Сестрица Алёнушка. Рассказ

               
               
                Она несправедливая и злая    

                И пробу ставить негде,- не проста,

                Но это же сестра моя родная!

                И мысленно считаю я до ста...


                Автор

                Все совпадения случайны
 
               


Алевтина, по домашнему Алька, была общепризнанная красавица. Никому другому

наверное не цитировали столько, сколько ей все эти перлы народной мудрости,

типа "с лица воды не пить" и "не родись красивой"...А всё потому, что семья

девушки была чрезвычайно бедна и скандальна. Матери потенциальных женихов,

бросающих на девушку заинтересованные взгляды, уводили своих чад в сторону.

   - Только не Алька, через мой труп!- убеждала и Сеньку его крупная, как

оглобля, некрасивая мамаша.

Сестра Ленка, была бы столь же хороша, если бы не мелкие и шустрые, почти

чёрные глазки на миловидном точёном личике её. Пока отец их, напившись

бегал с топором по округе, а мать лежала с мокрой тряпкой на голове, страдая

от вымышленной и настоящей зачастую, головной боли,- девочки подрастали.

Сенька материной угрозы не испугался, то и дело задевал робкую красавицу,

проходящую мимо его большого каменного дома, построенного дедом.

Дразня, звал её на деревенский лад Галей, намекая на недавний переезд

семейства из районного центра и поселение на окраине в крошечной

времянке построенной отцом- выпивохой и не отнятой лишь благодаря фронтовым

заслугам того. Было начало пятидесятых, бедность, разруха. Шестнадцатилетний

Семён, три года как уже работал на механическом заводе и заканчивал

вечернюю школу. Был он рифмоплётом, ещё тем!, играл на гитаре,духовых и

неплохо пел, подражая манере Марка Бернеса. Нечистая кожа лица, заслонялась

серо- голубыми яркими глазами из-под насупленных бровей, в отца его,

не пришедшего с войны, которого помнил смутно. Семья Сеньки, многодетная

беднота, проживала однако в половине дедового дома, который разделили

старшие сёстры, мать его и тётка. Больше делиться после войны стало не с

кем,- дядья погибли на фронтах. Жили трудно. Старший брат Семёна, не

пожелавший взять на себя заботу о матери, сестре и братьях,- уехал

в Среднюю Азию, поступил в институт и женился даже. Денег не присылал.

У самого одна за другой родились дочери, тридцатилетняя жена его, еврейка,

а не узбечка, как испугались поначалу мать Семёна и сестра,- красавица,

вдова фронтовика, спешила реализовать своё короткое женское счастье.

Забота о близких легла на плечи подростка Сеньки, да он не унывал!

Алька поддалась таки на настойчивые  ухаживания, влюбилась.

Возникли осложнения с которыми ровесникам-возлюбленным самим было не

справиться. К умелице- акушерке отвела насмерть перепуганная мать, знала

и сестра, будущая судия её и копительница компромата. Виновник инцидента

был отвергнут, скандал замят. Батюшка всё носился по округе, грозя всех

зарезать, зарубить и наводил истинную панику на жителей небольшого посёлка

в черте города. А девушка расцвела пуще прежнего, не смотря ни на что.

Подчёркнутое равнодушие к мужчинам придавало её красоте, не нуждающейся

ни в какой коррекции, особого шарма. Особенно, когда уехала на учёбу,

в техникум, где её никто не знал. В 54-м, на выпускной приехала сестрица

Алёнушка. Похорошела, подвела глазки. На танцах кокетничала не в меру.

Алевтина с курсантом военного училища Германом, кружилась в медленном

вальсе. Парень очень нравился ей, но виду не подавала. Смотрела своими

выразительными глазами спокойно, на сближение не шла. Так и проходил он

года полтора, как посторонний или брат в нечастых гостях. А всё потому,

что, как только познакомились они, на танцах же, куда приглашали

девушек-студенток курсанты, Аля и услышала, как бы вскользь сказанную фразу

   - Мать велит жениться, чтобы в гарнизоне на офицерских жён не пялился,

как батюшка. -  Впрочем женитьба тому, похоже не мешала. И добавил, что

мог бы жениться только на такой честной и чистой девушке, как она!

Алька и правда была честна, а потому достойной счастья себя не считала.

В тот памятный день, шестнадцатилетняя сестрица и сама не заметила, как

оказалась довольно далеко от танцпола в компании развязного и сильно

поддатого работяги, который с такими же приятелями оказался на чужом

празднике и который затащив девочку в тёмный угол, стал срывать с неё одежду.

Насмерть перепуганная Алёна и отбиваться не успевала, прикрывая не по

годам развитую грудь, выступающую из разорванного бельишка. С ужасом

отметила разлетающиеся во все стороны пуговки, обтянутые ею газовой тканью,

оставшейся после шитья разорванной теперь блузки. Спасло её чудо, когда другой,

перепивший работяга, почти наткнувшийся на парочку, стал рядом отливать.

  - Подожди, не здесь, прошептала она. В общагу приходи, там сестра, красивая,

распечатанная уже, не пожалеешь,- говорила она, выворачиваясь и бегом понеслась

к общежитию. Переоделась в халатик, сестре прибежавшей вскоре и обеспокоенной

её отсутствием, ничего не сказала. Но, как известно, обещанного три года

никто ждать не захочет. Спустя некоторое время, в общежитие, мимо спящего,

пьяного коменданта пронеслась толпа мужланов, овеяных смесью самогона,

пота, грязных носков и тестостерона. Когда уже ножка табурета вставленная

изумлённой Алевтиной в дверные ручки почти совсем сломалась и хлипкая

дверца грозила поддаться,  появился наконец злой и протрезвевший от шума

комендант, да с наградным наганом. Раз, другой пришлось ему даже пальнуть,

ибо посетители были настроены серьёзно и у многих оказались ножи...

Ночевали девушки у комендантовой тётки, как бы чего не вышло. На утро спешно

уехали домой. За дипломом Аля приехала только перед самым отъездом по

месту распределения. Она единственная в своей группе, не стремилась вернуться

в город, в Одессу. Что и говорить,но с Германом они больше никогда уже не

встретились, но вспоминала о нём почти половину своей трудной жизни.

И Семён, дразня жену, не реже неё вспоминал о покладистых "мадьярках",про

которых блистательный Высоцкий напишет позднее: "Демократки! Уверяли 

кореша,- не берут с советских граждан ни гроша"...

Да, Семён и Алька таки поженились, когда тот приехал домой в 58-м году,

возмужавший после венгерских событий, куда судьба забросила  "помогать"

дружественному народу, показав таки кузькину мать. От ненависти свекрови, ей

спасу не было! И брат Сенькин с новой женой, уже осетинкой, пожаловал. Упрямая,

высокомерная и мстительная супруга с двумя разнополыми малолетними детьми

да третьим на подходе,- навсегда отрезала старшим дочерям мужа дорогу в его

дом, так, что тех семья видела только на единственной, присланной их матерью

фотографии. Красивые девочки! Однако пить ему не запрещала, переступала

через  обмякшее тело, простёртое в передней до самого его пробуждения.

Потребовала ванну, титан. Невесток презирала, со свекровью редкий день

здоровалась. Семён напивался с братцем, не отставал. В сердцах мог и

припечатать Алевтину, характер которой сделался сварливо- истеричным.

Ещё и сестрица масла в огонь подливала. В её пересказе, навязываемом дочерям

Алевтины, о давней той истории, акценты расставлялись с намёком на

несуществующую вину сестры. Собственный поспешный брак её продержался года

три, о сыне не заботилась, пустилась в загул. Не брезговала и соседямя,

друзьями  юности, но больше путалась с начальниками своих, часто

меняемых работ, холостыми, а чаще- несвободными. Тень падала и на Альку.

Эпизод с общежитием и Семёну был рассказан с надуманными подробностями.

Подобными "компроматами" мучила сестрица Алёнушка Алевтину до самой её

смерти. Нередко подходила к загородному дому, где старились супруги,

почти примирившиеся уже и громко выкрикивала вымышленные подробности

общей с сестрой юности, терзая её больное, изношенное сердце,- навещала по

соседски. Настраивала дочерей против их матери, развлекала соседей.

Сама же, не раз и не два хвастала, в присутствии подростков-

племяниц, что мужиков повидала, таких и столько,- каких и сколько

огурцов помещается в бочке! Сестре же спуску не давала. К чистоте её

безрадостной всё примазаться хотела...Да и красота той раздражала сестрицу.

Не блекла, не исчезала красота, несмотря на жизнь полную забот.

На похороны Алевтины, Алёна не пришла, зато в дом ко вдовцу зачастила.

Обоим около восьмидесяти уже, она помоложе конечно, да кавалер уж стар

несомненно. К себе часто зазывала, боялась одна в доме по соседству

находиться. Вручала свою руку и заставляла пересказывать одну и ту

же басню, как она была хороша и какими неблагодарными оказались все пять

её официальных мужей. Шурин вторил под настроение, а чаще говорил, как на самом

деле было и изгонялся восвояси к собственной радости. Проведывали племянницы,

но быстро ретировались, измученные капризами и неоправданными требованиями.

Умерла одна и найдена была не сразу. Пережила сестру ровно на четыре года,

на сколько и была младше. По факту же, не прожила больше ни на один день...