Глава 4. Края. Декабрь 1920 года начало

  В камере Тобольского тюремного замка,на ворохе старого полусгнившего сена,лежали два существа.Одно из них,разбуженное серой хмарью предрассветного неба,проснулось и заворочалось,издав человеческие звуки.Прозевавшись и прокряхтевшись с видимым удовольствием,человек сел на непритязательной арестантской постели,почесал голову,на которой ещё хватало волос,немного тронутых сединой,огляделся и вздохнул.Затем,держась за левый бок,человек встал на ноги и подошёл к небольшому окошку,забранному тяжёлой железной решёткой с острыми шипами,будто желая прощальным взглядом окинуть то немногое,что предстало его взору.В мужчине этом-невысоком,пожилом,но ещё крепком и сильном- с трудом можно было признать сорокашестилетнего крестьянина Фёдора Пармёновича Воттакова,но это был он.Тот самый Федька,крестьянин деревни Черпаковка Солотковской волости Солотковского уезда Тобольской губернии.Лицо его было в синяках и кровоподтёках,замёрзшая кровь красными сосульками свисала со слегка поседевшей бороды; старый грязный зипун зиял дырами; серая солдатская шинель,накинутая поверх обычного кожуха,прожжена во многих местах.Тем не менее,это был он-настоящий сибирский мужик,каких много проживает в суровом краю.С этими мужиками и проходил Пармёнович,за шесть лет империалистической и Гражданской войн,тысячи вёрст,о чём свидетельствовали напрочь истоптанные сапоги,едва державшиеся на мосластых ногах.Потерявший семью,Родину,испытывавшийся новыми властями на твёрдость к православной вере,склоняемый ею к жизни при новом порядке,растерянно стоящий перед лицом Истории,втянутый в водоворот событий,перевернувших весь мир,это был он-бесшабашный,упрямый,сильный чалдон,неутомимый пахарь,таёжный охотник и добытчик всякого дикого зверья,чей жизненный путь подходил,скорее всего,к концу.Два дня назад,едва успев перекусить после приезда из Челябинска,в котором разыскивал своих домочадцев,был несчастный схвачен внезапно нагрянувшими чекистами,доставлен в губернский центр,подвергнут жестокому допросу,брошен в страшное узилище,а теперь ожидал расстрела,не надеясь на снисхождение со стороны революционного трибунала,скорого на расправу.Разве примут во внимание члены этого судилища,что Фёдор не служил ни в колчаковской армии,ни в контрразведке,не принимал участия в карательных акциях? Сотрудничал,скажут,прислуживал белому режиму,припомнят братьев его...Эх,вот и выходит: куда ни кинь,а всюду клин.Конец жизни.Край...


  Воттаков крякнул,отошёл от окна и помотал головой,словно прогоняя от себя печальные думы: не в его характере было долго предаваться унынию.Вот и сейчас,вернувшись к своему спальному месту,не стал вновь ложиться,а заинтересовался своим сокамерником,что лежал спиной к нему,только стонами давая понять о присутствии в нём жизни.Почувствовав это,Федька слегка взбодрился,глаза загорелись весёлым лукавством.


  -Слышь,земляк!-обратился он к собрату по несчастью,легонько ткнув того кулаком в спину.-Ты кто таков будешь,шта шшекисты намяли тобя немилосердно? Молчишь,бедолага? Ну,молчи,коль охоты побаять нету.Да,гляди,не помри сам.Пушшай новая власть на свинец для тобя разорится.Оне,слышь,решивши на чужом горбу в рай въехать,потому и экономят на всём,а мы не дОлжны потакать ихним хотелкам.Верно я баю,а?

  Незнакомец ничего не ответил,только издал стон,длиннее обычного,после чего снова затих.Пармёнович,ничуть не обидевшись на молчуна (плохо различимого,кстати,в казематной полутьме),лёг поудобнее на сено,постаравшись устроиться так,чтобы приглушить боль в боку,и вслух начал вспоминать всё то,что случилось с ним в годы лихолетья,столь немилосердно обошедшихся со множеством людей.


  Когда же они начались,все эти несчастья и испытания,лавиной обрушившиеся на страну,на Сибирь и на его большую крестьянскую семью? Скорее всего,отсчёт надо было вести от двадцатых чисел июля (по старому стилю-прим.авт) тысяча девятьсот четырнадцатого года,когда в их деревню примчал взмыленный вестовой из Солотково. Вихрем промчал молодой парнишка по Черпаковке,тревожно и неразборчиво крича о какой-то мобилизации и войне,доехал до управы да и свалился возле неё с коня,обессилев то ли от долгой поездки,то ли от чёрной вести,принесённой им землякам.Выскочили к бедолаге староста Картузов со своей старостихой,напоили прохладной водой,стали выспрашивать подробности.Тем временем,к самой управе стекался потревоженный местный люд,досадовавший на то,что приходиться прохлаждаться зря в самую пору страды.Услыхав из уст Иллариона Савельевича зловещее слово "война",узнав о том,что объявлена-в самом деле- всеобщая воинская мобилизация,почернели лицами мужики.Кто осенял себя крестным знамением,кто-то досадливо сплюнул на землю,ругая на чём свет неизвестных им немцев с австрияками,кто-то крикнул "ура!",но большинство мужчин просто стояли или сидели молча,находясь в великой растерянности.Глядели они невидящими глазами то вдаль,то на руки свои,натруженные многолетними трудами,то на баб,немедленно огласивших своим глупым воем все окрестности.Фёдора не было в этой толпе,новости узнал он от Алии,не сдержавшей женское любопытство.Татарка его,будучи уже довольно зрелой женщиной,не менее супруга своего повидавшей всякого в этой жизни,вернулась от управы с мокрыми глазами,но старалась держать себя в руках.И сам Пармёнович,нутром чуя приход сурового времени,не спешил никуда,решив дожидаться момента,когда его призовут в армию официально.Дрогнули родительские сердца тогда лишь,когда их старший сын Александр,также прослышавший о произошедшем,седлал,выведя из конюшни,своего коня-красавца Бурелома,собираясь на нём отправиться к сборному пункту.Санька,заодно с верным жеребцом,два года назад вернулся из армии и теперь,в трудный для Родины час,не собирался отсиживаться в тылу.Не удержали порыва молодости материнские слёзы,немедленно хлынувшие из глаз несчастной татарки,едва поняла она всю бесплодность своих попыток отговорить упрямого первенца от этого шага.Впрочем,время настало такое,что плакать было бесполезно,надо было как-то жить в изменившейся реальности,суровой и безжалостной.Возможно,и самому главе семьи предстояло отправиться на поля мировой бойни,а пока...Пока были не только расставания! В начале сентября (погода стояла ещё тёплая)явилась к Воттаковым невысокая конопатая девчоночка лет семнадцати: светловолосая,голубоглазая,растерянная.Стояла она,сперва впущенная в сени,робела под любопытствующими взглядами хозяев дома,тонкими пальцами теребя то концы светлого платочка,накинутого на голову,то подол ситцевого сарафана.


  -Кто така будешь?-строго спросил Фёдор,усадив незнакомку в горнице,возле стола.-Навроде,видал я тобя,а где? Вишь,постарел,не припомню ужо,хучь и лицо твоё мне знакомо.
  -Дашутка Опрелая я,-тихо ответила гостья,шмыгнув куриным носиком.-Дочь машиниста Ивана Авдеевича.Мы на сорок четвёртом разъезде живём.Тятенька чугунки водит,а маменька,добрейшая Серафима Тимофеевна,по дому управляется.Семейство у нас большое,окромя меня ещё пятеро детей в доме.А есть ещё старший брат,Терентий Иваныч,дак он по отцову пути пошёл.Живёт и работает в Новониколаевске,женился о прошлом годе.
  -Так и есть!-радостно воскликнул хозяин избы,но враз осёкся,поймав на себе встревоженный взгляд жены.-Знаю я Опрелых,как жа,хорошие вы люди.Дык,а к нам тобя кака нужда привела? Побай,не скрываясь,глядишь и поможем.Ты не смотри,девка,шта обо мне дурная молва ходит,будто шибко я жаден.Я-не жадный,а домовитый,понятно? И,ежелив,в чём нуждаетесь вы всем семейством,то от меня отказу не будет.


  Хотела Дашутка ответить,но,вместо этого,внезапно разрыдалась,некрасиво скривив тонкие бледные губы.Словно стыдясь проявления этой слабости,девушка закрыла лицо руками с тонкой,просвечивающей насквозь кожей,на которых видны были следы въевшегося щёлока,из чего Пармёнович сделал вывод о трудолюбии незнакомки,много лет обстирывающей свою семью.Это было единственное,в чём мужчина смог пока разобраться,терпеливо дожидаясь того,когда плач закончится и можно будет продолжить странную беседу.Действительно,дочь машиниста скоро успокоилась,вытерла мокрое лицо рукавом сарафана,тут же выдав всё тем же тихим голоском:

  -Не казните меня,уважаемые Фёдор Пармёнович и Елена Александровна! Простите,шта пришла к вам,не имея на то почти никаких прав.Не должна была я врываться в вашу жизнь таким макаром,но не было у меня иного пути,а только к вам.Тяжёлая я! Уж,третий месяц пошёл тому,како ношу под сердцем своим дитё,от сына вашего,любезного моему сердцу Александра Фёдоровича.Знаю,шта сама виновата,не дождалась осени,когда хотели мы открыться родителям своим да пойти под венец,коль вы благословили бы нас.Ведь,благословили бы,не отказали счастью нашему? Да,вот,пришла беда-война треклятая,всё зачеркнула и осталась бедная Дашка с приплодом,каковой нагулянным выходит.Тятенька выгнал меня из дома,узнав об этом,так шта,пропали мы с ребятёнком,коль и здесь нам не рады будут.Тому и быть тогда!


  Дашка тяжело вздохнула и умолкла,поникнув головой,а Фёдор с Алиёй так и сидели на лавке,будто поражённые громом.Неожиданное появление в их доме дочери машиниста,последовавшее за этим признание в беременности,изгнание бедняжки из отчего дома-все эти обстоятельства будто подкосили чалдона с татаркой в первый момент.Пармёнович сидел недвижно,вылупив глаза на внезапно объявившуюся сноху,словно пытался разглядеть её насквозь,увидеть,взаправду ли носит та во чреве своём его внука.Алька же,пребывая в растерянности,недоуменно лишь вертела головой,оглядываясь то на окна,то на образа,висевшие в "красном углу". Ей самой едва исполнилось тридцать шесть лет и,несмотря на то,что была измождена крестьянской работой,хлопотами по дому,частыми родами-выглядела молодо,фигуристо,задорно.То есть,никак не годилась на роль бабушки,но,видимо,так было предопределено свыше,чтобы произошло то,что произошло в этот вечер.Теперь,хоть заглядись на святые лики,а нужно было что-то решать.Сама она была согласна принять несчастную в свою семью,но тут всё должен был решить голос главы семейства.А уж каким будет этот голос,этого хозяйка сказать не могла.За двадцать лет совместной жизни,изучив мужа вдоль и поперёк,до сих пор не смогла она понять того,чем руководствуется её благоверный,совершая какое-либо действие или принимая окончательное решение.Вот,таков был Федька норовом,доставшимся ему от предков.


  -Шта тут скажешь?-словно прочитав мысли жены,нарушил тишину Фёдор,испытующе глядя в лицо зазнобы своего сына.-Поспешили вы,молодёжь,с приплодом своим.Оно,ить,по правде,како получается? А то и выходит,шта по осени,стояла бы ты,любезная Дарья Ивановна,с пузом перед алтарём,как ни крути.С другой стороны-дело молодое,терпежу вам не хватат.Тако дело я кумекаю и промолчу на энтот шшот,ибо сам не без греха был,по молодости лет.Дело в том,милая,шта со своими грехами я разобрался и живу спокойно,а в твоём деле не знаю,каков совет дать.Да,и не даю я никакеих советов,человек должон сам идти своим путём,сам свои шишки набить,штоба опосля не было у его соблазна дурного-обвинить советчика в бедах своих.
  -Хватит слов,дорогой!-воскликнула Алия,не вытерпев размышлений вслух,каким предался её муж.-Бедной Дарье не нужны нравоучения.Ей требуется знать только одно: примем ли мы её в семью?
  -Погодь,бабочка моя,-пробасил мужчина,с укоризной взглянув на жену.-Ужель ты думашь,будто всё решается в момент? Не глупая ты баба,Алька моя,потому знать должна,шта требовается покумекать всюду,не спеша.Слава богу,при лектритстве живём,с патехвоном.


  И,оставив обескураженных баб (дурную Дашку он тоже причислил уже к сему глупому легиону) в горнице одних,Воттаков встал с лавки и направился в маленькую комнатку,в которой,обычно,дети делали уроки.Войдя в комнатку- небольшую,но уютную,всю залитую солнечным светом- он подошёл к небольшому круглому столику на двух высоких кованых ножках,отодвинул мебель в сторону,аккуратно придержав патефон,стоящий на круглой столешнице,вздохнул.Затем перекрестился,поглядел,не следят ли за ним (хотя и прикрыл за собой дверь,войдя сюда),нагнулся,сдвинув половицу у стены.Из тайника,хитро расположенного в детской,Федька извлёк "Кладезь мудрости чалдонской",ту самую,к какой неизменно обращался,попав в заковыристую ситуацию.Не то,чтобы крестьянин из Черпаковки был тайным язычником или иным способом отверг православную веру,нет.Каждое воскресенье бывал Федька в солотковском храме,со всей семьёй,усердно читал молитвы,соблюдал посты,жертвовал немалые суммы на богоугодные мероприятия.Само собой,читал он и Библию,находя в Священном Писании ответы на многие вопросы,волновавшие пытливый чалдонский ум.Бывало,однако,что ни Ветхий,ни Новый Заветы,не могли полностью развеять сомнения,дать полновесные ответы на вопросы,мучившие человека,живущего в условиях,кардинально отличающихся от ближневосточных.Своя,сибирская книга,ныне любовно обёрнутая в обложку из оленьей кожи,помогала в бытовых вопросах,в проблеме выживания,противостояния суровым погодным и прочим условиям.Так что,держался Пармёнович не только веры предков,но и знаний их,накопленных за многие века.В этот самый момент эти знания потребовались ему,в виде моральной поддержки среди лавины проблем,накрывших его.Тихо помолившись,Фёдор тронул заветные листы,немедленно раскрывшиеся на нужной странице,как всегда бывало в подобных ситуациях.


  "Кладезь мудрости чалдонской. Несколько слов о спокойствии в тяжёлые времена" (содержание главы изложено современным русским языком-прим.авт.)


  Суров наш сибирский край и некуда деваться человеку,попавшему (по своей или чужой воле) в здешние места,как только пообвыкнуться,стать таким же суровым,чтобы всегда быть готовым к испытаниям,почти ежедневно случающимися тут.А самое главное,по чему ценится в Сибири человек,это-остаться человеком,несмотря ни на что,сохранить в себе лучшие и добрые черты характера,поведения,образа жизни.Вот истинное лицо сибиряка,а не то,каким рисуют его иноземные незнайки,по обрывкам всяких слухов и домыслов,распространяемых людьми,понятия не имеющими о нашем житье-бытье,радостях,горестях да чаяниях великих.Для того же,чтобы не обращать внимания на посторонние злословия,вредящие душевному здоровью сибирских жителей,нужно быть спокойным,особенно- в тяжёлые времена,которые сопровождают нас практически без перерывов.Коль есть такая напасть,то найдётся и несколько жизненных правил,дабы с честью противостоять им.Прочитай их,выстраданных предками твоими и запомни накрепко,ведь написаны они,зачастую собственной кровью.


  1.Наша жизнь не обходится без проблем,невзгод,утрат и прочих нехороших явлений,отравляющих бытие.Поэтому,если нагрянут они в твой дом,старайся встретить эти беды достойно.Помни,что всё проходит- и это пройдёт,а ты останешься.Главное: кем ты останешься после всего случившегося? Лучше всего-остаться человеком!

  2.А остаться человеком,имея нрав суровый и своевольный,будет очень тяжело.Потому,прежде всего,сохраняй спокойствие и трезвый рассудок: не злись,не скандаль,не уходи в запой.Спокойно поразмысли над сложившейся ситуацией.Помолись Богу и святым угодникам,они обязательно помогут навести порядок в мыслях твоих и мятущейся душе.

  3.Вполне вероятно,что то,что ты принимаешь за проблему,ею не является.Если пришёл к тебе кто-то и просит помощи,то не откажи в этом.Поговори с человеком,накорми,напои чаем,дай ему денег.Если же случится так,что придётся тебе потесниться в доме твоём,решай сам,принять или прогнать просителя.Только ты волен распоряжаться своей жизнью!

  4.Может случиться и так,что просящий и не хочет причинить тебе неудобства,связанные с его появлением,но наружу выходят некоторые обстоятельства,мешающие тебе сразу прогнать непрошеного гостя.Посиди,покопайся в себе.Возможно,если этот человек задел в тебе особую струну,ты чувствуешь в нём нечто родное,ты понимаешь его и принимаешь всем сердцем,значит- воздержись от напрасных гонений.Скорее всего,посетила тебя родная душа,которой требуется твоя защита,твоя мудрость,твои отеческие слова,каких несчастный не нашёл в родных краях.Прими его (без особых почестей,без бахвальства,но-от всей души) и будет он тебе,когда придёт время,помощью и защитой в старости твоей,никогда не покинет тебя,будучи в неоплатном долгу и вечной благодарности.А коль покинет,то так тому и быть.Пусть это будет на его совести,ты же вспоминай о пришельце с не меньшей благодарностью,чем он тебе был благодарен за приют.Об этом,однако,подробно изложено в другой главе нашей книги.Впрочем,"Кладезь" наша предназначена людям умным,умеющим с честью выходить из трудных ситуаций,а страницы наши лишь слегка подталкивают на тот верный путь,к какому наш читатель идёт самостоятельно,чуть растерявшись.

  5.Для того,что бы не заплутал ты в тумане,внезапно возникшем на твоём жизненном пути,написана эта глава.Чалдон,помни: ты можешь следовать советам,данным тебе,а можешь махнуть рукой на напрасно прочитанные буквы,твоё дело! Всё же,заглянув в "Кладезь",ты готов учиться жить,сколько бы лет тебе ни было; желаешь познать мудрость предков; усмиряешь свою гордыню и ярость животную.В радость нам стремление твоё,независимый свободный сибиряк! Ведь,обратившись к этой книге,совершил ты очередной умный поступок.Будь рад ему! Не останавливайся на достигнутом.Работай над собой,не ленись учиться,трудиться,отдыхай с удовольствием (имеется и об этом отдельная глава). Не забывай о весёлых минутах: шути,смейся,веселись,если совсем придавит тебя тяжкое время.Шутовство греховно,а острословие или частушка,произнесённые вовремя и по делу,являются хорошим подспорьем для преодоления невзгод,навалившихся на тебя.

  6.Самое время,дорогой читатель,вспомнить о любви! Не о плотской,какой тебе с лихвой хватает,а о той любви,какую заповедал нам Спаситель- любви к ближнему своему.Примешь ты того,кто пришёл к тебе или нет,сам ли покинешь родную избу в скором времени,а всегда держи частицу любви в сердце своём для того,кто в ней нуждается.Ты-хозяин своего жилья и подворья,скотины и имущества,своих слов и дел.Ты-царь и бог для своих домочадцев,так будь же божественен в своей человеческой сущности.Не каждому даёт Господь право вершить чудо исцеления,но всякому дана голова на плечах и возможность явить миру чудо любви.Многие,дочитав до этого места,изумляются откровенно,начинают ругаться.Мол,что это за чудо такое простецкое,не представляющее интереса? В том-то и дело,что любви к ближнему,как и ко всему другому,надо учиться.Учиться долго и кропотливо,переламывая свой несносный характер,переделывая себя.Да,ты имеешь право жить таким,какой есть! Да,ты и без чудесного добра безмерно приятен людям,а они-тебе! Да,ты можешь остаться таким,какой есть! Молодец,не меняйся,но знай: в тяжёлый час,наступивший не только для тебя,но и для всей страны,очень важно преисполниться той Любви-великой и чудесной,из-за которой происходит всё хорошее и нехорошее,творимое волей и руками человеческими.

  7.Грешен человек,ибо портит всё то,что создано Господом Богом,взращено Им с поистине отеческой любовью,для услады и радости всеобщей,а прежде всего,портит человек себя.Живут люди простодушно,уподобляясь баранам,одним днём,пытаются превознести себя друг над другом,урвать кусок послаще,тем самым потворствуя страстям своим,похоти,гордыне,сея зло вокруг себя.А зло не медлит,даёт всходы и оборачивается войнами.Войны эти объявляют друг другу правители разных стран,гибнуть на полях сражений приходится простым людям.Возможно,что и тебе выпадет подобное испытание.Так помни: не будь ни бараном,ни волком в овечьей шкуре.Не теряй разум! Думай,размышляй,мотай на ус.В любых условиях сохраняй живость ума и чувство юмора,это поможет тебе преодолеть трудности окопного существования,тоски по родному дому.Сохраняй спокойствие в самых тяжёлых ситуациях.Доброта твоя спасёт тебя,славный сибиряк! Не унывай,сохраняй лицо своё и душу в неприкосновенности от лап сил нечистых,тем и спасёшься.Да пребудет с тобой Господь!".


  Окончив чтение,Фёдор осторожно прикрыл книгу и слегка поелозил задом по небольшой лакированной скамеечке,на которую сел во время своего занятия.Откинувшись к стене,но стараясь не прислоняться рубахой к стене,чисто побеленной пару дней назад,мужчина закрыл глаза,предавшись размышлениям.Не понравились ему слова,только что прочитанные.Выходило так,что Пармёнович должен был принять непутёвую Дашку в свою семью,чему очень противилась вся его чалдонская сущность.Что же это получается,скажите на милость? Пришла незнакомая девка,пузатая,утверждающая,будто приплод она носит от Федькиного сына,а ты раскрой ей объятия,поверь на слово.Ведь,нет Саньки нынче дома,он едет на войну и не может ни подтвердить,ни опровергнуть сказанное конопатой дочерью машиниста.Этак,дашь слабину,пожалеешь бедняжку,а потом сраму не оберёшься,если откроются другие факты.Вдруг,дело повернётся так,что и нет ничего воттаковского в ребёнке,покуда обитающем в материнской утробе? Смеху-то будет по деревне-не приведи Господь! Да,и шут бы с этим всем,сказано же: "и это пройдёт". Всё пройдёт,устаканится разъяснится со временем,однако неясность тревожила.Неужели и ему,обычному пахарю,которому и годков немало,придётся отрываться от любимого дела да идти на войну? От подобной мысли черпаковца словно мороз пробрал,заставив передёрнуть плечами.Слов нет: любил он свою Родину! Не то,чтобы думы о ней беспрестанно роились в голове земледельца,но через работу на земле,на своих десятинах,проявлялась эта любовь,а не на каких-то псевдопатриотических лозунгах,во множестве расплодившихся ныне.И жизнь свою готов был отдать Фёдор Пармёнович,коль доведётся,не посрамил бы ни родные края,ни честь сибирскую.Всё же,несмотря на подобную готовность к самопожертвованию,раздирали этого зрелого человека,немало пожившего на свете,мысли досадливые,не желавшие расставания его с собственными наделами.Понятно было: призыв в армию и отправка на фронт зависят от воли государства,так что (досадуй-не досадуй!) оставалось только ждать,занимая всё свободное время привычной работой-единственным лекарством от вредных бесполезных дум.


  Фёдор помотал головой,будто пытаясь выбросить из неё все те мысли,озаботившие его после чтения.Аккуратно вернув старинную рукопись в тайник,мужчина встал с лавки и прошёл в горницу,в которой всё так же сидели Алия с Дарьей,к ним присоединились татаркины свёкры,вернувшиеся из гостей и теперь не понимавшие,что творится в доме.Женщины о чём-то шёпотом беседовали,не обращая внимания на малышню,носившуюся по избе с весёлым гиканьем (дети постарше гуляли на улице),Пармён Ермолаевич удивлённо рассматривал беременную визитёршу.При появлении хозяина беготня прекратилась,а взрослые члены семьи воззрились на него,словно ожидая вынесения такого приговора,какой невозможно будет обжаловать ни в одной государственной инстанции.Не успел Федька даже присесть к столу,а любопытствующий тятя уже засыпал его ворохом вопросов.Не отставала и Евхаристия Елпидифоровна,занявшая место между своей снохой и кандидаткой в снохи собственной снохи.Он был тут главным человеком,он нёс ответственность за семейство и теперь всем хотелось знать о его решении,принятом после небольшого затворничества.


  -Ну и притча!-произнёс,наконец,Фёдор,весело оглядев домочадцев.-Како не верти,а надо решать энто дело.Нельзя жа так оставить ничего! Само оно не сделается,верно?
  -О чём ты говоришь,мой господин?-спросила Алия,удивлённо вскинув брови.-Неужели ты так ничего и не решил? Прошу тебя,дорогой,сосредоточься! Понимаю,что тебе тяжело,но на кого же нам ещё опираться в этой жизни,как не на тебя? Ждём только твоего слова,твоего решения.


  Пармёнович,сидевший спиной к образам,внимательно посмотрел на супругу свою,сейчас занимавшую место напротив него,в компании матери и Дарьи.Мимолётного взгляда на трёх женщин,хватило,чтобы понять: они,похоже,договорились обо всём между собой,то есть-его собственное слово сейчас имело особое значение,оно могло успокоить возникшую сумятицу,либо взорвать обстановку и спровоцировать слёзы,крики,недовольство баб.Даже старик Ермолаевич,притулившийся по левую руку от своего отпрыска,не стремился поругаться с ними,выглядел каким-то испуганным,тихим,не спешил никого поучать.Не торопился и Фёдор,в принципе,уже согласный принять дочь машиниста Опрелого под своё крыло,оставалось разобраться в мелочах,а этих мелочей было так много,что даже помощь "Кладези..."была бесполезна.За окнами большой избы вечерело.Все дети вернулись с улицы и,взобравшись на полати,с любопытством взирали на происходящее.Пора было решаться и решить.

  -Ну,вот шта!-хлопнув по столешнице ладонью,Фёдор встал с лавки.-Сиднем сидеть баско,а дело к ночи идёт.Потому,никого не будем тянуть.С Дашуткой,коль пришла,всё просто: пушшай жавёт.Только,слышь,кого тобе скажу,девка,по таковому случАю?
  -Благодарствую Вам,тятенька,-также привстав со своего места,отвечала Дарья,скромно потупив взор васильковых глаз.-Готова с покорствием выслушать наставления Ваши.Но,допрежь всего,желаю поклониться в ноги и вам с Алёной Александровной,и родителям вашим,каковым Бог даровал многие лета жизни и пусть впредь дарует.

  Девушка не стала откладывать своё желание в долгий ящик.Решительно выйдя из-за стола она прошла на середину горницы и отвесила поклон всем присутствующим.Это был не жест некоей покорности злодейке-судьбе,заставившей беднягу решиться на этот шаг.Как истинная сибирячка,Дарья просила принять её в семью Воттаковых,без рабского заискивания,а так,как принято было,наверное,во всей огромной Сибири: с достоинством и готовностью быть верной людям,в чью жизнь она так внезапно ворвалась.Иначе и быть не могло,ведь в этот самый момент десятки глаз смотрели на неё,целых три поколения-от мала до велика- разглядывали её с интересом,недоверием,надеждой,будто желая увидеть её насквозь,чтобы не разочароваться по прошествии некоторого времени ни в ней,ни в себе,в такое-то тяжёлое время.


  -Ну,девка,хватит поклоны бить,-прервал Фёдор тишину,возникшую в момент Дарьиного поклона.-Вижу,шта баско ты кумекашь,како себя вести надо,коль в новую сЕмью пришла! Оно,слышь,вроде и не нужны,наклонения энти,а приятно,коль с уважением к тобе отнесутся.Дак,готова ль ты выслушать то,кого я побаять хочу,об порядках наших?
  -Готова,тятя!-отвечала Дашка,сильно зардевшись.- Наслышана я об семействе вашем,баско все люди о вас бают.Дак,и то: неужто согласна я была встречаться с Санькой,ежелив душа моя к нему не лежала? Вся отдалась ему,а теперь сюда пришла только потому,шта знаю о добром семействе Воттаковых,какеи своих не бросают,а и чужаков не прочь приветить.


  Эти слова дочери машиниста обрадовали Пармёна Ермолаевича.У него заблестели глаза и весь он враз приободрился.Живо выскочив из-за стола,подбежал старик к Опрелой,стал благодарить за добрые речи,заодно не забывая нахваливать Фёдора с Алиёй,отчего сын со снохой даже засмущались.Подошла к Дашке и Евхаристия Елпидифоровна,оглядела её внимательно,погладила морщинистой ладонью по голове,покрытой белым ситцевым платочком,из-под которого выбивались непослушные русые пряди волос,вздохнула,беззвучно пошамкав губами.Таким образом,всё разрешилось без скандала: Воттаковы приняли беременную Дарью в свою семью,надеясь на скорое знакомство с родителями станционной красотки.Однако,время шло,а Иван Авдеевич с Серафимой Тимофеевной так и не появлялись в Черпаковке. Федьку мало заботило подобное обстоятельство,ему было не до того,чтобы печалиться о чужих проблемах,своих забот было выше головы.Работа на десятинах,догляд за сорванцом Лёнькой,порывавшимся сбежать на войну вслед за старшим братом,прочие домашние дела-всё это не оставляло даже минуты на думы о потенциальной родне,не спешившей узнать о судьбе дочери.Не осуждал их Пармёнович,ибо у самого характер был ещё хуже,упрямее,злее.Оставалось одно-стараться жить так,как жили прежде,с поправкой на новые условия,подкинутые неумолимым роком...


  Жизнь продолжалась.К тому же,вскоре и самого Фёдора супруга обрадовала радостным известием,что ожидается очередное прибавление в семье.Ничего не сказал чалдон,только усмехнулся в усы.У него с Алиёй было много детей,этим супруги ничем не отличались от земляков.Впрочем,Пармёнович не особо заморачивался подсчётом своих отпрысков,но мог назвать всех поимённо,отличить от чужих ребятишек,заняться их воспитанием.Первенцем был Санька,за ним родился Гришка,следом появился Лёнька.После них,к вящей радости молодой татарки,рожала она (два года подряд) дочерей- Таньку с Галькой,на следующее лето на этот свет поспешил явиться Митька.Затем последовала годичная передышка,вызванная смертью новорожденного младенца Спирьки. Грустить по этому поводу было некогда,так что,через малое время,изба Воттаковых продолжала пополняться живым голосистым народом: в течение пяти лет родились Стёпка,Глашка,Натолей и Улька.Потому,весть об очередной беременности своей любимой супруги воспринял Фёдор настолько спокойно,что постороннему человеку могло показаться,будто мужик отреагировал равнодушно.Нет,он был рад,просто привык уже к этому,воспринимая рождение очередного младенца несколько философски,без особых эмоций,совершенно лишних для обычного пахаря.Не лишними были лишь руки,благодаря которым удавалось сводить концы с концами.Тяжела крестьянская лямка,не приносящая почти никакого дохода,а работать на земле кому-то надо.Вот и работали,ведь и жаловаться было некому да некогда!


  Итак,Дарью приняли Воттаковы в свою семью,о чём и отписали старшему сыну,воевавшему на Северо-Западном фронте.Ближе к осени получен был ответ от него.Благодарил Санька родителей своих за их доброту,заодно извиняясь,что не смог он познакомить родню со своей невестой так,как положено.Не оправдывался молодой воин,не снимал с себя ответственности за произошедшее,но обещал-при первой же возможности- вернувшись домой,обвенчаться с Дашкой.О себе Александр написал немного: жив-здоров,воюю помаленьку,плечом к плечу с земляками по Сибирскому стрелковому полку,все мы тут сдружились,стоим друг за друга горой,просил не волноваться за него,сообщал о победных битвах,происходивших в Восточной Пруссии.Писал ли парень правду или привирал немного-в том Фёдор не разбирался,озабоченный присутствием в своей избе двух беременных баб,порой жатвы да идеей,захватившей его то жаркой порой,когда снимался с десятин урожай.Однажды вечером,когда домочадцы улеглись уже,вошёл Пармёнович туда,где хранилась старинная рукопись "Кладезь мудрости чалдонской",наклонился к половице секретной,тут же отпрянув,пронзённый внезапной мыслью,посетившей его в этот момент.Федька уселся на детскую скамеечку и стал размышлять более обстоятельно,стараясь ничего не упустить из нахлынувших дум.А посетила мужика дума шальная,едва ли не еретическая: вместо устаревшего свода чалдонских правил написать новые! Ведь,в самом деле,несмотря на то,что советы,дававшиеся в книге-за которую,кстати,отец Амвросий грозил своему прихожанину анафемой за то,что читает черпаковец непотребное- большей частью касались охоты,рыбалки,бытовых проблем (то есть того,чем издавна живут люди),а всё-таки устарели,не поспевая за прогрессом.Оставаясь прежним-человек менялся! Это было заметно и Фёдор терялся,видя подобные перемены,ещё робкие,но уже демонстрировавшие исподволь новую сущность народа,спрятанную покуда под старыми одеждами мещанства,крестьянства,встававшего на ноги пролетариата и прочих классов,кастово чуравшихся друг друга.


  Этими мыслями он решился поделиться только с братьями,когда встретились они в тайге,на Заячьей заимке.Дело было в середине октября.К тому времени,как и всегда,погода менялась на зимнюю: трава пожухла,температура воздуха неуклонно снижалась,задували холодные ветры,принося с востока тяжёлые свинцовые тучи,которые в любой момент готовы были просыпаться на землю первой снежной порошей.Пора было делать запасы еды,воды,одежды,медикаментов и всего прочего,что могло пригодиться случайным путникам,какие вышли бы к воттаковскому пристанищу.Ну,а коль надо,то и спорить не о чем,несмотря,даже,на недовольство начальника уездной полиции.Вячеслав Всеволодович Строжев,продолжая ревностно исполнять свою службу,с неожиданным недоверием начал относиться к строениям,спрятанным в гуще деревьев.Мол,домик и баня уже не нужны,ибо являются помощью не честным людям,а разным политическим преступникам,сбегающим из мест ссылок.Дескать,вы потакаете,таким образом,всяким революционерам,потворствуете им.Не лучше ли снести эти избушки,от греха подальше? Слыша подобные речи,недовольно сопел Пармёнович,отнекивался шутейно,не желая всерьёз злить его благородие,но и не собираясь поступаться собственным имуществом.Вот,и к наступающей зиме,крестьянин решил всего натаскать в заветный ларь,а кто будет пользоваться его содержимым- бог знает! Так и сказал младший Воттаков,но не исправнику,а старшему брату своему,когда пришёл звать того с собой.Анкудим немедленно засобирался в путь,у него всё уже было готово.Узнав о строжевском предупреждении,Димка громко рассмеялся:

  -Ишь,кого надумал,чёрт толстопузый,-произнёс он,обуваясь в новые сапоги.-Снести заимку нашу восхотел? Не быть тому,братан! Не имеет он прав таковых,штоба лишать нас личного имушшества,а людёв всякеих- надежды на обогрев да перекус нехитрый.
  -И я такеим макаром кумекаю,-признался Федька.-Так и ихнему благородию ответствовал.Шта,мол,всяка душа божеска может обогреться на нашей заимке,без различьев по насыи (нации; здесь:национальности-прим.авт.),вере,аль какеим другим притчам.Война-не война,а людьми надо оставаться,даже и к бунтовшшикам разным.Нельзя же так,в самом деле? Будь он хоть кто,а коль выбрался к Заячьей,то и пушшай отогревается.
  -Пронеси нас Господь от революционеров!-громко воскликнул Анкудим,стрельнув недобрым взглядом.-По правде говоря,братан,сам не желаю их видеть.Не только в тайге,вообшше ба пропали ба оне пропадом,безбожники проклятые,шта с жидами якшаются,супротив порядков наших народ подбивают.Всякому путнику я рад,Федьша! И не только в таёжном пристанишше,но и на своём хуторе.Кого лыбисся,ушкуйник? Вот те истинный крест,шта любого приму в своих стенах,хоть и бают обо мне ужасы всякеи.


  И старший брат троекратно размашисто перекрестился,с таким усердием,будто не осенял себя православным знамением,а принимал в тело те самые гвозди,какими был распят сам Иисус.Также поступил и Фёдор,но несколько торопливо.Затем,братья вышли во двор,впрягли коня в телегу,после чего отправились в Колотовку,за Анисимом.Анкудиму не нравилась эта идея-брать с собой среднего брата в эту поездку.Честно говоря,ему и Федька не нужен был.Вообще,никого не хотел видеть Димон.С молодости был он суров,могуч,привык сам браться за дела,отвечая за них,если что-то пошло не так.С годами нелюдимость его обрела непоколебимую монолитность,спаянную приобретённой жизненной мудростью.Впрочем,бывший каторжанин имел душу добрую,только прятал её глубоко внутри себя,словно не желая показаться слабым.Такой уж он был человек,а иным быть и не мог,в силу особенностей своего характера.Потому,Фёдор не тревожил Анкудима разговорами,лишь спросил о племяннике Пармёне,жившем в Степном генерал-губернаторстве.Недобро покосился Димка на младшего брательника,крякнул недовольно: старшего сына он любил,но недоволен был своеволием,какое проявил-по отношению к родителям- наглый отпрыск,уже довольно давно покинувший родной край и подвизавшийся среди киргиз-кайсаков настолько,что и женился даже на мусульманке из тамошних.Жили молодые в каком-то Макинске,иногда передавали приветы родне,ничего ни у кого не просили.То есть,не было,вроде бы,никаких причин,чтобы сердиться на молодого мужчину,выбравшего свой путь,но Димку угнетал сам факт жизни сына вдали от сибирских просторов.Все свои сомнения,как не удерживал их в себе,Анкудим выложил-таки Фёдору,по пути в Колотовку. Что мог посоветовать младший Пармёнович старшему в такой ситуации? У него,в собственной семье,ртов прибавилось,на подходе было ещё двое,из-за войны всё шло кувырком,валилось из рук,делалось через силу.Так что,вздохнул черпаковец тяжело,обнял брата за плечи да высказал пожелание о скором наступлении мира.Ему,в самом деле,хотелось возвратиться к прежнему укладу жизни-довоенному,тихому,без нервных встрясок.Об этом и думал всю оставшуюся дорогу.


  Наконец,братья достигли Колотовки. Эта деревня,расположенная между Черпаковкой и селом Солотково,когда-то была небольшой и компактной.Жили здесь,в основном работники с дерфедеровских лесопилен,сам Андрей Иванович,несколько крестьян-пахарей да бортник Михаил Иванович Глядунов. Разумеется,были они людьми семейными,проживали в больших добротных избах,имели кое-какую домашнюю живность,а также-земельные наделы.После начала столыпинской земельной реформы хлынули сюда переселенцы из России-Великой,Белой да Малой.Впрочем,бедолаги эти запрудили не только Колотовку с Черпаковкой,волны их прокатились по всей Сибири,перехлынув даже на просторы степных кочевников.Все стремились к земле: работать,пахать,жить...С этим возникали трудности: местное население было недовольно пришлым народом,собиравшимся трудиться на их земле; сама земля сибирская была своенравна,требуя удобрять её,тщательно ухаживать,не лениться,только в этом случае обещая хоть какой-нибудь урожай. И люди работали! Засеивали гордячку лучшими семенами,удобряли,поливали,а она,отчего-то взбрыкнув,оставляла людей без плодов,часто выдавая неурожайный год.Тогда,скрипели зубами мужики,безмолвно ругались,сжав кулаки свои,все чёрные от работы,с тоской оглядывая свои многочисленные семейства,которое требовалось чем-то кормить.Многие не выдерживали подобного напряжения,бросали всё,уходя работать к старому немцу,либо уезжали в ближайшие города- Тобольск,Омск,Новониколаевск.


  Анисим давно уже жил в Колотовке,куда переехал для того,Чтобы работать на лесопилке у немца.Несмотря на свою безалаберность,так и не изжитую с годами,средний сын Пармёна Ермолаевича не чурался ни физического труда,ни мыслительного труда,отчего давно ходил в мастерах.Жил он теперь в добротной большой избе,в которой всем хватало места.Отвыкнув от земли Симка с Райкой не стали плодить большую семью,ограничившись шестью ребятишками. Зато,пытались они приобщиться к интеллигентному образу жизни- купили патефон с пластинками,читали множество книг,организовывали чаепития (не ограничивавшиеся,понятное дело,одним лишь чаем),на которые приглашали самого хозяина лесопилок да рабочих.Случалось,Анисим крепко выпивал,пускаясь в затяжные загулы,но и тогда старался он никому не причинить вреда,не нанести нечаянной обиды.Вообще,был человеком тихим,беззлобным,слабохарактерным.Из-за последней черты своего характера,мужчина подвергался насмешкам со стороны Анкудима,братья часто ссорились,доходило до драк (а ведь драчунам было уже немало лет). После очередной эпической битвы братья мирились до следующей своей встречи.Вот и сейчас,едва завидев жилище среднего брата,Фёдор забеспокоился о том,как бы не вспыхнула новая свара.


  Анисим встречал братьев,уже стоя на крыльце своего дома.В правой руке средний брат держал большую котомку,в которой видимо,находились некоторые съестные припасы и одежда,собранные им для пополнения ларя,имеющегося на заимке.Средний Воттаков осторожно переминался с ноги на ногу,ибо почти все доски невысокого крылечка практически сгнили и он опасался провалиться ногами вглубь.Едва завидев телегу с едущими в ней родственниками,Симка ловко,юрким кузнечиком,спрыгнул на землю,поспешив к повозке,не желая давать повода к возникновению очередной перепалки с Димоном (тот,и так,довольно хмуро поглядывал на близкого человека,к коему не питал особой симпатии.Впрочем,у всех братьев хватило такта и выдержки,чтобы поздороваться друг с другом). Анкудим хлестнул коня кнутом,натянул поводья,жеребец рванул с места,заскрипела телега,едва ли не доверху загруженная мешками,баулами да котомками.До околицы ехали молча,тревожно глядя на начинавшее хмуриться небо,покашливали негромко.Едва же покинули пределы Черпаковки,тут и нашлась тема для разговора.Зачинщиком выступил,само собой,старший брат.


  -Шта,браты?-забасил он,обернувшись к своим попутчикам.-Стало быть,остались мы верны тому делу,како тятя наш зачинал ишшо? Едем в тайгу,на свою заимку,припасы к зиме оставлять.
  -Не вижу в том ничего удивительного,-живо отозвался Фёдор.-Я тако кумекаю,шта нет никакеих преград к тому,окромя приказаньев Строжева. Дык,слышь,а на кой мы будем кажного крика его опасаться? Не на тех напал! Мы в тайге заимку ставили-мы и решаем,како с ей поступить: возить харчи с одёжкой,аль не возить.И никто нам не указ.
  -Во,правильно баешь,Федьша!-присоединился к разговору и Анисим,хохотнув,как обычно.-Плевать нам на укашшиков (указчиков-прим.авт.). Особливо-нонеча,во время войны. Ить,оно как получатся,при войне-то? А так,шта надо не только строгостев держаться,но и людЯми оставаться,помогать имЯ. Пусть приходят на заимку нашу да отдыхают,сколь душе угодно.
  -Ишь,сколь пробаял,а дельного не произнёс,-усмехнулся Анкудим,иронично косясь в сторону среднего брата.-Одну воду,шшитай,в ступе истолок.Тут и дураку понятно,шта Заячья наша без гостей не останется,хоть и поубавилось всюду народа.Да-а-а-а...Времена настали такеи,шта и не приведи Господь! Тольки и успевай уворачиваться.


  Старший брат тяжело вздохнул и замолк.Не стали продолжать этот неудавшийся разговор и Симка с Федькой.У всех было муторно на душе,Анисим же опасался,более всего прочего,что неосторожно брошенное им слово,может вывести Димона из себя,спровоцировав на очередную драку.Эх! Немолоды были братья Воттаковы,а не могли отказаться от старых привычек,оставшихся с детских лет,были верны им по-прежнему.Частенько сходились старшие Пармёновичи в кулачном или борцовском поединке,который мог разгореться из-за всякого пустяка: мимолётного взгляда,нечаянного слова,неверно понятого жеста.И ничего с этим нельзя было поделать,никак не изменить,ничем не выкорчевать! Они-то и с чужаками,коль доводилось сцепиться где,не церемонились особо,а и в междоусобице братской всё было всерьёз.Собственно говоря,сама жизнь не располагала к тому,чтобы прожигать её понарошку.


  В молчании доехали братья до места,на Заячью заимку.Избушка и баня стояли целёхоньки,в летнюю пору медведи обходили это место стороной,им хватало пищи в тайге.Зато,весьма взволновало братьев наличие колеи,едва заметной на сухой почве,но видимой в примятой траве.При более пристальном рассмотрении оказалось,что след принадлежал,скорее всего,коляске начальника уездной полиции.И был здесь Вячеслав Всеволодович не один,а с казаками,о чём красноречиво свидетельствовало немалое количество лошадиного помёта,разбросанного вокруг таёжного жилья.

  -Ишь,ты,кака притча,-недовольно рявкнул Анкудим,проходя в избушку.-Ездит,ишшейка полисэйска (полицейская-прим.авт.),вынюхиват всё. Кого ему тут надобно было,скажите на милость?
  -Дык,и спросишь у его,коль встренешь где,-хохотнул Анисим,последовав за братом.-А мы и знать и знам,любезный брат,на кой ляд он сюда шляется.По службе,разве что?
  -На шта ты намекашь,борода сивая?-тут же взорвался старший брат,едва удержавшись от соблазна кинуться в драку.-Аль смеешь намекать на то,будто я об чём Строжеву докладываю?! Ну-га,выбрось энту мысль из калгана свово дурного.Никогда такого не было и не будет,штоба я,Анкудим Пармёнович Воттаков,к исправнику с донесениями бегал!
  -Ты так баешь,брат,будто дело энто шибко предосудительно,-вклинился в разговор Фёдор,куривший на свежем воздухе.-Я,к примеру,так кумекаю,шта вполне возможно к Строжеву обратиться,коль узнашь о безобразии приготовленном.Кража ли кака собирается,али люди какеи объявятся чужие,на лицо подозрительные-сразу надо сообшшать об том.
  -Тьфу на вас!-воскликнул Димка,высунувшись кудлатой головой в распахнутое окошко избы.-Шта вы за люди стали,братаны мои,шта не можете без властей разобраться с пришлыми? Неуж, ружей у вас не осталось и патроны вы все извели,шта вся надёжа тольки на полисыю и осталась? Эх,вы...тюти-растюти! Выходит,шта сами разучились ужо,какеим макаром надоть со злыднями бороться,изнежились все?
  -Дык,законов понаписали,нонче,от какеих и не скрыться,-возразил Федька,снизу взглянув на сердитого кудлача.-Всё в их расписано: куды ходить можно,а куды,наоборот,нельзя; как надоть и не надоть делать; куды налоги платить.Опять жа,война приключилась.Тут и не встрянешь супротив,так я кумекаю,да из ружжа лишней раз не пальнёшь.


  Анкудим ничего не ответил на эту тираду,вяло махнув рукой,дождался момента,когда младший брат докурит самокрутку и позвал его внутрь.С радостным чувством вошёл Фёдор в таёжное жилье,окинув его внимательным взглядом.От его хозяйского взора ничто не ускользнуло.Недалеко от входа,по правую руку от вошедшего,в небольшом простенке,всё так же стоял легендарный воттаковский ларь-огромный тяжёлый сундук,покрывшийся медью за множество лет,проведённых им здесь.На боках его виднелись вмятины,оставленные непрошеными гостями- вероломными медведями-забредавшими сюда в бессонные свои зимы и куражившимися над хранилищем.Сейчас тяжёлая,с яркой прозеленью,крышка ларя была откинута,сам он-пуст,а внутри него уже орудовал балагур Симка,с помощью голика собиравший мелкий сор,накопившийся во чреве старинного мастодонта.Работа увлекла среднего брата настолько,что он даже не обращал внимания на свою холщовую рубаху,практически полностью выбившуюся из пестрядинных- коричневых в белую полоску-штанов.Лапти Симкины,сплетённые им из лиственницы,стояли возле знаменитого сундука,покуда их владелец был занят уборкой.В дальнем конце жилья,за грубо сколоченным сосновым столом,восседал на высоком берёзовом чурбаке Димка.Перед ним,прямо на гладкой,отполированной за много лет столешнице,находились остатки прошлогодних припасов.Впрочем,остатков этих,как и всегда,было немного,свидетельствуя о том,что зимние путники бывают на заимке,пережидая непогоду или просто отдыхая от долгого пути.Перед старшим Пармёновичем высилась (если можно сказать так) небольшая горка соли,лежал коробок спичек,три обмылка,с десяток небольших сухариков,махорки не осталось вовсе.Также,не обнаружил Фёдор,подойдя вплотную к столу,ни перловой крупы,ни бинтов,ни жбана с мёдом,которые были оставлены братьями во время прошлогоднего приезда сюда.


  -Шта глядишь?-поинтересовался у него Анкудим.-Тут и так понятно,шта зимовали у нас люди.Никак,пожалел об энтом? Мол,притопал ктой-то да пожрамши всё,будто саранча?
  -Нет,как можно!-воскликнул Федька,покраснев от подобных подозрений со стороны родного человека.-Не имел я мыслей таковых.Наоборот,съели-и слава Богу! Хотя,смотрю,тут и не тольки харчились,но и с собой поуташшили многое.Дак,и то,в дальнейшем пути пригодилось взятое.И пусть с имЯ! Для кого привезено-для того и брАто (взято-прим.авт.)!
  -Верно баешь,брат,-произнёс Димон,пересчитав сухарики.-Неча об старых припасах печься,коль мы новые привезли.Тятей нашим таков порядок заведён,не нам его и кончать.
  -Странную речь ты ведёшь,старшой!-прокричал Анисим,вылезая из ларя наружу.-Выходит,по твоим словам,будто стоять заимке нашей вечно.А я так кумекаю,слышь: нет такеих вешшей,какеи навеки стоять могут.Да и зачем оно надо,а? Ить,придут иные времена,когда и не нУжны будут здесь,в тайге,заимка с баней.Снесут их и не вспомянут никого добрым словом-ни тятеньку нашего,ни нас,грешных.Вот и вся недолга,братЫ.
  -Кого ты мелешь,ленивец первостатейный?-возмутился Димка,поднимаясь навстречу говоруну,в этот момент высыпавшему мусор прямо из окошка.-Всё ба тобе,гляжу,снести да на печи полёживать,не зная забот.И,не словес добрых ради,возвели мы всё это,не для выгоды,а штоба людЯм,в тайге заплутавшим,было где притулиться в непогоду.Вот в чём притча,а не в деньгах с наградами! Ишь,ты..."Снесу-у-у-т"! Не велика беда,коль снесут-мы новую заимку поставим,назло твоим иным временам.Отгрохаем такеий дворес (чалдонск: дворец-прим.авт.),шта будет не хужее,чем у анператора всероссийска,к коему вхож покровский пройдоха Гришка Распутин. Пушшай хоть вся Рассея перевернётся,а заимка должна стоять.


  Говоря это,Анкудим приблизился к среднему брату и грозно сверлил того недобрым взглядом.Анисим,однако,несмотря на приобретённую интеллигентность и природную свою мягкость,ничуть не испугался,лишь насмешливо глядя на сердитого хуторянина.Опасаясь,как бы это противостояние не переросло в очередную драку,Фёдор позвал братьев на улицу: поскольку ларь был вычищен,следовало загрузить в него новые припасы,привезённые из дома.Хмыкнул Димон,усмехнулся Симка...Всё же,не сцепились близкие люди в этот раз,а поглазели друг на друга,затем двинувшись за младшим брательником.А тот,не дожидаясь развязки назревшего конфликта,уже тащил от телеги большой баул с ржаными сухарями,приготовленными вчера Алиёй и двумя старшими дочками.Раньше,бывало,Воттаковы не особо заморачивались с сушкой хлеба: просто разламывали каравай на неравномерные куски,клали их на деревянный лист,специально предназначенный для такого дела да отправляли в печь.Теперь,уже много лет,всем домашним хозяйством в Федькином доме заправляла его супруга.Благодаря хлопотам татарки изба наполнилась различной утварью,приобретённой в больших городах.Среди всех этих новых чугунков,ухватов,казана для плова и прочих предметов,оказался небольшой нож с острым лезвием,увидав который чалдон сперва посмеялся.Затем,увидев тень огорчения на миловидном лице любимой женщины,тут же спохватился,обнял за плечи да спросил вкрадчиво: зачем,мол,милая моя,ты потратила деньги на этакое недоразумение,коль скоро имеются в хозяйстве режущие принадлежности видом страшнее,какими можно не только кабанчика домашнего завалить,но и на медведя сходить удачно.Зарделась тогда Алька ,враз успокоилась,живо ответив в том смысле,будто подобный ножик нужен ей для нарезки хлеба как раз-таки на сухари.Дескать,аккуратные ломтики засушенного каравая выглядят прилично,лучше приготовляются,а главное- будут удобны для употребления в пищу неведомыми путниками,ради которых стоит в тайге Заячья заимка,поставленная там семейством Воттаковых.


  Разумеется,привезли братья не одни только сухари.Из  больших баулов были извлечены и уложены на дно ларя тёплые вещи-старые,поношенные,латанные,но добротные ещё,пригодные и для укрывания во время ночёвки,и для дальнейшего путешествия к следующему человеческому жилью: пара кожухов,две пары валенок,пяток ушанок и несколько пар тёплых варежек.Из всей этой мягкой рухляди только кожухи,выделанные из бычьей кожи,не были изготовлены воттаковскими женщинами,а были куплены (довольно давно) у других умельцев,на ярмарке или в деревне.Вся остальная одежда была связана из различной шерсти- собачьей,волчьей,овечьей,медвежьей,беличьей- черпаковскими крестьянками во главе со старушкой Евхаристией Елпидифоровной.Она,несмотря на старческую немощь,с возрастом всё более одолевавшую её,первой предлагала снохе коротать долгие зимние вечера за прядением шерсти,каковой набиралось (по окончании охотничьего сезона) очень много.Алия с радостью соглашалась на это,ибо любила-не менее свекрови-возиться с тем,что оставалось от трофеев её супруга (собачью шерсть,впрочем,женщины добывали сами,два-три раза за лето освобождая Кузьку от его жаркой шубы.Суровый волкодав покорно терпел эти процедуры,хотя и не любил их). Сперва всё это тщательно перебиралось,сортировалось,подвергалось стирке и высушивалось.Та шерсть,что отбраковывалась (некоторая признавалась негодной ещё до стирки) не выбрасывалась,а шла на разные нужды: подстилкой для доброго верного пса; в качестве пакли,коей затыкались щели,обнаруженные в избе;просто зарывались в ограде,охраняя от дурного глаза.Лучшее из отобранного немедленно попадало на чёски (небольшие самодельные деревянные лопатки с ручками,с внутренней стороны которых были набиты маленькие гвоздики-прим.авт.),превращаясь в тонкие нити,которые накручивались,спустя некоторое время,на веретено,окончательно принимая вид,нужный мастерице- годящийся на то,чтобы связать из готовой шерсти варежки,носки да прочие тёплые вещи,необходимые в суровом сибирском климате.


  Заполнив ларь одеждой до середины (аккуратно,туго,плотно) начали братья пристраивать туда и съестные припасы. Вот,подойдя к своему баулу и развязав его,извлёк Анкудим огромный кусок вяленой телятины.Ни один мускул не дрогнул на Димкином лице во время этой процедуры,он совершенно равнодушно расстался с деликатесом,предназначенным неизвестным путникам.Или,кто знает,возможно,набредёт на заимку очередной медведь-шатун,которому и война не указ? Впрочем,некогда было об этом задумываться,ибо поверх одуряюще пахнущей вяленины уже пытался пристроить Анисим мешки с сухарями,свой и Фёдора да большую сахарную голову,приобретённую им в Тобольске,во время недавней поездки туда.Недобро посмотрел хуторянин на потуги среднего брата,но ничего не сказал,только хмыкнул снисходительно.Задержав Симкину руку со сладким сюрпризом для будущих постояльцев,старший сын Пармёна крикнул Федьке,чтобы тот принёс два больших куска солёного сала,надрезанного на дольки.Только после этого,уложив свинину,обёрнутую в цветастую материю,на уже лежавшую в сундуке телятину,Димон отошёл к столу,дав возможность братьям спокойно завершить дело,ради которого прибыли в тайгу.

  Занятие это,несмотря ни на что,заняло много времени.По крайней мере,когда вышли братья из избушки наружу,следом собираясь проверить состояние баньки,то встретило их осеннее ненастье.Сердито задувал,стремительно носясь в верхушках деревьев,холодный ветер,играл опавшими листьями и хвоей,нагонял тучи,навевал тоску на мужиков.Всем троим захотелось выпить.Да не просто выпить,а напиться до такого состояния,чтобы и на ногах устоять невозможно было-вот как проняло их невесть откуда взявшееся чувство,часто посещавшее их и в прошлые года.Коварное это было чувство,не было от него практически спасения,кроме труда.Потому и зазвал Фёдор братанов осмотреть второе строение,чтобы отвлечься от дурных мыслей,навеянных испортившейся погодой.Не стали спорить старшие Пармёновичи с младшим,вслед за ним войдя внутрь.Баня была нынче не чета прежним постройкам-срубленным наскоро,неказистым,тесноватым.Это было просторное помещение,начинавшееся с широкого предбанника,у входа в который стояла низенькая длинная скамеечка,чуть поодаль,в простенке между двумя небольшими низко расположенными оконцами,висело круглое зеркало средних размеров; напротив,возле входа в парилку,была прибита лакированная вешалка в виде оленьих рогов (подарок прохиндея Гришки Распутина,нагло уверявшего всех,будто презентован сей предмет ему самим государем императором). Внутри парной,также,было небольшое подслеповатое оконце,в которое едва попадал солнечный свет,какого вполне хватало,однако,чтобы рассмотреть и печь-каменку,поставленную здесь вместо многострадальных самодельных железных топилен, становившихся "жертвами" сердитых шатунов; и полкИ,набитые в виде ступенек (чем выше был полок,тем было жарче парящемуся здесь); и штук пять-шесть сухих,вкусно пахнущих берёзовых веников,висевших под потолком.


  -Ишь,ты!-восхищённо воскликнул Анкудим,трогая веники узловатыми натруженными пальцами.-Гляжу,расстарался ты,Федьша! Веников,ну-га,наготовить успел.Ухитрился жа,шельма,прежде братовьёв на заимке побывать.Ай,как славно,хоть и хитро вышло с твоей стороны!
  -Брось,брат!-махнул рукой Фёдор,смутившись от похвалы.-Обычное дело,како каждый год выходит.Пошёл,однова,в тайгу да забрёл в лог.А там,ежелив помнишь,берёзки кучно растут.
  -Твоя правда,брательник,-встрял в разговор Анисим,по обыкновению хохотнув.-Много там берёз растёт,всё время там народ блукает,ветки на веники ломает,не мы одни.
  -Вот,и я об том же баю,-ответил Федька,приободрившись.-Весь народ в том логу ошивается,со стародавних времён.Вот и глядите,шта сколь времён прошло,а дереву переводу нет.Ну,и я не стал скромничать.Повинился,само собой,перед деревцами,да и нарезал веников душистых.А ветки,гляньте,добрые,чистые,безо всякеих отростков брунных.

  И вновь замолчали братья,поспешив выйти наружу,ибо в бане всё было осмотрено и найдено в полном порядке.Нужно было возвращаться по домам,к своим семьям.Хоть и казалось мужикам,будто недолго пробыли они на своей заимке,а день почти пролетел незаметно,клонясь к вечеру.Снова портилась погода,нагоняя на округу хмурые тучи.Пора было покинуть семейное владение,но тут среди деревьев раздался конский топот,ржание (на которое немедленно ответил жеребец Анкудима),послышался человеческий вскрик.Фёдор передёрнул плечами: он распознал голос начальника уездной полиции.Действительно,через несколько секунд на травяном пятачке возле Заячьей заимки появился Вячеслав Всеволодович Строжев. Исправник восседал в небольшой коляске,обитой коричневым материалом,а в этот экипаж был впряжён мосластый конь непонятной масти,косивший на всех левым глазом,словно подозревал крестьян - не хуже своего хозяина- в неких антигосударственных мыслях,готовых перейти в поступки.


  -Ага!-воскликнул полицейский,едва ступив на землю.-Хорошо,что я застал вас всех здесь,братья Воттаковы. Удачно вы мне попались,прямо там,где и нужно! Давно мечтал встретиться.
  -Кого ради,надобно искать нас?-пробасил Анкудим,даже не пытаясь скрыть своего недовольства появлением капитана.-Не прячемся мы от людей,камней за пазухами не держим.Коль есть нужда спросить об чём-спроси,вашбродь,а мы ответим.Чай,не звери какеи.
  -Не звери,говоришь?-Вячеслав Всеволодович искоса глянул на старшего из братьев.-Может и так,Анкудим Пармёнович! Тут,ведь,как выходит? Глядишь на человека с одной стороны-видишь человека,да.А коль посмотреть с иного ракурса,то впору удивляться,ибо открывается исследуемый в другом свете.Я вам больше скажу,мужики: под личиной одного и того же человека могут скрываться несколько персон,совершенно отличные друг от друга настолько,что куда там мифическому двуликому Янусу. Этот персонаж выглядит гораздо более честным и сознательным,чем некоторые современные простолюдины,думающие о том,как обвести власти вокруг пальца.
  -Шта Вы баете,дражайший Чаеслав Севобородыч?-резко оборвал незваного гостя Фёдор.-Сроду мы обманом не жили,а коль где хитрили,так и не мы одне хитрим.Всякей человек кумекает свою выгоду,там или сям,вот и хитрит.Ну,а нам,вашбродь,этого не надобно,мы-не торгаши же,а пахари земельные.Тем и живём! А подозрения Ваши нам шибко досадливы.Нельзя людей таковым нахрапом обвинять,будто врагов какеих.
  -Ишь,как ты заговорил!-воскликнул Строжев,высовываясь из окна жилой избушки,в которую он зашёл во время Федькиной тирады.-Никто вас не обвиняет...пока что-не обвиняет.Но,конечно,претензии к вам имеются.
  -Помилуйте,Вячеслав Всеволодович!-подступил к окну Анисим.-Какие могут быть претензии к нам? Семейство наше хорошо известно в округе.Сроду мы никого не забижали заздря,а ежелив и было такое,то тут надо ишшо покумекать,како оно так вышло,шта кто-то на нас обиду заимел.Видать,сам первый начал задираться,а нашей суровости изведав,к вам жалиться и побежал.Да,Вы лучше меня об энтом знаете,по службе своей.
  -Меня не интересуют ваши склоки с земляками да всяким иным мужичьём,-степенно произнёс исправник,вновь выйдя наружу.-Я говорю о том,что заимка ваша может стать пристанищем для неблагонадёжных людей,которых много развелось опять,едва в стране настали тяжёлые времена.Зашевелилась вся шелупонь,ранее прижатая к ногтю,либо изгнанная прочь отсюда.Пошли антиправительственные разговорчики,агитация,пропаганда.Вот,о том я вас и предупреждаю,что буду вынужден разобрать ваши избушки,коль обнаружу в них хотя бы одного большевика или эсера,исподтишка гадящего на существующий государственный порядок.Надеюсь,я понятно всё объяснил?

  Ничего не ответили на это братья,обескураженные строгой речью начальника полиции,только шумно вздохнули.В этот свой единый вздох они вложили множество слов,каких не могли сказать в лицо представителю закона-насмешливых,грубых,досадливых.Ведь,действительно,далеки были Пармёновичи от политики и обихаживали Заячью заимку не для того,чтобы ежедневно проверять: не пришёл ли кто в таёжный домик,да какие у него убеждения? Честно говоря,за многие годы существования воттаковских построек,в них перебывало множество всякого народа.Обычно это были люди чистоплотные,порядочные,убиравшие за собой весь мусор,который накапливался ими за два-три дня,а то и неделю пребывания здесь.Конечно,на заимку набредали и менее щепетильные странники,не страдавшие тягой к аккуратности и порядку.Тем не менее,всех их-безвестных гостей,воспользовавшихся неожиданной милостью черпаковцев- сыновья Пармёна поминали добрым словом,надеясь на то,что дальнейший путь гостей был так же лёгок и удачен,как и уже пройденные ими вёрсты.Так что,не держа ни на кого зла,думая о людях только хорошее,трое братьев желали того,чтобы стояла заимка никого не тревожа понапрасну (прежде всего- полицейских и жандармов). Этими словами и проводил Анкудим строгого служаку,ничего зазорно не обнаружившего,но заново всех их обвинившего в невольном потакании неким неведомым революционерам.Впрочем,уже взгромоздившись в свой экипаж,Вячеслав Всеволодович назвал по именам тех злодеев,которые могли воспользоваться таёжным пристанищем: в государственном розыске находились братья Силантьевы,а по информации,полученной Строжевым от подполковника Копылова,старший из них- неугомонный Силантий Силантьевич- был замечен сотрудниками охранки в Тобольске,вместе с женщиной не сильно привлекательной наружности,но вооружённой дамским браунингом,как показалось соглядатаям.Оттого,визитёр в форме настоятельно рекомендовал упрямым крестьянам разобрать,при первой возможности,лесные строения,ибо время было неспокойное,тревожное...Пора было забыть о милосердии и прочем сострадании к совершенно незнакомым людям,по тем или иным причинам оказавшимся в тяжёлой ситуации среди заснеженных лесных дебрей- это накрепко должны были усвоить все подданные Империи.


  Весть о появлении в родных краях братьев Силантьевых ошеломила троицу Воттаковых. Не то,чтобы слишком близко знались они (Воттаковы с Силантьевыми): не было меж отпрысков двух семейств ни особой дружбы,ни злой вражды.Просто,услыхав такие новости о бывшем своём земляке,подивились сыновья Пармёна Ермолаевича тому,как удивительно может сложиться жизнь у человека,которого они когда-то знали,который бегал с ними в тайгу,ходил на охоту и рыбалку,был всегда на виду,а,вот,поди ж ты...Бегает,нынче,Силантий Силантьевич по большому городу от полиции да жандармов,озирается кругом,всё время меняет место жительства,баба неизвестная с ним ходит,пистолетами похваляется,охраняет пламенного борца с царским режимом.О ней-бабе этой- в основном и беседовали Анкудим,Анисим да Фёдор,покуда ехали с заимки.Странным,нереальным существом виделась им эта женщина.Не удивлял бородачей тот факт,что революционная незнакомка вооружена,ведь их собственные жёны вполне были способны палить из ружей даже,чем могли изумить любую городскую фифу с несчастной пукалкой в руке.Более всего были мужики возмущены появлением подобных барышень,отказавшихся от спокойной жизни,от ведения домашнего хозяйства,переставших рожать детей,зато бросившихся в пучину борьбы против самодержавия,против многовековых государственных и человеческих устоев,против всего того на чём держалась огромная страна.


  -Это шта же получатся?-с обидой в голосе выкрикнул Фёдор,зябко кутаясь в кожух,ибо к вечеру похолодало совсем ощутимо.-Я так кумекаю,братаны,шта и заимка наша поперёк всего встала,а? Нет,ну-га,всамделишне эдак выходит,с какеей стороны ни глянь.
  -Откель в тобе такеи мысли возникли,малой?-поинтересовался Анкудим,также завернувшийся в старую лисью шубу,выцветшую за давностью лет.-На кой ляд она сдалась кому,заимка наша?
  -Ну,а как жа?-не поступился младший брат своим мнением.-Неуж,не понЯл ты,шта край наступает? Како ни верти,а найдёт Строжев кого-нито,на бунтаря похожего,повяжет его на Заячьей да и снесёт подчистую.Ишшо и гумаги нужнаи припасёт,всем нам докажет,шта правда на его стороне.Привезёт с собой кашшея охранного,плокурора- и снесут дело рук наших,не пожалеют.Скажут,мол,война идёт,а у вас прячутся всякеи оглоеды,не хотяшши за царя и отечество биться.Шта мы возразим на энту оказию?
  -Возразить всяко можно,-присоединился к беседе Анисим,привычно хохотнув и также завёртываясь в свой тёплый тулупчик.-Но в том и вся закавыка,шта возраженьев наших слухать никто не будет.Война,братан! На неё и упирать будут,коль сбудется твоё пророчие об нашей заимке.Ну,не будем торопиться с тем,кого не случилось.Стоят,покудова,избёнки наши в тайге,авось и достоят до победна конца.


  Анкудим,правивший жеребцом,лишь оглянулся мельком на своих словоохотливых братьев,скептически ухмыльнувшись.По старшинству своему,с высоты жизненного опыта (считая злоключения молодых лет несомненным преимуществом перед теми,кто не испытывал каторжных тягот),он был твёрд в своих убеждениях и редко когда принимал чужое мнение как верное,да и то-принимал его только после железных доказательств,ради успокоения человека,пытавшегося убедить хуторянина в своей правоте.Не любил спорить Димон,от драк пытался воздерживаться- потому и соглашался с доводами другой стороны,внутренне оставаясь при своём мнении.Единственным,с кем любил он "побороться",был Анисим,оставшийся неразумным человеком,совсем никудышным и не приспособленным к суровой жизни (таково было Димоново мнение о своём среднем брате). Не особо устраивал его и Федькин образ жизни,но Анкудим и к Симке привязывался не потому,что хотел вмешиваться в его семейные и бытовые проблемы.Скорее,старший брат считал себя хранителем славной фамилии,оттого не желая,чтобы была она ослаблена малодушными поступками да глупыми действиями других Воттаковых. Выходило так (опять же-субъективно),что Фёдор соответствовал семейным традициям,Анисим же являл собой пример не самого умного представителя их крестьянского рода.Подобный вывод,сделанный им много лет назад,печалил старшего Пармёновича,не давая покоя,заставляя до сих пор прибегать к воспитательным мерам в виде физического воздействия по отношению к близкому родственнику.Так и жили братья: не сказать,чтобы была между ними лютая вражда,но конфликты случались.


  Как раз из-за этого,желая избежать новых распрей,хотел Анисим спрыгнуть с телеги,когда добрались они до развилки на Колотовку,но Анкудим посулил среднему братцу хорошую выпивку с закуской и тот,досадливо крякнув,остался.Досадовал Симка на себя,на слабость свою к алкоголю,на общее своё слабоволие.Не то,чтобы мужик злоупотреблял зельем,но тягу к вредной привычке имел.Будучи же,и в трезвом виде,не особенно крепок душой и телом,в пьяном виде мастер с лесопилки становился совершенной размазнёй-ныл,плакал пьяными слезами,мог отключиться в любой время и в любом месте.Впрочем,такое случалось лишь тогда,когда бывший крестьянин напивался очень сильно,вдрызг.В компании братьев он был более сдержан,памятуя о Димкиной агрессивности и дремучей силе,каковы дремали в старшем брате покуда он бывал трезв,но активизировались с первыми каплями алкоголя,попавшими в организм.Водка и самогон становились отрадой для всякого мужика,ещё не угодившего на войну,но ожидавшего призыва в любой момент.Тяжело шла война,несмотря на храбрость и отвагу русского солдата.Качества эти никуда не делись,однако же,многое зависело от приказов вышестоящего начальства-офицеров да генералов.Там-то,в среде российского генералитета,почти сплошь состоявшего из урождённых немцев,скрывалась главная измена,немилосердно поражавшая вооружённые силы гораздо сильнее вражеских снарядов.