоуменно пожав плечами, направился в свой кабинет.
     Он ждал вызова на ковер. Ждал и переживал. Ждал и мучился, перебирая в уме варианты дальнейшего развития событий. И сколько бы не перебирал, все снова сводилось к одному: не угодил своей писаниной генеральному, больше того - представился, мягко сказать, в  самом дурацком виде. На смех поднимут все - и сам генеральный, и сослуживцы. Доработался что называется. И стало так горько и печально, что чуть не заплакал от жалости к самому себе.
     Не прошло и часа, как вызвал его генеральный. В приемной миловидная  блондинка, офис-менеджер или как по-старому наименованию должности – секретарша, поглощенная просмотром разноцветных страниц какого-то журнала, лишь мельком взглянув и не проронив ни слова, кивком  указала на дверь кабинета начальника.
     За этой дверью, оббитой то ли кожей, то ли еще каким схожим материалом, как представилось в разыгравшемся воображении Павла Ивановича, зияла огромная пропасть, в которую, по всей видимости, сейчас  предстояло упасть. От этого страшного предчувствия у него чуть не подкосились ноги, и бросило в холодный пот. Он замешкался перед дверью,  отделявшей его от края воображаемой пропасти. Блондинка, оторвавшись от журнала, подняла на него взгляд:
     - Что вы стоите? Проходите, вас ждут!
     Тяжело вздохнув, Павел Иванович обреченно взялся за ручку.
     - Я внимательно ознакомился с вашим предложением, - как только  он переступил порог кабинета, не приглашая присесть, чуть наклонив голову и взглянув из-под очков, произнес, глядя на него, генеральный. – Признаюсь, вначале изложенное показалось сумасбродной идеей, однако, поразмыслив, пришел к выводу, что в ней что-то есть.   
     Павел Иванович, стоя напротив стола, за которым сидел генеральный, с облегчением вздохнул. «Кажется, пронесло» - мелькнуло в сознании. Край мысленной пропасти отодвинулся.            
     - Применение полиграфа, безусловно, поможет повысить степень защищенности компании от так называемых говорунов, отличить фальшь от искренности, - продолжал между тем генеральный директор. – В конечном счете, мы сможем выявить недобросовестных сотрудников  - это все так, но для работы на нем  необходимо иметь специфические навыки. Что на это скажите? 
     - Может, придется ввести для этого в штатном расписании должность специалиста, - неуверенно произнес Павел Иванович, ощущая прилив свинцовой тяжести в ногах. 
     - Вот! – поднял локоть правой руки с вытянутым указательным пальцем генеральный. – Это означает дополнительные затраты! А для чего нам тогда, по-вашему, нужны всякие нововведения? Отвечу - для снижения бремени финансовых вложений, повышении эффективности!  Конечно, все зависит от 
кадров. Мы должны быть уверены в каждом сотруднике, и не только в  профессионализме, но приверженности целям и задачам компании. Вы меня, надеюсь, понимаете?
     Павел Иванович понимал, ой как хорошо понимал! А главное, что  предложение вызвало заинтересованность, и что, кажется, он миновал  перспективу сорваться в недавно маячившую в подсознании пропасть, пополняя среду безработных. Прямо посмотрев на генерального, медленно промолвил:   
     - Если подучить, то эти обязанности можно возложить на кого-нибудь из  работников.
     - Вот! – снова поднял указательный палец вверх генеральный. – Верно! Но не на кого-либо, а на вас! Вы предложили – вам и внедрять, как говориться, вам и карты в руки! Подыщите где можно обучиться, ведь какие-то курсы по полиграфу существуют. Так что не откладывайте в долгий ящик, приступайте! 
     С этим напутствием Павел Иванович покинул кабинет, чувствуя невероятное душевное облегчение от спада той напряженности, в которой находился все эти дни, и в тоже время внутренней опустошенности.    
     Указание начальника выполнил: нашел организацию, обучавшую  пользованию полиграфом. Записался на курсы, которые оплатила компания.   
     Не буду вдаваться  о процессе учебы, однако отмечу, что через месяц он со свидетельством об их окончании предстал перед генеральным, которому доложился по всей форме: мол, так и так, полностью готов к общению с полиграфом.   
     -  Отлично! – довольно потер руки тот. – Теперь теорию предстоит воплотить в практику. На днях мы купили сей прибор, так что давайте, действуйте! Да вот еще что, - оценивающим взглядом окинул вытянувшегося  по струнке, будто солдат перед полковым командиром, заместителя начальника отдела, -  надеюсь, вы подобающий вопросник разработали?
     В ответ у Павла Ивановича чуть не вырвалось из груди – так точно!  Но вместо этих слов тихо, чуть ли не шепотом, промолвил: 
     - Да.   
     Генеральный, не расслышав, недоуменно покосился:
     - Что вы сказали?    
     По спине Павла Ивановича пробежали мурашки. Конечно, над вопросами, которые собирался задавать при применении полиграфа сотрудникам, он задумывался, даже больше того – набрасывал в блокнот, но до конца так и не выстроил их цепочку. Рука не поднималась.  Еще когда обучался, то понял, что многие из них, мягко сказать, не совсем корректные, и от этого в душе чувствовал себя неуютно. Но что делать?! Сам заварил сию кашу, самому и расхлебывать. Ощущая на себе пристальный взгляд генерального, вздохнув, набрал в легкие побольше воздуха.
     - Да! Приготовил!
     Эти два слова произнес так громко, что тот вздрогнул от неожиданности.
     - Да не глухой я, зачем кричать?
     - Извините, -  сникнув, сконфузился Павел Иванович. – Вопросы, хотел сказать, уже готовы. Но имеется одна существенная деталь.....
     - Что этим хотите сказать? – прервал генеральный. В его взгляде появилась суровость. –  Что за деталь?!
     - Видите ли, - начал пояснять Павел Иванович, - чтобы искренность человека проверить при помощи прибора, необходимо его добровольное согласие.....
     - Ну, это мне кажется не проблема, -  снова не дослушал его  генеральный. - Применим, так сказать, добровольно-принудительный метод. Кто не согласится, то тех в отдельный список и с ними разберемся отдельно. Если не хотят, значит, есть что скрывать – не так ли?  А если скрывают - как мы можем доверять?  Так что тем, кто откажется, ваш прибор будет уже не нужен, как и они для компании, - заключил генеральный и прямо посмотрел на обомлевшего от только что услышанного Павла Ивановича: - У вас, надеюсь, все готово?   
     - Да, - стараясь ответить, как можно увереннее, произнес тот.   
      - Тогда, не откладывая в долгий ящик, сегодня же и приступайте. Кто у нас  первым на очереди?   
     - Думаю начать с отдела продаж.
     - Вот именно, с него! Вы правильно сориентировались. Залежалых товаров становится все больше и больше, склады ломятся от загруженности. Клиентов не добавляется, покупательский спрос падает. Почему? Вот вопрос, на который мы с вами обязаны ответить. И в первую очередь, по нашим работникам.  Как говорится надобно разобраться – кто есть «ху», не так ли?      
     Павел Иванович не знал, что означают произнесенные эти две буквы, но  тотчас смекнул, что следует дать развернутую характеристику на каждого испытуемого с учетом ответов на детекторе.  Кивнул в знак согласия:
      - Именно так и задумано.   
      - Если так, то вам и флаг в руки.
     На этой фразе, как уяснил Павел Иванович, их разговор закончился, тем более, что генеральный демонстративно наклонил голову, уткнувшись в лежащие перед ним бумаги. Павел Иванович повернулся и сделал шаг в сторону двери, намереваясь покинуть кабинет, но в это время услышал:
     - Одну минуточку!
     Павел Иванович обернулся. Генеральный  директор прямо смотрел на него:
     - Перед тем как приступите к сотрудникам отдела, пригласите к себе Марину. В последнее время ее поведение меня настораживает и наводит на всякие мысли. 
     В офисе давно все знали и между собой шептались по поводу отношений генерального со своей секретаршей. Ни для кого не было секретом, что их служебные отношения давно переросли в неформальное общение. Полученное задание ни на шутку испугало. Павел Иванович оцепенел.
     - Какую Марину? – еле выдавил из себя, цепляясь за тонкую ниточку внезапно мелькнувшей спасительной мысли: «Вдруг не она, а какая другая?» 
     Но невидимая ниточка вмиг оборвалась, как только генеральный сухо произнес:
     - Не прикидывайтесь, Сидоров! Думаете, что я не в курсе, что про нас болтают?! Так вот, язычки некоторые пусть прикусят! А вот ее, - придал голосу мягкую тональность, - попрошу вас, разговорите! Подумайте над отдельными вопросами, скажем так - индивидуального плана. И не только, которые касаются работы, а так сказать, личностной направленности. Вы меня поняли? – голос его снова приобрел твердость и начальственный оттенок, что свидетельствовало о безоговорочно принятом решении.
     Павел Иванович понял. Как не понять?! И от этого стало не по себе. Состояние приблизилось к обморочному. С подавленным видом он вышел из кабинета    
     В приемной ничего не изменилось, офис-менеджер так же увлеченно рассматривала журнал.         
     - Марина, можно вас на минуточку отвлечь? – подойдя к столу, за которым она сидела, чуть ли не умоляюще промолвил Павел Иванович.  Нахлынувшие переживания по поводу предстоящего использования полиграфа, а главное те вопросы, которые предстояло задать любовнице генерального, приводили в ужас.
     - Что еще? – блондинка с явным недовольством подняла на него взгляд.
     - Я очень попрошу вас, если можно, через часок ко мне зайти, - коряво промямлил Павел Иванович, ощущая во всем теле леденящую скованность. 
     - Это еще зачем?! -  нахмурив брови, она уже с удивлением смотрела на него.   
     - Необходимо уточнить кое-какие вопросы, - на лбу Павла Ивановича выступили капельки пота и он, достав из кармана пиджака платок и проведя им по лицу, добавил: - Это касается ваших анкетных данных.      
     - С чего бы? –  она возмущенно надула накрашенные губки  и покосилась на дверь. – А он в курсе?!
     - В том то и дело, - печально вздохнул Павел Иванович. – Так как же?!
     - А никак! – выпалила блондинка и демонстративно отвернулась, дав понять, что разговаривать с ним больше не желает. Она моментально уяснила откуда дует ветер и что за разговор в отделе кадров ей навязывают.
       К слову сказать, слухи о приобретении полиграфа расползлись по офису компании еще, когда Павел Иванович проходил учебу на курсах. Что в отделе кадрах появился сей прибор ни для кого не было секретом, но относительно его использования разговоры ходили разные. Преобладало мнение, что его будут применять при приеме на работу, так сказать проверять кандидатов, и это не пугало. Правда, некоторые изрекали, что могут додуматься и всех подряд пропускать через него, хотя, в последнее верилось с трудом. Просто – зачем?! Заняться больше нечем?! Но в жизни всякое случается, а потому сослуживцы Павла Ивановича, как только он появился на работе, забросали его вопросами: «Не означает ли наличие  детектора лжи, что на носу внеочередная аттестация, и не намериваются ли  приобретенный детектор применить при ее проведении?  А может, задуманы перемены в расстановке кадров или грядут сокращения?»
     На что он постарался отмолчаться, махнув рукой – мол, не приставайте, потом скажу, а сейчас и так дел по горло! Но отвертеться от настойчивых коллег не удалось, и он, придав лицу глубокомысленный вид, с пафосом  изрек:
     - Сей прибор, как рентген, только в особом роде, и без него нам никак не обойтись!   
     Ответ подверг в шокирующее изумление.  Вопросов больше не задавали,  молча отошли: кто с задумчивым видом, кто - помрачнев лицом, а кто -   удрученно покачав головой, покрутил у виска пальцем.    
     В общем, в офисе пребывали в величайшем недоумении и гадании  насчет  наступления в компании перемен, от которых, как показала логика катящихся по стране реформ, ожидать ничего хорошего не приходилось.   
     С удручающим видом, Павел Иванович покинул приемную. Как только за ним закрылась дверь, как будто какая неведомая сила заставила блондинку отбросить в сторону модный журнал и вскочить с места. Нет уж, она не допустит, чтобы ее использовали как подопытного кролика! Испытания на детекторе, что замаячили на горизонте, причем, с подачи генерального, и в этом была полностью уверенна, ее взбесили. «Подожди, сейчас я тебе устрою! Покажу детектор! -  наэлектризованная сверканием этих мыслей, с воинственным выражением лица, она ринулась к нему в кабинет.   
     Неизвестно, что там произошло, но вскоре Павлу Ивановичу позвонил он сам. Раздраженным тоном выпалил:   
     - Вот что, вы мне с Мариной не тяните! Результат хочу знать немедленно!   Да, и попробуйте проверить - с кем провела вечер! Кто ее на тачке утром привез?! Интересно, что она ответит и как на это среагирует ваш прибор?! 
     Павел Иванович хотел сказать, что она не изъявляет желания добровольно подвергнуться опросу с помощью детектора, но как бы предчувствуя   возражения,  генеральный отрывисто бросил:
     - Скоро она к вам явится, так что готовьтесь!   
     В принципе полиграф был готов к работе, но не готов к ней был сам Павел Иванович.  Настрой – хуже некуда. Душевное состояние – самому рыдать хочется. В который раз мысленно корил себя, что подкинул начальству эту идею, в капкан которой сам же и попался. Но делать нечего - раз ввязался, то придется до конца ощутить всю прелесть выдвинутой новизны. Это  прекрасно осознавал, как и то, что путей отступления никаких не было.   
     В дверь робко постучали.      
     - Входите! – стараясь внутренне собраться и не показаться растерянным, громко отозвался Павел Иванович, подумав, что это может быть секретарша.
     Он не ошибся: в помещение вошла блондинка. От прежней ее надменности не осталось и следа. С заплаканными глазами, всхлипнув, она тихо промолвила:
     - Вы просили подойти.
Ему вдруг стало ее безмерно жалко, и он почему-то стушевался:
     -  Ну, да... конечно .....просил....
     - Я пришла, - плаксиво выдавила она из себя, готовая вконец разразиться слезным потоком.      
     Женские слезы  Павел Иванович не переносил, при виде их чувствовал себя не ловко и  терялся.       
     - Вот что, Марина, - обратился он к ней. – Вы попробуйте успокоиться, а я  пока расскажу о том, чем мы будем заниматься.  Хорошо?!
     - Хорошо, - ответила блондинка и замолчала, испуганно бросив взгляд в сторону находившегося на столе прибора, похожего конфигурацией на ноутбук, только от которого шли несколько проводков. Чем занималась с генеральным в его кабинете - она прекрасно знала и помнила, но что предстояло  делать здесь – наводило страх. Вернее, страшил сам итог пребывания в этой комнате.    
      Павел Иванович перехватил ее взгляд. 
     - Это полиграф или как называют в обиходе – детектор лжи. 
     - Он самый? 
     - Да, - он подошел к ней, - вы присаживайтесь! Бояться  его не следует, аппарат по существу безопасен. Разве что реагирует своими показаниями, как бы лучше выразиться, на чувственные импульсы.
     - Меня после этих импульсов точно выгонят, - в очередной раз, шмыгнув носом,  произнесла секретарша. – А я не хочу! – глаза ее вмиг округлились, и она с ненавистью уставилась на детектор.   
     - Мариночка! – как можно ласковей попытался обратиться к ней Павел Иванович. -  Вы же все ясно понимаете, и пришли ко мне, так сказать, по  внутреннему желанию – не так ли?
     - Он сказал, что если не приду, то через час моей ноги здесь не будет – вот и все мое желание. Это он послал меня к вам! Что оставалось, скажите?! На панель разве?! На что жить?!  А я ведь взяла кредит! Кто за меня отдавать будет?! Так что задавайте ваши дурацкие вопросы!   
     Перемена, которая произошла с ней, придала уверенности Павлу Ивановичу. А-а, черт с ней! Сегодня с одним, завтра, глядишь, юбчонкой крутанет - другой появится. Шуры-муры с начальником не просто так! Вон, на пальчике колечко с бриллиантом, да и квартирку, говорят,  приобрел ей двухкомнатную в престижном районе,  так что – не задарма!  Нечего передо мной бедной овечкой прикидываться! Тут о себе приходится, в первую очередь, думать. 
     - Марина, - спокойно посмотрел на нее,  – если вы не против, то, пожалуй, приступим. На руки и на голову сейчас вам прикреплю датчики, - показал на  небольшие, виднеющиеся на конце проводов от детектора, похожие на пуговицы, приборы, - и буду задавать вопросы, на которые отвечайте четко и, естественно, правдиво. Как сказал, бояться ничего не надо. Вопрос – ответ,  вот и вся процедура.   
     - Знаю я - эти процедуры! – огрызнулась блондинка. От недавней ее плаксивости не осталось и следа. Перед ним сидела обозленная, доведенная до отчаяния молодая женщина, готовая в свою защиту на все, прежде всего на поединок с этим аппаратом, в котором видела врага. Впрочем, как и в самом Павле Ивановиче, работавшем на детекторе. Она приготовилась  обмануть их своей собранностью, хитростью, в конце концов, своим женским умом.   
    - Ну вот, можно начинать, - проговорил Павел Иванович, прикрепив датчики и включив полиграф. На электронном  экране детектора высветилась прямая линия. - Вы готовы?
     Секретарша молча кивнула головой.
    - Прекрасно, - констатировал Павел Иванович. – Тогда первый вопрос: -  Вы стараетесь добросовестно исполнять свои обязанности?
    Вопрос, по всей видимости, поставил ее в тупик. Она напряглась и на экране, преобразовавшись в кривую, линия неуклонно поползла вверх.  Секретарша упорно молчала, пытаясь сообразить нужный ответ. 
     - Вам не ясен вопрос? Повторяю – вы добросовестно относитесь к  обязанностям?
     - Каким?! 
     - Своим, - буркнул Павел Иванович, всматриваясь в экран, на котором зигзагообразно заплясала кривая линия.
     - Что вы имеете в виду? –  переспросила она.
     Кривая неуклонно поползла вниз, затем вдруг резко прыгнула кверху. «Она что - смеется надо мной?» - Павел Иванович поднял голову. Секретарша с ехидной ухмылкой смотрела на него.
     - Обязанности офис-менеджера, - уточнил он.
     - Ну, как сказать, - протянула она. - Когда как.... все зависит от его желаний и, конечно, от времени и возможностей.... Вам, надеюсь, разъяснять не требуется?!
     - Отвечайте кратко - да или нет! – сердито бросил Павел Иванович. 
     - Я не умею кратко. Кратко - это как? В этом плане кратко не получается.
     - В каком - таком  плане? – не выдержал Павел Иванович.
     - В каком сами спрашиваете. Мол, добросовестно исполняю или стараюсь увиливать?  Так вот, не увиливаю! По первому зову, требованию, пожалуйста, всегда ...
     - Вы о чем?
     - О том, все о том, о чем интересуетесь. 
     - Так, давайте яснее - да или нет?!
     - Пусть будет да.
     -  Хорошо, - облегченно вздохнул Павел Иванович. – Но больше без рассуждений, лучше просто отвечайте – да или нет.
     - Попробую.
     - Вы работаете с инициативой?
     - С какой стороны  посмотреть. 
     Кривая линия выпрямилась и медленно стала вытягиваться по горизонтали. Оторвавшись от экрана, он укоризненно посмотрел на девушку. Секретарша пожала плечами, что означало непонимание. 
     - Вам нравится, чем обычно занимаетесь? – перефразировав вопрос, он прямо взглянул ей в глаза.
     - А-а, вы все про это? .... Когда как.... чаще бывает, что не совсем..... 
     - Мы же договорились, что отвечаете двумя словами.
     - А как об этом можно двумя словами? Объясните! Нравится трахаться или нет?! Я и говорю – когда как....   
     Павел Иванович схватился ладонью за лоб, натужено потер его, старясь сосредоточиться. Издевается она что ли?! Вон кривая на экране опять скакнула кверху, что показывало крайнюю степень психологического напряжения, Но смотря на секретаршу, этого не скажешь: ее реакция на вопросы и пуще того, та агрессивность, которая стала проявляться в ответах, приводили в состояние крайней раздраженности. Начиная заметно нервничать, так что предательски задергалось правое веко, стараясь не проявлять эмоций, сдержанно произнес:      
     - Я спрашиваю вас о чисто трудовых функциях. Не будем касаться ваших амурных дел. 
     - А мне кажется, что только за этим здесь и нахожусь. По крайней мере, при помощи этого аппарата и с вашим участием он желает, видите ли, убедиться – выпорхнула ли птичка из его клетки?! Скажите, что не так?!  - она прямо взглянула на него, как бы ожидая неоспоримого подтверждения.         
     Павел Иванович тяжело вздохнул. Еще не хватало,  чтобы обсуждал с ней эту тему! Правое веко задергалось еще чаще, и чтобы она не заметила, отвернулся к экрану детектора. Оставляя вопрос без ответа, спросил:
     - Вы любите отдыхать?
     - О-о, еще как!
     - Одним словом!
     - Да!
     Ну вот, кажется, сказала правду. Кривая на экране выпрямилась. Хотя, кто не любит отдыхать?! «Работа, конечно, не волк, в лес не убежит» - почему-то эта поговорка пришла ему внезапно на ум. Он мельком взглянул на секретаршу. Она сидела, прикусив губу, и неотрывно смотрела перед собой, как будто погрузившись в размышления.    
     - А теперь такой вопрос, - оторвавшись от экрана, пристально посмотрел на нее: - Корпоративные ценности для вас важны? 
    Этот вопрос застал ее, видимо, врасплох. Она дернулась и резко повернула в его сторону голову:   
     - Повторите - какие ценности?
     - Корпоративные.
     - Для меня имеют значение только те, которые ношу! - ее зрачки  вспыхнули ядовитым оттенком.
     Кривая линия чуть опустилась, но затем продолжала движение в горизонтальном направлении. Павел Иванович удивленно поднял брови. По всей вероятности, тут она искренна. Но ответила опять не по правилам.   
     - Все-таки, да или нет?!
     - Да! – выдохнула секретарша.
     - Вы ночуете дома?
     - Ну, это уж слишком! – возмутилась она. – Одно задавать вопросы, касающиеся работы, другое – лезть с ними в сугубо личное! Сами же сказали, что не будем об этом! 
     - Ладно. Вы сегодня хорошо выспались?
     - Как сказать, больше да, нежели нет....
     - Яснее! Одним словом! Вы сегодня хорошо выспались?!
     - Нет.
     - Почему?!
     - Не знаю.
     - Утром до офиса вас подвозили на машине? – Павел Иванович вспомнил грозный наказ генерального директора, и тут же ввернул интересующий того вопрос, исподлобья взглянув на секретаршу.   
     - Да, - с горящими глазами, будто желая испепелить, она с нескрываемой  злостью смотрела на него. 
     В уме внезапно пронеслась мысль, от которой ему стало жутко, даже бросило в жар: «А если у генерального с ней дальше продолжится в том же духе?! Наверняка, тогда несдобровать - вылечу из фирмы, как пробка из-под шампанского! Нажил в ее лице первейшего врага! Уж она постарается избавиться от меня, как пить дать! А если не выполню указание генерального...?!»  Об этом даже страшно было подумать, по коже пробежали мурашки.  «Что ж, из двух зол, как говорится, следует выбирать что меньше» - мысленно решил Павел Иванович. Меньшим было продолжение опроса секретарши, которая была подавлена, напряжена, и в тоже время пылала  ненавистью, как к своему непосредственному начальнику, так и к нему,  находясь на грани нервного срыва. Впрочем, он сам находился не в лучшем состоянии. 
     - Подвозил мужчина? – впился в нее острым, как бритва, взглядом, от чего она невольно вздрогнула.
    - Да.
    - Он работает в нашей компании?! – безостановочно, вслед прозвучавшему вопросу, резко бросил Павел Иванович, не отрывая глаз от ее лица.   
     Секретарша, зябко поежившись, словно обдало ее порывом холодного ветра, выдохнула:
     - Нет!
      Павел Иванович не останавливался.   
     - Он вам нравится?
     - Может быть.
     - Он вам нравится?! – повысив голос, снова повторил он, почувствовав в этот момент, что уловил необходимую линию ведения опроса.
      - Безумно!
     Он бросил взгляд на экран полиграфа. Кривая линия моментально достигла высшей точки.
     - Значит да, - подытожил он, и снова спросил: - Вы желаете работать в занимаемой должности?
     - Пока да, - она сникла и опустила голову. Сыпавшиеся вопросы утомили. Напряжение, в котором пребывала все это время, спало, захотелось сейчас заплакать, разрыдаться, но слезы не появлялись, и даже выдавить их из себя у нее не было сил. В душе ощущалась какая-то опустошенность.
     Кривая на экране упала вниз. Павел Иванович прервался и посмотрел на секретаршу: 
      - Вам не хорошо?!
     - А вы как думаете?! – подняв голову, вдруг резко выпалила она.  Это обращение  почему-то вернуло  то состояние, в котором пребывала ранее. С негодованием в голосе произнесла: 
     - Надеюсь, это все?! Больше ко мне вопросов нет?!
     - Не волнуйтесь так, скоро мы завершим, - отозвался Павел Иванович.-  Скажите, а вы  честны? Вам нечего скрывать?   
     Линия на экране запрыгала и неуклонно поползла вверх.
     - Я ничего от вас не утаиваю....
     - Без спроса ничего не брали? –  без всякого подтекста, чтобы только спросить, произнес он, наблюдая за показаниями полиграфа.   
      - Нет
      - А деньги? – опять, чтобы пронаблюдать за ее реакцией, не подумав, бухнул Павел Иванович. 
     - Какие?
     И тут экран вдруг потух. Что такое?! Неужели испортился?! Павел Иванович выключил и через секунду снова включил прибор. Экран не светился.         
     - Со стола, - лишь чтобы что-то сказать, не задумываясь, машинально ответил Павел Иванович, с недоумением глядя на потухший экран и соображая, что же все-таки могло произойти с детектором?
     Секретарша молчала. Он обернулся в ее сторону. Она, вцепившись руками в сиденье стула, с широко раскрытыми глазами, испуганно смотрела на него. Вспышку гнева, всплеск ярости - всего ожидал Павел Иванович, но только не этого: она разревелась. Слезы потекли по щекам, оставляя на них черные полосы от наведенных тушью ресниц. 
     - Ну, взяла их, взяла! Все равно бы их отдал... Что из того?! – всхлипывала она сквозь слезы, - не обеднеет! Из-за них и затеял этот допрос, ненавижу... ненавижу! ....
     Павел Иванович оторопел. На душе стало противно и скользко. Он молча наблюдал за ней, не в силах что-либо сказать. Продолжая лить слезы, она начала стаскивать с себя датчики. 
     - Все, хватит с меня!  Какая дура, что согласилась! И нечего на меня так пялиться - воровку, видишь ли, уличили! Отдам! Пускай своими бабками подавиться!  Для меня и приготовил, что не знаю?! - рыдая, она швырнула на стол отцепленные датчики с проводами и, встав, пошатываясь, направилась к двери.    
     После ее ухода Павел Иванович долго не мог прийти в себя. Что сказать генеральному?! Что, похоже, крутит роман на стороне?! Так он сам об этом догадывается. Только подтвержу. Что стащила из его кабинета деньги и в том призналась? А если потом откажется?! Обвинение не шуточное.
     От мучительных размышлений разболелась голова. Так окончательно и не решив насчет доклада, в задумчивости сидел напротив не работавшего полиграфа.  Что делать?!  Как доложить?! Вот и детектор как назло сломался. Не везет – так не везет!   
     Из мрачной задумчивости вывел звонок телефона. На проводе был генеральный. Павел Иванович хотел сказать, что опрос провел и готовит уже отчет, но не успел произнести и слова, как тот свирепо пробасил в трубку: 
     - Готовьте приказ об увольнении офис-менеджера!
     - Ос–снования?! – заикаясь от неожиданности, пролепетал Павел Иванович.
     - По собственному желанию! Заявление я уже подписал. Возьмете в приемной! Уволить сегодня же! – и в трубке раздались прерывистые гудки.
     Павел Иванович облегченно вздохнул. Кажется, пронесло! Но как быть с полиграфом? Видимо придется чинить за свой счет, но это был такой пустяк по сравнению с тем, что могло произойти, что случившейся поломке он уже не придавал никакого значения. 
      Прошла неделя. Полиграф Павел Иванович отнес в ремонт. Оказывается, сгорел предохранитель, который тут же заменили. Буквально за считанные минуты детектор вернули в строй, но больше его не применял. В памяти еще прочно сидел случай с секретаршей, и он тянул с выполнением указания генерального, хотя прекрасно сознавал, что рано или поздно тот вспомнит о
нем, и потребует отчет о проведенных опросах.
     Павел Иванович чего-то подспудно боялся, причем, даже больше, чем гнева генерального. Но чего?! Этого и сам не знал, но испуг овладел всем его существом.  На работу ходить стало для него подлинной пыткой: боялся, что раскроется не исполнение полученного им распоряжения, и в тоже время ничего не предпринимал для его осуществления.      
     Так бы и мучился, изводясь в трепетном страхе, если бы вскоре не появились в офисе журналисты. От кого-то они прослышали, что в этой организации имеется детектор лжи и его усиленно применяют на сотрудниках, дабы проверять их на корпоративную прочность, иначе говоря,  на лояльность к компании, а то и для каких других целей.
     Представителям этой профессии только подавай жареные факты, без которых новости, что щи без мяса! А посему, без обиняков, напрямую, они ринулись к генеральному директору за пояснениями, горя желанием быстрее подать в эфир, а то и выкинуть на газетные полосы полученную и обыгранную ими сенсацию.      
     Генеральный был далеко не прост и, быстренько сообразив, во что может вылиться запущенный на орбиту широкой доступности материал, препроводил их к заместителю начальника отдела кадров, напутственно заявив, что тот полностью в курсе дела и лучше него никто не сможет дать необходимые разъяснения. Тем самым, поручив Павлу Ивановичу самому выкручиваться из, мягко сказать, щекотливой ситуации, а проще говоря - отдуваться. 
     Тут уж пан или пропал! По неволе тому пришлось проявить смекалку и изворотливость. И ведь получилось, нашел что сказать!  Спокойно пояснил, что действительно такой аппарат имеется, но правда, всего один.  Выставляют  на продажу – ведь фирма у них торговая.  На работниках не испытывали, да и не за чем. А взяли один для пробы, чтобы посмотреть как пойдет продажа. Если появится спрос, то будем приобретать еще - ведь торговать можно всякими товарами, в том числе и полиграфами. И если журналисты желают купить детектор, то можно поговорить и о цене. В общем, ушла журналистская братия ни с чем.    
     Про этот случай генеральный молчал, никак не напоминал о злосчастном  приборе, как будто вообще о нем забыл. Павел Иванович на всякий случай от любопытных глаз запихал полиграф под стол, где тот благополучно пылился.   
     Сотрудники компании еще долго смаковали случившиеся, довольные тем, что это испугавшая всех идея,  вызванная реформаторским зудом начальства, не воплотилась в кошмарную явь, и задуманный эксперимент с детектором лжи провалился. Впрочем, как и бурно внедряемые без большого ума некоторые другие нововведения, о чем свидетельствовали реалии самой жизни, но уже в стране, название которой – Россия. 
     Правда, Павла Ивановича за глаза стали называть Полиграф Полиграфовичем, но он на это не обижался. Пусть хоть горшком называют, но не суют в печь! Вот только  начальником отдела не стал, не повысили.  На что  обреченно махнул рукой - досидеть бы тихонько до пенсии, а то, не дай Бог, опять еще у кого-нибудь в начальственных верхах где-нибудь и что-нибудь зачешется.