Белые люди Канарских островов
Ты за пределы земли, на поля Елисейские будешь
Послан богами — туда, где живёт Радамант златовласый,
Где пробегают светло беспечальные дни человека,
Где ни мятелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает;
Где сладкошумно летающий веет Зефир, Океаном
С лёгкой прохладой туда посылаемый людям блаженный».
Так описывал Гомер эту местность в поэме «Одиссея» (4.560-565). Согласно греческой мифологии, Елисейские поля (Elusion pedion греч., – благословенные поля) – это рай античного загробного мира, а Радамант златовласый, имя-то какое примечательное, сын Зевса и Европы, один из трёх судей мёртвых. Когда европейцы «переоткрыли» эти острова в начале 14 века – в 1312 году ими были обнаружены два больших острова Канарского архипелага Фуэртовентура и Лансароте, они увидели там расу голубоглазых и златовласых, атлетически сложенных сложенных гигантов.
Гигантами их, конечно, можно назвать условно. Таковыми они были на фоне низкорослых европейцев – их средний рост составлял 185 см, некоторые имели рост более двух метров.
В четырёхтомнике немецкого географа Рихарда Хеннига «Неведомые земли», изданного в Москве в 1962 году, собраны практически все известные первоисточники, относящиеся к открытиям и исследованиям европейцами неведомых им земель. В третьем томе рассказывается об открытии Канарских островов, где приводится средневековый документ, так называемая «Рукопись Бокаччо», долгие годы хранившаяся во Флоренции, в библиотеке Малья-бекки. Она была опубликована в 1827 году Себастьяно Чампи – итальянским учёным-филологом, славистом и этрускологом: Ciampi, Monumenti d’un manoscritto autografo di Messer Gio, Boccaccio da Certaldo, Firenze, 1827, p. 53.
Вот, что там говорится о совместной колонизаторской экспедиции европейцев к островам и их первых впечатлениях: «В год Господа нашего 1341-й во Флоренцию пришли письма, написанные 14 ноября названного года некими флорентийскими купцами в Севилье, в городе во внешней Испании. Они сообщали следующее:
1 июля этого года вышли в плавание два корабля, которые оснастил всем необходимым португальский король, и с ними хорошо снаряжённое маленькое судно из города Лиссабона с экипажем из флорентийцев, генуэзцев, кастильцев и других испанцев. Все эти суда достигли открытого моря. Они везли с собой лошадей, оружие и различные военные машины, чтобы можно было захватывать города и замки, и направились на поиски тех островов, которые, согласно общему мнению, следовало открыть заново. Благодаря попутному ветру они на пятый день пристали там к берегу. В конце ноября они возвратились домой и привезли с собой следующий груз: четырёх местных жителей с тех островов, а также большое количество козьих шкур, сало, рыбий жир, тюленьи шкуры, красящую древесину красного дерева, дающую почти такой же цвет, как краска verzino, хотя те, которые разбираются в этом, утверждают, что это сравнение неудачно, далее – древесную кору для производства красной краски, красную землю и тому подобные вещи.
Кормчий экспедиции, Никколозо да Рекко из Генуи, разъяснил, отвечая на вопросы, что этот архипелаг отстоит почти на 900 миль от города Севильи. Но, считая от того места, которое теперь называется мысом Сан-Висенти, острова находятся значительно ближе к материку [Европы]: первый из открытых островов – примерно в 140 милях. Это необработанная каменистая громада, изобилующая, однако, козами и другими животными и заселённая обнажёнными мужчинами и женщинами, своими обычаями и привычками, походящими на дикарей. Кормчий добавил, что он вместе со своими спутниками погрузил здесь большую часть кож и жира, но не отважился проникнуть в глубь страны.
Они прошли ещё мимо другого острова, который был гораздо больше первого, и увидели там многочисленных жителей, спешивших к берегу им навстречу. Эти мужчины и женщины тоже были почти нагими; некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-жёлтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок. Насколько можно судить по поведению островитян, у них есть государь, которого они высоко чтут и которому повинуются. Все эти островитяне жестами давали понять, что они хотят вести торговлю и вступить в сношения с моряками. Однако, когда шлюпки приблизились к берегу, моряки совсем не поняли их языка и не осмелились сойти на сушу. Язык у них очень тихий, произношение похоже на итальянское. Когда островитяне заметили, что моряки не хотят пристать к берегу, некоторые из них пытались добраться до судна вплавь. Четырёх островитян захватили на борту, это те люди, которых моряки привезли с собой.
Земля засеяна различными культурами. Путешественники могут увидеть фруктовые деревья, сады, зерновые поля, овощи. Дома с дверьми прочные, построенные из крупных камней, остов деревянный, солидный. Мы ходили в храм, где стоял идол из камня – обнажённый мужчина, прикрывающий пальмовыми листьями срам. Мы забрали эту статую в Лиссабон.
Когда моряки поплыли вдоль берега, чтобы объехать остров, они нашли, что северная сторона возделана гораздо лучше, чем южная. Они увидели много хижин, фиговые и иные деревья, пальмы, на которых, однако, не было плодов, и ещё другие деревья, а также огороды, где росли капуста и прочие овощи. Моряки решили пристать здесь к берегу. На берег высадились 25 вооружённых моряков, они обыскали дома и в одном нашли около 30 совершенно нагих людей, испугавшихся при виде оружия и тотчас убежавших. Моряки проникли вглубь острова... Остров показался им густонаселённым и хорошо возделанным. На нём растут травы, злаки, плодовые деревья, главным образом фиговые...
Отплывая от этого острова, моряки видели много других островов на расстоянии 5, 10, 20 и 40 миль. Они направились к третьему острову, на котором увидели много высоких, поднимающихся прямо к небу деревьев. Затем они прошли мимо другого острова, на котором было множество птиц и отличная вода. Там было также много деревьев и диких голубей, которыми они питались, убивая их палкой или камнями. Голуби были больше наших, однако вкус имели такой же или даже лучший. Моряки видели там много соколов и других хищных птиц. Однако они не пытались сойти на берег, ибо он казался им совсем необитаемым.
Затем они увидели перед собой ещё один остров, скалистые горы которого поднимались на огромную высоту и почти все были покрыты снегом. Но та часть острова, которую можно разглядеть при ясной погоде, показалась им очень приятной, и они считают, что она обитаема. Моряки видели ещё много островов, из которых одни были населены, другие безлюдны; всего их было 13. И чем дальше плыли моряки, тем больше островов они видели. Море между островами спокойнее, чем у наших берегов, а грунт удобен для якорной стоянки, хотя у этих островов мало гаваней; однако все они хорошо обеспечены водой. Среди 13 островов, на которые они заходили, 5 были обитаемы, но не все заселены одинаково густо. Моряки сообщили также, что язык местных жителей столь странный, что они ровно ничего не поняли, и на островах нет никаких судов. Только вплавь можно добраться от одного острова к другому…»
Так началось почти полуторавековое завоевание европейцами островного народа, которое закончилось его гибелью. Погибла их самобытная культура, погиб их уникальный образ жизни, погибло большинство физических носителей, а остатки ассимилировались в волнах пришельцев на их землю. И теперь мы врядли когда-нибудь узнаем наверняка, осколком, какой исчезнувшей цивилизации они были…
О них стали собирать сведения лишь спустя 100 лет после завоевания Канарских островов кастильцами, которое происходило с 1402 по 1496 гг. В 1579 году на остров Тенерифе прибыл доминиканский монах Алонсо де Эспиноза (Alonso de Espinosa (1543-?)) для исследования чуда явления Богоматери Канделарийской (Nuestra Senora de la Candelaria) двум гуанчам – аборигенам острова Тенерифе примерно в 1392 году. Вообще-то, это Богоматерью она была названа много позже и определена в христианские покровительницы Канарских островов, а тогда гуанчи ещё не были покорены испанцами и, соответственно, не были поголовно обращены в христианство. Хотя набеги на острова европейцы регулярно предпринимали со второй половины 13 века. Генуэзцы, португальцы, испанцы высаживались на их берегах, воровали домашний скот аборигенов и их самих для продажи на невольничьих рынках.
А монах де Эспиноза написал такую историю. Два пастуха загоняли в конце дня скот в пещеру и увидели темнокожую женщину с ребёнком на руках, неподвижно стоящую на берегу. Один хотел кинуть в неё камешком, но руку парализовало, а второй решил отрезать ей пальчик, но едва не отхватил свои. Пастухи побежали к вождю. Пока бегали, вместо женщины на берегу оказалась статуэтка из тёмного дерева. Кстати, Канделарийскую Богоматерь испанцы так и называют – ла Моренита, что означает «смугляночка». Она одна из так называемых Чёрных Мадонн. Оказалось, что статуя может, как наносить увечья, так и исцелять их. Вождь забрал её с собой в пещеру. Гуанчи стали поклонятся ей, назвав её Матерью Солнца (Chaxiraxi). Позже одному из гуанчей, которого испанцы захватили в рабство, увезли с острова и обратили в христианство, якобы удалось вернуться на родину и «опознать» в деревянной статуе Деву Марию. Всё это Алонсо де Эспиноза описал в своей книге «История Богоматери Канделарийской» (Historia de Nuestra Senora de Candelaria), которую он издал в Севилье в 1594 году.
К сожалению, его книга да ещё несколько других, написанные испанцами ещё позже – это и всё, чем располагают учёные, занимающиеся коренным населением Канарских островов. О гуанчах писал Гонсало Арготе де Молино (Gonzalo Argote de Molina) – испанский военный, поэт и историк, филолог и геральдист в 1590 году. Его книга «История и описание Канарских островов» (Historia y descripcion de las siete islas Canarias) осталась незавершённой из-за смерти автора в 1596 году. В 1630 году некий францисканский монах Хуан де Абрейо Галиндо (Juan de Abreu Galindo) издал Историю завоевания семи Канарских островов (Historia de la conquista de las siete islas de Gran Canaria), которая явилась компиляцией двух предыдущих авторов и некоторых других. Впоследствии оказалось, что это имя – псевдоним неизвестного, поскольку такого монаха в списках ордена в это время не существовало. Ещё одним автором, писавшим о Канарах, был итальянский инженер Леонардо Ториани (Leonardo Torriani). Он был послан испанским королём с инспекцией оборонительных сооружений на островах, попутно написав «Историю Канарских островов» (Descripcion e historia del reino de las islas Canarias antes Afortunadas) в 1588 году. В 1604 году Антонио де Виана (Antonio de Viana (1578-1650)), канарский историк, врач и поэт, написал эпическую поэму о гуанчах «Древности счасливых островов» (Antiguedades de las islas afortunadas). Вот, собственно, и всё.
Но не наивным описанием явления и чудес статуэтки Чёрной Мадонны, больше похожим на выдуманную историю, интересна книга доминиканского монаха. Первая часть её (из 4-х) состоит из 10 подглавок и посвящена описанию острова Тенерифе и образа жизни его коренных жителей – гуанчей. Кстати сказать, гуанчами называются обитатели только острова Тенерифе. Коренные обитатели каждого острова Канарского архипелага имеют другие названия. Живущие на острове Ла Пальма прозываются бенаоритас (Benahoritas), на Ла Гомере – хуноньенсес (Junonienses), на Йерро – бимбачес (Bimbaches), на Гран Канарии – тамаротес (Tamaraotes), на Фуэнтевентуре – махорерос (Majoreros), на Ланзароте – махос (Majos). Вторая часть книги повествует собственно о чуде появления статуи Девы Марии. Третья описывает завоевание Канарских островов войсками, так называемых, католических королей Фернандо Арагонского и Изабеллы Кастильской. Четвёртая посвящена 57 чудесам, которые якобы произвела найденная гуанчами статуя непорочной Девы.
Но нас интересует не сказка о том, каким образом белокожие и светловолосые гуанчи стали поклоняться чёрной статуе, а, что представлял собой народ гуанчей, их происхождение и история. К сожалению, вот это-то автор и не смог точно указать, поскольку канарские аборигены не имели развитой письменности в нашем понимании этого слова. (Наскальные надписи в виде кругов, эллипсов и зигзагов, которые современные учёные полагают письменностью канарских аборигенов, не могут раскрыть тайну их появления на островах). Поэтому он пересказал лишь догадки и мнения, взятые неизвестно откуда, одна другой экзотичней.
Одни говорили, что гуанчи происходят от римлян, которые неизвестно как оказались на островах и вообще неизвестно, откуда взялась эта теория. Другие говорили, что гуанчи происходили от какого-то народа Африки, который восстал против римлян, убил римского претора или судью, а те, чтобы не убивать весь народ отрезали им языки, чтобы они не смогли никому рассказать о восстании, посадили на корабли без вёсел и отдали на волю океанских волн. Ещё одни выдвигали версию, что это люди разных национальностей, которые присоединились к Квинту Серторию, древнеримскому военачальнику, который восстал против метрополии и бежал в Испанию. А после его смерти, боясь мести римлян, они бежали на острова.
Ещё одна версия, которую упоминает монах, высказывалась Платоном в «Тимее». Когда-то Канарские острова были соединены с африканским материком, как Сицилия с Италией, а после того, как страшные бури и ливни отделили их от материка и разделили между собой, на них остались жить пережившие катаклизм люди, но искусством мореплавания они не владели. Это, кстати одно из объяснений, почему живущие посреди океана люди не знали кораблей или лодок, у них не было морского сообщения между островами и рыбу они ловили с берега.
Старейшины же гуанчей говорили о 60 человеках, которые пришли на остров Тенерифе и с них всё началось. Но откуда пришли, они не знают. Сам же автор считает, что история гуанчей насчитывает полторы тысячи лет и происходят они из Африки из-за близости континента, похожести обычаев и языка, а также пищи. Да и многие современные исследователи относят гуанчей к берберам. Однако никто ничего конкретного пока сказать не может. Может быть придёт время и учёные сделают серьёзный генетический анализ мумий, которых на островах достаточно много. Не все они подверглись уничтожению христианскими мракобесами.
Дело в том, что, когда конкистадоры рассказали в Европе, что на островах есть пещеры, в которых находилось порой от 300 до 1000 мумий, европейские учёные сразу же объявили их монстрами, плодами брака между дьяволом и людьми, а посему подлежащими уничтожению. Что и делалось со всем тщанием и старанием. В добавок к этому, части мумий европейские алхимики считали важным ингредиентом в лекарствах и магических снадобьях, со всеми вытекающими последствиями. К счастью, варвары не смогли уничтожить всё. По сведениям гуанчей, только на Тенерифе было около двадцати больших пещер с мумиями. Найдено же и расхищено не более половины.
Так как же жили гуанчи, одичавшие потомки Антов, до того, как пришли цивилизаторы? Вот, что удалось найти в разных испаноязычных источниках.
Внешность
Монах Алонсо де Эспиноза писал, что на севере Тенерефе живут белокожие люди, женщины которых красивы с прекрасными светлыми волосами. На юге же острова живут люди с более тёмной кожей из-за того, что они почти всегда ходили практически без одежды и загорели на солнце. Он также отмечал их поразительную гибкость и физическую силу и мастерство владением тела, с которой никто не мог сравниться из европейцев, когда состязались с ними в бросании камней или копья. У них был огромный камень, на котором они тренировали свою силу и выносливость. Они поднимали его над головой и заводили руки назад.
Они бегали по крутым горным дорожкам, там, где другие и ходить-то боялись, за потерявшимся скотом и с лёгкостью вытаскивали застрявшее в самых недоступных местах животное за ноги. Ещё монаха поразила способнось гуанчей точно подсчитывать количество коз, которые они выпускают из загона, не открывая рта и не указывая на них рукой. Также они знали каждое животное, которое пасли, даже, если их была тысяча. На войну они шли обнажённые, прикрывшись только накидкой из козьей шкуры. Женщины тоже шли с мужчинами, несли им еду и также умирали вместе с ними. Победители никогда не добивали побеждённых и не причиняли никакого вреда их женщинам, детям и старикам, либо мужчинам, которые не были воинами. Они позволяли им возвращаться к своим домам.
О благородстве гуанчей также говорил и поэт Антонио де Виана: «Они были добродетельны, честны и смелы, в них сочетались все лучшие качества человечества: великодушие, ловкость, мужество, атлетическая сила, стойкость души и тела, приветливые лица, пытливый ум, пылкий патриотизм, любовь к свободе...».
Организация общества
Известно, что аборигены Канарских островов находились на уровне каменного века – огонь добывали трением, зерно перетирали на каменных жерновах, ходили в овечьих и козьих шкурах, а топоры делали из обсидиана – тёмной вулканической породы. Однако, организация их общественной жизни и законы, по которыи они жили, а также некоторые знания и умения, не соответствовали этому уровню, но были гораздо выше.
Общество было кастовым и состояло из трёх каст – знать, воины и крестьяне. Представители высшей касты не имели права сочетаться браком с представителями низшей. Если не было кандидатур из своего сословия, то женились или выходили замуж за своих братьев и сестёр. На каждом острове были свои тонкости семейных отношений. Например, на Гран-Канарии господствовала моногамия, а на Йерро – многожёнство, на Лансароте было принята полиандрия – многомужество – жена и три мужа, каждый из которых жил с ней по месяцу. Канарцы использовали нетривиальный метод наказания за преступления. Например, за убийство они приговаривали к смерти не самого преступника, а кого-нибудь из его близких, считая, что убийце гораздо тяжелее потерять жену, отца или сына, чем самому лишиться жизни…
Население островов на момент кастильского вторжения в 1402 году составлсло: на Гран Канарии – между 35 000 y 40 000 человек, на Тенерифе – между 30 000 y 35 000, на острове Ла Пальма – 4 000, Ла Гомера – 2 000, на Иерро – 1 000, на Фуэнтевентyре и Лансароте в общей сложности проживало примерно 900 аборигенов. Система управления на островах не была сложной, но на каждом острове имела свои особенности. Вот как это было на острове Тенерифе.
По словам монаха де Эспиноза, у тенерифцев была своеобразная система наследования власти. Власть менсея, а именно так назывался правитель, переходила не от отца к сыну, но к следующему брату менсея, если таковые имелись, несмотря на то, что имел своих детей. Когда тот умирал, то влать переходила к следующему брату и так далее, пока оставались братья. В противном случае, влать переходила к старшему сыну первого правителя. Церемония, так сказать, коронации правителя проходила на совете старейшин, который назывался тагорор (Tagoror). Он целовал кость наистарейшего правителя своего рода, которая бережно хранилась в роду, завёрнутая в собственную кожу. Затем этой костью касались головы будущего правителя и плеча всех, кто находился на совете и все они говорили: Клянусь этой костью об этом дне, когда ты стал великим (Agone yacoron ynatzahana Chaconamet).
После этого народу возвещали, что у них есть правитель, что отмечали весельем и застольями по всему острову за счёт избранного правителя и его родственников. Когда менсей переезжал из одной резиденции в другую – летом в горы, а зимой на побережье, он брал с собой старейшин. Перед процессией несли копьё, как знак, что едет правитель. Все, кто встречался по дороге, простирались перед ним ниц и, поднявшись, очищали ему ноги краем своей одежды из овечьих шкур, которая называлась тамарко, и целовали их. Менсей Тенерифа был единственым правителем острова до правления Тинерфе Великого. После его смерти остров был поделен меджду его 9-ю сыновьями и внуками. Их микроскопические менсеяты назывались следующим образом: Анага (Anaga), Тегесте (Tegueste), Такоронте (Tacoronte), Таоро (Taoro), Икод (Icod), Дауте (Daute), Адехе (Adeje), Абона (Abona) и Гимар (Guimar).
Ниже приведены скульптуры менсеев острова Тенерифе на момент его завоевания испанцами. Менсей Акаймо (Acaymo) – менсеят Такоронте. Менсей Адхона (Adjona) – менсеят Абона. Менсей Аньятерве (Anaterve) – менсеят Гимар. Менсей Бенкомо (Bencomo) – менсеят Таоро. Менсей Бенехаро (Beneharo) – менсеят Анага. Менсей Беликар (Belicar) – менсеят Адехе. Менсей Пелинор (Pelinor) – менсеят Икоде. Менсей Ромен (Romen) – менсеят Дауте. Менсей Тегесте (Tegueste) – менсеят Тегесте.
Владения менсеев простирались от побережья вверх до склонов центральной горной гряды. Вершины этой гряды, включая вершину вулкана Тейде, являлись общей землёй, которую могли использовать пастухи всех менсеятов летом, когда на побережье выгорала трава и животным нечего было есть. Особенно это было важно для южных менсеятов (Adeje, Abona и Guimar), которые занимались исключительно разведением скота, а климат севера позволял жителям ещё и заниматься растениеводством и выращивать пшеницу, ячмень, горох и бобы.
Хотя все менсеи были независимыми и являлись верховными правителями своих земель, один из них менсей Таоро был первым среди равных. Его столица располагалась в долине Оротава – сердце Тенерифе, которая сыграет важную роль в войне против испанских захватчиков.
Воины гуанчей подчинялись военному вождю – sigone. Они были вооружены деревянным копьём и камнями, отполированными таким образом, чтобы они имели очень острые края. Они виртуозно владели искусством точного бросания и попадания в цель. Также они использовали пращи. Они показали свою силу и героизм, уничтожив почти полностью кастильский экспедиционный корпус в 1494 году на севере Тенерифе у местечка Асентехо (Acentejo). Воины шли на войну обнажёнными, хотя обычно они носили свои тамаркос. На других островах аборигены носили что-то типа юбок из пальмовых волокон. В зависимости от погоды, вида деятельности и социального положения. гуанчи носили xercos (обувь из свиной кожи), huirmas (полоски кожи, которые носили как рукава, чтобы защитить руки), guaycas (кожанные гетры, которые защищали ложыжки и колени) и ahico (кожаные шорты).
Об организации общества на других островах известно немного. Фуэртевентура на момент испанского вторжения была разделена на 2 части. Правители земель, похоже, не ладили между собой до такой степени, что построили стену, разделяющую их государства. На Лансароте тоже было два правителя. На острове Гомера – четыре. Остров Сан Мигель де ла Пальма был разделён на 12 частей. Гран Канария сначала был разделён на 10 ганартематос, которые затем были объеденены в единое государство.
Хотя на Канарских островах царил патриархат, женщины играли очень важную роль. Если мужчины гуанчи встречали женщину в пустынной местности, то ни один, будь он самым храбрым воином, не решался нарушить табу и первым обратиться к ней, пока она это не разрешит. На некоторых островах права наследования переходили от матери к дочери, и женщины являлись гарантами передачи власти. Так на Гран Канарии всё ещё помнят правительницу Атидамана (Atidamana), которая была с молодости известна своим благоразумием и мудростью, так, что она стала оракулом острова. Ни одна война, ни заключение мира, ни вознаграждения, ни наказания не обходились без её суждения. Большинство мужчин-предводителей плёмён острова завидовали её талантам и отзывались о ней пренебрежительно и избегали следовать её советам. Девушка пыталась не обращать внимания на это, но когда градус пренебрежения и хамства достиг максимума, она вышла замуж за одного предводителя племени, который долго добивался её руки, уговорила его собрать войско и вместе они подчинили своей воле все племена острова. Причём, Атидамана каждый раз шла впереди войска и сражалась на равных с воинами.
Канарские женщины так яростно боролись на поле боя или подбадривали и помогали своим мужчинам, что конкистадоры говорили об «амазонках» острова Ла Пальма. Или они рассказывали легенды о Гасимаре (Guacimara), принцессе Анаги (Тенерифе), которая принимала участие в уничтожении тех, кто пытался высадиться на побережье. Принцессы и аристократки занимают важную часть в канарских легендах, которые рассказывают о героизме. Они предпочитали бросаться со скал в океан, чтобы не попасть в плен европейцам. Это ритуальное самоубийство, символ любви к свободе, практиковали не только женщины, но и мужчины королевской крови, предварялось криком Vacaguare! (я хочу умереть!).
Женщины также выступали, как олицетворение власти и законности. Когда остров Гран Канария признал нового сюзерена в лице испанцев, тогда юная дочь последнего правителя острова – гуанартеме (guanarteme) была им передана, как олицетворяющая законность независимости народа. Женщины Лансероте и Фуэртовентуры играли более скромную роль. Их могли предлагать, как знак гостеприимства гостям. Также женщинам приходилось довольно тяжко во времена голода или перенаселения. Когда численность людей превышала определённый максимум, и было понятно, что земля прокормить больше не может, на островах Ла Пальма и Гран Канарии практиковался женский инфантицид. Они убивали всех новорождённых девочек, за исключением первенцев. Её берегли, как продолжательницу рода.
Жилище
Обычно деревня гуанчей состояла из нескольких пещер, расположенных на окружающих склонах. Из-за того, что острова вулканического происхождения, пещеры и туннели, сформированные лавой, находятся там во множестве, поэтому археологи находят очень немного домов, построенных авборигенами острова.
Если же пещер не хватало, то они возводили небольшие хижины из камней без раствора и покрывали их ветками и листьями. Самое продвинутое исскуство строительства было на Гран Канарии. Каменные жилища вкапывались в вулканическую почву, а стены домов правителей оббивались деревянными дощечками, которые расписывались геометрическими узорами, как и стены пещер. На Тенерифе проход в пещру обычно закрывался большим камнем, оставляя лишь место для входа-выхода. Большую часть времени островитяне проводили на открытом воздухе.
Ежедневная жизнь
Женщины занимались изготовлением различной посуды из глины – круглой, овальной, с ручками и без. Они украшали их простым геометрическим узором – круги, треугольники, квадраты, кресты, а также символами солнца, которые наносили с помощью так называемых, пинтандерас – печаток из обожжёной глины или дерева величиной с монету с ручкой. Такие же инструменты и такие же символы использовали берберы в Северной Африке и индейцы Мексики и Колумбии для нанесения татуировки. Также они собирали дикие фрукты и растения, такие как кедровые орехи, папоротник, мокан или собирали урожай ячменя, пшеницы, гороха и бобов.
Мужчины же приготавливали почву для посадки, используя плуги, изготовленные из бараньих рогов. Посев производили женщины. Мужчины таже были ответственны за производство инструментов и оружия: шил, режущих камней, камней для помола муки и т.д. Мужчины также были и пастухами, выпасая огромные стада коз и овец. Они разводили их специальную породу – с прямой шерстью и никогда не отмечали своих животных, хотя знали их всех, как говорится, «в лицо», чем всегда приводили европейцев в изумление. Пастухи также обрабатывали овечьи и козьи кожи каменными и костяными орудиями и сшивали их, используя в качестве ниток сухожилия или тонкие полоски кожи и костяные иголки. При этом очень ценным инструментом считалась табона – очень острый нож из обсидиана – вулканического стекла. Пастухи также доили коз и кормили свиней.
Еда гуанчей была очень простой, и, несмотря на то, что у них было много скота, мясо на их столе было не каждый день, особенно у низших слоёв. Но когда устраивался праздник, они готовили овец, коз и даже собак. Одним из деликатесов являлось блюдо под названием тамазанона – ячмень, приготовленный с мясом на свином сале. Основным продкутом было молоко и, по сегодняшний день знаменитое, канарское гофио – молотоя мука из жареных зёрен (пшеницы или ячменя и корней папоротника). Ежедневной пищей было свиное сало и сыр, а также дикие фрукты и коренья.
Церемонии, ритуалы и верования
На самом верху социальной лестницы стоял правитель – менсей. После него шла знать – архименсеи, которая оправдывала свой статус через семейные связи с правителем. Далее шли чичикичос (cichiciquitzos) – средний класс и потом ачикасна (achicaxna) – плебеи. Вся земля и все стада принадлежали менсею, который ежегодно распределял их среди знати в соответствии с заслугами каждой семьи. Поэтому менсей играл ещё и экономическую роль перераспределения богатств, учитывая тот факт, что все народные празднества и церемонии устраивались за его счёт.
На Тенерифе, похоже, не было класса священнослужителей, и их функции выполнял правитель. Однако у них был Гуаньяменье (Guanamene) – кто-то, вроде пророка или предсказателя, который пользовался большим уважением и почитанием. Важные решения, которые затрагивали весь менсеят, принимались на совете старейшин. Они проводились в специальном месте, около священных камней или деревьев, где по кругу были расставлены каменные кресла. Одним из таких деревьев была драцена – драконово дерево, которое живёт несколько сотен лет, а его сок обладает лечебными свойствами.
Гуанчи верили в существование верховного бога – Солнца, который, однако, имел несколько имён: Achaman (Небеса), Achuhuran Achahucanac (Великий Бог), Achguayaxerax Achoron Achaman (Держатель Неба и Земли). Они также поклонялись Богине-Матери – Achmayex Achguayaxerax Achoron Achaman (Мать Держателя Неба и Земли) или Achguayaxiraxi (Сохраняющая Закон Жизни). Это её христиане так быстро переквалифицировали в Деву Марию, придумав сказку о нахождении деревянной статуи аборигенами. Также у гуанчей был бог зла – Guayota, которого христиане, естественно, окрестили дьяволом. Он жил на вершине горы Тейде и мог превращаться в собаку по ночам. Встреча с ним считалась опасной.
В дополнение к поклонению этим главным богам гуанчи практиковали природный политеизм. Они оставляли подношения духам природы на камнях и в пещерах, и на других открытых пространствах, чтобы их задобрить или попросить помощи. В каждой семье были глинянные фигурки-идолы, которым поклонялись члены семьи, прося плодрородного урожая и здоровья мужчинам и животным. Также на всех островах были священные места, такие как горы и камни, которые, как считали гуанчи, держали небо и землю в равновесии. На Тенерифе, гора Тейде всегда имела первостепенное значение в этом культе. До сих пор в удалённых уголках Национального парка Тейде находят гуанчские подношения – глиняные сосуды и разные инструменты. Также на острове был распространён культ предков, который выражался в мумификации умерших и хранении их в пещерах-некрополях...
У гуанчей острова Тенерифе было 4 основных главных церемонии: церемония провозглашения нового менсея, ритуал, осуществляемый во время засухи, а два других были обрядами, которые были ежегодными. Это были праздники встречи нового года весной и большой праздник урожая.
1. Провозглашение нового менсея.
Об этом ритуале «благословления» нового правителя костью предка, а также о сложной системе наследования мы рассказывали выше.
2. Ритуал вызова дождя
Во время засухи вся деревня постилась и воздерживалась от танцев и других развлечений. Они организовывали процессии с домашним скотом и шли на возвышенности. Там они отделяли козлят и ягнят от матерей. Все плакали и кричали, в то время как обезумевшие животные блеяли. Они полагали, что при этом боги сжалятся над людьми и их домашним скотом и пошлют дождь. Некоторые из этих возвышенностей всё ещё называют Bailadero или Baladero, от испанского глагола «balar» – блеять.
3. Новогодний праздник
Гуанчи использовали лунный календарь. Их год начинался в конце апреля – начале мая и совпадал с весенними празднествами, когда новое поголовье домашнего скота входило в полную силу. Новый год встречали застольями, танцами и спортивными соревнованиями.
4. Праздник урожая
Самым большим ежегодным праздником был праздник урожая, который праздновался между июлем и августом. Все войны и конфликты между различными менсеятами прекращались, и священное перемирие вступало в силу, чтобы люди могли свободно посещать застолья, танцы и соревнования. Менсей выполнял роль перераспределителя богатства, выделяя продовольствие для всех во время празднеств.
Во время праздника люди украшали себя и деревни цветами, листьями и ветками. Проводился важный спортивный конкурс для проверки физических навыков. Мужчины соревновались в беге, прыжках, лазанию по скалам, броскам и уворачиванию от копий; в рукопашном бое с кольями и т.д. Они практиковали форму борьбы, подобную той, которая широко известна как греко-римская, и которая, несколько веков спустя, всё ещё жива на островах и известна как канарская борьба (lucha Canaria). Она состоит в броске противника на землю или за пределы определённого участка, заставляя его потерять равновесие.
Живы до сих пор и удивительные навыки гуанчских пастухов. На Канарах до сих пор практикуется, уже как просто физическое упражнение, так называемый прыжок пастуха (el salto del pastor). Гуанчи использовали его для преодоления трудных или опасных участков – оврагов, ущельев или крутых склонов. Для этого им нужно было иметь надёжный шест длиной 3-4 метра с заострённыи концом и тренированное тело. Техника прыжка была проста. Острым концом шеста они упирались в то место, куда намеревались прыгнуть, держали шест перпендикулярно и медленно скользили по нему на землю.
У гуанчей было немного музыкальных инструментов: палочки, которые они посткуивали одна об другую, раковины, маленькие камешки в глиняной фляге и их руки. Однако они любили петь и танцевать. Один гуанчский танец, который всё ещё танцуют на Канарах, называется Тахарасте (Tajaraste). Другой гуанчский танец стал известным в 16 веке, когда усовершенствованная версия его стала модной во всех европейских дворах под именем «Эль Канарио» (El Canario).
Когда гуанч умирал, особенно если он был знатного рода, начинался длительный период траура и подготовки к загробной жизни. В сообщениях летописцев говорится, что они полагали, что была другая жизнь после смерти, и что дух злых людей жил в горе Тейде, в то время как духи хороших людей жили в области Агере (Aguere), райской долине, которая находится на месте современного города Ла Лагуна (La Laguna). Однако, эти истории уже окрашены христианским видением загробной жизни.
Гуанчи подверглись медленному процессу идеологической обработки христианскими миссионерами, которая началась, по крайней мере, за век до того, как этот народ был, наконец, завоёван. Древний ритуал состоял в удалении внутренних органов из тела мёртвого менсея и размещения их в корзине. Молодой доброволец тогда бросался с вершины утёса в море с корзиной. Прежде, чем совершить ритуальное самоубийство, юноше было поручено передать сообщения для мёртвых: новости о каждой семье, о том, насколько увеличился домашний скот, о здоровье друзей и родственников. Этот молодой человек был посыльным между миром живых и миром мёртвых. Несмотря на то, что о представлениях собственно гуанчей о смерти ничего не известно, нет никаких сомнений в том, что они имели своё уникальное и, без сомнения, хорошо сформированное понятие о загробной жизни, к которой они тщательно готовили тела своих мёртвых.
Когда гуанч умирал, его тело тщательно мыли, вскрывали, вынимали внутренности, промывали изнутри солёной водой и натирали день за днём мазью, приготовленной из различных растений и минералов, точный рецепт которых сейчас неизвестен, но известно, что туда входили овечий жир, сосновая смола и измельчённая пемза, а также сок драконового дерева, который обладает консервирующими свойствами. Тело помещалось на солнце в течение нескольких недель, пока полностью не высушивалось, таким образом становясь мумией. В течение этого долгого процесса семья и друзья мёртвых продолжали траур. После того, как подготовленная мумия был обернута в овечьи шкуры, покрашенные или помеченные таким образом, чтобы позже их можно было идентифицировать. Шкуры сшивалисть так, чтобы сформировать тесный кожух. Наконец тело помещалось в пещеру, которая служила семейной могилой, на поднятых досках. Рядом с телом ставились подношения: украшения (ожерелья их глиняных бусинок и зубов свиней), глиняные сосуды, ракушки и копья. Если мертвец был менсеем, его хоронили с его скипетром, который символизировал его верховную власть.
Благодаря тому, что в пещерах держалась постоянная температура, мумии хорошо сохранились до наших дней. Они доступны для обозрения в Музее природы и человека на Тенерифе и в Национальном музее антропологии в Мадриде. Эта загадка гуанчей так никогда не была разгадана. Откуда белые люди, отрезанные от всего света огромными океанскими пространствами, получили знания о мумификации, которыми обладали только инки и египтяне?
Но можно сделать одно предположение, выяснив, что общего между египтянами и инками. А общее у них то, что и те и другие были наследниками более древней цивилизации – цивилизации империи Антов. Значит и гуанчи были её наследниками, хоть и основательно одичавшими.
Ещё одной загадкой являются пирамиды гуанчей. Они расположены на острове Тенерифе в городке Гуимар. Сейчас сохранилось шесть пирамид из девяти. Эту загадку пытался разгадать знаменитый норвежский путешественник и учёный-антрополог Тур Хейердал. Он начал раскопки и выяснил, что пирамиды ориентированы строго по солнцу. Одна линия пирамид совпадает с линией зимнего солнцестояния, а другая – летнего. Также его стараниями был открыт этнографический парк «Пирамиды Гуимар». Но это и всё, что он мог сделать. Загадку гуанчских пирамид он так и не разгадал, хотя и был уверен, что гуанчи происходили из неизвестной высокоразвитой древней цивилизации.
Завоевание
Как известно, знакомство гуанчей с европейцами закончилось для первых весьма печально. Они исчезли с лица земли. Европейцы действовали медленно, но настойчиво. У аборигенов островов не было шанса. Против них работала вся европейская «цивилизация» в лице Испании и Португалии, ну и католической церкви, конечно, куда же без неё, со всем накопленным опытом покорения и уничтожения народов, применяя старые, веками проверенные способы, как то: использование христианской религии, как социального оружия; метод «разделяй и властвуй»; вооружённая интервенция и пр.
Дорожку на Канары протоптал в 1312 году генуэзский капитан Ланцеротто Малочелло, когда искал братьев Вандино и Уголино Вивальди, которые были на Канарских островах в 1291 году на пути в Индию. Это ему приписывают переоткрытие Канар. Братьев не нашёл, зато остался на острове Titerogakat, который впоследствии стал носить его имя – Лансароте, почти на 20 лет. Что и как он там делал, неизвестно, но аборигены острова восстали, и он был выдворен ими с острова.
Через 30 лет, в 1341 г, к Канарам организовали экспедицию флорентийцы, и её вроде бы финансировал португальский король Афонсу IV, что, впоследствии стало основой для претензий португальцев на Канарские острова. Флорентийцы почти пол-года исследовали архрипелаг и, прихватив с собой 4 аборигенов, вернулись в Европу. Через год, в 1342 г, из Майорки на Канары отправилось ещё 2 экспедиции, на сей раз на острова поехали испанские купцы.
Католическая церковь встрепенулась и тоже решила наложить руку на острова. В 1344 году Луис де ла Серда (граф Клермона, адмирал Франции), служивший тогда французским посланником при папском дворе в Авиньоне, предложил папе Клименту VI захватить острова и обратить аборигенов в христианство. Папа тут же издал буллу, в которой даровал острова де ла Серде, а в 1345 году ещё одну, в кторой придавал планирующемуся походу статус крестового и выдавал всем участникам индульгенцию. Профинансировать и подготовить его он милостиво разрешил иберийским монахам, которые это дело спустили на тормозах. А тут ещё и португальцы заволновались о своём «первородстве» на Канары. В общем, крестовый поход на гуанчей тогда не состоялся.
Тем не менее, коммерческие набеги на Канары испанских купцов, которым, кроме ценного красителя канарских островов – лишайника орсель (Rocella tinctoria), позволяющего получать стойкий и глубокий пурпурный цвет и другого красителя – смолы драконового дерева (Dracaena draco), нужны были рабы для европейского рынка (оказывается, в Средневековой Европе тогда были и такие рынки!), следовали с завидной регулярностью. Были снаряжены экспедиции в 1346, 1352 и 1366 годах.
Церковники тоже желали приобщиться. В 1351 году папа Климент VI собирался организовать экспедицию для доставки на Канарские острова францисканских миссионеров и 12 крещёных аборигенов. Удалось ли ему это, неизвестно. Как и неизвестно, удалось ли епископам Барселоны и Тортосы отправить священников отправлять службы на Канарах на местных языках, как папа Урбан V наказывал в своей булле в 1369 году. Однако точно известно, что 13 христианских священников, которых послал папа Урбан VI на деньги Педро IV Арагонского, проповедовали на Канарах в течение 7 лет и были уничтожены в ходе восстания аборигенов 1391 года. Всего с 1352 по 1386 годы состоялось (или, по крайней мере, планировалось) по меньшей мере, пять миссионерских экспедиций.
Португальцы тоже желали получить острова себе. Проигнорировав буллу 1344 года, в 1370 году король Португалии Фернанду I даровал острова Лансароте и Гомера некоему «Ланкароте да Франкиа», который попытался захватить острова, и сражался там «с гуанче и кастильцами». Но это была так, подготовка и информационная обработка аборигенов, которая, кстати, даром не пропала. Были отравленные христианством гуанчи, которые стояли в стороне, когда их родину, остров за островом, медленно, но верно – с 1402 по 1496 гг., подминали под себя пришлецы из Европы.
В 1402 году французский барон Жан де Бетанкур – владелец текстильных и краскодельных мануфактур, исспросив у кастильского короля Энрике III разрешение на завоевание Канарских островов в обмен на принесение вассальной присяги, высадился на Лансароте. Воджь махос – так называли себя аборигены этого острова – Гадарфия не смог победить захватчиков и в 1404 году остров был в руках нормандцев. Используя Лансароте в качестве опорной базы, Бетанкур начал завоевание следующего острова – Фуэртевентуры, который был завоёван в 1405 году. Тогда же был захвачени остров Иерро. Населявшие его аборигены – бимбачес – не оказали сопротивления, и были проданы в качестве рабов, а остров был заселён переселенцами из Кастилии и Нормандии.
В 1412 году Жан де Бетанкур навсегда вернулся в Нормандию, а вместо себя оставил главным своего родственника Масио де Бетанкура, который продал свои владения и право на завоевание оставшихся островов испанцу Энрике Пересу де Гусману. Тот их тоже перепродал. В итоге, права на острова и их завоевание, что самое интересное, сменили несколько владельцев. Заметим, что незавоёванными остались ещё три острова, причём самых больших – Гран Канария, Тенерифе и Ла Пальма, а шкурой неубитого медведя, то есть правом на их завоевание, просвещённые европейцы торговали вовсю, как минимум, за 50 лет до их завоевания. Что поделать, библейское воспитание сказывалось. Видимо, пример бога, который пообещал выбранному им народу землю, на которой жили и трудились другие люди, страшно вдохновлял европейских «сверхчеловеков», стремившихся пополнить невольничьи рынки свежим, высоким, светловолосым и голубоглазым товаром.
В конечном итоге, права на завоевание этих трёх островов отошли к королю Кастилии. И тогда начался второй этап завоевания Канар – королевский, в отличие от первого – дворянского, поскольку за дело взялись царственные особы – так называемые католические короли – Фернандо II Арагонский и Изабелла I Кастильская...
В 1474 году на трон королевства Кастилия взошла Изабелла. Ей было 23 года, 5 из которых она была замужем за своим троюродным братом, наследником королевства Арагон, Фернандо II. Это та Изабелла, которая учредила в 1478 году Инквизицию и, будучи ярой католичкой, гордилась тем, что мылась два раза в жизни: в день рождения и в день свадьбы. Несмотря на молодость, Изабелла якобы бодро взялась подминать под себя другие испанские королевства (провинции) и довела до конца почти 800 летнюю Реконкисту – отвоевание Иберийского полуострова у мавров. В 1492 году пал их последний оплот – Гранадский эмират. Параллельно с завоеваниями на материке, уже через четыре года после восшествия на трон, Изабелла отправляла вооружённые экспедиции на Канарские острова с 1478 по 1496 гг., полностью взяв на себя финансирование их захвата.
Причина, по которой Изабелла так настойчиво, в течение почти 20 лет, завоёвывала три оставшихся острова Канарского архипелага, называется следующая. Она планировала создать ещё одну базу для завоевания Марокко, на которое, она и её муж, принц-консорт считали, имели право, как наследники вестготской империи, которая, в свою очередь, была как бы наследницей римской. Первой базой для завоевания Морокко был Гибралтар. Высадившись, на другом его берегу и на берегу, противоположном Канарским островам, они планировали «взять Марокко в клещи». Зачем Изабелле нужен был северо-запад Африки, в частности Морокко? Предполагают, что она хотела решить несколько задач:
• историческую – вернуть себе господство над территориями, которые когда-то подчинялись вестготским королям;
• cтратегическую – обеспечить безопасность всего Иберийского полуострова;
• религиозную – восстановить в бывших христианских землях, оказавшихся под влиянием ислама, католическую веру;
• политическую – утвердить господство Кастилии над западным Средиземноморьем и Северной Африкой.
И историки всячески стараются нас убедить в том, что всё это планов громадьё умещалось в голове 27-летней женщины, которую никогда и не рассматривали как наследницу, поскольку кроме неё было ещё 2 брата. Своё детство она провела вдали от двора, и, поскольку её не готовили царствовать, она получила довольно слабое образование – умела читать и писать, и была страстной и искусной вышивальшицей. Говорят, что впоследствие она усиленно занималась самообразованием, чтобы восполнить пробелы в образовании. Возможно. Но, что бы нам ни говорили, а кухарка, в данном случае, вышивальщица, вряд ли сможет самостоятельно управлять государством, разрабатывать долгосрочные планы по консолидации земель, военным вторжениям и захватам территорий для решения нескольких глобальных задач. Значит, за ней были силы и личности, широкой публике не известные, которые и разрабатывали все эти стратегические планы. Наподобие Джона Ди – советника английской королевы Елизаветы I, алхимика, астронома, каббалиста, «агента ангелов» и автора концепции «зелёной империи», включающей Англию, Северную Америку и Россию. (Получить достаточно внятное представление об этих «силах» можно в весьма любопытном фильме «Страшный суд» (Day of Wrath)).
Тогда и основные причины захвата Канарского архипелага могут быть совсем иными. Не будем забывать, что это 15-й век – середина Ночи Сварога. Иберийский полуостров – это самая окраинная часть огромной Славяно-Арийской империи и, значит, он первым подвергся захвату Тёмных Сил, которые медленно, но верно продвигались на Восток, потихоньку откусывая от неё небольшие кусочки. И хистианская церковь, во главе которой всегда стояли чёрные маги и колдуны, была мозгом и основной движущей силой этого процесса.
Свидетельство о публикации №220090101113