Смерть Терёхи. -Из ГБ и аспирантура

    Борис  Фёдоров  принёс  мне   известие,  что  умер  Терещенко.  Будто  бы  он  дико  пьянствовал  у  себя  в  гараже;  когда  собутыльники ушли,  он  заснул  и…  не  проснулся.
  Вообще-то  он  выглядел  здоровяком,  когда  я  видел  его  последний  раз.  Но  с  тех  пор  уже  прошло  три  года,  а  при  его  бурной  жизни  и  запоях  угаснуть  можно  было  быстро.  Остановилось  ли  сердце,  захлебнулся  ли  рвотой – это  неважно:  смерть  его  была  некрасивой,  в  сорок-то  лет.

    Я  слышал,  что  вдова  осталась  с  двумя  сыновьями;  её  и  одного  из  мальчишек  я  видел  в  1981  году.  Сыновьям  Терёхи  уже  не  скажешь,  что  папа  героически  погиб.
    Вдове  и  детям  я  сочувствовал,  но  смерть  Терёхи  принял,  как  справедливое  возмездие  за  всё,  что  он  творил  при  жизни.

  Я  поймал  себя  даже  на  некотором  злорадстве,  на  сознании,  что  я  тоже  ускорил  конец  Факира.  Помнил,  как  обречённо  потухли  его  глаза,  когда  я  при  нём  отказался  от  предложения  Дорожко  продолжать  тему  «Треугольника».

    Я  никогда  не  пытался  удержать  Терёху  от  пьянства,  даже  провоцировал  его,  таская  «опохмелку».
  Когда  в  1983  году  умер  наш  водитель  Сидорыч,  я  связал  его  смерть  с  Терёхиной  подставой  старика  на  место  виновника  аварии,  устроенной  самим  Факиром.
  И  тогда  пожелал  Терёхе  скорой  смерти,  было  дело.  И  вот  пророчество  сбылось.

    Вскоре я  пожелал  именно  такого  же  Ильичёву;  и  даже  сознательно  добивался  того.  Тоже  сбылось.  Но  об  этом – ниже.