Тайна реки. часть 7

Глава 7.
 
Миланья была старшей у мавок. Оно и понятно лет-то ей было столько, сколько никто и не знал. Да, и, понятие года в том измерении, в котором жили мавки, отсутствовало.

Что такое год, прожитый, как в тумане? Это как день, который медленно тянется, утекая мелким песком сквозь пальцы. Вроде тягуче, а посмотришь, и уже полночь. Самое время расчёсывать скатавшиеся во сне волосы, прихорашиваясь у зеркала сотканного из лунного света.

Говорят, что когда невинная душа переходит порог иного измерения, то её встречает старшая мавка с лунным зеркалом в руках. Ведь земная смерть оставляет уродливый отпечаток на лице той, которая решилась на смерть, или приняла её по воле злой матери.
***
У Дарьи было семеро детей, а восьмой под сердцем. Молодая, здоровая баба, в свои тридцать лет была похожа на старуху. На сером, уже морщинистом лице, всегда было злое, уставшее выражение. Её семеро дочерей никогда не слышали из её уст доброго слова. Да и отец, который изредка приезжал с заработков, без нежности смотрел на вечно испуганных и голодных девочек.

- Нарожала мне целый дом девок, корми их теперь,- ворчал Василий, исподлобья глядя на самую младшую, игравшую тряпичной куклой.
- Да кабы ты не приближался ко мне в святые дни, так, может быть, Господь бы и наградил сыном,- зло отвечала Дарья, достав из печи чугунок с картошкой, и поставив его на стол.

Он выхватил горячую картошину, и обжигая пальцы начал её чистить.
На запах еды возле печи собрались дети и голодными глазами смотрели, как отец отправляет в рот кусок белого сала, пахнущего чесноком.
- Ну, чего вылупились? Отец повечеряет, потом и ваше время придёт,- крикнула мать, стукнув ухватом по полу.
Девочки тут же исчезли. Попрятались как тараканы по углам и щелям, держа ушки на макушке, чтобы первыми прибежать к столу, когда позовёт мать. Прибежав первой можно было ухватить самый большой ломоть сала. А сверху чугунка была уже остывшая картошка, которая не обжигала пальцы.

Утерев рукавом губы Василий встал из-за стола. Он с презрением посмотрел на выпирающий живот жены.
- Ну, если и на этот раз девка, то лучше сразу удави её между ног, чем ещё одну мне на шею вешать,- сказал он, выходя из избы на двор.

Дарья положила руки на живот и посмотрев на икону, висевшую в красном углу, поспешно перекрестилась.
- Ну, где вы там? А ну быстро за стол,- крикнула она дочерям, которых не нужно было звать дважды.

Василий опять уехал на заработки, оставив жену на хозяйстве. Спасибо, что хоть сена корове накосил, да дров к первым холодам нарубил. А то ж явится теперь только после первого снега.

Дарья копала картошку, когда пришло ей время родить.
- Ох, деточки мои, ох мои родные, бегите скорее к Настасье. Скажите, что срок мой подошёл,- стонала она, опираясь на лопату.

Настасья прибежала быстро. Это была сухонькая, шустрая старушка, которая на всю округу слыла самой лучшей повитухой. Не было ещё такого случая, чтобы дитё мёртвое у неё родилось. Да и роды всегда проходили легко и быстро.

- Ну, милая, мне тебя учить не надо,- смеялась Настасья, вытирая руки чистым полотенцем. - Чай восьмого у тебя принимаю.

Дарья родила быстро.
Настасья схватила ребёнка за ножки, похлопала по маленьким ягодицам. Дитё издало первый крик.
- Ух, какая у тебя горластая девка,- сказала Настасья, показывая Дарье новорожденную дочку.

Дарья закрыла глаза и с протяжным стоном откинулась на подушки.
Ещё одна. Теперь их у неё будет восемь. Восемь голодных ртов, которые не знаешь чем накормить. А сколько же приданного надо, чтобы хоть кто-нибудь взял такую голытьбу замуж. Задавить между ног, сказал он. Легко ему так говорить, когда  делов то, что сунул, вынул и готово. А попробуй выноси девять месяцев, а потом дави. Ох, горе горькое, беда бедовая, думала Дарья, смотря, как новорожденная дочь ищет губами сосок.

Продолжение следует...