Глава 30

   – Э-гей, рыбачок! Много ль рыбешки наловил на ушицу? – услышал молодой «уокер», которого поставили часовым на палубе дебаркадера.

   Парень обернулся на голос и увидел на крутом берегу долговязого мужчину в кожаной куртке, со сбитой на затылок маленькой кепочке. «Откуда взялся? И как он смог тихо подкрасться? – изумился постовой. – Ведь только что смотрел в этом направлении и никого не видел. Выскочил откуда-то, прямо как черт из табакерки!»

   Действительно, в это время года, когда обзор не затеняла листва деревьев и кустарника, с места на котором расположился парень, прекрасно просматривались все тропинки, ведущие к дебаркадеру. Но в явлении мужика рядом с пристанью черт был ни при чем. Просто неизвестный воспользовался для незаметного подхода одним из неглубоких овражков, какими была полна местность. Эта промоина и привела мужика на взгорок крутого берега реки, откуда тот сейчас не преминул обратиться к «уокеру».

    Здесь надо отметить, что с этого места прекрасно просматривалась почти вся палуба дебаркадера. Да и сходни с него в случае необходимости были под прицелом.
«Уокер» сразу оценил выгоду выбранной позиции неизвестным и понял свой промах.

   Вероятно, на его лице явственно отразилась вся эта гамма чувств, потому что    мужчина скромно улыбнулся и будто виновато промолвил:
 – Да ты не удивляйся. Я давно тут за вами наблюдаю.

   Феликс Пантелеймонович, а это был он собственной персоной, не врал. За час до прибытия «уокеров» в Пойму он с подопечными людьми занял заблаговременно подготовленные позиции вокруг лодочной станции.

   Позже наблюдатели сообщили ему о том, что в осмотренном его людьми джипе лежат два трупа «уокеров», а остальные захватили дебаркадер. Тогда подполковник, взявшись за козырек и сдвинув на затылок кепочку, возбужденно пробормотал:
– Ноготочки-коготочки увязли – всем волчаткам-собачаткам пропасть!

   Да, Феликс Пантелеймонович решил лично пойти к плавучей пристани и взять с собой только одного бойца. – Зачем пальбу устраивать? Не фильмы снимаем! – резко оборвал он заместителя, когда тот заговорил об опасности и предложил вариант с группой захвата. Однако в самый последний момент подполковник отправился к дебаркадеру в компании двух человек.

   Третьим был опытный врач из реанимационного отделения ведомственного госпиталя. В руках он держал чемоданчик с медикаментами. На всякий случай, мало ли что может случиться с теми, ради кого затевалась вся эта спецоперация.
 
   Что касается нынешнего момента, то Феликс Пантелеймонович проникновенно убеждал молодого «уокера»:
 – Ты бы лучше к друзьям-товарищам пошел и сказал, чтобы они потихоньку из каюты выходили, оружие на входе оставляли и с поднятыми ручками сходили на бережок. И, пожалуйста, не оглядывайся, уйти – не уйдешь, нас тут много. А на той стороне речки два снайпера, так что на вас, четверых, вполне хватит!

   В это время из-за спины мужчины появился другой в камуфляже и бронежилете. Он профессионально переместился на несколько шагов вбок от говорящего и сноровисто вскинул на плечо гранатомет.
 – Вот видишь! – скороговоркой произнес долговязый мужик и развел руками, жестом давая понять «уокеру». Да, мол, понимаю – обидно. Взяли вас, как цыплят, без стрельбы и крови. Но тут ничего не поделаешь, придется сдаваться. Гранатомет же в руках военного глядел в сторону часового на дебаркадере, точно весомый аргумент в пользу предложения мужика в кепочке. А тот, по-прежнему скромно улыбаясь, продолжил:
 – Так что давай не шуметь, не будем рыбку пугать, а скоренько сдадимся. Чего вам лишнего на душу-то брать! Опять же сопротивление властям. А это ни к чему, ты лучше позови командира вашего! Мне ведь главное, чтоб он имущество чужое, что в трюме лежит, сдал в целости и сохранности. Да ты, канистрочку-то оставь, а сам иди. И быстренько так ножками, хоп-хоп!

*****

   Конь под седоком, когда услышал протяжно-тоскливый и этим навевающий жуть звериный вой, тревожно зашевелил ушами, всхрапнул и пару раз оступился.
Чужое сознание, которое с некоторых пор завладело мозгом княжеского слуги и к этому времени превратило его в своего покорного раба, недовольно приказало, чтобы тот незамедлительно справился с возникшей проблемой.

   «Уокер» Отец Горио терпеливо дождался, пока его «спутник», который являлся воеводой князя Отеть, направит заупрямившегося Гнедого по лесной дороге, и затем опять предался размышлениям.

   В это время разум княжеского воеводы, которого Горио привлек на свою сторону захватывающими дух картинами его будущего положения, ликовал:
«Еще немного, и Отец вслед за победой над высокомерным молодым князем Симеоном Гневашом займет стол его сводного брата Симеона Отети!»
Да, замыслы «уокера» были грандиозны и пугали величием. Он, сознанием Отца Горио, и плотью воеводы Симеона Гордыни создаст могучую державу на Востоке, такую же, которая раньше образовалась на Западе!
 
   Дело в том, что «уокеру» не давали покоя лавры Карла Мартела, который собственными руками, как будто бы двумя громадными молотами, сначала разрушил варварское образование Меровингов, а затем на его обломках соорудил фундамент для великого государства.

   Ибо «уокер» знал, что славный род Мартела, сначала сын, а позднее внук завершат строительство здания империи Каролингов. Эта империя, на долгие годы явится неприступным бастионом на пути потоков буйных сарацин из Иберии.

   С этого момента прошло более 150 лет, и вот теперь он, воевода Гордыня-Горио, станет основателем восточной Великой династии Симеонов. Своей властью сначала подчинит Киевскую Русь. Затем разобьет хазар, печенегов, половцев, а потом отбросит орды кочевников из северного Китая! Защитит от них Постримскую цивилизацию. Иначе говоря, привлечет под свое крыло дряхлеющую Византию и к тому времени развалившуюся на мелкие осколки империю Карла Великого!

   Поэтому чтобы на пути к выбранной цели не встали помехой, пусть даже в потенции, его соратники, Горио и стравил их с Волковым. Если «страннику» все равно было уготовано погибнуть, то пусть своей смертью он поспособствует ослаблению бывших товарищей.

   Ведь это Горио-Гордыня втайне от других появился рядом с капищем ведуна-отшельника и при появлении Вована специально предупредил «странника» сигналом. Тем самым, обнаружил себя и других «уокеров», а также их «спутников» и прочих: Завиду, Тезево, Алчбу, Похотеха и Гневаша с конем.

   Горио не ошибся, когда рассчитывал на Волкова. Да, Вован, будучи настоящим профессионалом, предусмотрительно подготовился к разным неожиданностям. Сюда он прибыл не один и в результате перебил почти всех сослуживцев Горио. Особенно ощутимой для «уокера» оказалась потеря вестоноши, его глаз и ушей в стане молодого Симеона Гневаша. Но Волков, по всем расчетам Горио, должен был споткнуться на последнем бойце, который, кстати, перебежал из лагеря «странников» и потому смертельно ненавидел Вована.
 
   Поэтому сейчас этот «уокер» в облике воеводы князя Отети и во главе небольшого отряда воинов намерился скрытно приблизиться к спаленному капищу волхва. Гордыня-Горио торопился поставить точку в «деле Волкова». Со свежими силами Гордыня замыслил убрать последнюю преграду с дороги на пути к славе и могуществу. Препятствие в лице любого из оставшихся в живых, будь он «странником» или «уокером».

   Несмотря на то, что Гордыне-Горио лично был симпатичен Вован, он все-таки сделал ставку на ненавистного ему перебежчика. Подкаблучник, как полагал «уокер», к этому времени успел нанести смертельный удар Вовану. Ибо Горио-Гордыня хотя и считал Волкова одним из сильнейших противников в быстротечных поединках, но думал о нем как о чересчур вспыльчивом, а потому далеко не способном игроке в продолжительном марафоне на выживание.

   Ведь даже если Вован останется живым после боя с Подкаблучником, то ему придется встретиться с ним, «уокером». А в первом раунде их долгой схватки победу одержал он и потому был абсолютно уверен и теперь в своих силах. Тогда, во время давней встречи «странника» с Симеоном Отетью, «уокер», искусно затерявшись в глубинах сознания воеводы, заставил поверить прибывшего на разведку Вована, что тому не угрожает опасность со стороны ленивого князя и его гуляк-сподвижников.
 
   По поводу же будущей смерти последнего подельника, Подкаблучника-коня, у «уокера» не возникнет ни малейших переживаний, даже когда его вечный раб-воевода будет резать, точно свинью, телесную оболочку предателя.

   В силу «женщины-странницы», о которой он мельком услышал после провала прошлогодней операции со Змеем и которую попытался захватить для него Завида, Гордыня не верил и предполагал, что она погибла раньше в стычках с убитыми «уокерами».

   «А по сему бей своих, чтоб чужие боялись!» – с этой мыслью «уокера» его верный слуга-воевода поспешил к занавесу разыгравшейся в лесу драмы, как вдруг… Теперь совершенно ясно и отчетливо, они, хозяин и раб, услышали жуткий вой Серого Волка, который плавно сменился с тоскливой ноты на воинственную, словно зверь готовился выйти на боевую тропу. И столько гнева, столько уверенности чувствовалось в заключительной ноте этого грозного зова, что становилось не по себе!

   Следом за воем и заглушая его, налетел внезапно сменившийся с южного на северный шквалистый ветер. Будто сама мать-природа решила вмешаться и положить конец безумным планам безответственных экспериментаторов над величественным течением реки под названием История. Задули страшные вихри, о силе которых прежде даже не знали и не ведали люди, кто жил в этих пустынных и гиблых местах.


   Да, эта ночь была полна неожиданными событиями. Вслед за грозной поступью небожителей языческого пантеона послышались быстрые шаги другого существа. Создания, более осязаемого, чем духи воздуха. Создания, к сожалению, из иного мира. Мира тьмы под названием Навь!

   Именно сейчас это существо мелькнуло между деревьев и буквально слилось с мрачной темнотой ночного леса. Предрассветная мгла была не страшна твари. Скорее наоборот, порождение Мрака прекрасно ориентировалось в темноте.
Невзирая на густые заросли древней таинственной чащи и гибельные обрывистые овражки, предательски скрытые под завалами бурелома, существо быстро и безболезненно преодолевало лесное пространство.
 
   Лишь однажды тварь замедлила бег. Ее зоркие в темноте глаза высмотрели нечто, живущее в страшном месте непроходимой чащи.
 – Пущавик! – повелительно обратилось создание Тьмы к сухой коряге, которая валялась в зарослях густого колючего кустарника.

   Немедля, повинуясь приказу, огромный суковатый кусок сваленного когда-то подгнившего дерева ожил. Засверкали огнем глазные щели злого духа чащи, заскрипел он сучьями-конечностями. Зашевелились они, но не схватили чужака, не преградили путь загадочного пришельца.

   Наоборот, пущавик подобострастно склонился перед знатной особой, этого дорого гостя в здешних местах. Пальцами – сухими колючими веточками – смахнул этот дух труху и прелую листву с пня и почтительно откликнулся скрипучим голосом:
 – Внемлю тебе, великая Моръяга.
 – Что происходит в уделе твоем?
 – Дела Стрибога мне не ведомы, знамо только, что бурю-ураган готовит он племени людскому за их непослушание и гордыню! – зашуршал-заскрипел в ответ пущавик, а потом вдруг замолчал. Поначалу захотел утаить, что было выше его понимания, но вспомнил про гневливый норов смотрительницы Тьмы. Вспомнил и решил сказать, а то хуже ему же станет:
 – Баю, в лесах появился зверь посторонний! Аль волкодлак он могучий, аль того страшнее, – двоедушник мира чужого. Прознал я, что ищет он в тоске великой неведомую мне Бабу Яшку, чтоб та снабдила его травкой чудодейственной. Ибо лютое пророчество довлеет над ним… – Тут злой дух чащи, понизив голос, прошептал  предсказание. 
 – О боге ветров речи не веди, то вотчина Сварога! – грозно пророкотала одна из главных прислужниц Нави, а потом задумчиво, как бы про себя, обронила. – Хм…, значит Баба безвестная напророчила? – Потом уже совсем тихо. – У-у, карга старая, наболтала, а мне исправлять! 
  Следующую мысль вообще решила не озвучивать: «И что я тогда не лишила его жизни? Впрочем, старость всегда добродетельна, – у нее, ха-ха…, возможностей и сил меньше!»

   Разозлилась Моръяга. Разнервничалась потому, что именно сейчас совершенно случайно узнала о событии, которое должно произойти с ней в далеком будущем. Дело в том, что по сложившейся веками традиции грозные смотрительницы Мрака, когда доживали до преклонных лет и уходили на покой, то превращались в колдуний. И прежнее имя смотрительницы – Моръ (смерть) яга по прошествии лет постепенно трансформировалось бы в прозвище Баба Яга. Ну, или Баба Яшка, это уж кому что понравится…

   Становились они Баба Ягами-колдуньями пусть очень способными или даже могущественными, но все равно их статус в иерархической лестнице прислужников Тьмы резко понижался. Вот тогда для новоявленной колдуньи на первых порах очень важно было показать, чего она стоит. Зарекомендовать себя хорошим работником, если здесь вообще уместно подобное определение качества работы злой колдуньи.

   Кроме того, Моръяга выделялась среди прочих смотрительниц особенностью, что с юных лет смотрела, так сказать, далеко вперед. Поэтому для нее было крайне важно, чтобы пророчество, которое она произнесет через двести лет после сегодняшних событий, сбылось целиком и полностью. Ибо что могло случиться?..

   В один прекрасный момент Баба Яшка вдруг заявляет, что будущая жизнь того, кому она благоволит, пройдет под тенью самого Ния. Однако через год или пять тот неожиданно погибает, например, придавленный во время урагана огромным столетним дубом! Что это, случайность?

   Нет, размышляла смотрительница, здесь вступают в дело светлые силы из мира Правь и обыкновенный дуб используют в качестве страшного оружия. Вот только наносят они смертельный удар не по какому-то презренному волкодлаку – это для них не главная цель, – а по профессиональной пригодности Бабы Яшки. Именно так!

   Вдобавок ко всему неизвестно, каким образом прореагируют на случившееся событие другие представители сообщества ведьм на их ежегодном шабаше? Скорее всего, колдуний не заинтересует факт, что предсказание было сделано в момент, когда сознание «клиента» Бабы Яшки находится в одном временном промежутке, а уж затем волею судеб оно перемещается в более раннюю эпоху. Туда, где позже его неожиданно настигает смерть.

   Нет, скажут все, от Нави через Явь до Прави включительно! Пророчество, как закон, обратной силы не имеет! Если оно произнесено, то действует во все времена, потому что время едино!

   Поэтому теперь перед суровой смотрительницей Мрака в мире Явь со всей остротой встал вопрос о спасении доселе неизвестного ей волкодлака. Необходимо опередить внуков Стрибога. Конечно, она воспользуется всеми возможностями, которые доступны, но… слишком мало осталось времени! Успеет она осуществить задуманное, или нет?
 – Придут Позвизд с братьями, а через них волкодлаку погибель явится, – эхом отозвался злой дух чащи думам Моръяги о надвигающейся природной катастрофе.
 – Об том всяка сорока стрекочет, – с досадой отмахнулась от пущавика смотрительница Нави. В данный момент ее больше беспокоили мысли не о самом факте надвигающегося природного катаклизма, а о варианте спасения собственной репутации в будущее. – Кличь дива!

   Заморгал пущавик горящими очами да распушил волосы зеленые. Побежали пряди волос по кустам колючим и деревьям могучим. Добрались они до верхушки высокого ясеня и там отыскали демона лесного.

   Спустился-скатился по ветвям, по веткам див и мигом явился перед Моръягой, оглашая округу диким криком.

   Усмехнулась тогда смотрительница Мрака и ткнула пальцем в сторону демона лесного.
 – Ты меня не пужай, а лучше службу учини срочную!
 – Пугивал токмо по привычке, великая Моръяга, – залебезил див, испугавшись, что его крики могут быть неправильно истолкованы.
 – Бежи как заяц вертлявый да пужай волка невиданного, ибо пуганый зверь далеко бежит! – Моръяга сухим тоном дала краткие наставления демону.
 – То ж волкодлак! – насупился див, когда узнал в чем суть приказа. Но едва он взглянул на смотрительницу, когда понял, что отвертеться от опасного задания ему не удастся.
 – Не перечь! – сказала, как отрезала смотрительница. – Да травку особую зверю скорми, – продолжила она и протянула демону пучок тирлич-травы.
 – Изничтожит он меня! – истерично закричал див и руку вскинул. Однако не для того, чтобы взять волшебную травку, а вроде бы защищаясь от Моръяги.

   Она же, не обращая никакого внимания на стенания лесного демона, злобно прогремела:
 – Слова заветные скажешь «И дорога твоя пройдет под тенью Ния!», тогда не тронет! Да помни, либо успеешь упредить волкодлака до прихода Позвизда, либо в Правь тебя упеку!

   Сказала  и злобно захохотала над собственной то ли шуткой, а то ли угрозой.
Угрозой, от которой передернуло пущавика, молчавшего все время спора двух прислужников Тьмы. «Надо же, чего удумала, порождение Мрака отослать в светлое царство праведников! – поразился дух пущи. Он до того разволновался, что заскрипел, затрещал своими конечностями-сучьями в этом гиблом месте дремучей чащи. В месте, где прежде стояла могильная тишина. Что уж тут говорить о состоянии чувств дива!
          
   Между тем, два представителя Нави уставились в молчании друг на друга.
Моръяга – само порождение смерти была притягательно страшна безжизненной красотой. Ее черные, точно смоль, гладкие длинные волосы пугающе обрамляли узкое и неестественно бледное лицо. Ее хищно вытянутый с горбинкой нос и сжатые в презрительную усмешку тонкие губы необъяснимо будоражили чувства других прислужников Мрака и невольно вызывали у них и без того темные желания.

   Видимо знала она, какое впечатление производит на окружающих, и чтобы лишний раз не дразнить, плотно закуталась в темную как ночь накидку-хламиду. А глаза!.. Ее пронизывающие черной злобой бездонные очи, казалось, мгновенно должны были испепелить демона, вздумай он, не то чтоб ослушаться смотрительницу, а хотя бы только возразить!

   В свою очередь, див – лесной демон с кривыми ножками и телом багрового оттенка. Будто бы, кожу содрали с него живьем, до чего он являл тягостную картину. Мясистый нос пятачком и маленькие роговые наросты на высоком с широкими залысинами лбу дополнили неприглядный портрет этого лесного пугала. А зловещий в лунном свете блеск двадцати его огромных когтей точно вселил бы в любого встречного великий страх и непомерный ужас!

   Но, в конце концов, диву пришлось потупить взгляд, пылающий ненавистью к «хозяйке», и в тот же миг испариться, чтобы затем бесом заскакать по верхушкам деревьев. Правда, еще какое-то время до созданий Тьмы, кто остался у старого пня, доносились дикие крики демона, но постепенно и они стихли. Вернее, их заглушил все нарастающий рев северного ветра, сила которого почти сравнялась с мощью урагана.

   Под натиском разбушевавшейся природы затрещали не только дубравы и могучие деревья в сосновом бору. В жестокую бурю попал и отряд воеводы Гордыни. Злобные вихри сразу принялись бросать в лица вооруженных всадников целые охапки листьев. Вслед поднялись густые клубы пыли вперемешку с обломками веток, острыми сучьями и мелкими камушками с режущими, как лезвие, кромками. В группе всадников, которые двигались гуськом по лесной просеке, произошло замешательство. Кто остановился, а кто повернул обратно. И немудрено!

   Штормовой удар оказалось лишь прелюдией к настоящему буйству стихии. Не только люди, а все живое, кто находился в лесном массиве, с ужасом прислушались к внезапно нарастающему и быстро приблизившемуся к ним жуткому гулу и грохоту. Затем сквозь увядающую густую листву чащобы они вдруг разглядели перед собой грозное завихрение воздуха, которое темным столбом вырвалось в небо.

   В эту огромную ревущую воронку, словно жалкие травинки, полетели с корнем вековые деревья. Те из живых существ, кто не смог убежать на безопасное расстояние и там укрыться, в настоящий момент очутились на пути ужасного смерча, плотного непроницаемым мраком. Смерча, в который они неминуемо окажутся втянутыми, как будто в громадную природную мясорубку. К сожалению, выжить из которой смогут только единичные счастливцы.   
   И здесь лишь остается надеяться, что в их числе окажется и Серый Волк!