Зачем электрический чайник, если есть газовая плит

Теза
Обогрев воды до состояния кипятка намного лучше производить на газовой плите, чем в каком либо электрическом чайнике по нескольким причинам:
потраченный газ обойдётся дешевле, чем электричество;
если чайник не наполнять, то вскипит быстрее;
простой чайник в отличии от электрического не перегорит;
обычный чайник стоит дешевле, чем электрический;
вода вскипевшая в металлическом чайнике не так вредна, как вскипевшая в пластиковом корпусе;
срок службы обычного чайника больше, чем электрического;
от электрического чайника могут быть проблемы с электропроводкой, если она слабая, а чайник слишком мощный, от простого чайника таких проблем нет.

Антитеза
 Данный ответ не является ответом на вопрос, а описывает преимущества газа. А вопрос был о том - для чего нужен чайник, если есть газовая плита.

Он не выключается по таймеру, это фигово.

Приложения
1) Революция «красных гвоздик» в Португали
Португалия страна очень бедная. Она и сейчас остается, в общем-то, одной из беднейших стран в Европе, хотя с другой стороны, так, сразу напоминается, не так давно нас призывали именно Португалию догнать и перегнать.
С.БУНТАН: Да, да, да.
П.КУДЮКИН: Вот. В значительная мере, аграрная. Аграрная, очень противоречивая. Север, как бы, Порту и дальше на север – это мелкие крестьянские хозяйства. И крестьянство там очень консервативно, оно будет выступать таким, ну, не знаю, можно сказать, тормозом, можно сказать, балластом в ходе революции, сдерживать от возможных крайностей. И очень радикальное батрачество юга. Та самая Грандола – это городок именно на юге, почему Жозе Афонсо, как бы…

С.БУНТАН: Да, да.
П.КУДЮКИН: …поет про него – там была расстреляна батрацкая забастовка. Песня запрещенная, кстати, и когда, вот, революция начинается с этой песни, то…
С.БУНТАН: Я, вот, Юрию отвечаю, что она началась – это был сигнал к революции.
П.КУДЮКИН: Да, это был сигнал к выступлению военных. Вот, и я говорю, ну, если переводить на наши реалии, представьте, если тоже где-то в 70-х годах вдруг «Маяк» крутит Галича, там, «Я выбираю свободу».

С.БУНТАН: Причем не в 80-х.
П.КУДЮКИН: Да, именно в 70-х.
С.БУНТАН: Не в 80-х.
П.КУДЮКИН: Да.
С.БУНТАН: А еще, ну… какой-нибудь, максимум, там, в восемьдесят…
П.КУДЮКИН: Втором. Да.
С.БУНТАН: Втором. Да, скажем.

П.КУДЮКИН: Вот, я думаю, что потрясение было бы примерно таким же. Вот, и режим… война, затянувшаяся война – вот, в 61-м году началась партизанская война в Анголе, 63-го года в Мозамбике, 65-го – в Гвинея-Бисау. Как бы, через войну проходит значительная часть молодежи – та, которой не удается эмигрировать в Европу, либо в Бразилию. По сути дела, значительная часть интеллигенции, как бы, проходит, опять-таки, через армию, через войну, и значительная часть офицерского корпуса португальской армии – это, собственно, интеллигенты в мундирах. Как бы, со всеми, как бы, интеллигентскими настроениями. А опять-таки, очень важно: вот их готовят к партизанской войне, готовят всерьез. В том числе, знакомят с теми теориями, которыми руководствуется противник. И они читают Че, Маригеллу, Мао Цзе Дуна… (смеется)
С.БУНТАН: Конечно, там же кубинцы в Анголе…

П.КУДЮКИН: Совершенно верно. Как бы, и многое из этого воспринимают. Не случайно такое, крайне левое крыло вот этого движения капитанов или движения вооруженных сил, которое, собственно, даст толчок революции, как бы, начнет ее, очень внимательно смотрят на кубинский опыт, как бы, восхищаются им, и потом попытаются некоторые из них что-то подобное создать в Португалии.
Как бы, ну, наверное, португальцы в целом считают, что им повезло, что не удались такие эксперименты. Вот, но это все играет свою роль. Как бы… да, это не классический фашизм. Не классический именно в силу своей заскорузлости, архаичности и консерватизма. Ну, режим достаточно противный, достаточно жестокий, на самом деле. С пытками в той самой ГДС и в ее предшественнике ПИДЕ. Как бы, с многолетними сроками заключений…

С.БУНТАН: Насколько массовые репрессии именно, против..?
П.КУДЮКИН: Ну, в общем-то, с учетом небольшого размера Португалии, все-таки это сотни политзаключенных, это использование силы при подавлении забастовок, как бы, загнанные в подполье профсоюзы… ну, тоже, как бы, некоторые попытки либерализации были: в 70-м году Интерсиндикаль, объединение португальских профсоюзов, попытались легализовать. Но очень быстренько загнали назад в подполье. Вот. Ну, наверное, это, конечно, меньше, чем, скажем, в Чили при Пиночете. Масштабы репрессий несколько меньше.
С.БУНТАН: Но там еще… там еще другое, там… там очень… это после очень резких событий.
П.КУДЮКИН: Да. Конечно.
С.БУНТАН: А здесь развивавшийся или стагнировавший, или каким-то образом существовавший уже достаточно давно режим.

П.КУДЮКИН: Давно, давно.
С.БУНТАН: С 20-х.
П.КУДЮКИН: С 33-го года.
С.БУНТАН: С 33-го, да, фактически, 33-го года.
П.КУДЮКИН: С 33-го года, когда Салазар пришел к власти.

С.БУНТАН: И существовал, вот, существует такой островок с огромной историей, с колониями своими, с большой отсталостью внутри, с консерватизмом. И здесь появлялась, здесь… Который что? Как у нас, между Лафитом и Клико? Вот эти, интеллигенция в мундирах здесь обсуждает свои смелые планы, или что они делают? Как они организуются, эти молодые офицеры?
П.КУДЮКИН: Опять-таки, вот очень интересно, что в армии брожение захватывает очень широкие круги. Отнюдь не только, скажем, среднее звено. Действительно, движение вооруженных сил, оно… как бы, другое название – движение капитанов.
С.БУНТАН: Да.

П.КУДЮКИН: Действительно, это люди в чине капитана, майора. Вот они действительно, как бы, считают, что нужно менять, нужно кончать с колониальной войной, нужна демократия. Ну, очень большие споры, как решать социально-экономические вопросы – там тоже достаточно широкий спектр позиций.
 Но и в генералитете: в марте 1974 года как раз Спинола и Кошта Гомеш, два генерала, как бы, отнюдь не революционеры, вполне консервативные, как бы, тоже выступают против войны. Спинола предлагает искать пути мирного развития, преобразования империи в некое подобие федерации. А ведь для португальцев еще существенно то, что в колониях довольно много португальцев живет. Это примерно как Франция с Алжиром. Уйти не так просто.
С.БУНТАН: У них есть свои «черноногие», так называемые.
П.КУДЮКИН: У них есть своих «черноногие», совершенно верно. Как бы, и в том же марте, как бы, и Спинола, и Гомеша отправляют в отставку. И первая попытка мятежа в одном из полков.

С.БУНТАН: Как реакция на отставку?
П.КУДЮКИН: Как реакция на отставку. Т.е. даже генералитет уже недоволен и пытается что-то менять. Вот. И то, что общество было подготовлено, свидетельствует, конечно, как быстро развивалось. Вот действительно, звучит где-то без четверти час ночи «Грандола», как бы, несколько воинских частей…

С.БУНТАН: Это какого числа у нас?
П.КУДЮКИН: 24 апреля.
С.БУНТАН: 24 апреля.
П.КУДЮКИН: Да. Нет, погодите, 25 апреля.
С.БУНТАН: 25 апреля.

П.КУДЮКИН: В ночь на 25 апреля, значит, несколько воинских частей захватывают ключевые позиции в Лиссабоне. К утру передают, что в общем, как бы, власть старая свергнута, призывают население воздержаться от выхода на улицы. Население не слушается, Лиссабон заполняется ликующей – подчеркиваю, ликующей – толпой. И вот тогда рождается тот самый символ, который, как бы, обошел весь мир и продолжал играть долгое время…

С.БУНТАН: Гвоздика, вставленная…
П.КУДЮКИН: Гвоздика…
С.БУНТАН: …в ствол.

П.КУДЮКИН: …вставленная в дуло штурмовой винтовки. Вот. История сохранила даже имя. Не знаю, насколько реально. Женщина Селеста Сейруш, продавщица универмага, которая, якобы, была первой, кто эту самую гвоздику в дуло вставил. Может быть, это как с теми, кто вместе с Лениным бревно носил… как бы…

С.БУНТАН: Ну пусть будет Селеста Сейруш, пусть будет. Пусть будет.

П.КУДЮКИН: Пусть будет. Главное, что остался символ. Вот действительно, толпа, как бы, бросается осаждать ГДС, и там вот эти четверо погибших…
Каэтано скрывается в казармах республиканской гвардии – такие, как бы, преторианские части, казалось бы, верные режиму. Когда они приходят в соприкосновение с восставшими войсками, они переходят на их сторону. Тоже показатель изношенности режима: никто не стал его защищать. К вечеру Каэтано признает поражение и передает власть. Он говорит: «Но передам не меньше, чем генералу».

С.БУНТАН: И тут появляется…

П.КУДЮКИН: И тут появляется Антонио де Спинола. Как бы, человек, опять, подчеркиваю, совершенно не революционный. Наверное, даже не очень либеральный. В конце концов, в его биографии такой факт как война добровольцем во франкийской армии во время гражданской войны в Испании, как бы, пребывание на восточном фронте – правда, в качестве, как бы, члена португальской миссии – под Сталинградом. Как бы, с германской, естественно, стороны. Наблюдатель.
С.БУНТАН: Т.е. вся биография не та, а потом мы еще поговорим, какие у нас были комментарии. Потому что комментарии тогда были очень озадаченные. Комментарии…
П.КУДЮКИН: Естественно. Было неожиданно. Непонятно.
С.БУНТАН: В прессе в советской, официальные комментарии, когда наши аналитики пытались разобраться, где здесь элемент марксистский, а где не марксистский, и что это такое, или это борьба элит, верхушек, и прочего. И Спинола был как раз такой фигурой, вокруг которой вся, вот, все это недоумение и продолжалось потом, кстати говоря. Я напоминаю, что Павел Кудюкин, и мы говорим о португальской революции. Вы можете задавать свои вопросы и комментировать.

Два вопроса от Леонида у нас. «Салазар уже умер к этим событиям?» — спрашивает Леонид.
П.КУДЮКИН: Да, Салазар фактически ушел от власти в 68 году по болезни, в 70 году умер. У власти стоял его преемник, значит, Каэтано.

С.БУНТАН: Да. И второй вопрос: когда мы говорили о том, что у португальцев были свои «черноногие» в колониях, Леонид же спрашивает, кто такие черноногие? Черноногие – pied noir – так назывались французы, жители Алжира, в основном, Алжира, но и других североафриканских территорий французских. Это… и это очень большая была проблема в свое время, потому что их было такое количество, и до сих пор остается – люди, которые сами себя называют черноногими, pied noir, так что это не оскорбительная кличка, а самоназвание французов жителей Алжира. Вот, идем дальше. И вот, у нас генерал Спинола.
П.КУДЮКИН: Да. Создается Совет национального спасения. Джунта, соответственно. Т.е. нам более привычно испанское – Хунта.
С.БУНТАН: Хунта, да.
П.КУДЮКИН: Да, да. Вот, Совет национального спасения. Никто из лидеров движения вооруженных сил в него не входит. Там как минимум полковники. Как бы, семь человек: Спинола и по два представителя – от сухопутных войск, от военно-морского флота и от авиации. Ну, такая, классическая модель. Правда, классическая не для Европы, а скорее для Латинской Америки.

С.БУНТАН: Для Латинской Америки, да.
П.КУДЮКИН: Да. Ну, иберийские страны вообще очень тесно с Латинской Америкой связаны – как бы, две матери-родины. Испания мать-родина и Португалия мать-родина, как бы, для латиноамериканцев. Действительно, ничего, вроде бы, не говорит о том, что это что-то очень радикальное. Напоминаю, кстати, что – это тоже немаловажный фактор – Португалия – это член НАТО. Это будет играть свою роль в развитии событий, несомненно.
Кстати, Португалия потом станет первой страной-членом НАТО, где коммунисты войдут в правительство. Очень скоро, как бы, уже в мае. Быстро начинают образовываться, либо легализовываться партии. Ну, как бы, наверное, старейшая португальская партия – компартия, в отличие от других влиятельных европейских компартий, абсолютно не затронутая евро-коммунизмом. Очень фундаменталистская, просоветская, во главе с товарищем Альваро Куньялом. Кстати, человек с достаточно героической биографией – там, с длительным тюремным заключением…
С.БУНТАН: Он как раз, по-моему, в 69-м году на совещании компартии он как раз вот там вот входил в противоречие и в полемику как раз Куньял с…

П.КУДЮКИН: Да. Против итальянцев, австралийцев…
С.БУНТАН: Да, против итальянцев и… И даже и ФКП. Да.
П.КУДЮКИН: Да. Вот, ну вот, как бы, единственный в этом смысле влиятельный западно-европейская партия, которая евро-коммунизмом не была затронута абсолютно. Значит, близкая к ней, такая, скорее, ну, как бы, свойственная для коммунистов такая, как бы, крипто-коммунистическая организация – Португальское демократическое движение. Частично там просто двойное членство с компартией, частично люди, сочувствующие коммунистам. И собственно, Куньял-то войдет в правительство в мае, как представитель Португальского демократического движения, а не компартии. Значит, легализуется недавно созданная соцпартия. Создана в подполье также при очень активной поддержке социал-демократической партии Германии – вообще, как бы, вот, СДПГ и лично Вилли Брандт сыграли очень большую роль в развитии социалистического движения и в Португалии, и в соседней Испании – так, Мариу Соареша, лидера португальской соцпартии, Филиппа Гонсалеса, лидера испанской социалистической рабочей партии, даже называли внуки Вилли Брандта.
Вот, формируются более правые партии – как бы, из осколков развалившейся официальной партии режима – Португальского национального действия. Значит, создается Народно-демократическая партия Португалии. Вскорости, видимо, под влиянием революционных настроений, она переименовывается в социал-демократическую партию. И еще более правильный Социально-демократический центр. Значит, 15 мая Спинола официально, как бы, объявляется президентом и формирует первое временное правительство. Потом их сменится шесть за те неполные два года, которые пройдут до принятия конституции. Которые, включают, по сути дела, весь спектр политический – вот, как бы, от Куньяла слева…
С.БУНТАН: Да.

П.КУДЮКИН: …до выходцев из Национального движения в лице Народно-демократической партии справа. Как бы, пока никаких радикальных мер правительство не предпринимает. Но, как бы, революция, чем, видимо, отличается настоящая революция, не ограничивается просто сменой власти. Начинаются массовые социальные движения. Массовые забастовки и массовые кресть… массовое, как бы, батрацкое движение на юге – в Алентежу. С захватами латифундий, с формированием кооперативов… вот интересно, не раздел земли, а формирование кооперативов для управления этими крупными имениями. А юг – это, как бы, и пробковый дуб, и виноградники. В общем, действительно, боюсь, пробковый дуб трудно возделывать мелким хозяйством, тут, как бы, сам характер культуры диктует, коллективный характер хозяйства. Вот. И первое такое радикальное социальное решение правительства: правительство вынужденно на две трети поднять минимальную… уровень минимальной заработной платы.

С.БУНТАН: А из каких средств?
П.КУДЮКИН: А вот это вот как всегда проблема любой революции. Как бы, есть социальные требования, и есть проблема, из чего их удовлетворять. Но уровень-то крайне низкий. Вот это вот увеличение минимальной заработной платы захватывает более тоже 60 процентов работающих по найму. Это тоже показатель, вот, сколь низок был – если мы поднимаем так сильно, и по сути дела, вот, большая часть рабочих по найму этим оказывается затронута. Ну, как… естественно, это порождает серьезные проблемы. Практически, наверное, я не знаю ни одной революции, которая не была бы связана с усилением инфляции. Вот это тоже противоречие: как бы, нужно удовлетворять социально-экономические требования, а революция всегда порождает стремительно растущие надежды на улучшение жизни. Как бы, а ресурсов-то не прибавляется. Ну, как бы, конечно, начинается экономия на том, что свертываются военные действия в колониях…
С.БУНТАН: …в колониях.
П.КУДЮКИН: Но это свертывание военных действий, переговоры о независимости порождают свою проблему, тоже дорогостоящую – массовые переселения вот тех самых аналогов черноногих из Анголы и Мозамбика в Португалию. А люди…

С.БУНТАН: На какие деньги, куда, что они будут делать.
П.КУДЮКИН: Да. Совершенно верно.
С.БУНТАН: Где их будут селить, чем занимать.
П.КУДЮКИН: И люди, как бы, по определению настроены против революции. Т.е. сразу, как бы, подпитывание…
С.БУНТАН: Да, себе сразу…
П.КУДЮКИН: …противореволюционных настроений.
С.БУНТАН: …контрреволюционную среду, да, создаем тут же.

П.КУДЮКИН: Да. Как бы, да. Как бы, именно тем, что реализуем некоторые революционные программные требования. Вот, очень быстро начинаются, как бы, первые кризисы. Вот. Уже в начале июня 74 года. Вот. Уходит премьер-министр, уходит часть правых министров. Напрямую в правительство входят представители Движения вооруженных сил. И премьером назначается, как бы, их представитель. Как бы, до сих пор они, как бы, стояли в стороне. Они начали революцию, они обеспечили передачу власти, но сами во власти не участвовали. Вот теперь премьер-министром назначается полковник, в дальнейшем бригадный генерал Вашку душ Сантуш Гонсалвиш. Как бы, и постепенно, как бы, вот эти вот социальные требования нарастают.
С.БУНТАН: Да, но это, с одной стороны, демократизация, а с другой стороны, это… это кризис.

П.КУДЮКИН: Это кризис. Я говорю, это первый… еще раз: шесть правительств меняется за два неполных года. Т.е. революция… вот, опять-таки, признак настоящей революции – постепенное и устойчивое нарастание, как бы, радикальности и приход к власти все более радикальных сил. Опять-таки, здесь, ну, португальцам повезло, они смогли вовремя остановиться.
С.БУНТАН: Как на это смотрит Европа и Соединенных Штаты, как на это смотрят?
П.КУДЮКИН: Значит, очень по-разному. Естественно… ну, Штаты, естественно, сильно встревожены. Потому что, говорю, страна НАТО… первая страна НАТО, где у власти… не у власти, в правительстве оказываются коммунисты. А Штаты чрезвычайно заинтересованы в военных базах на Азорах. Как бы, опять-таки, а разговор начинает звучать в Португалии, что, вообще, вот, «янки, гоу хоум», как бы, и чуть ли не из НАТО выходить. В Европе очень разное. Европа буквально раскалывается. Потому что, как бы, каждая из крупных политических сил начинает поддерживать своих сторонников. Как бы, ясно, что, там, социал-демократия активно поддерживает соцпартию, в том числе, и материально. Коммунисты оказываются в некоторой изоляции, если говорить про Европу. Потому что, опять-таки, сколько-нибудь влиятельные компартии, они евро-коммунистические, и им, как бы, сталинизм ПКП, в общем, вовсе не нравится.

С.БУНТАН: Советский Союз…
П.КУДЮКИН: А Советский Союз – да…
С.БУНТАН: …наводит мосты просто интенсивнейшим образом.
П.КУДЮКИН: Начинает, да, устанавливать дипломатические отношения, заключать торговые соглашения… торговые соглашения с Португалией. Опять-таки, люди нашего поколения прекрасно помнят, как вдруг, неожиданно в московских магазинах появляется «Порту» настоящий.
С.БУНТАН: Да. И в городе Ленинграде продавщица изумленным посетителям винного магазина на Литейном проспекте объясняет, что это такое: это португальское вино «типа Портвейна».
П.КУДЮКИН: Да, да. (смеется)
С.БУНТАН: Объясняет она. Очень хорошо помню, как было…

П.КУДЮКИН: Как бы, достаточно массовые закупки, действительно как форма поддержки и португальского революционного процесса, а на самом деле, тоже недоумение. Вот, никто не ждал, что вдруг в Западной Европе и такая, в общем, настоящая революция. Тем более, что вообще, настоящие-то революции сильно пугали наших коммунистических руководителей. Никогда не ясно, куда она пойдет, что с ней делать. Но конечно, вливания идут, и компартии идут. Влияние…
 Европейские крайне правые, как бы, активно тоже собирают деньги, там, закупают оружие и поддерживают крайне правое подполье в Португалии. Такое тоже возникает. Ну, известны репортажи Гюнтера Вальрафа, который, вообще, любил всяческие переодевания. Может быть, и пострадал от этого, поскольку был уже, как бы, в посткоммунистические времена обвинен в сотрудничестве с «Штази». Может быть, такая, любовь к конспиративным играм сказалась. В общем, я… хотя я, честно говоря, не на сто процентов уверен, что это было обоснованное обвинение, но не исключаю этого.
С.БУНТАН: Так. Существует и подполье, существует и, вот, влияние, существует… все еще находится в борьбе…
П.КУДЮКИН: Все находится в борьбе.
С.БУНТАН: Ну, в общем, для того, чтобы нам понять, как это… как это… как это устанавливать. Что позволило португальцам остановиться и начинать выстраивать свой путь к тому, что сейчас будет уже… уже в последующие, далеко последующие годы будет и Португалией, и европейская Португалией, и евросоюзовской?

П.КУДЮКИН: Я думаю, что здесь… при том, что есть определенные параллели даже с русским 17-м годом. Действительно, вот эти вот постоянные кризисы, постепенный сдвиг влево в составе правительства, правые попытки переворотов – их целых две попытки. И левая попытка переворота, как говорят, корниловщины, и июльские дни. Отличие, конечно, прежде всего, в международной ситуации. Как бы, те силы, которые заинтересованы в том, чтобы революционный процесс в Португалии оставался все-таки более-менее подконтрольным, как бы, экономически поддерживают португальское правительство и умеренные португальские силы. Опять-таки, ну, если хотите, опыт Португалии показывает, что сталинизм не революционен. Как бы, в отличие, там, от Ленина с Троцким в 17 году в России, Куньял ничего подобного в Португалии сделать не решился. Опять-таки, я думаю, португальцы этому очень рады.
С.БУНТАН: В отличие от того, что в колониях, это скорее такие, левацко-маоистко-троцкистско, такие, ребята, которые только, вот, поддерживают, в основном, вид, там, солидарности с официальной доктриной, там, и Советского Союза…
П.КУДЮКИН: Ну да. Да, а сами гораздо левее…
С.БУНТАН: Но они гораздо левее, они ближе к кубинцам, ближе, там, те же эфиопы…
П.КУДЮКИН: Совершенно верно.

С.БУНТАН: …в других совершенно местах. Это вот такое, другое движение.
П.КУДЮКИН: Да. А, как бы, компартия – да, она, ну, я говорю, очень просоветская, очень радикальная на словах, и не рискующая на революционные действия.
С.БУНТАН: И которая все время себя предлагает к строительству новой жизни, наоборот.
П.КУДЮКИН: Да, да.
С.БУНТАН: То, на что они идеологически настроены. И тоже оказывается, что они не совсем приспособлены на практике.
П.КУДЮКИН: Да, да. В конце концов, значит, ровно через год после революции гвоздик проходят выборы в Учредительное собрание. В целом с левым большинством… как бы, первое место занимают социалисты, и Мариу Соареш становится премьер-министром. Кстати, кто-то из американских, по-моему, журналистов – я сейчас уже не помню – берет у него интервью и с некоторым ехидством спрашивает: «А вы не боитесь, что станете португальским Керенским?» Соареш говорит: «Но я же вовсе не хочу быть Керенским». «Но вы знаете, Керенский тоже не хотел становиться Керенским». (смеется)
С.БУНТАН: Тоже не хотел быть Керенским, да. (смеется) Его просто не спрашивали.

П.КУДЮКИН: Т.е., как бы, еще опасения есть, что процесс может пойти куда-то не туда. Но в целом, видимо, вот этот момент, когда стало ясно, что в целом пошло некое уже легальное развитие. Да, как бы, со сложным диалогом, с сильным левым скосом, опять-таки, в португальское… конституция, которая будет принята… вступит в действие 2 апреля уже 76-го года, будет единственной в Европе вплоть до 89-го года, в которой декларируется цель развития Португалии – достижение бесклассового общества. Тоже наследие революции.
 Ну, и где-то символично, может быть, что поправки были внесены в 89-м году, когда цель изменили на менее амбициозную – там, просто обспечение, там, справедливости для всего населения, и прочее, и прочее, когда были устранены нормы о необратимости, как бы, социально-экономических последствий революции, а в Португалии были проведены весьма массовые национализации, была проведена радикальная аграрная реформа. Вот, опять-таки, то, что – если немножко, как бы, уходить дальше – существенно отличает португальскую революцию гвоздик от цветных революций в странах бывшего СССР. Революция развивалась как процесс, революция глубоко пошла в социально-экономическую сферу. Как бы, не ограничиваясь просто сменой власти. И политическими преобразованиями.
С.БУНТАН: Ну, другой фон, другой контекст.
П.КУДЮКИН: Другой фон, другая…

С.БУНТАН: И только аналогии и знаменитый плакат, знаменитая фотография с гвоздикой в стволе винтовки, вот она, конечно, единственное, что и работает. Потому что одна из революций, которую можно считать современной революцией, которая произошла, вот, на глазах у нас, во всяком случае, у людей нашего возраста. Да, португальские сардины, Никита, Вы абсолютно правы.
П.КУДЮКИН: Да.
С.БУНТАН: Вот, действительно, португальские товары у нас пошли. Если резюмировать, да, революция как революция, произошедшая, можно сказать, что без гражданской войны как неизбежного следствия.

П.КУДЮКИН: Да, да. Т.е. как бы…
С.БУНТАН: Во всяком случае, в метрополии.
П.КУДЮКИН: Ну…
С.БУНТАН: А там она и без того шла.
П.КУДЮКИН: Да, и более того, она шла, как бы, и при португальцах, и продолжалась после…
С.БУНТАН: Да.
П.КУДЮКИН: Собственно, в Анголе только в последние годы, вроде, как-то приутихло наконец.
С.БУНТАН: Да, и это… это не факт, что это навсегда приутихло.
П.КУДЮКИН: Совершенно верно. Вот, португальцы обошлись, да, как бы… насилие было с обеих сторон, как бы, там… и с захватами, и с нарушениями законности и демократических норм. Там, ну, там, был скандальный эпизод, когда работники типографии газеты «Република», значит, газета соцпартии, захватили ее, находясь под влиянием коммунистов, как бы, и начали диктовать редакции свои требования. (смеется)

С.БУНТАН: Да, ну это… ну, это понятно. Но это… все равно, вот даже такие… вот, насилие не выходило за насилие времен каких-нибудь социальных или экономических волнений.
П.КУДЮКИН: Да. Действительно, все-таки не война.
С.БУНТАН: Что дало это Португалии? Вот это… эта встряска, ну что это дало?

П.КУДЮКИН: Она дала все-таки что, действительно, ликвидацию вот этих заскорузлых, очень архаичных социальных форм. Т.е. революция стала рывком в модернизации страны. Вот действительно, тоже, несколько парадоксальным образом, как бы, некоторое время Португалия была действительно европейской, остававшейся капиталистической страной, но страной без монополий. Как бы, вот, покойный левый политолог и историк Кива Львович Майданик говорил: ну все равно как человек без головы, но двигается.
С.БУНТАН: Ну да, это бывает, но ненадолго.

П.КУДЮКИН: Да, ну, как бы, действительно, в Португалии довольно долго продолжалось. Как бы, порядка, там, почти 15 лет. Как бы, потом, когда… действительно, модернизация сельского хозяйства – такая, нетрадиционная, как бы, не совсем капиталистическая, как бы, с мощным кооперативным движением. Но это на юге, на севере крестьянство очень консервативное, кстати, тоже выступало некоторым противовесом вот этой вот бурному революционному развитию. Находившееся под влиянием католических священников. Некоторое… ну, в экономике сложнее. Т.е. в промышленности, скажем, в промышленности, в финансовом секторе.
Кстати, именно финансовый сектор стал, как бы, первым объектом национализации – банки, страховые компании. Характерно. Ну, кроме тех, где было заметное влияние иностранного… заметная доля иностранного капитала. Как бы, на иностранный капитал посягать не рискнули.
С.БУНТАН: Не стали.

П.КУДЮКИН: Не стали.

С.БУНТАН: Ну, может быть, это…
П.КУДЮКИН: Это было разумно.
С.БУНТАН: Да.
П.КУДЮКИН: Вот. Так что, в известном смысле, так сказать, не будь этой революции, ну, не стала бы Португалия, опять повторю, вот, тем самым, как бы, образцом для догоняния для нас. Потому что действительно революция сильно подтолкнула ее вперед.
02.05.2009.


https://echo.msk.ru/programs/netak/589215-echo/

2) Химическое равновесие
Химическим равновесием называют неизменное во времени (при постоянных давлении, объеме и температуре) состояние системы, содержащей исходные вещества и продукты реакции, способные к химическому взаимодействию.

Различают истинное и заторможенное химическое равновесие.
Выделяют три признака истинного химического равновесия:
1. При отсутствии внешнего воздействия система сколь угодно долго во времени сохраняет равновесный состав.
2. Состояние равновесия может быть достигнуто как со стороны прямой, так и со стороны обратной реакций.
3. Любое незначительное внешнее воздействие (изменение температуры, давления, концентрации взаимодействующих веществ) смещает равновесие и приводит его к новому состоянию.

Истинное химическое равновесие является динамическим, поскольку скорости прямой и обратной реакций не равны нулю, нулю равна наблюдаемая скорость всего процесса. Такие химические реакции, поскольку они протекают одновременно в двух противоположных направлениях, называют обратимыми, что обозначается знаком обратимости '.

В качестве примера системы, находящейся в состоянии истинного химического равновесия, можно привести равновесную смесь газообразных водорода, йода и йодида водорода:
Н2(г) + I2(г) ' 2HI(г).
Заторможенное химическое равновесие наблюдается в тех некоторых случаях химических реакций, когда истинное химическое равновесие не может быть достигнуто из-за различных «препятствий», тормозящих взаимодействие веществ.
В качестве примера можно привести смесь Н2(г), О2(г) и Н2О(г), находящуюся при комнатной температуре. Состав такой смеси может оставаться постоянным очень долго, так как скорость реакции между водородом и кислородом при низких температурах ничтожно мала. Если в эту систему ввести катализатор. (мелкодисперсную платину), газы Н2 и О2 прореагируют между собой с образованием паров воды. С удалением катализатора система не возвратится в прежнее равновесное состояние, так как оно было метастабильным (неустойчивым).