Глава 29

   С момента трагедии на космодроме прошло двадцать восемь лет, из которых тринадцать Юрий Пырнев сотрудничал у… Впрочем, его, по большому счету, даже не интересовало, с кем приходится работать. Главное, что позволили, как он понимал, летать, и относятся хорошо, то есть, не запрещают заниматься любимым делом. Зато с теми, кто во время «странствия» мог встать на пути у обычно душевного Пырнева, разговор был коротким. Юрка, словно мифический лешак, заводил недругов в дебри лабиринта Его Величества Хроноса, и… Больше их никто и никогда не встречал. Одним словом, Леший, – он и есть леший. Вот и сейчас после недавней схватки с «уокерами» только могильная тишина и кромешная тьма Пограничья по-прежнему окружала «странника».

   Неожиданно впереди заалело. Сначала проводнику даже померещилось, что это восходящее солнце. Но затем его больное сознание все-таки подсказало, что он видит зарево. Да-да! Зарево именно того почти тридцатилетней давности пожара, в который ему, тогда солдату Советской Армии, угораздило попасть. Тогда…, а теперь у дурачка по жизни и трудного в общении с коллегами гениального проводника «странников» родилась мысль: «В том пожаре, не выжил никто, я не смог их спасти! Но теперь-то я должен…» И Леший закричал: – Красавица, ты где? Отзовись!

***** 

   От сильнейшего удара в лоб Бывалый треснулся спиной о дверь и распахнул ее настежь. Чтобы не упасть, он сначала попятился, нелепо размахивая руками. Потом все-таки влетел в каюту. Попытался даже устоять на ногах, но по инерции сделал лишь несколько неуверенных шагов назад. Тут его колени подломились, и он, потеряв сознание, со всего маху грохнулся об пол около громоздкого буфета.
Вслед за Бывалым в каюту прошел громила, который нанес роковой удар.

   – Один – на нос, другой – на корму и осмотреть нижние помещения! –  скомандовал Анатоль двум парням, которые стояли рядом на берегу. Подчиненные кивнули и дружно затопали по сходням на плавучую пристань.

   Оглянувшись по сторонам и не заметив за ближайшими деревьями ничего подозрительного, Анатоль пружинистым шагом поднялся на дебаркадер последним. На палубе подобрал слетевшую у шкипера фуражку, и отряхнул головной убор о перила ограждения. Не спеша вынул из кармана плаща серебряный портсигар. Неторопливо достал из него сигарету. Прикурил. Запрокинув голову, посмотрел на пасмурное небо и глубоко затянулся сигаретным дымом.

   Вскоре на палубе раздались торопливые шаги. Из-за угла надстройки показался один из крепышей. – Внизу грязь и пустота, – доложил он.
Чуть позже появился второй и, отрицательно качнув головой, сипло произнес:
 – Там проход заварен.
Анатоль, словно удовлетворившись сообщением, кивнул и выкинул сигарету за борт.      – Тогда пошли, – сказал он человеку с хриплым голосом, а обернувшись ко второму подчиненному, добавил, – Ты останься здесь, проконтролируешь обстановку! – Затем пропустил вперед Сиплого и прошел вслед за ним в служебное помещение.

   В каюте Бывалый только начал приходить в себя. Уселся на полу, и очумело замотал головой из стороны в сторону.
 – М-да, тебе бы на бойне работать, быков валить! – хмыкнул Анатоль, взглянув на громилу.
 – Так ему говорить надо, поэтому я челюсть не трогал, – объяснил тот.
 – Хорошо сделал, – согласился Анатоль и, усевшись на табурет у стола, перевел взгляд на шкипера. – А теперь скажи-ка нам, любезный, где твои постояльцы?
Бывалый, наконец, смог сфокусировать взгляд на человеке, который обратился к нему. Несмотря на излишне вежливый тон и вроде улыбающееся лицо незнакомца, Бывалый встретился с взглядом его жестких немигающих глаз.

   Чуть повернув голову, шкипер рассмотрел ухмыляющегося громилу и фигуру третьего незнакомца, который только что зашел в каюту. Его злобный вид также не предвещал Бывалому ничего хорошего.

  – Не слышу, громче! – повысил голос молодой человек, который неподобающе и даже по-щегольски, по мнению старого моряка, разоделся для прогулок в пойме реки по осени. Между тем этот главный из шайки, как понял шкипер, зловеще продолжил:
  – Что бормочешь? Раз губами шевелишь, говори! Или хочешь зубами плеваться на палубу, как семечками?

   При этих словах громила закатился громким ржанием, а Бывалый лишь угрюмо зыркнул на присутствующих. В это время крепыш, зорко оглядевший каюту, просипел:
  – Дверь, – и кивнул на диван, который ее загораживал.

   По знаку Анатоля «уокеры» быстро отодвинули диван и принялись взламывать преграду, за которой они думали найти ответ на главный вопрос начальника. Наконец, дверь с прибитой на ней подковой поддалась, и через нее внутрь первым проскользнул с фонарем Сиплый.

*****

   Прихрамывая, поскуливая, и как-то боком серый волк подбежал к неподвижно лежащему на земле мальчишке. Облизал шершавым языком ему руку. В ответ раздался слабый стон. По приказу Вована его «спутник» зубами ухватил Ивашку за рубаху и медленно подтащил мальчугана к поваленному дереву. Потом зверь вскочил на ствол.

   С этого места ему был заметен валявшийся за пнем спиленного дерева труп лошади Гневаша. Тело мертвого князя Волкова не увидел, да и не стремился. А волк, выполняя команду, крепко вцепился зубами в ворот рубахи мальчишки, чтобы приподнять его тело. Однако тот закричал от страшной боли.
 – Наверное, сломаны ребра? – робко промолвила Даша.
 – Счас глянем! – донесся ответ Вована. По его команде волк спрыгнул с дерева и осторожно попытался стянуть с тела мальчугана рубаху.
Ивашка жалобно вскрикнул и потерял сознание.
 – Буду рвать, – прокомментировал Волков, – все равно не почувствует!

   Его «спутник» яростно рванул рубаху, материя треснула. Волк острыми зубами взялся за лоскут ткани и отбросил в сторону. Здесь «странник» увидел страшную картину. Грудная клетка мальчишки была раздавлена конским копытом.
Вышедшая из-за туч полная луна осветила поляну мертвенно-белым цветом. «Все-таки хорошо, что вижу не в цвете, – подумал Вован, разглядывая грудь Ивашки, не так впечатляет!»

   Конечно, представленная картина была не для слабонервных. Правая сторона грудной клетки казалась продавленной. В этом месте тело приобрело синюшный оттенок. Сломанное от удара ребро прорвало кожу. Испачканная в запекшейся крови кость торчала наружу и слегка подрагивала в такт судорожному дыханию мальчиша. Лицо последнего побледнело, а лоб и виски покрылись испариной.
«Протянет недолго!» – решил Волков и обратился к Моревой. – Твои чувства о состоянии пацана?
 
   Затихнувшая в ожидании осмотра, Даша отозвалась сразу:
  – Кроме ужасной боли у него поначалу ничего не ощущала, но вот сейчас испытываю необычную и потихоньку нарастающую легкость в теле.
 – Значит, надо торопиться!
 – Куда? А как же Ивашка? – не сразу поняла подруга. – А-а…, значит…
 – Да! Ты сможешь руководить им?
 – Не знаю…, попробую. – Через несколько секунд Даша сдержанно ответила:
 – Я не могу управлять его телом!
«Молодец, не паникует!» – подумал Волков о напарнице. По его приказу волк, схватив зубами за Ивашкину одежду, резко рванул тело мальчика вверх. Привалил к дереву таким образом, чтобы голова приподнялась над туловищем.
 – А теперь достучись до его сознания, – продолжил наставлять Волков, – пусть он попробует выпить из бутылочки!

   Через некоторое время мальчуган пришел в себя. Застонал и попытался взять в руку бутылку с эликсиром. Здесь Волков заметил, что висевшая на груди мальчугана на бечевке деревянная бутылочка треснула от удара. Из нее понемногу сочилась драгоценная влага. К сожалению, сколько жидкости теперь осталось в бутылочке, не знал никто.
 – Давай, давай, ну же! – решил ободрить мальчишку Вован. Приложив огромные усилия, Ивашка дрожащей рукой поднес к губам заветную бутылочку.
 – Пей! – хором попросили мальчугана «странники». – Пей!
Мальчик в полуобморочном состоянии с закрытыми глазами сделал глоточек, другой, третий и вдруг… Блаженно заулыбался, будто сию минуту увидел милых и любящих его людей, а может быть что-то очень дорогое и необыкновенно приятное сердцу. Улыбнулся и пробормотал: – Кали-кали-кали…

   Голова внезапно дернулась и безвольно откинулась на бок, а рука выпустила бутылочку. Та покатилась по груди и упала на землю. Из ее горлышка выливались последние капли драгоценного эликсира. Рядом подминая хворост и сухие листья, медленно опустилась маленькая рука Ивашки.
 – Я его вижу! – услышал Волков восторженный возглас Даши, когда пытался одновременно и задержать волчьим носом падение бутылочки с изувеченной груди Ивашки и дать напутствия Моревой перед началом ее «странствия».

   Они прозвучали следующим образом: – Деньги под скребком! Не забудь бабу Надю! Феликс среди других нормальный мужик!
   В ответ с беззвездного ночного неба донеслось, – Волча-ара, миленький… как же я без тебя-я-а!

*****

   Неожиданно Леший уловил присутствие в Пограничье другого «странника» и, прислушавшись, разобрал слабые крики о помощи. Мгновение спустя его пронзила догадка. Звуки издает ни кто иная, как его Красавица! Она погибает, а значит, он просто обязан прийти на выручку!

   Леший, несмотря на раны, забыв о собственной участи, моментально изменил направление полета и бросился на выручку к ученице. Значит, не зря он шептал спящему сознанию Даши правильную дорогу домой, когда доставлял «странников» к цели. Значит, не зря рассказал о только ему известных путеводных ориентирах!

   Да, Морева запомнила ценную информацию своего учителя-проводника и в одиночку все-таки смогла преодолеть встречные ветры ужасного лабиринта временных коридоров.

   Проводник подхватил ее у невидимой черты, за которой лежало пространство Последнего тоннеля. Того, запретного для посторонних, из которого ослабевшая Даша никогда не смогла бы выбраться самостоятельно. Помощь Лешего пришла вовремя. Вскоре они вдвоем добрались до старого речного буксира, который доживал свой век, притулившись у берега небольшой речки.

*****

   Сознание одного из «странников» ощутило собственное тело.
Леший открыл глаза и в сумрачном свете увидел полутемную каюту речного буксира. Он шевельнулся на полке и тут почувствовал, что какой-то твердый предмет уперся в бок. Не глядя, нащупал это нечто. Взял в руку, протянул к дневному свету, и в лучах, скупо освещающих каюту, разглядел… бокал. Да, тот самый бокал, из которого он выпил Симбо Ц, перед тем как повести команду Вована в «странствие».

   В том, что Леший мог не возвращаться на базу после каждой доставки «странников» к цели, а весь период их ожидания находиться где-то в дебрях Пограничья в добавление к его экстрасенсорным способностям, давало ему право называться сильнейшим проводником.
 
Однако сейчас после возвращения Леший почувствовал себя как никогда слабым. Отбросив в сторону теперь ненужный стакан, он неуклюже спустился с верхней полки и робко огляделся.

   На другой верхней полке каюты неподвижно лежал мужчина, в котором Леший не признал старого знакомого. В данную минуту он вообще никого не узнал бы, до чего отвратительно себя чувствовал. Когда же проводник взглянул на нижнюю полку, то заметил, что кто-то с короткой стрижкой лежит, укрытый под одеялом.

   Человек неожиданно застонал, вздрогнул и даже сделал неудачную попытку сбросить покрывало. Леший наклонился к лежащему и увидел, что человеку помешал освободиться от одеяла ремень безопасности.
«Зачем ему?» – словно нехотя проползла мысль у проводника.
 
   Однако проявленный интерес все-таки слегка оживил рассудок блаженного и подтолкнул к действию. Он откинул край одеяла и начал внимательно приглядываться, кто находится перед ним. Девушка была без сознания. Ее пальцы судорожно сжимали под горлом нательный серебряный крестик. Лешего будто громом поразило. Он замер, и какое-то время находился в таком положении. Потом вскрикнул:
 – Красавица! Красавице плохо! – и опрометью бросился к двери, чтобы позвать людей и спасти любимую.

   Правда, не рассчитал и со всего маху приложился лбом о косяк. Раздался гулкий металлический звук. Несмотря на ужасный шум в ушах и медленно плывущие перед глазами стены-переборки внутреннего помещения, Леший с огромным трудом все-таки смог выбраться из каюты.

   Привалившись на выходе к металлической переборке, он вдруг понял. Силы покидают, и времени осталось крайне мало. Поэтому попытался броситься на выход к люку. Но в результате очень медленно и как-то по-стариковски шаркающей походкой потащился по темному коридору.

   Мотаясь из стороны в сторону, словно пьяный, он с превеликим трудом добрел до нужного места. Трясущимися руками приставил к горловине люка стремянку и, прилагая немыслимые усилия, начал карабкаться по ней наверх.

   В тишине раздавалось тяжелое дыхание Лешего. Обливаясь потом и закрыв глаза от невыносимой боли, головой он приподнял и откинул в сторону крышку люка, закрепленную на петлях. В глазах у него сверкнуло. Неожиданно явилось мимолетное воспоминание, что пять дней назад он вместе с Вованом опускает через люк спящую Красавицу.

   Из последних сил проводик «странников» попытался ухватиться за то, что показалось ему в темноте надежной стойкой. Но вместо этого стронул пиломатериал, которым когда-то в беспорядке вертикально прислонили к металлической переборке каюты.

   Тотчас брусья с торчащими в некоторых местах ржавыми гвоздями, и доски с нанесенным на них толстым слоем краски, в общем, все старье, которое хранилось у Бывалого, с грохотом обрушилось на палубу каюты и погребло под собой Лешего. Его, наполовину высунувшегося из люка.

   Поначалу в темном помещении, в которое из соседнего через взломанную дверь лишь частично проникал свет, вроде ничего не происходило. Затем люди, кто остался в каюте, увидели, что луч яркого света от фонаря замелькал по наваленным в беспорядке на полу доскам, и услышали шум разбираемого завала.

   Через некоторое время раздался тихий голос, – Одного нашел! – Следом на пороге каюты появился «уокер» и криво улыбаясь, просипел:
 – Это Леший. Кончился и в люке застрял. А Вован и баба его могут быть на нижней палубе.
 – Почему думаешь, что умер? – решил выяснить по свежим следам Анатоль. Ведь ему вскоре предстояло давать отчет о проведенной операции Борису Семеновичу. В докладе придется говорить и о понесенных потерях. Трупы двух «уокеров», – экипаж перехвата, лежали в машине.
 – Что я жмуров не видел? – вопросом на вопрос ответил Сиплый и повторил свой диагноз. – Кончился!
 – Тогда позови Молодого. У него канистра, пусть с ней идет! – отдал команду Анатоль. – А ты, Малыш, помогай разгребать завал!
 – А этот? – кивнул громила на Бывалого.
 – Никуда не денется, гидом у нас будет! – самонадеянно произнес Анатоль.
Малыш, услышав последнюю фразу, хохотнул. Затем хлестко ударил пудовым кулачищем правой руки по собственной левой ладони, которую сложил «ковшиком». Потом пригрозил шкиперу, будто бы маленькому ребенку, которого не воспринимают всерьез: – У-у, смотри у меня!
 – Сиплый, ты сказал Молодому? Чего он там копается? – обратился Анатоль к вернувшемуся от дверей «уокеру».
А тот уже взялся помогать громиле по разборке завала из досок и обломков старой мебели, чтобы вытащить тело Лешего.

   «Вот и пришел тебе конец, шкипер! – подумал Бывалый и в последний раз оглядел свою «боевую рубку». – Больше не посижу я спокойно на диване и не попью от души чайку! Зажарят на моем корабле нас всех, как свиней, и скажут, что так и было! – Тут он с ненавистью метнул взор в молодого франта. – Разоделся пижон, под гангстера штатовского подстраивается, а сам их только в кино видел! Попался бы ты мне лет с десяток назад, так гальюн бы драил зубной щеткой, не переставая! А теперь что ж, прощайте мишки и не поминайте лихом!»

   Бывалый напоследок с любовью взглянул на висящие у противоположной стены ходики. На облупившейся местами эмали, которая покрывала панель часов, проглядывалась повсеместно растиражированная картина Шишкина. Затем шкипер покрепче и поудобнее сжал в руке подкову. На свою удачу Бывалый нащупал ее под буфетом, куда рука случайно откинулась после падения его на пол.
 – Отлично! А если бы не потерял тогда по пьяни, пришлось бы сейчас голыми руками давить шкета! – со злостью еле слышно прошептал старый моряк.

   В это время Анатоль, возмущенный непозволительной задержкой Молодого, резко направился к выходу из каюты на палубу.

*****

    Понукаемый Вованом, волк торопливо принялся вылизывать шершавым языком обнаженные грудь и бок мальчишки. С них медленно-медленно, буквально по капле, тоненькой струйкой сбегала на землю волшебная жидкость. Влага, которая оставляла за собой липкий след. Дело в том, что сознание Волкова в безумной надежде попыталось вырваться из тела «спутника» и броситься вдогонку за подругой.
 – Давай же, Волчара! Лакай быстрее! – подгонял Вован, не зная уж кого, то ли себя, а то ли волка. – Вот еще в ямке под горлом!

   В какое-то мгновение Волкову показалось, что его сознание покидает хищника и устремляется ввысь. Несмотря на привычные впечатления, которые охватывают «странника» в первую минуту полета, душа у Вована в какой-то миг замерла от нехорошего предчувствия. Ибо случилось то, что должно было случиться. Количество жидкости, которое слизал волк, оказалось слишком малым для дальнейшего путешествия во времени, а может быть, Вована затянули к бренной земле тяжкие грехи прошлого в его жизни.

   В итоге Волков снова оказался в теле «спутника». К счастью, волк не только не успел отвыкнуть от присутствия вожака. Наоборот, обрадовался его возвращению, чего нельзя было сказать о «страннике». Осознав ситуацию, Вован решил представить, что его ждет в будущем. Прогноз оказался неутешительным.
 
   Во-первых, куда-то запропастился Леший. Когда Волков только начал обратное двухсотое по счету «странствие», он не уловил присутствия ждущего их проводника.
– Как последний лох не напомнил Дарье, чтоб не вздумала в одиночку идти вдоль Пограничья! – костерил себя Вован.
 
   Во-вторых, можно ли вообще было надеяться на скорую помощь от «странников» или нужно рассчитывать только на себя?
«Ведь мое тело не будет вечно дожидаться Вову, а может и протухнуть! Если это так, то надо, не раздумывая, искать какого-нибудь волхва, чтоб эликсир приготовил!» – было размечтался Волков. Но тут вспомнил о противнике, который постарается, как минимум оставить его на веки вечные в волчьей шкуре. «Странник» решил пересчитать для надежности, сколько же у него осталось врагов.

   Сначала двух «странников» встретили трое «уокеров». Волков назвал их по именам «спутников»: Завида, Похотех и Гневаш, хотя к последнему правильно будет добавить его коня.

   Потом в стан противника нужно зачислить двух местных: Тезево и Алчбу. Итого получилось пять, и все Симеоны.
 
   Здесь Вован призадумался. Кто же предупредил его и Лешего перед самым прибытием? Теперь, после их с Дашей встреч с «уокерами», он убедился, что враг попался опытный, сильный. Поэтому о случайном предупреждении, по ошибке, не может быть и речи. Получалась намеренная утечка информации, будто кто специально раскрыл «странникам» тайну о готовящемся на них нападении. Только зачем? Волков не понимал причины, и это раздражало.
 
   «Да и конь этот говорил, что перебрались четверо «уокеров»! – недовольно пробурчал Вован. – Значит, еще одного прибавим. Тогда получим шесть. Не хватает одного, если исходить из предположения, что история о семи Симеонах выросла на не пустом месте. Значит будем считать, что сейчас против меня остались лишь особо хитромудрый «уокер» и один из местных.
 
   Данный расклад показался Волкову приемлемым, и он жизнерадостным тоном продолжил, – Ну, не че, не че, найдем этих недостающих из комплекта Симеонов!.. – Потом мечтательно произнес: – Эх, мне бы сейчас травки какой лекарственной пожевать, раны залечить, а после разобраться, кто прав, кто виноват!

   Вован было примолкнул и вдруг лающе рассмеялся. С минутным опозданием он сообразил, что впервые сказал о «спутнике» как о себе, то есть в первом лице единственного числа. Его мысли мгновенно понеслись в другом направлении. «Интересно, а, сколько живут волки, если соизмерить их срок с человеческой жизнью?

   «Вот у меня самец в полном расцвете сил, а значит можно предположить, что на все про все у меня есть лет десять, чтобы пожить полнокровной волчьей…, – «странник» задумался, терзаясь сомнениями, а потом все-таки дал страстям вырваться наружу: – У-у, Волчара, до чего же мне тошно!» и, пусть даже в мыслях, слабо заскулил.
 
   Приятной неожиданностью для «странника» явилось появление второго голоса. Более мощного, голоса «спутника», который своим подвыванием дал понять, что он услышал просьбу о поддержке. Услышал и сейчас выражает неподдельную радость от встречи с таким же одиноким собратом.

   Ибо волчий язык – вой и поскуливание. Волк-одиночка не воет никогда! И этим языком «спутник», еще раньше признавший Вована вожаком, наконец-то смог всласть с ним «поговорить» в отсутствие непонятной для волка чужачки, которая наконец-то исчезла.

   Волк обрадовался до такой степени, что был готов исполнить любое пожелание вожака. По просьбе «странника» он схватил за одежду бездыханное тело Ивашки и постарался аккуратно оттащить его на жертвенный камень алтаря волхва. А в благодарность за выполненную работу испросил разрешение в дальнейшем держать хвост высоко поднятым.

   Причем только в присутствии других особей, и никогда в жизни, если они остаются одни! Когда просьба была удовлетворена, к удивлению Вована, волчьего счастья не знало границ. Потом Волков догадался, что данная привилегия принадлежит только вожакам стаи. Остальным же членам семьи подобная вольность просто недопустима, и они неукоснительно соблюдают подобную «субординацию».

   Но что больше всего изумило Волкова, так это то, что он прекрасно начал понимать «спутника» и что сейчас поостерегся бы провести четкую границу между двумя сознаниями. Скорее всего, они, человеческое и волчье, слились воедино и предстали в данный момент сознанием настоящего Серого Волка, о котором на протяжении вот уже нескольких столетий не только рассказывают сказки, но пишут книги и снимают фильмы.
 
   «А что? Знать, судьба у меня такая!» – начал было успокаивать себя Вован.
Однако в ту же минуту вторая половина Серого Волка, а именно зверь обеспокоено задрал и завертел головой. Его встревожило, что ветер, который дул всю половину ночи с юга, резко сменил направление. Оказавшись северным, тот усилился и начал нагонять на ясное небо тучи. Эти грозовые облака норовили закрыть от наблюдателей желтоватый диск полной луны.

   Тогда, торопясь поведать миру о наболевшем, «спутник» и Вован согласно принялись выводить долгую песню, в которой каждый как бы подводил итог своей прежней жизни. Причем, дружно они начали с того, что воздали хвалу Хорсу, которого с этого момента решили считать своим богом.
 
   Потом симбиоз сознаний волка и Волкова, – новоявленный Серый Волк, поведал ночному светилу, этому материальному воплощению их божества, о многом. В том числе о горечи потерь, и тоске по ушедшей возлюбленной. Уже в заключение, душераздирающим воем Серый Волк издал победный клич, тем самым, выразив предупреждение будущим соперникам и врагам.