Похороны Димона

Утром получаю сообщение от подруги юности: Аня, у меня большое горе, Умер мой любимый сын Дима. Прощание в Доме траура в двенадцать. Сообщение тем более неожиданное, что на днях Шура выставила фотографии с Бодрума, на которых красовался её богатырь Димочка на фоне синего моря и турецких гор. Вот те на! С корабля, как говорится, и на бал. Звоню Шуре, чтобы выразить соболезнования. Узнаю, что смерть наступила ночью от обширного инфаркта. Причина неизвестна. Пошел ночью к какому-то парню, ему там стало плохо. Парень позвонил не в скорую, а Феде, брату Димы. Говорит: твоему брату плохо, я его посадил в такси, встречай. Когда такси прибыло, Дима уже скончался. Сквозь всхлипывания Шура вскрикивает: Скотина такая! Зачем он умер, подлец! Оставил меня! Идиот! Что там случилось? Кто был тот парень? Почему сердце разорвалось? Зачем ночью ушёл из дома?
Я успокаиваю, как могу, рыдающую подругу, Прошу ее не ругать покойника, Просто настал его час. И его забрал Бог. Хвали, Шура,  покойника: какой ты молодец! Выдержал столько операций.
- Пять, - уточняет Шура.
- Да, - говорю. - Он мог не выжить в аварии. А он выжил, Пережил тяжелые операции и радовал тебя своей улыбкой целый год.
- Да, Дима на море мне сказал: Мама, смотри, я уже не хромаю. Строил планы, познакомился с киевлянкой, Красивая, правда, старше его на пять лет. Такая ласковая, заботливая, хозяйка, мама. Как раз такая ему и нужна.
Я обещала Шуре прийти в Дом траура на прощание.
И первое, чем я озаботилась: что надеть? На улице плюс тридцать пять. Достаю коктейльное платье из чёрного с серебром рюликса. Это моё любимое. Все лето бегаю по городу исключительно в нем. И на пляж, и на кладбище к родителям, и на рынок, и в кафе, и в магазин. Платье универсальное - не мнется, в нем не жарко, и очень меня молодит, правда. Как говорится: сзади пионерка, спереди пенсионера.
Да, а что же - на голову? Нахожу чёрный платок, облачаюсь, и, глянув на себя в зеркало, ужасаюсь: до чего же препаршивая штука эта старость. Нос, глаза, кожа - все вроде не моё, бледное и какое-то вялое. Это не я. Значит - без платка. Достаю чёрную летнюю шляпку. Купила её специально для поездки в Испанию. Мои старинные друзья Жуенко ещё зимой предложили поездку в Испанию на остров Малерка. Билеты и апартаменты заказали заранее. И вот, увы, в августе авиакомпания присылает известие, что наши билеты на сентябрь анулированы. Так как карантин - в связи с коронавирусом, продляется на неопределённый срок. Испания накрылась. А какие были планы - берём напрокат машинку, колесим по острову, купаемся в прелесных бухтах, ужинаем в горных кафе с видом на морской закат. Эх, не повезло. Может, через год? Может.
Поэтому свою чудесную широкополую шляпу я теперь надеваю не для прогулок по живописной Малерке, а для прощания с безвременно ушедшим Димочкой.
Собственно, я его совершенно и не знаю. И с Шурой я не общалась, как минимум, лет сорок. Последний раз  видела Димочку и его брата Федю, когда им было годика четыре-пять. Весёлые красивые блондинчики. Очень милые пацаны, спокойные и послушные. Жаль. Теперь один из этих милых блондинчиков лежит в гробу, и мне предстоит увидеть его неподвижным и безразличным к моей шляпе и коктейльному платью.
В Доме траура посреди зала воздвигнут красивый, с золотистыми ручками гроб, а рядом - Шура, сын Федя и вихрастый внук Миша - лет десяти. Шура в отчаянии плакала. А внук явно не понимал, что происходит. Почему дядя Дима лежит? Миша импульсивно скрывался с места и бегал вокруг гроба, заглядывал в лицо покойника, от жары раздувшееся и посеревшее, пристально всматривался в фото Димы, сделанное на днях в Бодруме, в его счастливое, загоревшее лицо, и  бормотал: Нет, это не дядя Дима. Бабушка Шура, смотри! На фото у Димы маленькие брови! А у этого, что лежит, брови большие, растут до ушей.
Шура строго одернула внука и тот притих.
Зал заполнялся друзьями покойного. Крепкие мужчины лет сорока проходили к гробу и возлагали к телу покойника гвоздики и розы. Одеты - так-сяк, кто в чем. Некоторые из дам -в белых джинсах, в туфлях на высоких каблуках. Шура всхлипывала,  сдержанно, без истерики.
Сын обнимал мать и как-то странно дергался. То ли от горя, то ли от беспросветного алкоголизма, то ли от травмы - год назад, день в день, как и его старший брат, Федя получил серьезную травму. Его семнадцатилетний пасынок во время домашней ссоры, ударил отчима ножом в сердце. Хирург, зашивший сердце раненому, заметил, что этот случай в его практике уникальный. Еще бы! Алкоголикам частенько везёт. Эти горемыки, бывает, выпадают с девятого этажа - и ни царапинки.
Но двигающаяся вправо-влево челюсть Феди меня несколько смущала. Хотелось привязать ее чем-нибудь, чтобы она не дергалась. Но, похоже, шарнирная челюсть Феди никого, кроме меня, больше не волновала.
Явился толстый священник. Бородатый, в черной рясе, он пел что-то монотонно-непонятное, и единственное, что я уловила, это "Вольные и невольнве прегрешения". И я задумалась: а разве бывают прегрешения вольные?
Священник, завершая отпевание, двинулся с кадилом вокруг гроба. На его пути стояли Шура с сыном и внуком. Не прерывая пения, толстый священник вытянул вперёд руку и как лопатой  отодвинул родственников от гроба. Пошёл на второй круг. И снова на его пути встали трое у гроба. И снова он их отгреб рукой-лопатой. Третий раз у него все получилось - родственники загодя отступили от гроба на шаг.
Священник закончил отпевание и ушел. Его место заняла ведущая ритуальной церемонии. Огромная толстая блондинка бодрым и жизнерадостным голосом рассказала, каким замечательным был покойник. Друзья, облаченные в простые футболки и джинсы, заплакали. Прослезилась и я. Но не о Диме. А о своих родных, которые покинули меня, и я за ними очень скучаю.
Церемония подходила к концу. И тут в зал вошла странная пара - дама-скелет, в сланцах, в сопровождении коротышки в татуировках, и кинулась к гробу с тягучим воплем: "Димон! Котюня! Это не реально!"
Дама-скелет принялась лобызать котюню и завывать, плохо выговаривая слова, будто она в усмерть пьяна. Ведущая церемонии с неаозмутимым видом продолжала рассказывать, каким прекрасным сыном и преданным другом был Дима. А скелет завопил: Нет, это не Димон. А маленький Миша радостно поддакнул: да, это не дядя Дима. Он на небе.
- Котя, тебе холодно, да? Ты такой ледяной!- томилась скелетина.
А ведущая рассказывала, каким отзывчивым и добрым был Дима.
Скелет присела на стул, выпила из бутылки воду и спросила у лысого с татуировками: Не, а зачем это надо? Что она несёт? Терпеть этого не могу! Бред какой-то! Димон не был добрым. Он был разным. Он был очень злым. Даже очень страшным. Это когда найдёт на него.
Шура стояла у гроба сына и гладила его. Ещё мгновение и её сына унесут,  навсегда.
Присутствующие с нетерпением ждали конца церемонии. Ведущая распорядилась всем взять по венку, цветы, поднять гроб и погрузить его в катафалк.
Желающие поехать на кладбище сели в автобус. Я попрощалась с Шурой. Сказала, что её сын на небе и хочет, чтобы мама не плакала, а радовалась жизни, своему внуку. Шура кивнула и улыбнулась в ответ. Я тихонько поинтересовалась: а кто вот та худая дама?
- Бывшая жена, недавно разошлись, ответила Шура.
Бывшая жена Димона, поддерживаемая лысым кавалером, расположилась в катафалке и продолжала низким голосом скулить: Нет, котюня, это не реально. Нееет.