Рождение Деницы

Или размышления на тему «Овода".

Было раннее утро, начало жаркого августовского дня. Это означало, что для того, чтобы увидеть восход летнего жгучего Солнца, не надо было вставать почти посреди ночи. Можно было немного выспаться, а затем насладиться созерцанием чуда – рождением нового дня.
Падре решил впечатления от события разделить со своим старым другом Ребе  и для этого ни свет, ни заря постучал в дверь его дома. На удивление дверь открылась практически мгновенно, то есть, Падре не успел даже принять соответствующую солидную позу ко встрече с другом. Ребе был полностью одет и готов на выход.

- Куда ты, дружище, так рано собрался? – Падре не мог сдержать удивления.

Ребе ответил на редкость сухим деловым тоном:
- Наблюдать за рождением Деницы.

- Что?! Я не ослышался? – От услышанного Падре едва не свалился с крыльца. – То есть,ты успел прочитать мои мысли и собрался вместе со мной насладиться созерцанием восхода? Польщен! Польщен!

Падре расплылся в улыбке.

Ребе посмотрел на него столь серьезным взглядом, который трудно было недооценить даже в предрассветной дымке. Было впечатление, что, не высказав не слова, он окрестил Падре идиотом.

- Нет, дорогой, я собирался посмотреть на то,как люди будут реализовывать свои религиозные чувства в земной плоскости, - сказал он довольно сухим тоном, в котором, однако, слышалась интрига.

Падре во второй раз захотелось упасть с крыльца от удивления, с которым ему, однако, удалось довольно быстро справиться. Он практически затолкал Ребе обратно в прихожую его дома и сказал:
- Для этого, однако, дорогой друг, нам нет необходимости выходить из дому. – А затем добавил, - Свари-ка нам лучше кофейку, а то я еще не завтракал. И пойдем, сядем на твоей веранде. Я хочу в твоем обществе наблюдать восхода Солнца. Мне есть, что обсудить с тобой как раз на эту тему. Рождение Деницы мы сможем увидеть и обсудить на примерах нашей истории. Для этого незачем ходить смотреть на людское безумство.Кроме проблем это ничего не принесет. Нет, люди иногда в гражданском отношении бывают ой, как правы, но в основе действий многих из них лежат ошибочные квази-религиозные доминанты. Об этом я и хочу с тобой говорить именно сегодня.

И добавил уже настойчиво:
- Ты будешь мне варить кофе или где?!

Эту странную формулировку вопроса Падре принёс в свое время с военной службы в Советской Армии: однажды в напряженной ситуации один прапорщик, добиваясь выполнения солдатами его распоряжения в сердцах крикнул: «Я вам прапорщик или где?!». С тех пор Падре на ассоциативном уровне использовал эту конструкцию постановки вопроса в ситуациях, требовавших нестандартного подхода к их решению.

- Сейчас, - отозвался Ребе, - Сейчас все будет готово.

- Давай скорее уже. Die Zeit draengt , - улыбнулся Падре и нетерпеливо подставил руки, принимая в них чашку с ароматным кофе.

Они вышли на веранду, которая по сути была внешней галереей, опоясывавшей старый, построенный еще в середине прошлого века, дом Ребе с трех сторон – восточной, южной и западной. Перемещаясь по галерее, можно было следовать за движением Солнца от его восхода, до самого заката, оказываясь фактически прямо напротив него.

Оба друга обратили свои взоры на восток, где начало появляться свечение. Ни самого Солнца, ни его первых лучей еще не появилось, было лишь слабое свечение, которое быстро усиливалось, и буквально через несколько секунд блеснут первый луч, а следом за ним из-за горизонта вырвался целый пучок розово-красных лучей, которые прямо на глазах как  раз начало менять свой цвет, превращаясь в ярко желтое свечение, предварявшее появлением края светила. И вот, само Солнце вышло из-за ранда на краю Земли, наполняя своим свечением августовское утро. Свечение начало наполнять собой все пространство вокруг и блеснуло в глаза наблюдателям, которые, как завороженные смотрели на него, забыв про остывающий кофе.

Первым пришёл в себя Ребе. Сделав небольшой глоток из своей чашки, обратился к Падре, который еще никак не мог оторвать завороженного взгляда от волшебного явления природы:
- Ну что, мой друг, обсудим?

Падре миллион раз в своей жизни видел восхода Солнца, и всегда вид этого заворажевающего зрелища приводил его не просто в восхищение, а в состояние некоего мистического трепета. Впрочем, равно как и вид заката. Всю жизнь, где бы Падре ни находился, он старался по возможности созерцать восхода Солна и его закат. Это даже со временем стало его своеобразным ритуалом – утром здороваться с Солнцем и вечером прощаться с ним. И вот, это свое почти мистические ощущение ему отчего-то захотелось  обсудить со своим старым другом Ребе. Но начать он решил с другого:
- Скажи, Ребе дорогой, в ты не заметил на противоположной стороне уходящую Луну? Расплывчатую такую, но почти полную?

Ребе загадочно улыбнулся, достал коробку сигар и направился к южной части своей галереи, где была ниша, а в ней стоял, как в беседке, плетёный диванчик с двумя такими же креслами по краям, а перед ними располагался небольшой стеклянный журнальный столик также в плетеном обрамлении. Падре понял – серьезный разговор начинается.

Раскурили по сигаре. На удивление Падре, откуда у Ребе такие замечательные, вкуснейшие сигары, тот вскользь заметил, мол, с Кубы по случаю привезли. Он так делал всегда, как бы не придавая значения вещам, на которых в данный момент времени не хотел сконцентрировать внимание. Но Падре знал по опыту, что он не так просто достал дорогие сигары к утреннему кофе. Просто решил подождать, когда разговор коснется и их тоже.

- Итак, - начал Ребе свою речь, - смотри, что мы сегодня имеем удовольствие наблюдать. Давай подытожим цепь событий на небесной сфере: итак, первое – предвестие восхода Солнца, то сияние, которое предваряет появление первого луча, сияние было еще в утренней, предрассветной дымке; второе – появление первого луча, осветившего весь небосвод, и за ним постепенный выход всего светила; и, наконец, третье – оно сопровождает первые два, находясь при этом как бы в противостоянии им обоим – наличие остаточной Луны на противоположной стороне небосвода. Согласен, Падре?

Падре согласно кивнул головой, при этом сделав очередной глоток кофе.

- Но это еще не все, - продолжил Ребе. – Одновременно присутствуют две – тут он уставился на ноги Падре, на которых красовались новые, из светлокоричневой замши, туфли-мокасины, - нет, три вещи, которые нам позволяют правильно поразмышлять над взаимосвязь этих событий.

- Какие же? – с удивлением спросил Падре, уловов взгляд Ребе на свои ноги.

- Кофе, сигары и … твои мокасины, которые ты недавно, очевидно, купил, но так еще мне об этом не похвастаться, - расплылся в улыбке Ребе.

- Да, мокасины мне попались на редкость удачно, как-будто я в них родился, - сказал Падре с довольным видом. Он с ранней юности носил преимущественно именно  мокасины и пользовался любым случаем приобрести себе лишнюю пару.

- Но, - продолжил он, - спасибо, конечно, что заметил, однако, я не совсем понимаю, какое отношение имеет моя новая обувь к тем событиям на небе, которые мы имели удовольствие наблюдать только что? Поясни!

- Тут все очень просто, - начал Ребе с добродушной улыбкой, - однако, давай, все же, по порядку. Итак, как мы знаем, ночь, время Луны - это этап формирования творческого замысла о мире, а день, время Солнца – этап реализации онаго. Но Луна светит отраженный от себя светом Солнца, то есть, само формирование замысла, как состояние, содержит в себе принцип его последующей реализации. И именно это мы видели сегодня в образах состояния видимой «остаточной» Луны при восхода Солнца. Но это я тебе лишь повторяют, что ты и сам знаешь. Так сказать, повторяю азбучные истины. Извини и не обижайся.
Но сам этап начала реализации творческого замысла, образно говоря, разделен на две стадии. Помнишь, в Книге Бытия сказано «В начале сотворил Бог… и т.д.»? И вот, смотри, как разделяется эта фраза на две части – «в начале» и «сотворил» . Что мы имеем в небесных образах? Свечение за горизонтом в предрассветной дымке - это «в начале» - это Логос, Которым совершались все творение. А «сотворил» - это первый луч, родившийся из-за линии горизонта, первый блеск, вспышка, сияние, начало творения. По-старославянски, а также и в русском тексте это именуется Деница, то есть, Сын Зари. В латинской переводе текста он именуется Люцифер, то есть, Сияющий. И от того, насколько все участники процесса не просто имеют соответствующий потенциал, а именно внутренне готовы к участию в реализации замысла, насколько они готовы все вместе составить гармоничную мозаику этой реализации, таковая состоится. Или нет, если хотя бы один, даже самый малый из них, не готов. Вот, согласно Книге пророка Исаий, не готовым оказался именно Деница, первый из Ангелов. И имя Люцифер стало нарицатцельным именем противника Бога.

- То есть,  - Падре решил подвести итог небольшого монологи своего друга, - получается, что в случае Люцифера, так сказать, «что-то пошло не так»?

- Ну, приблизительно, - Ребе улыбнулся. – Давай рассмотрим на примерах. Уверен, ты откроешь для себя, а может и для меня тоже, удивительное вещи.

- Итак, - Ребе принял положение нечто среднее между профессором, готовящемся читать лекцию, и бухгалтером перед началом сведения годового отчета. – Давай рассмотрим самый простой пример – сигары. Роль человека в производстве сигар сводится к тому, чтобы посадить нужный сорт табака в нужное время с нужном месте и соответствующим, должным образом за ним ухаживать. А в конце – правильно свернуть листья. Вкус и качество сигары определяется действием природы, совместно с усилиями человека. Неверно выбранное время посадки или неправильный уход влечет за собой изменение вкуса, но не радикальное. В основном он зависит от сорта табака. Остальное – назовем это «товарными особенностями".  Ребе затянулся, выпустив дым колечками. – Другое дело – кофе. Тут многое зависит как от способа обжарки зерен, так и от настройки кофе-машины. Улавливаешь разницу?

- Если машина дешевая, то может получиться дрянной кофе даже из хороших зерен, - Падре улыбнулся и продолжил, - А если даже дорогую машину неправильно настроить, то вообще получится говно.

Ребе засмеялся:
- Ну, примерно так, если в общих словах.

- Хорошо, - согласился Падре, - Но как в этой компании можно рассматривать мои новые мокасины?

Ребе на минуту задумался, как бы стараясь подобрать подходящую иллюстрацию, а затем, приняв какое-то решение, вдруг посерьезнел и предложил:
- Давай отвлечемся чуть-чуть, чтобы затем вернуться к рассмотрению этого примера. Уверен, ты сам сможешь ответить на свой вопрос.

- Ну, я уже догадываюсь, о чем пойдет речь, - Падре сходил за второй порцией кофе и уселся в кресле поудобнее, - эта тема давно назрела.

-  Итак, - Ребе заговорщически улыбнулся, отхлебнул от свежей порции кофе, затянулся сигарой, вновь выпустил дым колечками, затем положил сигары на пепельницу, отодвинув ее от себя. – Смотри, тут вещь серьезная, соотношение того, что в принято именовать Писанием и Преданием. Как ты думаешь, что из них первично, что вторично? Иными словами, что мы определяем как причину, а что – как следствие?

- «Древнейший и первоначальный способ распространения Откровения Божия есть Священное предание. От Адама до Моисея не было священных книг», - отчеканил Падре, цитируя Катехизис, который учил еще в семинарские годы.

- Резонно, - заметил Ребе, - но далее, так сказать, «от Моисея» появляется текст Писания, который сохраняется из поколения в поколение неизменным, и на основе него уже дальше формируется Предание. Остановимся на этом моменте.

- Кстати, - перебил его Падре,  - а ты знаешь ли о том, что среди лингвистов, занимающихся этой тематикой или просто с какой-то стороны просто к ней причастных, Писанием называется лишь древнееврейский текст, вся же остальные тексты, переводы на другие языки именуются просто Библией?

- Да, живо откликнулся Ребе на это замечание Падре, - и скажу тебе больше – даже текст на идиш официально именуется таргум, т.е. перевод, рассказ, но никогда не считается по настоящему Торой, как это есть на древнееврейском. И знаешь, почему?

- Потому, что однажды, в моей прошлой жизни, - Падре улыбнулся с небольшой грустью от внезапных воспоминаний юности, - на работе у нас был один немецкий заказ: все чертежи были с переводом на русский, и на одном стояло технологическое указание по дальнейшей обработке детали – «анодировать мельхиором». Я помню, тогда так смеялся! Нет, с точки зрения языка, переводчик перевел, что называется, «в лоб», то есть, как стоит по смыслу в немецкой фразе. Но с точки зрения технического смысла это был полный «аллез капут» - настолько безграмотно звучала эта фраза! Хотя в принциие смысл ее по технологии изготовления был понятен.

Ребе от неожиданности услышать столь превосходную иллюстрацию своей мысли едва не подпрыгнул с кресла, вскочил и стал расхаживать по веранде взад-вперед, продолжая излагать свою мысль с некоторой иммульсивностью:
- Верно! Ты попал в десятку! И вот смотри, что мы имеем: в Книге Исход главы 3 и 6 Бог Сам говорит Моисею Свое Имя – Яхве. (К сожалению, сегодня есть определенная группа верующих, которая сделала недавно для себя открытие- что «дважды два – это четыре». И на этом открытии у них так снесло голову, что их адепты бегают, пристают к людям с вопросами, знают ли те «истинное Имя Бога», произносят его, естественно, неверно, но с соблюдением правил транслита с английского, в тексте которого они его впервые увидели, и формируя на этом свое собственно Предание, которое уводит людей далеко в сторону от Истины).
Далее, в главе 6 четко сказано Богом, мол, твои предки, Авраам, Исаак и Иаков знали меня под именем Шаддай (то есть, Всемогущий), но имени Своего – Яхве (то есть, Сущий) - Я им не открывал.
Особенность имени Яхве в том, что оно происходит от глагола «хайя» (быть), который поставлен одновременно в форму прошедшего и будущего времени. Отсюда и получается его значение – Сущий или даже Вечно Сущий. Но лет за 250 до Р.Х. Тора была переведена на греческий. Этот перевод мы знаем как Септуагинту (буквально, «Перевод семидесяти»), и в нем имя Яхве заменено на греческое Кюриос – Господь. А Шаддай переведено как Теос Он, то есть, Сущий Бог. Иными словами, представь, произошла подмена понятий. Но, на то он и перевод, что в нем допускаются некоторые смысловые или формальные отступления от текста источника, отступления в сторону соответствия культурной традиции языка перевода.

Тут Ребе прерывался, отхлебнул кофе. Падре же решил воспользоваться естественной паузой в монологе друга и вставить свои «пять копеек»:
- Но, ведь, замена Яхве на Кюриос в тексте греческого перевода может считаться в определенной степени оправданной сразу с двух позиций: во-первых, в той же самой Торе есть запрет на произнесение Имени Бога всуе, и евреи при прочтении  текста, содержащего оное, заменяют его либо на Адонаи (то есть, именно Господь), либо вообще на ха-Шем (Имя), а во-вторых, ведь по сути Тот, Кто Сущий, есть Господин времени или именно Господь в самом высшем значении этого понятия.

- А кроме того, - продолжил Падре, видя, что Ребе слушает его с пристальным вниманием, - по-гречески просто невозможно переложить значение имени Яхве адекватно древнееврейском тексту, ибо в греческом понятие «онтос» - Сущий и глагол «эйми» - «быть» суть совершенно различные слова. В отличие от древнееврейского, в котором само понятие «Сущий» происходит именно от глагола «быть».

- Именно так! – поддержал своего друга Ребе. – Но заметь, я предположил допустимость такой замены в переводе. Но при этом перевод должен оставаться переводом, но ни в коем случае не претендовать на сакральность, на то, чтобы играть роль сакрального текста. Если же такое случается, то перевод фактически начинает выполнять функцию самого Писания, формируя при этом соответствующее Предание.

- Но что мы имеем при таком раскладе, когда перевод начинает играть роль исходного текста? Когда он выдается за сакральный текст и на нем формируется соответствующее Предание? – продолжил Ребе задумчиво, как бы обращаясь к себе самому.

- А имеем мы буквально следующее, - Падре перехватчик инициативу, начал развивать мысль. – Предание начинает выполнять так сказать «партийную» функцию. Иначе говоря, начинает обслуживать партию власти, вместо того, чтобы формировать у людей отношение к вере, основанной на исходном тексте, то есть, на Писании.

- И что мы имеем в итоге? – Ребе поднял на Падре взгляд, полный надежды на правильный ответ, подобно профессору на экзамене, ожидающего верного ответа от любимого студента.

- А в итоге мы имеем как минимум, так называемый «случай Каифы», по представлению его в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита», он же в инверсии – «случай Бар Кохбы», А как максимум – «случай Овода – Павки Корчагина» из «Как закалялась сталь» Н. Островского.

Падре победоносно посмотрел на своего друга.

Тот обескураженно опустил взгляд, пытаясь осмыслить сочетание такого несочетаемого в ответе Падре. Вдруг Ребе стремительно поднялся с кресла:
- Поясни!

- Впрочем, - добавил он, - Давай сначала еще кофе.

- У нас скоро твой кофе из ушей польется, - проворчал Падре, принося очередную чашку. – Итак смотри: что сказал Каифа Пилату в ответ на его упрек за то, что он скрывает явных преступников, отправляя на смерть философа с его мировой проповедью? Правильно – «не мир принёс нам обольститель народа в Ершалаим… ты хотел его выпустить, чтоб он смутил народ, над верой надругался и подвел народ под римские мечи …». Каифа, представитель «партии власти», партии саддукеев не стремился к тому, чтобы следовать Истине – ему надо было отработать свое положение Первосвященника иудейского при римской власти. И понятие «вера» в его устах звучит как определенное направление политики. И не более того.

- «И настанет Царство Истины?  - спросил Пилат. – Никогда оно не настанет!!!» - ты это хочешь сказать? – с удивлением повернулся Ребе в сторону Падре.

- Подожди! Далее – Бар Кохба: во время Второй Иудейской войны ради Акива, авторитетнейший раввин того времени, нарек либера повстанцев Шимона бен Косеву Бар Кохбой (Сыном Звезды), что был одним из эпитетов Мессии. Что, он увидел в нем воплощение Истины? Ни Боже мой! Ни в коем случае! Раби Акива отрабатывал «партийный интерес» тех, кто в войне противостал Риму. Вот «случай Каифы» и его инверсия – «случай Бар Кохбы» - оба суть одно и то же, это и есть «Рождение Деницы».

- Нет, это понятно, - Ребе даже удивился тому, что Падре пересказывает ему азбучные истины так, как-будто это его личное открытие. – Но причем здесь Овод и Павка Корчагин-то? Они каким боком причастны к этой истории?

- А вот каким, - Падре одним мехом допил свой кофе и резко поставил чашку на столик. – Предание, сформированные на таком принятии перевода, сиречь, таргума, за Писание, сыграло свою подлую роль точно так же, как и в «случае Бар Кохбы»: посмотри на русскую историю – повсеместно шла чисто политическая борьба за власть, но шла под знаменами Христа (начиная с Константина Великого и сказки про его видение в небе Креста «Сим победиши!»), что не принесло народу обещанное Истины, породив  разочарование и отход от религиозного пути. В конечном итоге отход от этого пути совершается по одной схеме – внутреннее религиозное чувство переводится в плоскость следования политическим идеям, «партийным идеалам» с сохранением в принципе сопутствующих атрибутов,  как аскеза, борьба с ересями (инакомыслием) и так далее. Могу подтвердить действенность этой схемы даже примером моей любимой бабушки, которая в детстве разочаровавшись в религиозной жизни и соответствующих доминантах, благодаря определенным событиям, связанным с невыполнение Церковью и ее служителями своей учительной и одновременно связанной с ней социальной роли, переключить внутренний вектор своего религиозного сознания на чисто партийное служение, оставаясь до конца своих дней, как она сама говорила о себе, «идейной партийкой».

Ребе удивленно поднял брови.
- Далее, - продолжил Падре, - В 90е годы, когда доминирующее партийная идеология рухнула, народ устремился в церкви, ища в них, опять же, не Истину, а, как правило, лишь возможность реализации собственного патриотического партийного чувства. Не более того. Кстати, к этой мысли я пришёл достаточно давно, когда в самом конце 90х я защищал диссертацию по философии. Диссертационный Совет состоял из МГУшных профессоров марксизма-ленинизма, ибо других просто не было. Перед защитой Председатель извинился передо мной, сказав : «Батюшка, извини, мы в Бога не верим, но мы все – православные» , -  тут Падре уж рассмеялся от воспоминания абсурдно ситуации. – Представь, я ему тогда так и сказал: Ничего более смешного я в своей жизни не слышал – «православные атеисты».

- Ты понимаешь, - продолжил Падре, глотнув воздуха, - вот именно тут и совершается рождение Деницы, когда следование Истине поменяется реализацией земных партийных амбиций.

- Ты знаешь, - внезапно спросил его Ребе, - как называется Деница в тексте английского перевода?

- Morning Star, - оне задумываясь ответил Падре, ибо английский текст ему был хорошо знаком. Затем на минуту он впал в ступор. – Постой, да ведь, именно так называется газета британских коммунистов!

…После некоторого молчания Падре вдруг сказал:
- Знаешь, пора бы нам уже позавтракать. А? Я после литра твоего кофе жрать хочу, как из пушки.

- Что же я могу тебе предложить? – удивился Ребе.

- Например, яичницу.  Со шкварками.

- Но, ведь, некошерно! – Ребе беспомощно замахал руками.

- Зато вкусно, - сказал Падре тоном, не вызывающим возражений, отправляясь на кухню.

- Слушай, - внезапно оторвал его Ребе. – А скажи, ты свои мокасины в дождь носить не пробовал? – он посмотрел на своего друга с хитрецой.

- Нет. А что? – удивился Падре.

- И нэ поробуй,  ответил Ребе с дагестанским акцентом и голосом волшебника Бахрама из детского мультфильма. А затем перешёл на серьезный тон, - Расклеятся в миг. Такие мокасины, как твои, предназначены только для сухой погоды, и от воды разлетаются.

Падре просиял от осознания того, что вот, он смыслял Истину, обрекая ее в сложные смысловые конструкции своей пламенной речи, а его друг, старый еврей изложил это просто, в одной фразе.

Ребе тоже поднялся с кресла и, следуя за Падре на кухню, добавил:
- Тут на днях в сети прочёл на стене у одной знакомой девушки, доцента-религиоведа,  одну по пресную мысль: «Вера есть осуществление ожидаемого, а не ожидание осуществляемого». По-моему, это как раз наш случай. Нет?