Дочки-матери

В редакции

В редакции городской газеты, где Марина работала корректором, кипела жизнь – выпускающая номера Анна бегала из кабинета, где работали корреспонденты, в кабинет корректоров, носила тексты на прочтение, потом, исправленные, редактору.

В кабинете главреда было всегда шумно – окруженный замами и звездами журналистики, здесь шло бурное обсуждение городских событий, политики, выбирались темы для будущих статей, разбирались ошибки и промахи вышедших.

И только в корректорской всегда стояла тишина – четыре женщины сидели с ручкой в руке, уткнувшись носами в напечатанный на машинке текст, выискивая ошибки корреспондентов, к которым добавлялись опечатки не шибко грамотных наборщиц.
 
Марина работала в паре с Ларисой – коллегой помоложе, а потому послабее в знаниях. Они читали тексты друг за другом, здесь было так принято – где один пропустит, другой найдет. Марина находила за коллегой пропущенные ошибки, молча исправляла, не выражая вслух своего недовольства, а про себя думала: и зачем такие идут в корректора – это совсем не ее место.
 
Лариса и правда не имела филологического образования, а выучилась на портниху верхней одежды. «Вот и шила бы пальто. И зачем сюда пошла?» – недоумевала Марина, теперь вот ей делать двойную работу – за себя и за нее. А зарплата одинаковая.

Как-то одновременно у этих трех женщин – Анны, Марины и Ларисы – вдруг начали расти животики, свидетельствующие о будущем прибавлении в семействе. В редакции то и дело слышались возгласы удивления: «Ань, что-то ты округлилась. Уж не беременна ли?», «Лариска, у тебя животик, что ли?», «Марина, ты тоже? Да вы сговорились!»

Молодые женщины смущенно улыбались: нет, они не договаривались, так получилось.

Конец лета. У Ларисы тогда был медовый месяц после свадьбы. Анна провела совместный с мужем чудный отпуск в Венеции.
Марина тоже помнила тот август.
 
…Она лакомилась ароматной малиной, растущей во дворике, где они снимали дом, соседний куст объедал сынишка, и вдруг подумала, что самое время подарить ему сестричку, а мужу – свою, кровную, дочку, ведь сын ему неродной. Да и организм ее за лето окреп, напитался витаминами, поднабрал солнышка.

Женщины ходили на работу, постепенно набирая заметный вес близкого материнства. Марина и Анна обе были женственного типа: талия тонкая, но есть и грудь, и попа. Животы увеличивались незаметно, фигуры не портил. А Лариса была высокая и худая, и живот выпирал большим шаром.
 
В редакции гадали, кто у кого родится, вспоминали народные приметы. Коллективно решили, что у Маринки и Аньки будут пацаны, а у Лариски – девка. Беременные лишь загадочно улыбались.

Первой в роддом попала Лариса, за нею – Анна, а еще через неделю привезли на «скорой» Марину. У всех родились девочки.

Ответсек Нина Васильевна

Больше всех переживала ответственный секретарь Нина Васильевна: как же редакция будет работать, если сразу трое уйдут в декрет? Фронты оголятся. Брать временных работников? А кто пойдет на временную?

Нина Васильевна Анну прихваливала и лебезила перед нею – молодая женщина была за мужем-бизнесменом, обеспеченная, да и в редакции занимала должность маленького начальника с перспективой повышения. Лариса тоже была местная, замуж вот неплохо вышла, хоть и с родителями жили. А у Марины – ни кола ни двора, как их тогда называли, «беженцы» из Таджикистана. Получается, хоть и русские, а как гастарбайтеры, потому Нина Васильевна относилась к Марине с легким презрением в душе, но на людях виду не подавала.
 
До Марины доходили пересуды за спиной, донесли и слова Нины Васильевны, мол, «нищенка» она и как смеет рожать, когда живут на съемной квартире и ничего не светит, ребенка на нищету обрекают.
 
Горько было слышать это женщине – никуда не скроешь свою непростую жизнь, и откуда все всё видят? А с другой стороны, зло брало: она что, должна у этой госпожи разрешения спрашивать, можно ли ей рожать и как ей жить?
 
Но отношений с этой далеко не молодой, тяжелой по весу и характеру женщине Марина не выясняла, обиду не выказывала – прощала все и за ее пенсионный возраст, и за горе, которое та пережила.

…Шли лихие 90-е: на автозаводе набирали свой капитал те, кто совсем скоро станут олигархами и будут негласно управлять и городом, и страной; убивали честных следователей и журналистов; каждый день сталкивались между собой бандитские группировки, отстреливая друг друга, попадали под их пули и невинные граждане; город наводнили секты различного толка, маскирующиеся под духовные практики и религиозные течения; в армии свирепствовала «дедовщина».
 
Сын Нины Васильевны служил в армии, где-то очень далеко, чуть ли не в Забайкалье. Близился срок «дембеля», ждали его дома с нетерпением, купили ему одежду гражданскую, да не дождались. Пришла похоронка, что погиб в результате несчастного случая, мол, стукнуло электрическим током.

Поехала убитая горем мать разбираться, но вернулась молчаливая и поседевшая. В общем, темная была история.

Марина

Когда-то Марина считалась небедной невестой. В солнечном городе одной из советских республик их семью уважали – мама известный в городе учитель, отец, как бы сейчас сказали, предприниматель, чей бизнес – пчелы – помог семье вырваться чуть вперед по отношению к одинаковой бедности соседей.
 
У ее отца чуть ли не первого в городе были «Жигули» и капитал имелся дочкам на квартиры. Но не успели они найти женихов, как случился дефолт и деньги отца обесценились, превратились просто в бумажки. А потом – развал Союза, массовая миграция населения.

Надо ли говорить, что это стало трагедией для всех. Столько лет жили – евреи, немцы, русские, таджики – и вдруг все сломалось, перепуталось, встали предприятия, не было работы, не на что было купить еду, выдавали почти что карточки на макароны, крупу – всего понемножку. А в столице республики шла самая настоящая война, да и здесь она могла вспыхнуть в любую минуту, случались убийства.

Куда ехать? Кто их ждал на родине предков – в России?
 
Бросили все нажитое – трехкомнатную квартиру, мебель, погрузили в контейнер самое необходимое и отправились на поезде в неведомое. В городе на Волге с красивым итальянским именем приняли их родные мужа. Небогатые, обычные, простые люди, но делились всем, что имели.
 
Сыну Марины было три годика, рос беспокойный, озорной, прямо «вождь краснокожих» – стеснялась женщина его шумных выходок, все ей казалось, что мешает он приютившим их людям. Потому, когда сняли они домик на тихой улочке старого города за посильную даже для них плату (у друзей родных), Марина почувствовала себя счастливой. Здесь она была хозяйкой – могла готовить, что захочется, здесь ее сынишка мог бегать и шуметь сколько влезет. Пусть туалет был на улице и дом изъеден мышами, а иногда и крысы по кухне бегали, зато здесь был маленький чудесный дворик с кустами малины и смородины и простыми цветочками для красоты. А от крыс да мышей завели кошку.

Мужу Марины друзья помогли устроиться на автозавод. Сама она нашла работу в редакции, сынишку устроили в садик. И жизнь потихоньку налаживалась.

Анна

Анну все считали женщиной благополучной и обеспеченной. Да так оно и было.
 
Сибирячка, из семьи с крепким достатком и культурными запросами, в школе была круглая отличница, потом поступила в университет.

Невысокая девушка с женственными формами, вздернутый носик, высокий лоб, густая коса уложена в узел на затылке – Аня слыла недотрогой и гордячкой. Походы в тайгу, костры под гитару, туристические слеты сблизили ее с парнем с географического. Случилась студенческая любовь.

После института поехала за ним на его родину в город на Волге. Муж открыл турфирму, бизнес у него пошел.
 
Анна могла бы сидеть дома, занимаясь дочкой и мужем, но собственная реализация имела для нее первостепенное значение.

В редакции – кипучая жизнь. Начинала с должности выпускающего редактора, наладила коммуникации между начальством и пишущими людьми, техническим отделом, со всеми соблюдая деловые отношения, не переходящие в панибратство.

Но на редакционных вечеринках, как бы сейчас сказали – корпоративах, могла и выпить с удовольствием, и анекдот рассказать, и посмеяться заразительно чьей-то шутке.

Анну в редакции уважали как человека и ценили как специалиста – могла и сама написать статью на любую тему, причем без ошибок, заменить корректора. Редактор-универсал.
 
Материальных трудностей женщина никогда не знала – турфирма мужа росла, родственники были людьми небедными, да и сама она получала неплохую зарплату. Но свою обеспеченность никогда не афишировала и нужду простых своих коллег понимала, одалживая до получки, одевалась просто, но со вкусом, внешне ничем не отличаясь от коллег.
 
Ее обеспеченная жизнь давала ей большие, чем другим, возможности – объездила с мужем полмира, привозила кучу фотографий и показывала их коллегам, зная, что не все из них смогут увидеть хоть часть того, что видит она. Зная, как живут люди в других странах, скептически относилась к власть предержащим и собственной стране.
 
Марина Анну уважала, но немножко побаивалась, считая ее человеком из другого социального слоя, чувствуя в ней силу характера и властность. Отношения между ними были доброжелательными, но не близкими.

Лариса

Лариса была обычная женщина. Как сыр в масле не каталась, но и трудностей, как Марина, не хлебнула. Городская девочка, воспитанная мамой. Отец ушел в другую семью, оставив их с братом, когда они были еще маленькими.
 
Лариса унаследовала характер матери – жесткий и бескомпромиссный, этакая правдолюбка, которая могла сказать все, что думает, любому человеку, в том числе и начальнику.
 
Молодость брала свое, и Лариса влюбилась. Ее избранник был молодой человек, только что закончивший местный университет, с перспективой работы на автозаводе в конструкторском отделе, а значит, с хорошей зарплатой. Молодым выделили отдельную комнату в трехкомнатной квартире, но тесная, вплотную со свекром и свекровью жизнь оказалась не сахар.
 
На скорый развал семьи повлияло еще одно обстоятельство – Лариса увлеклась сахаджа-йогой – набирающим популярность религиозным течением, пришедшим из Индии вместе с ее основательницей, которую Лариса почитала как родную мать.

Увлечения жены мужчина не разделял, воспитанный в православных традициях и в силу хорошо развитого интеллекта, но попытки растолковать жене лживость этой философии отскакивали как мячик о стенку.
 
Просветление, а именно прохладный ветерок над головой, который женщина почувствовала уже на первом занятии сахаджа-йогой, убедил ее в том, что она «избрана».

Теперь все разговоры Ларисы на работе были только об этом – энергии кундалини и чудесах проповедницы. Коллеги скептически относились к увлечению подруги, но не спорили – отношений портить не хотелось.
 
Однажды Марина вместе с мужем решила посетить очередной съезд сахаджей: а вдруг Лариса в чем-то права?

...Стадион был заполнен людьми, сидящими прямо на траве футбольного поля: кто-то спал, кто-то ел бутерброды, запивая чаем из термоса, бегали дети. Люди рассказывали друг другу, откуда они приехали – из Самары было самое близкое.

Марине было жаль этих людей, на вид таких симпатичных, искренних, но, по ее мнению, обманутых.

Возле сцены сновали группками молодые индусы в ярких экзотических одеяниях – стройные, смуглые, держались вежливо, с достоинством, развлекая людей национальной музыкой.
 
Люди находились на стадионе под жарким летним солнцем, а «великая» опаздывала больше чем на час.
 
Наконец, она явилась. Вся только что расслабленная людская масса, возлежавшая на травке и по отдельности похожая на нормальных, но чуточку уставших людей, вдруг вскочила и стала что-то выкрикивать, приветствуя свое «солнце».

Немолодая толстая дама в сари, которую было плохо видно из-за стены спин и голов, что-то говорила в микрофон на своем языке, без переводчика, но народ внимал. Потом толпа вслед за предводительницей начала производить какие-то па над головой и замерла в экстазе. Это полилась на них божественная энергия.

Марина тоже старательно повторяла за другими все движения и даже почувствовала приятный холодок над головой. Но ее это мало в чем убедило. А муж Марины вообще назвал даму «шарлатанкой».

Супруг Ларисы считал так же, тем самым внушил ей неприязнь. Настолько сильную, что женщина подала на развод на последних месяцах беременности и приехала с народившейся дочкой в квартиру своей мамы, с рождения лишив девочки полноценной семьи.

Карина – дочь Марины

По подсчетам врачей, роды у Марины должны были наступить через неделю, аккурат ко дню рождения мужа. Но то ли она перетрудилась, перестирав тяжелое постельное белье, а потом перемыв полы в доме, то ли ребенок захотел увидеть свет, но схватки начались раньше срока.
 
В роддоме она не кричала, а тихо стонала, хотя было очень больно. «Какая ты молодец», – похвалила акушерка за терпение. Ребенок был крупнее первого, шел туго, потому она была «разорвана» и обессилена, но счастлива.
 
В палате женщин было четверо, и только у нее одной родилась девочка. Среди орущих басовитых голосов, жаждущих пищи, голос дочки звучал как колокольчик. «Музыкальная», – подумала Марина.

Она подходила к окну и с высоты третьего этажа видела фигурки мужа и сынишки, который подпрыгивал, как мячик, словно хотел заглянуть в лицо сестрички.
 
Как назвать девочку? До ее рождения они с мужем этот вопрос не обсуждали – плохая примета. Марине нравились простые русские имена, но отец ее девочки – осетин.

Карина – это имя входило в моду и хорошо сочеталось с фамилией и отчеством.
 
Привезли дочку в свой старенький домик с двориком.

Иногда захаживали хозяева. Дочка их – упитанная, розовощекая – бесцеремонно заходила в комнату, осматривала ее хозяйским взглядом, иногда говорила: «Это наш дом, а вы тут временно живете».

Марине было обидно. Но, видно, господь помогает тем, кто приносит в этот мир деток. Забрезжила надежда переехать в свою квартиру в центре города, почти что на местный Арбат. Чуду были обязаны родным мужа – людям с развитым чувством родственности и крови.
 
А пока им вчетвером было хорошо и в этом стареньком, изгрызенном мышами и крысами доме с туалетом на улице и без ванны. Как-то не замечались бытовые неудобства, зато девочка с рождения спала на свежем воздухе. Марина выведет коляску во дворик, поставит под раскидистую яблоню, и ребенок спит сладким сном, дышит чистым воздухом.

Тихая улочка спрятана от городского смога в лабиринте других улиц, где жили в основном бабушки и цыгане, но Марине они не мешали.
 
Укачивает Марина дочку, а сама ей колыбельные поет, какие знала от своей бабушки, или просто песни мелодичные. А голос у нее красивый, чистый, звонкий. Не отсюда ли в девочке зародилась музыкальность, не с этих ли колыбельных?

Дочь Анны – Ольга

Роды прошли легко. У Анны при тонкой талии были крепкие бедра, сказывалась и хорошая спортивная подготовка, не зря со школьных лет занималась лыжами, ходила в походы на байдарках. Девочка выскочила, как кусочек мыла.

Имена они с мужем давали исключительно русские, как у героинь великой русской литературы – первая дочь Татьяна, вторая Ольга.

Привезли девочку жить в хорошие условия – за город, в свой дом в элитном поселке на берегу Волги, рядом с лесом.
 
Имена русские, но будущее своих девочек Анна и ее муж видели только за границей, где более справедливое мироустройство, так они считали. Потому детский сад, а потом учеба – только там, где основной предмет – английский.
 
Дочь Ларисы – Вика

Ко времени рождения дочки Лариса уже съехала от мужа и вернулась к маме в двухкомнатную хрущевку. Но муж все равно пришел ее встретить из роддома.

Сморщенное красное личико малышки казалось ему самым прекрасным на свете: «Красавица, на тебя похожа», – сказал муж, радость родительства объединила их.
 
«Как назовем?» – спросил мужчина. «Я уже назвала – Викторией». У мужа не было возражений: «Викулька…»

Девочка не ощущала недостатка отцовского внимания, ее все любили. Да, папа и мама живут не вместе, так бывает, но папа часто приходит, забирает к бабушке с дедушкой, в выходные с ними на даче.

Споры родителей случались часто. Так, Ларисе захотелось отдать дочку в специальный детсад для детей сахаджа-йогов, отец девочки был категорически против, но что он мог сделать?

К счастью, девочка не особо вникала, что это за садик, и просто играла с детьми, занималась с воспитателем, именно там обнаружили, что у девочки хороший слух и посоветовали маме отдать ее в музыкальную школу.

После декрета

Женщины вышли на работу почти одновременно, ровно через три года после рождения дочек.

К тому времени редакцией уже руководил новый редактор. Он был красив и женат, но молодых женщин не пропускал ни одну. Ларису он приблизил, часто вызывал «на совещание» прямо во время работы.

Однажды она вошла в кабинет редактора без вызова и увидела такую картину: голая секретарша возлежит на письменном столе, а рядом стоит он.
 
Увольняться не стала – работа нужна, ведь у нее дочь, но не от от нее ли по редакции поползли слухи о связи секретарши Светочки и редактора? А муж у Светочки – бизнесмен, а значит, бандит, да и у редактора жена весьма непростая особа.

Обстановка в редакции накалилась.

Жена редактора про шашни мужа слышала давно, взяла его и бросила, тут же выскочив замуж за богатого и влиятельного человека, основавшего в городе популярную «пирамиду», в которую все понесли денежки.

Умная Анна делать этого не стала, хоть и никого не отговаривала, а вот Марина небольшую сумму в эту «пирамиду» отнесла, какую не жалко было: а вдруг?

Конечно же, никто ничего не получил, лишь самые первые – какие-то проценты. Была такая счастливица у них в коллективе – новенькая, пришедшая на смену бабушке-корректору, засыпавшей над текстами.

Но это уже позже все разом прозрели про «пирамиды», а тогда все верили, что разбогатеют, хотя разбогател только владелец «пирамиды», заимев в городе Т. столько квартир, что и сам запутался.
 
После развода с женой редактор Ларисе руку и сердце не предложил, так же как и секретарше – развестись с мужем. У Ларисы появилась новая соперница – бежавшая из «горячей точки» молодая корреспондентка с сиськами, каких не было ни у высокой и худой Ларисы, ни у длинноногой блондинки-секретарши. Ей, беженке, вскоре была подарена редактором квартира, в которой корреспондентка поселилась.
 
Но однажды, сдается, что не без помощи Ларисы, до редактора дошли слухи с интимными подробностями, которые могла знать только его фаворитка. И была там фраза: «Как увижу его толстый зад, так тошнить начинает».

Начался отъем квартиры у «беженки» при помощи захотевшего справедливости сына редактора. Пришлось девушке срочно искать новых солидных покровителей.
 
Страсти, как в популярной в то время «Санта-Барбаре», кипели в редакции.

Анна на работе занималась только работой и подобное поведение как подруги, так и редактора вызывало в ней легкую брезгливость. А Марина в дружбу с начальством никогда не лезла – с работы домой.

Но вдруг редактора убили. За что? Шли 90-е, отстреливали смелых журналистов, покушались на честного мэра, но этот редактор в подобном замечен не был – мелковат для героизма. Марина предполагала, что это месть чьего-нибудь богатого мужа за измену жены.

Никто так не горевал, как Лариса.

Вика

Вскоре после всех этих событий Лариса поменяла работу, везде заводила романы, но они заканчивались одним – сильнейшей неприязнью к мужчине, как говорится, от любви до ненависти...

Увлечение сахаджа-йогой с годами только укреплялось. Женщина постоянно ездила на какие-то слеты. Однажды она засобиралась в Америку, назанимала денег на поездку, слово «великой» – закон.
 
В такие отлучки матери Вика научилась самостоятельности – готовить, гулять с собакой, содержать в чистоте дом.
 
Вернулась мать окрыленная, ей понравилась одноэтажная Америка, рассказывала, какой там культ детей и что вообще там все лучше. И если, мол, «великая» найдет ей жениха из другой страны, то она уедет. «Совсем рехнулась», – думала про себя девочка и жалела мать.

Но больше ее в Америку не звали и женщина и как-то ожесточилась, обозлилась на весь свет. Стала судиться с бывшим мужем, пытаясь отстоять у них жилплощадь для дочери. Вика, когда про это узнала, так на мать злилась. Отец, бабушка и дед жили в этой квартире всю жизнь и другого жилья у них не было. Разменяли на одну для внучки и старикам однокомнатную, а сын с новой женой ушел на съемную.

Может быть, мать пеклась о будущем дочери, а может, хотела личную жизнь устроить. Скорее всего, и то и другое.

Карина

Карина росла девочкой способной ко всему, к чему ни прикасалась. Выступить на утреннике – станцевать, рассказать стишок – лучше всех.
 
В школу пошла – учительница не нахвалится. На танцы отдали в известный в городе коллектив, там сразу признали за нею талант к танцам – музыкальность, чувство ритма.
 
Села в пять лет за старенькое, привезенное из Таджикистана пианино, на нем еще сама Марина училась, так и вставать не захотела – так ей понравилось складывать из звуков мелодию.

А самой Марине приходилось трудно – муж стал много пить, жили от зарплаты до зарплаты, занятия танцами вылетали в копеечку. И плата за них была немаленькая, и костюмы нужно было шить за свой счет, да и избалованную обеспеченными родителями-вазовцами преподавательницу надо было «прикармливать», чтобы давала возможность выступать солисткой.
 
Марина помнит то острое чувство униженности своим положением, ощущение бедности, когда своими руками шила дочке юбочку, хотя шить не умела и юбочка получилась кривая – это бросалось в глаза во время танца.
 
А в коридоре мамаши хвастались – кто новой квартирой на 120 квадратных метров, в которой можно даже на велосипеде ездить, кто новой машиной, кто поездкой в Финляндию и привезенных оттуда покупках.
 
Вопрос с танцами отпал сам собой. Дочка между танцами и музыкой выбрала музыку, хотя получалось одинаково хорошо и то и другое.
 
Игра на пианино захватила ее всерьез. Известная в городе преподаватель музыки увидела в девочке талант и стала его старательно взращивать.
 
Карина училась в музыкальной гимназии, по всем предметам отличные оценки. Да, девочка видела, что живут они бедно по сравнению с ее подругами, но ее беспокоило не это, а другое – она завидовала семьям дружным, где мама и папа любят друг друга, разговаривают мягко, спокойно, а не кричат, не ссорятся, где детям не нужно занимать чью-то сторону, где все вместе и весело. Такие семьи она видела у родных, у своих подруг. И очень страдала, когда пьяный отец обижал мать, но заступиться за нее не могла – отца она тоже любила и жалела.

Вот это вечное раздвоение и мечта о лучшей жизни в будущем, чтобы не повторить судьбу матери, поселилась в ней рано. Мечта вырваться. А тут еще подливали масла в огонь успехи на конкурсах. «Тебе надо учиться в Москве», – сказала преподавательница.

Марина тогда скопила небольшую сумму, чтобы поехать в столицу и показать дочку преподавателям знаменитой музыкальной школы.
 
«С улицы здесь не берут», – честно сказал один из преподавателей, у которых девочка прослушивалась. Это означало, что в Москву надо было переселиться, снимать жилье, где-то учиться, кормиться и оплачивать немалые деньги преподавателю, который будет готовить ребенка к поступлению.
 
А что, если поступить в не столь престижное заведение? Ведь в столице наверняка много хороших школ и хороших преподавателей.
 
И Карина поступила в школу при консерватории. Ей нравилось подолгу заниматься на пианино, а потом приготовить что-нибудь нехитрое на кухне общежития и вести с подружками разговоры о прочитанной книге, выставке модного художника. Такая жизнь захватила ее с головой.

Домой приезжала на каникулы, бегала по подружкам, видела, что в семье ничего не изменилось.

Оля

Дочь Анны, хоть и была ровесницей дочерей Марины и Ларисы, никогда с ними не пересекалась. Жила на местной Рублевке, училась в элитной школе, дружила с детьми из благополучных семейств. Эти девочки жили как будто в параллельных мирах.
 
Если Марина в мечтах видела свою дочь музыкантом, ведь музыка – это красиво и благородно, Лариса хотела для дочери обычную жизнь – работа и семья, то Анна, снисходительно, хоть и доброжелательно посматривая на своих менее успешных коллег, видела своих дочерей счастливыми и богатыми только в другой стране.

Потому гимназия – лучшая в городе. Английский, попутно французский и немецкий. Дочка родителей не подводила – училась на отлично по всем предметам, языки схватывала быстро.
 
В 14 лет Анна с мужем отправили дочь в Канаду по программе изучения языка.
 
Огромный город произвел на девочку неизгладимое впечатление. Взмывающие ввысь небоскребы, широкие проспекты, которые моют поливальные машины, зеленые лужайки, а на них стайки людей – играют, сидят и даже спят, многоязычие, смешение культур, улыбчивость жителей, когда невозможно не улыбнуться в ответ, свобода самовыражения, иногда самая причудливая, – здесь было «прикольно», жизнь бурлила, как в муравейнике. Казалось, что здесь все люди богаты и счастливы.
 
«Здесь я хочу жить свою жизнь», – решила она.

Фестиваль

Каждое лето в городе на Волге проходил фестиваль, куда съезжались молодые дарования из разных уголков страны и даже зарубежья. Вика и Карина принимали в них участие. Вика была участницей молодежного симфонического оркестра, играла на скрипке, Карина, как солистка, – на пианино и в ансамблях.
 
Ах, эти летние вечера на Волге! Какую радость доставляли они жителям города, ведь только здесь они могли послушать классическую музыку в прекрасном исполнении и совершенно бесплатно. А как счастливы были сами девушки и парни – молодые, красивые, талантливые. Сколько здесь случалось влюбленностей, переворачивающих жизнь.
 
На концертах непременно присутствовали мамы – Лариса и Марина. Иногда они встречались в фойе, и им не оставалось ничего другого, как сесть рядом. Сближало их общее – радость оттого, что их дочери приносят людям, сюда пришедшим, минуты счастья от соприкосновения с великой музыкой.
 
Но чаще женщины старались сделать вид, что не видят друг друга, избегали общения. Почему?

К тому времени они уже не работали вместе. Марина поменяла несколько редакций, поработав корректором почти во всех городских изданиях, периодически сталкиваясь с Анной, которая осела в устоявшей в лихорадке перемен газете – органе мэрии. Именно она замолвила словечко перед редактором, чтобы Марину взяли на работу.

А Лариса после бурных событий в их родной редакции – смерти редактора, а с ним и газеты – поменяла профиль деятельности и трудилась секретарем в крупной компании. Но она по-прежнему оставалась активной и неистовой сахаджисткой, и Марина пугалась ее фанатизма.
 
А вот дочь бывшей коллеги Марине нравилась. Она отмечала, что кроме привлекательной внешности (взяла от матери крупный нос и объемные губы, сейчас это входило в моду, а карие глаза – от отца), у девушки был покладистый характер и доброе и разумное отношение к миру.

Карина

Карина училась в столице. После школы – колледж, четыре года. Упоение от учебы, труд по многу часов, но никогда не было желания все бросить.
 
Консерватория, как путеводная цель, тоже была с трудом, но взята. В этот год умер ее папа, не дождался дня до оглашения результатов вступительных экзаменов. Но он знал, что она поступит, он всегда верил в нее.

И снова пять счастливых безмятежных лет, наполненных кропотливым трудом музыканта, от ступеньки к ступеньке повышающих уровень мастерства с помощью замечательного преподавателя. Он ценил ее индивидуальность, не мешал идти своим путем.

Конкурс Баха в Лейпциге. Марина тогда не пожалела своих небогатых сбережений, чтобы дочь могла поехать на престижный конкурс, ведь Бах с детства ее любимый композитор.

Оля

И все же по окончании школы Оля поехала в Санкт-Петербург, вслед за старшей сестрой. Родители купили им квартиру. Девушка сразу влюбилась в этот город с его европейской красотой, но при этом родным языком и понятным менталитетом соотечественников.
 
К тому времени она совсем расцвела. Не супермодель, но хороша молодостью и естественностью, очень похожа на мать – вздернутый носик, тонкая талия, крепкие бедра, стройные ножки. И такой же, как у матери, характер – упорство, целеустремленность и уверенность в себе, в то, что сбудется все, о чем она мечтает.
 
Но вот и закончен вуз. Диплом в кармане, все дороги открыты. Куда дальше – осесть здесь, в Питере? Завести семью, как старшая сестра?
 
А почему бы не поездить, пока молодая, не попробовать разное, не поискать свое место на земле, своего человека, свое собственное счастье?
 
Сейчас дочь Анны живет в Торонто, исполнив свою мечту. У нее есть интересная работа с хорошей зарплатой, о которой там, на родине, она и мечтать бы не могла.

У нее и здесь есть друзья, подружки. Люди везде похожи, только разговаривают на разных языках. Но есть один универсальный – английский.
 
Как она благодарна родителям, что они дали ей то, что сейчас так пригождается в жизни – в успешной жизни, пусть и в другой стране, но разве человек привязан к одному месту, разве он не сын (дочь) планеты всей?

Человек должен жить там, где ему хорошо. В этом ее убеждение, так воспитали ее родители.
 
Вика

У Вики никогда не было далеко идущей мечты стать великим музыкантом, жить в большом городе. Она хотела обычной жизни – иметь любимую работу, связанную с музыкой, и семью.
 
В то время как Карина училась в колледже в Москве, Вика получала образование в местном музыкальном колледже.
 
Свою любовь она встретила на фестивале. У нее была скрипка, у него – большущий контрабас. Высокий и худой, он носил этот огромный инструмент в чехле, и Вика его жалела: тяжело, наверное. Репетиции в душном зале филармонии, быстрые чувственные взгляды, потом прогулки по набережной, жаркие поцелуи и вместо дома его номер в гостинице.
 
Помнит, какой разгон устроила мамаша, когда она две ночи не ночевала дома. Даже на репетицию примчалась.
 
«Мам, я уже большая девочка вообще-то», – Вике было стыдно за мать, ведущей себя как базарная баба.

Но мать продолжала орать, выясняя, с кем она провела ночь.

«Со мной, – из рядов оркестрантов поднялся молодой человек, отодвинув в сторону контрабас. – Я люблю Вику».

Так решилась ее судьба.
 
В один и тот же год обе девушки сдали документы в музыкальный вуз: Карина – в московскую консерваторию, а Рита – в саратовскую. Там уже учился ее любимый, он ждал ее.
 
Ее Ромка такой классный, такой заводной. С ним хоть на край света. У них своя музыкальная группа.

Пока у них нет детей, ну а когда родится ребенок, будут брать его с собой на гастроли. Она никогда не оставит его ни бабушке, ни деду. Он всегда будет с ними, и его сердечко никогда не будет разрываться между любовью к отцу и жалостью к матери, как было у нее в детстве. Крепкая семья – вот ее цель.