Солдаты 41-го. Часть 1. Студёные воды Судости. Гла

Глава 7.

Оперативная сводка за 1 октября 1941 года.
 
Утреннее сообщение 1 октября.

В течение ночи на 1 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте.

Вечернее сообщение 1 октября.

В течение первого октября наши войска вели бои с противником на всём фронте.
За 29 сентября уничтожено 26 самолётов противника. Наши потери — 9 самолётов.
30 сентября под Москвой сбит немецкий самолёт-разведчик.
http://great-victory.ru/great-victory.ru › ...

 Таран.

Первый день октября в сорок второй танковой бригаде начался с обслуживания техники. Личный состав неспешно проверял боезапас, осматривал машины. Все действия были формальными, поскольку за время нахождения у села Семёновское только и делали, что щупали, чистили и заглядывали в каждую щель ежедневно и, казалось, протиранием и осмотром уже порядком по истёрли боеприпасы и сами машины. Экипажи безмятежно отдыхали и расслаблялись кто как мог. Звучали шутки, велись неспешные разговоры:
–  Егорович, – обратился к Чашеву механик водитель Володя Горбанев, – расскажи, как там, на передовой, страшно было?
– Страшно? – переспросил Леонид, – всему живому всегда страшно, когда вокруг пули свистят да снаряды с минами рвутся. Жить-то всем хочется. Важно понимать – человек должен оставаться человеком в любой ситуации, и находить в себе силы, чтобы побеждать животный инстинкт самосохранения, иначе беда. Главное не переборщить. Ведь потерявшие чувство страха начинают бравировать, подставляются под пули или осколки. Те, кто не может побороть страх и все цело отдаются в его власть, теряют человеческий облик и получают ту же пулю или осколок, а ещё хуже, впадают в панику и тянут руки вверх. Их немцы сгоняют в загоны и обрекают на медленную смерть. Это ещё ужаснее. Был случай. Отправили меня за горючим старшим на топливозаправщике. Пока ехали лесом ничего не предвещало беды, а когда дорога вывела на открытое пространство, тут и началось. Налетели самолёты. Стали пикировать с жутким воем, осыпая колонну бомбами и градом пулемётных очередей. Место открытое. Справа луговина, слева болото. Деваться людям некуда. В панике стали метаться в поисках укрытия. Гляжу, а мой водитель выскочил из кабины и, выпучив глаза, смотрит в небо, застыв как столб. Схватил я его и столкнул в свежую воронку, сбив с ног. От удара он очнулся и залился слезами крича: «Не хочу умирать!!!» … Пришлось по щекам отхлестать, тогда только и успокоился. Благо налёт закончился. Выбрались из воронки. Мать честная… Вокруг валяются убитые, зовут на помощь и стонут раненные. Запомнился молоденький боец, совсем ещё мальчишка. Он пытался затолкать в распоротый осколком живот вылезавшие внутренности и причитал: «Мамочка, как же ты теперь без меня…». Горели машины. Стали рваться топливные баки. Теперь уже водитель, пришедший в себя, начал тормошить меня: «Командир, наш бензовоз цел. Разреши отогнать его, попробую спасти и другие уцелевшие машины. Ты помогай раненным, как только справлюсь, вернусь, помогу.» «Давай», – только и смог выдавить в ответ. Занялись каждый своим делом. Поднимались живые. Я водителей отправлял спасать автомобили. Остальных мобилизовал выносить к уцелевшим грузовикам раненных. Работа закипела. Управились быстро и тронулись в путь. Так что на войне главное не безрассудный героизм, а сохранение здравого ума и взаимовыручка».
Леонид замолк. Свернув «козью ножку», за шарил по карманам в поисках спичек. К нему потянулись сразу несколько рук с дымящими самокрутками. Взял первую попавшеюся и прикурил. Затянувшись, выпустил облако дыма. Закончив перекур, танкисты разошлись.
Во второй половине дня в расположение прибыла тыловая колонна бригады. Деревянные борта грузовиков имели следы пробоин, брезентовые тенты распороты. Вскоре выяснилось, что в районе села Шведчиковы подразделение подверглись ударам авиации. Не успели тыловики успокоиться и привести себя в порядок, как на них пошли немецкие танки. Пришлось спешно отрываться от противника. В штаб срочно вызвали командиров. Совещание длилось не долго. Вернувшись, лейтенант Тараненко приказал построиться. Выдержав паузу, сообщил:
– По неподтверждённым данным, противник каким-то образом оказался у нас в тылу. Взводу приказано провести разведку под руководством командира батальона. Экипажам постоянно находиться на связи. Сохранять радиомолчание и выполнять мои команды. Следуем походной колонной. Вопросы есть? Если нет, то по машинам!
Танкисты сноровисто заняли свои места и вскоре танки, соблюдая дистанцию, направились в тревожную неизвестность.
Достигнув опушки леса у села Ново-Ямское остановились. Тараненко стал наблюдать в бинокль. Впрочем, и без оптики было видно, что в селении хозяйничают люди в мышиного цвета форме.
– Немцы, – ахнул Чашев.
– Похоже, – настороженно согласился командир.
– Ведут себя довольно беспечно и самоуверенно…, задумался Леонид, – может ударим?
– Сейчас доложу, радист, связь! – выждав немного, Тараненко начал вызывать, – двадцатый, я двадцать первый, я двадцать первый…
– Я двадцатый, слышу тебя двадцать первый.
– Наблюдаю противника. Вижу колонну техники. Обстановка спокойная. Разрешите атаку?
– Понял тебя, двадцать первый. Действуй. Я поддержу.
– Горбанев, полный вперед! Двадцать второй, двадцать третий, развернуться в боевой порядок! Атакуем противника. Как поняли!
– Двадцать второй понял! Двадцать третий понял! – послышались доклады.
Танк уже набрал скорость и мчался к околице села.
Прозвучало:
– Дорожка…
– Выполняю, – отозвался Горбанев.
– Бронебойным заряжай!
– Готово, – доложил Чашев…
– Короткая… – Тараненко навёл перекрестье в корму немецкого танка. Грянул выстрел. Не дожидаясь результата, механик повёл машину вперёд. Мгновение спустя дым рассеялся и стало понятно, что цель поражена.
– Наблюдаю горящий танк, – сообщил стрелок-радист Бондарев.
В это время досталось и им. Вражеский снаряд угодил в маску орудия, заклинив ствол. Машину сильно тряхнуло, но она не потеряла ход:
– Все живы? – забеспокоился Тараненко.
– Механик цел. Лицо маленько посекло. В глаза не попало. Управлять машиной могу.
– Заряжающий в порядке. Чем-то шандарахнуло по голове. Чувствую себя сносно. Работать смогу.
– Радист на месте. Перепало маленько, по ногам досталось. Боль не сильная. Терпимо. По ходу сделаю перевязку…
– Командир, – перебил радиста механик, – вижу танк противника. Иду на таран.
– Всем приготовиться! Горбанев! Вперёд! Орудие у нас всё равно вышло из строя!
Тридцать четверка с ходу врезалась в противника. Вражеская машина от удара пошла юзом. Полуоси катков не выдержали, сломались. В результате крена танк просел и под нажимом тридцатьчетвёрки, опрокинулся в придорожную канаву. Пролившиеся бензин вспыхнул и пламя перекинулось на моторный отсек.
– Задний ход, – подал команду Тараненко.
– Есть задний ход, – отозвался механик.
В результате столкновения, Чашев, как не берёгся, всё-таки сильно ударился головой и потерял сознание. Очнулся, когда их машина неслась по улице Ново-Ямского.
– Вижу грузовики… – доложил мех вод.
– Дави, – ответил взводный.
Двигатель взревел натужено, под сопротивлением подминаемой вражеской техники. В одно мгновение в кучу хлама превратилась колонна из восьми автомобилей и трёх мотоциклов. Заодно под гусеницы попали несколько фашистов. Из проулка ударило противотанковое орудие. Снаряд угодил в борт. Начался пожар. Остальные машины, обойдя загоревшуюся, прикрыли товарищей, подавляя сопротивление противника. Воспользовавшись помощью, механик выскочил и огнетушителем погасил пламя. Вернулся на своё место. Попробовал запустить двигатель. Получилось. Запросил:
– Командир, машина на ходу. Жду указаний.
– Погоди, сейчас узнаю. Двадцатый, я двадцать первый. Ответьте.
– Двадцатый на связи.
– Я двадцать первый. У меня разбито орудие. Пробит один бак. Возникший пожар ликвидировал. Прошу разрешение на выход из боя.
– Понял тебя, двадцать первый. Выход разрешаю. Подчиненным коробочкам продолжить сабантуй.
– Двадцатый я вас понял. Двадцать второй. Приём.
– Двадцать второй на приёме.
– Я двадцать первый. Двадцать второй, остаётесь за старшего. Связь поддерживать с двадцатым. Продолжайте бой. Как поняли?
– Двадцать второй понял. Двадцать третий принял, – Послышалось в ответ.
– Горбанев, выходим на исходную позицию. Сейчас осмотрюсь.
Тараненко осторожно приподнял крышку люка. В открывшуюся щель окинул окружающее пространство. Бой откатился к противоположной околице села. Не было видно ни единой живой души. Не обнаружив явной угрозы, открыл люк шире. По-прежнему причин для беспокойства не было. Удостоверившись, что опасаться особо нечего, распорядился:
– Начинаем движение. Разворот.
– Понял, – отозвался механик.
Выпустив клубы чёрного дыма из выхлопных труб, танк развернулся и покатил в ту сторону, откуда несколько минут назад началась атака. Миновав раздавленную колонну, увидели подбитую БТшку. На встречу выскочил танкист, призывая остановиться.
– Братцы, выручайте, – взмолился он.
– Что у вас, – строго спросил высунувшийся из башенного люка Тараненко.
– Направляющий каток снарядом срезало. Гусеницу я уже натянул, но самостоятельно двигаться не могу…
– Понятно. Горбанев, берём на буксир.
Вскоре два танка в сцепке вернулись в полк. Их восстановлением занялись ремонтники. Так закончился первый октябрьский день для танкистов.

Высота.

Женя Обухов страшно переживал, что не успеет отличиться в бою и не порадует маму. Она провожала его на сборном пункте в Туле в июле месяц. Служить довелось в 280-ой стрелковой дивизии, сформированной в городе оружейников. Так Евгений и оказался на передовой на реке Судость.
В первый день октября с утра немцы начали свирепо атаковать. Огонь противника был настолько плотным, что красноармейцы не выдержали и отступили с господствующей высоты. Спешно окопались. Не успели перевести дух, как за спиной загрохотала артиллерия. Оставленная высота покрылась разрывами. В воздух взвилась красная ракета. Взводный прокричал:
– За мной!!! В атаку!!!, вскочил и высоко подняв пистолет, призывно махнул в сторону высоты. Цепь бойцов нехотя поднялась из неглубоких ячеек и рванулась за командиром. Бежали молча, без слов. С высоты ударили пулемёты. Атака захлебнулась. Лейтенант, совсем молоденький, прибывший три дня назад с ускоренных курсов, приподнялся и призывно крикнул:
– Первый взвод!!! Шагай вперёд!!! – вскочил, пробежал немного и, прошитый пулями, упал недалеко от Обухова. Боец с ужасом наблюдал, как молодой командир, ещё совсем мальчишка, пытался подняться… Молодое тело не хотело мириться с постигшей реальностью… Но уже бурые дыры от пуль на стёганном полотне фуфайки на глазах превращались в сплошной алый покров. Молодая, горячая кровь выталкивалась сердцем, упорно продолжавшим биться. Из горла с хрипом вырывались предсмертное:
– Первый взв-ооо-о-о….
Лейтенант судорожно сгрёб руками землю и затих. Обухов, понимая, что нужно вставать и идти вперёд…, вдруг почувствовал, как и его тело словно окаменело и стало совершенно неподвластным разуму… Превозмогая душевную слабость, пошевелил сначала пальцами. Получилось. Постепенно заставил двигаться руки, затем ноги… Приготовился к рывку вперед, лихорадочно соображая: «Десяток шагов вперёд и падаю… Отползаю в сторону… Затаиваюсь… Осматриваюсь… Намечаю следующий ориентир… Вскакиваю и, петляя, бегу…» В это время по цепи передали:
– Отходим на исходную…
За день красноармейцы несколько раз пытались отбить высоту и каждый раз откатывались назад, теряя товарищей. Занять важную позицию удалось лишь в результате ночной атаки…
С утра и до самого заката фрицы вели обстрел, щедро посылая снаряд за снарядом, мину за миной. Навестили позиции и бомбардировщики. В общем досталось нашим бойцам. Окопы во многих местах обвалились. Только позиции Владимира и Петра оказались целёхонькими. Прибывший командир роты, осмотрев сооружение, удовлетворенно крякнул и спросил:
– Как фамилии?
– Каранник!
– Холод!
– Красноармейцам Каранник и Холод от лица командования объявляю благодарность.
– Служим трудовому народу! – ответили довольные земляки.
– Душевное спасибо вам. Здесь будет ротный командный пункт. А вы себе отройте ячейки где-нибудь в другом месте.
Пришлось друзьям сменить позицию, которую они на всякий случай в начале оборудовали, как и все остальные бойцы.
– Ничего, – успокоил Василий, – в нашем деле от начальства подальше, голова целее.
– Твоя правда, – согласился Петр, и по привычке продолжил обустраивать свой новый окоп основательно и надёжно.
Вскоре дивизию отвели в тыл, погрузили в эшелоны, и направили в новый район сосредоточения…
Спросонья, Владимир Караник толкнул своего земляка в бок:
– Дивись, Петро, чудеса…
– Где? – непонимающе таращился во все стороны собеседник.
– Да вон, – кивнул товарищ в сторону здания вокзала, – Браслав написано, как у нас на витебщине, слыхал о таком местечке?
– А-а-а, - послышался разочарованный голос, – то ж Брасово, совсем иншая назва…
Прозвучала команда:
– Строиться!!!
Спешно построились и направились занимать оборону. Вскоре прибыли в назначенный район и принялись обустраиваться. После монотонной и тяжелой работы по подготовке окопов, получив пищу, наконец-то утолили голод, мучавший с утра. Улучив момент тишины, свалились в тяжёлом сне там, где только можно было прилечь. А на юге и западе уже грохотало от взрывов то ли бомб, то ли снарядов.
Ноябрь 2019.