Л. Балашевич. Углубляясь в историю. ч. 7-я

    На симке: графиня Елизавета Шувалова, возлюбленная Маннергейма. К сожалению, это единственная её фотография в молодом возрасте, которую удалось найти. Это фрагмент групповой фотографии, поэтому качество её ниже всякой критики. 



    Сегодня немного отклонимся от основной нити рассуждений о Маннергейме и на минутку вернёмся к периоду его участия в русско-японской кампании.
    Среди написанных Леонидом Власовым книг о Маннергейме упоминается и книга «Маннергейм – офицер и исследователь», которую, однако, мне так и не удалось разыскать ни в магазинах, ни в российском сегменте интернета. Но вот недавно из списка литературы к книге Элеоноры Иоффе «Линии Маннергейма» я узнал, что эта книга была издана на финском языке. Дальше уже было просто – через неделю книга лежала у меня на столе, купленная в букинистическом интернет-магазине.

   Первая глава книги посвящена участию Маннергейма в русско-японской войне. И вот что я там читаю  об эпизоде, который имел место после прибытия его из Петербурга в Харбин: «Когда Маннергейм узнал от коменданта станции, что его лошади и багаж ещё в дороге и прибудут на станцию назначения не ранее чем через 5 – 6 дней, он решил вместе с новыми товарищами по вагону съездить во Владивосток. Друзья купили льготные офицерские билеты, но поскольку до поезда оставалось время, успели посмотреть Харбин.  … Ночью Маннергейм с друзьями уехали во Владивосток.  … Маннергейм и его друзья на трёх извозчиках отправились с вокзала прямо в отель. По совету портье они пообедали в ресторане Шуйни, где дары моря стоили двадцать копеек, что было равно двум финским маркам. В то время, когда его спутники поспешили к китайским девушкам, которых отель охотно допускал, Густав решил посмотреть центр города…. День, проведенный во Владивостоке, был солнечный и тёплый, несмотря на то, что был уже ноябрь.» (Leonid Vlasov. Mannerheim – upseeri ja tutkimusmatkailija. Gummerus, 1997, s. 14 – 15, перевод с финского мой).

   У меня эти абзацы вызвали некоторое недоумение, поскольку в его же книге «Маннергейм», изданной в 2005 году в серии «Жизнь замечательных людей», этот эпизод описан им  совершенно иначе:
        «27 октября 1904 года поезд с суточным опозданием прибыл в Харбин. Комендант станции сообщил подполковнику Маннергеи;му, что его лошади прибудут не ранее 7 ноября, таким образом у Густава в запасе оставалось около десяти днеи;. Барон дает телеграмму Елизавете Шуваловои;, в которои; просит встретить его во Владивостоке, куда он приехал 31 октября (Шувалова возглавляла там госпиталь Красного Креста - Л.Б.). Графиня освобождается от работы, приезжает в город и снимает номер в дорогои; гостинице, где проводит два дня наедине с Маннергеи;мом. 3 ноября Густав возвращается в  Харбин с его грязным вокзалом, где у военного коменданта станции пришлось забронировать место в вагоне поезда, идущего в Мукден. (Власов. Маннергейм. Из серии «Жизнь замечательных людей». 2005, с.38.)

    Где же истина? Открываю оригинал мемуаров Маннергейма, но там об этом эпизоде ни слова, как, впрочем, и о других сторонах его личной жизни. Обращаюсь к самому авторитетному шведскому автору Ягершёльду и читаю: «Маннергейм решил использовать время ожидания лошадей и багажа для небольшого путешествия. «Двое с половиной суток пути ничто по сравнению с путешествием от Петербурга до Харбина». Он решил посмотреть Владивосток, столицу Дальнего Востока. Маннергейм позднее писал отцу, что об этой поездке он давно мечтал, и он рад, что она состоялась». …Но путешествие во Владивосток имело и другую, вероятно, более важную причину. Он написал о ней в письме сестре Софии: «Моя знакомая, с которой я ранее общался, работает в госпитале около Владивостока, и она была настолько любезной, что приехала в город на те двое суток, которые я здесь провёл. Я был очень рад, что смог увидеть её до отъезда на фронт. Эта информация пусть останется между нами» (Stig J;gerski;ld. Nuori Mannerheim. Helsinki, 1964, S. 316-317).

    Примерно так же описывает этот эпизод и другой авторитетный шведский автор: «Прибыв в Харбин, Маннергейм узнал, что графиня Шувалова работает руководительницей госпиталя Красного Креста во Владивостоке. Поскольку прибытие лошадей и багажа задерживалось, Маннергейм уехал во Владивосток для встречи с графиней. Они вместе поселились в отель, где провели двое суток. За долгое время это были единственные две ночи, которые он провел в удобной постели в обществе женщины». В подтверждение истинности этого события автор также приводит выдержку из цитированного выше письма к сестре Софии. (Herman Lindqvist. Mannerheim. Mies naamion takana. Helsinki, 2019, S. 101 – 102).

    Таким образом, становится ясно, что в финском издании книги Власова «Маннергейм – офицер и исследователь» явно искажена истина. Может быть, Власов не знал тогда правды? В это совершенно невозможно поверить, поскольку Власов был знаком с Ягершёльдом и знал его книги. Значит, он исказил правду сознательно, но зачем? Может быть, изменив этот эпизод, он хотел представить финскому читателю идеальный образ их национального героя, неподвластного простым человеческим слабостям? Может быть и так, но в эту версию тоже трудно верить, поскольку в конце главы в этой же книге он описывает эпизод, когда во время ужина в ресторане, уже перед отъездом в Петербург после окончания войны, на него обращает внимание красивая женщина, с которой он и проводит последнюю ночь в Харбине. Вряд ли с точки зрения высокой морали это достойный поступок.

   Какими бы соображениями ни руководствовался в этом случае Власов, но вряд ли он как историк повысил этой уловкой свой авторитет. Для читателя же, всерьёз интересующегося историей, это хороший урок того, что любую информацию, получаемую даже от авторитетных историков, нужно проверять, чтобы докопаться до истины.