Дед Мирон и маслята

Дед Мирон из залесной деревушки Сосновки приболел негаданно -  нежданно под самый конец лета.
Как- будто двигатель в нём, как в стареньком «ЗИЛЕ», в бытность леспромхозовской страды вдруг затроил. Чих да пых! Две таблетки от чего – то в шкафу нашарил старый. Принял -  никакого сдвига. И мушки в глазах мельтешат, и в висках ломит, и в самой серёдке грудинной что – то затренькало.
Да и Бог бы с ней, пусть бы и тренькало, так ноги, как ватные сделались. Спешит, турИтся Мирон Егорыч, а «туру» – то его и нет. В больнице он не бывал, и не бывать бы до самого светлого от берёз погоста. Но, знать, нужда пристигла. Добрался старик до больнички районной, у кабинета врача – терапевта расположился. За движением людей вокруг и в длиннющем коридоре наблюдение вести начал.
В очереди он был пятым по счёту. Две пожилые женщины, старушки, можно сказать, и два разнокалиберных мужика притулились у широких подоконников. И обратил внимание дед Мирон на руки невзрачного соседа в пиджачишке со значком ударника соцтруда. Пальцы его все чернущие были, словно дёгтем измазаны.
- Ну вот, добрые люди грибочками запасаются, а я ещё и за баню по маслята не выбирался. Глянь – ко, хваталки – то и отмыть не сумел землячок от боровиков, должно быть - подумалось Егорычу…
А грибник и похвалился ещё:
- За Липовкой, слышь, по красноярской дороге да за Серовым, этих груздей чёрных, как грязи по осени. Вот вчерась три корзинищи под перевясло за час с небольшим их затарил. Пришлось одну в кустах припрятать. На тачке вторым рейсом справлял.
А хлопотал удачливый ударник в больнице насчёт второй группы инвалидности, документы выправлять явился. Грешным делом, дед Мирон ещё подумал, не на грибах ли тот надорвался.
Очки поправил Мирон Егорыч, в окно заглянул, а завидки – то всё - таки разбирают. Уж очень страстным грибником дед был, пуще всего на свете любил «тихую охоту».
А тут ещё и второй сосед в беседу вступил:
- Да хрень это всё, говорит, - а я вот за Усихой, у мостика, в прошлое воскресенье почти полтележки тракторной одних белых нашвырял. А за Дубовик по мох ездили, так там красноголовиков, хоть косой коси…
Волнение охватило деда Мирона.
А тут ещё и старушки не преминули слово молвить.
Одна, скромненько так, шепотком:
- Да у нас за Елдежом, где квартала горелые, белых груздей немеряно. А рыжики так прямо грядками и попадаются…
А другая, глуховатая бабулька, уже громко, своё выдала:
- Про грибы, слышу, речь ведёте. Так вот знайте, у нас по речке Ижме, на земле, листьев и тех не видать, сплошь одни волнушки…
Нет, не смог дед Мирон вытерпеть такого измывательства над своими сокровенными мечтаниями. Быстренько подхватился и по ступенькам зашкрябал, до автостанции подался.
Кое – как дождался старик следующего утра, по грибочки собрался. Разошёлся потихоньку дедок, до родничка заветного на месте бывшей деревни Бабино с перекурами добрался.
Маслят меленьких в набирку пару пригоршней наковырял, водицы из ключика берестяной завитушкой подчерпнул да испил.
И ведь полегчало! Ноги – то до избы уж веселей зашагали.
 Ещё и баньку протопил дед Мирон, пропарил старые кости и избавился от хвори – немочи.      
 31 08 20