Где учился тов. Сталин - 10

          








          Маршал  Советского  Союза  В а с и л е в с к и й  и другие



   Русский. Родился в селе Новая Гольчиха Кинешемского уезда (ныне вошло в состав города Вичуга Ивановской области) в семье ц е р к о в н о г о регента и псаломщика Никольского единоверческого храма Михаила Александровича Василевского (1866—1953).
   Мать — Надежда Василевская, в девичестве Соколова, дочь п с а л о м щ и к а села Углец Кинешемского уезда. И мать, и отец были «православного вероисповедания по единоверию».
   В 1897 году с семьёй переехал в село Новопокровское, где отец Василевского стал служить с в я щ е н н и к о м в только что построенном в каменном Вознесенском единоверческом храме. Позже Александр Василевский начал обучение в церковно-приходской школе при этом храме. В 1909 году окончил Кинешемское д у х о в н о е училище и поступил в Костромскую д у х о в н у ю семинарию, диплом об окончании которой позволял продолжить образование в светском учебном заведении.
  *Я выходец из духовного сословия. Но таких людей в России были десятки тысяч. Я был офицером в царской армии. Но и их в России насчитывалось множество. 1917 год явился рубежом в жизни не только России, но и всего человечества. Перед миллионами граждан встал вопрос: с кем ты? По какую сторону баррикад? И вот тут-то оказалось, что «единая и сплоченная масса» защитников старого строя резко размежевалась. Одни ушли в стан белогвардейцев, другие — а их было довольно много — в ряды защитником Советской власти. Среди них был и я.
   Зимою отец (священник) подрабатывал, столярничал, изготовляя по заказам земства школьные парты, столы, оконные рамы, двери и ульи для пасек. Летом 1909 года я окончил кинешемское д у х о в н о е училище и осенью начал учиться в костромской духовной с е м и н а р и и. Иного пути у меня не было. Отец пошел на это, хотя плата за мое содержание в общежитии, составлявшая 75 рублей в год (!), была очень тяжела. К тому же весной 1909 года нашу семью постигло несчастье: наш дом и все имущество сгорели дотла.
   Нисколько не преувеличивая, скажу, что наша семинария пользовалась среди костромичей немалой популярностью и уж, конечно, не потому, что она была «духовной». Среди других средних учебных заведений она выделялась довольно прогрессивными взглядами своих учащихся. Они вели революционную работу среди рабочих Костромы. Некоторые из них подвергались аресту.
   Упомяну также и о таком хорошо запомнившемся мне событии, как забастовка семинаристов. Это произошло в 1909 году, когда учащиеся нашей семинарии присоединились к всероссийской стачке семинаристов, вспыхнувшей в ответ на решение Министерства народного просвещения запретить доступ в университеты и институты лицам, окончившим четыре общеобразовательных класса семинарии. Тогда, насколько я помню, во всех семинариях России почти одновременно были прекращены занятия. К нам в семинарию приехал губернатор. Вместе с ректором он уговаривал учащихся прекратить забастовку, забрать петицию, врученную забастовочной комиссией администрации, и возобновить занятия. Но семинаристы освистали их, и они вынуждены были покинуть актовый зал. Правда, вслед за тем полиция выдворила всех нас из Костромы в течение 24 часов. Семинарию закрыли, и мы вернулись в нее лишь через несколько месяцев после того, как наши требования частично были удовлетворены.
   Большинство учащихся семинарии стремилось использовать ее как трамплин для поступления в светское высшее учебное заведение. Вот что писала, например, в номере от 16 июля 1914 года наша уездная газета «Кинешемец»: «В истекшем учебном году окончило иркутскую духовную семинарию 16 человек, из которых, как сообщает «Сибирь», только двое изъявили желанно остаться в духовном звании, а остальные намерены перейти в высшие учебные заведения... Красноярскую духовную семинарию в текущем году... окончило 15 человек. Желающих принять священнический сан среди окончивших нет». Так было и в нашей семинарии.
   Лозунги о защите отечества захватили меня. Поэтому я, неожиданно для себя и для родных, стал военным. Вернувшись в Кострому, мы с несколькими одноклассниками попросили разрешения держать выпускные экзамены экстерном, чтобы затем отправиться в армию. Наша просьба была удовлетворена, и в январе 1915 года нас направили в распоряжение костромского воинского начальника, а в феврале мы были уже в Москве, в Алексеевском военном училище. (Дело всей жизни. Александр Василевский)
*История сохранила остроумный ответ митрополита Сергия, будущего Патриарха, данный им в 1943 г. на встрече со Сталиным. Речь зашла об открытии духовных школ, так как церкви не хватало священнослужителей. «А почему НЭТ кадров?» – удивлённо спросил вождь. «По разным причинам, – ответил митрополит, – одна из которых такая: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза». Имелось в виду семинарское прошлое маршала Василевского, да и самого Сталина. Такой ответ разрядил атмосферу беседы, результатом которой стало некоторое оживление церковной жизни в СССР.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ФАКТ
   
   5 июля 1943 года на советско-германском фронте началась грандиозная Курская битва и в США вышел номер журнала «Тайм» с портретом маршала Василевского на обложке. В статье говорилось о войне Советского Союза с фашистской Германией. «Тайм» писал, что успехи Красной Армии в борьбе с вермахтом обеспечивали две вещи. Одна из них — формирование Сталиным когорты выдающихся военачальников, первым из которых назван был А.М.Василевский. «Маршал Василевский своим взлетом обязан прошлогоднему решению Иосифа Сталина оживить командование... Агрессивный маршал Георгий Жуков — руководитель оперативного штаба, приводящего в исполнение планы Василевского…»
   — Понятно, что вслух это не могло быть сказано, но, может быть, отец давал понять, что Сталин — страшный человек?
   — Нет, не было этого. Отец считал его умнейшим человеком с потрясающей памятью. И это его мнение не изменилось после смерти Сталина. Во времена разоблачения культа личности Сталина Хрущев требовал, чтоб Василевский прилюдно признал, что Верховный военными операциями руководил по глобусу. Отец отказался. И это ему дорого обошлось. Его сразу же отправили в запас, отобрали дачу, построенную на собственные средства.
...Хорошие отношения были у меня с И. С. Хрущевым и в первые послевоенные годы. Но они резко изменились после того, как я не поддержал его высказывания о том, что И. В. Сталин не разбирался в оперативно-стратегических вопросах и неквалифицированно руководил действиями войск как Верховный Главнокомандующий. Я до сих пор не могу понять, как он мог это утверждать. Будучи членом Политбюро ЦК партии и членом военного совета ряда фронтов, Н.С. Хрущев не мог знать, как был высок авторитет Ставки и Cталина в вопросах ведения военных действий. Он также не мог не знать, что командующие фронтами и армиями с большим уважением относились к Ставке, Сталину и ценили их за исключительную компетентность руководства вооруженной борьбой...
   Нетерпим Сталин к малейшей неаккуратности при исполнении служебных заданий и как трудно было к нему вновь войти в доверие. Резкость и суровость Сталина в таких случаях не знали пределов.
   Он действительно, как я уже отмечал, выезжал па Западный и Калининский фронты в августе 1943 года. Поездка на автомашинах протекала два дня и, безусловно, оказала влияние на моральный дух войск.
  Однако было бы неверно рассматривать Сталина лишь с одной точки зрения. Прямо скажу, что характер у него был на редкость нелегкий, вспыльчивый, непостоянный. Сталин трудно сходился с человеком, долго присматривался к нему.
   Если Сталин был чем-либо недоволен, а в войну, особенно в ее начале, поводов для этого имелось много, он мог резко и несправедливо отругать. Но в ходе войны он заметно изменился. К нам, работникам Генштаба и главных управлений Наркомата обороны, командующим фронтами, стал относиться сдержаннее, спокойнее, даже тогда, когда на фронте что-то случалось неладное. Встречаться с ним стало гораздо проще, чем ранее. Видимо, война, ее повороты, наши неудачи и успехи оказали влияние на характер Сталина.

   После того как советские войска освободили Минск, Сталин был в прекрасном, приподнятом настроении. Как-то в один из вечеров он пригласил к себе на квартиру группу военачальников, чтобы отметить такое большое событие. На прием к И.В. Сталину С.М. Буденный пришел с баяном, и это создало непринужденную праздничную обстановку. Сталин первым положил начало откровенности и дружественности в отношениях между присутствующими. Произносились тосты, пели, кое-кто плясал. Сталин с удовольствием смотрел на пляшущих, подбадривал, а потом всех обнимал и некоторых даже ц е л о в а л. За время неудач советских войск он много выстрадал, сейчас же был глубоко удовлетворен ходом военных действий на фронтах и не хотел скрывать своих чувств.
   В ряде книг приведено немало интересных сведений о жизни Сталина. Но в некоторых из них, к сожалению, содержатся не совсем точные данные. Ради истины остановлюсь и на них.
   Приходилось читать, что Сталин не был в первые месяцы войны во время налетов немецко-фашистской авиации на Москву в особняке на улице Кирова и станции метро «Кировская». Это, конечно, неверно. Сталин многократно бывал и в доме на улице Кирова, и в станции метро «Кировская», где для членов Политбюро ЦК ВКП(б) была оборудована специальная комната.
   Не совсем точно показано также рабочее место Сталина. Пишут, что Сталин работал за письменным столом. За все время войны, а я бывал у него в это время часто, да и после войны ни разу не видел, чтобы он что-то за этим столом писал. Документы и бумаги действительно лежали на этом столе. Но читал ли он документы, писал ли—он всегда сидел за длинным концом стола заседаний. Отработает документы, берет и относит на письменный стол, а оттуда берет новую пачку бумаг.
   Полностью согласен с Г. К. Жуковым по поводу злополучного глобуса. Его в рабочем кабинете И. В. Сталина не было, он находился в его комнате отдыха, а туда мало кто приглашался. У Сталина всегда имелись подготовленные Генштабом рабочие карты по всем направлениям и театрам войны, в каких была необходимость.
   И еще деталь. Сталин любил пить чай. Обычно во время заседания он нажимает кнопку, Поскребышев приносит стакан чаю и лимон. Сталин берет и выжимает в стакан лимон, затем идет в комнату отдыха, приносит бутылку армянского коньяка, льет из нее в чай ложку или две и тут же уносит бутылку обратно и потом во время работы пьет чай по глотку...

Сын маршала, Игорь В а с и л е в с к ий:

   — Ситуация была такая: все, что произносилось в нашем доме, ф и к с и р о в а л о с ь в определенных органах. Нас окружали люди, которые ежедневно писали о т ч е т ы. Потому никаких разговоров ни на рабочие, ни на личные темы. Мы научились общаться без слов, м ы с л е н н о. Ловил взгляды, жесты, малейшие оттенки изменения настроения. Какие-то вещи я буквально «считывал» у отца и матери. Причем такой невербальный способ общения был у нас в ходу не только в годы войны, но и еще десять лет после нее. И если, например, для кого-то было открытием, что Берию расстреляли как врага, то для меня это было очевидно. Хотя, повторю, ни слова на эту тему никто в доме не произносил… Что касается Бога и веры... У нас в доме не было ни икон, ни Библии. Это было стопроцентно и с к л ю ч е н о.
   Сталин укорил Василевского на одном из приемов при всем правительстве: как же так, н е  п о м о г а е ш ь отцу. И в 45–46-м годах мой дед был в Москве. Прекрасно помню его. Очень многие положительные качества отца были восприняты от деда. Потому что тот, несмотря на все эти тяжелейшие условия, сохранил свой веселый нрав, любил по-доброму шутить.
   — Отец в конце жизни вернулся к вере?
   — Внешних проявлений этого я не видел. Думаю, вера никогда его не покидала. Но отношения его с Богом были в н у т р и и так внутри и остались. Он научился жить, н е  п о к а з ы в а я их. До последних дней.

                П р о д о л ж е н и е  с л е д у е т:
http://proza.ru/2020/09/03/55

Фото\инфа - Инет