641. Хуторская чертовщина. Беспокойное утро

                Чего так удивило и возмутило Фёдора и Василя, в тот самый момент, когда они наблюдали из межевой огородной канавы за происходящими событиями у самой кузницы.
                А было вот что, хотя и расстояние довольно дальнее, но если хорошенько присмотреться, (слава богу, оба брата имели отменное зрение) то ими было замечено, как кузнец Игнат, что – то колдовал над колесом, тем самым, что гонялось за ними этой ночью.
                Можно подумать, да мало ли каких колёс валяется возле кузницы, вот оставили, чтоб поутру кузнец починил его.
                У кого, у кого, а у Игната Колесникова на счёт этого большой порядок, уж коль с ним договорились, так бросать куда попало колёса он не позволит.
               Да и Василь с Фёдором хорошенько приметили ночное колесо, а как его было не приметить, когда на нём заметны следы их давленых арбузов.
                Братья с открытыми ртами наблюдали за действиями кузнеца и дивились его магическим проделкам.
            Было им чему удивиться, когда  колесо само по себе встало в вертикальное положение, самая, что ни на есть, явная чертовщина, от которой на головах братьев приподнялись волосы.
            Кузнец небрежно придержал рукой за железный обод колесо, повернул его так, затем эдак, постучал им о землю, а потом, чтоб всем околеть на месте, потирая руку об руку, заставил колесо покатиться.
              Колесо прокатилось с десяток метров и прислонившись к стене, остановилось.
            Игнат Колесником ковыряясь у себя в кармане, как – то подозрительно глянул в одну сторону, затем голову повернул в другую, братья, как те степные суслики синхронно присели в канаву.
             Им было чего испугаться, ведь кузнец почувствовал на своей спине чужой взгляд, как его было не почувствовать, когда твою спину сверлят две пары удивлённо выпученных  глаз.
                Кузнец достал из кармана ключ, подошёл к двери, открывая навесной замок, вновь поглядел по сторонам, явно перестраховывался, уж ни самого ли чёрта он пригрел у себя на кузнице.
          
               Ведь если рассудить по трезвому, то Игнат Колесников по своей замкнутой натуре был чужд  всему хуторскому народу, во - первых по вере расходился по всем канонам, верил в свою веру, не понятно кем придуманную и откуда пришедшую, которая попахивала чем – то отчуждённым.
           Во - вторых не пил и не курил, что довольно подозрительно, уж, не проигрался ли он раннее нечистой силе, вот теперь и держит сухость курения и пития.
             А тепереча - то что, он при законе, с началом войны с германцем по всей империи объявлен сухой закон, всем беда, а ему в радость.
          А больше всего подозрительного в нём то, что он не ругается матом и это при его работе, где каждую минуту, если не ударишься об какую ни будь железяку, так она сама свалится на тебя.
             Вот как в таком случае крепким словом не выругаться, а он не ругается, терпеливый оказывается.
          А вот спрашивается, с чего тогда такая терпеливость?
       А ответ кроется в том, чтобы задурманить всем мозги, пустить, так сказать по ложному пути, ведь по всей видимости, он довольно положительный человек получается, а если чуток по глубже капнуть, да стереть с него налёт сажи, то вот тут – то и проявиться вся его тщедушность.
             Можно со стопроцентной  уверенностью утверждать, что хуторской кузнец, если не тайный агент самого чёрта, то уж правая его рука, это в полной точности.
             Заманивает, так сказать, наивных хуторских простаков своей поддельной положительностью в цепкую паутину невежественного и ложного беспутства.
          Иначе как объяснить, что он ни с кем из хуторских дружбы не водит, а в жизненной ситуации как выходит, дружат либо богатей с богатеем, взаимовыгодное так сказать  общение.
         Вот бедняку  с бедняком водить дружбу сама судьба уготовила, здесь всё понятнее понятного и не возникает ни каких лишних вопросов.
          Бывает,  случается дружба и богатея с бедняком, но здесь большей частью зависимые отношения, что есть у меня, нет у тебя, так сказать подневольная выгода одного над другим.
          А вот самого кузнеца не понять, он что то бельмо на глазу, всегда в отдельности от всего хуторского коллектива, ему всё едино, что богатый, что последний бедняк, всех меряет  одной меркой.
            Бывает отлучается их хутора, ездит вот к таким как сам, а в нашу церковь ни ногою, вот и думай теперь, а кто он собственно такой?
          
             Василь и Федька были шокированы внезапным для себя открытием, прозрели, что те двухнедельные щенки в одно мгновение и ведь было от чего прозреть. 
                А ведь раньше, точнее сказать вот до этой самой минуты,  с уважением относились к Игнату Колесникову, хуторскому кузницу, который ловко орудовал молотом над раскаленным железом.
            Откуда спрашивается у него такие навыки и умение, ведь среди всего хуторского населения не нашлось такого умельца, а сам он прибыл из других мест, поговаривали, что  вот таких как он насильно оттуда выселяли, вот такие выходят дела.
             Значит ещё там, на прежнем месте за ним водились не добрые дела, оттуда  вынуждено с кочевал и пригрелся на здешнем хуторе, хитро  придумано и без нечистой силы здесь не обошлось. 
                По всем признакам прошедшей ночи, получается, что  это кузнец устроил беготню с бесовским колесом, а кому ещё это надо было, как не ему, видно Василь с Федькой помещали чему – то очень скверному, скажем событию сборища  нечестии и мелкого шабаша.
                А что, всё даже возможно, вот и подстроил он гадость в отместку, чтоб не устраивали ночные споры у кузницы, когда там происходят колдовские приготовления к чему – то мерзопакостному и гнусному.
              Прозрение приходит внезапно и откуда – то извне, посылаемое с одной лишь целью, чтоб снять многолетнюю пелену с глаз и дать возможность посмотреть на этот грешный мир, совсем иными глазами, чистыми и светлыми, в которых отобразиться всё так, как оно есть на самом деле.
            Возбуждённое сознание под впечатлением страха воспринимает события в ложном представление, домысливая именно то, что не было увидено или замечено во время происходящего события.
                А так как мозговые извилины с её нейронными связями желают иметь полнейшую информация увиденного события, отчего за отсутствием  данных, самостоятельно дорисовывают недостающие факты, которые могут иметь значительное отклонение в плане фантазии, чтоб в скором времени выдать полнейшую оценку произошедшего события.
              Не всё ложное есть плод воображения ума, иногда и правдивая ситуация выглядит куда не правдоподобной, чем может оказаться на самом деле.
            Ошарашенные Василь с Фёдором, прижуквшие в канаве и наблюдая за действиями Игната кузнеца, на каждое его движение реагировали выбросом словесной брани, особенно не сдержанно вёл себя Федька:
             -Гля, гля, гля Васяка, что творит.
                -Да как такое возможно.
                -Колесо что живое, так и ластится к нему.
                - А он, смотри, поглаживает его.
                -Доволен гад, что нас с тобой спугал до усмерти.
             -Ещё бы не испугаться, когда оно на тебя само наезжает, а потом катиться следом, вон мне пару раз на пятки наехало.
                - До сих пор побаливает.
             -Да ты смотри, что вытворяет, смотри Васяка во все глаза.
                -Колесо, колесо по его команде само поехало.
                -Да ты гля, само к стенке прислонилось.
          -Вот теперь и не верь людской болтовне, а про Игнатку всякое рассказывали.
           -Я раньше думал, брешут люди, чтоб языки свои почесать.
                - А оно вон как выходит, что правду говорят.
                -Связался наш кузнец с нечистой силой, а может он и есть сам чёрт.
              -Пригнись Васька, видал, только стоило мне о нём вспомнить, как он головой закрутил, чувствует сволочь поганая, что ему в спину смотрят.
            - Вот так дела, а мы этому прямые свидетели.
                -Васька присядь, присядь, тебе говорю!
                -Ниже присядь, не приведи господи, заметит нас, со свету ведь сживёт.
           - А на что ему такие свидетели как мы, не нужны, только  одна забота.
             - В таких случаях лучше помалкивать, мол ни чего не знаем, ни чего не видели и не были ни когда там.
           -Знаешь же наших хуторян, только кому скажи, так понесётся слух гулять по хутору, такого приплетут, что и в мыслях у тебя не было.
            -А если что, так подожмут хвост под себя как те собаки и на нас же пальцем укажут.
                -Дурное здесь место, ох и дурное, каждый раз как прохожу мимо, так внутри что – то начинает ныть и крутить кишки.
       - Верно говоришь Федул, у самого такие же беды, стоить только глянуть в строну кузницы, как на душе становиться муторно.
         -Поверь, Васяка придёт ещё наше время, покажем  мы этому чёрту, где раки на горе свистят, как ни будь подпалим это гнездо супостатское.
        - А щас давай двигать к себе, засиделись мы здесь.
                - Как бы кто из своих не наткнулся.
                -Блукает наш хуторской народишко в поисках не пойми чего.
                -Федул, а  может арбуза поедим, чего на себе все переть, когда в пузе совсем пусто.
          -Давай ещё и кузница пригласим, да расскажем ему, чего пришлось пережить этой ночью и чего здесь увидели.
            - Чтоб он нас здесь же и закопал.
                -Пошли едок, у себя поедим.
                -Наши бабы уже давно поднялись, и чего ни будь сворганили на завтрак.
                -Да смотри Васяка, языком меньше ляскай.
                -Помалкивай, где ночь провели, а я придумаю, что в своё оправдание сказать.
                -Идём братка, пока ещё целы.
       
                Василь и Фёдор пригнувшись брели по межевой канаве к своему огороду, если бы кто – то случайно увидел  их в этот ранний час, то повертел бы пальцем у виска, подумав, что эти хуторские чудаки опять какую то глупость удумали.
               Водилось за ними такое, частенько можно было услышать от хуторян,  самую свежую новость, о каком ни будь чудачестве Фёдора и Василя.
            Дураками вовсе их не считали, не дотягивали они до этого обидного прозвища, но иногда выкидывали такое, что иному дураку такое бы и в голову не пришло.
             А что до самого хуторского кузнеца сегодняшним ранним утром, то здесь самая обычная ситуация.
              Лежащему колесу у дверей кузницы он был не меньше удивлён самих наблюдателей.
            Обойдя его вокруг, не мог понять, на кой спицы колеса, измазали арбузной мякотью.
                Намёк ли это на что – то худое или обычное баловство, так вот сразу и не понять.
             Для кузнеца колёса, что игрушки, которых он великое множество раз держал в своих руках и мог ими вертеть с необычайной лёгкостью.
           Вот и это колесо он ловко поддел носком виды видевшего сапога и резким незаметным движением со стороны Василя с Фёдором приподнял в вертикальное положение.
           Как любой мастер осмотрел колесо, попробовал его на прочность, убедившись, что оно ещё послужит своему владельцу, подтолкнул его коленом в сторону стены.
            Раз прикатили  это колесо в кузницу, значит и его хозяин где – то по близости, возможно, отлучился по нужде, вот и осмотрелся кузнец по сторонам.
           Открывая замок на дверях кузницы  ещё раз посмотрел по сторонам, но владельца колеса всё ещё не было, надо будет, сам объявится.

             Когда Федька с Васькой стали пробираться к себе, то с противоположной стороны на перекрёстке Пётр Антонов чесал свою голову и ни как не мог сообразить, куда же подевалось его колесо с телеги, всё обошёл и осмотрел, а оно как в воду кануло.
           Его баба оказалась более смышлёней, поэтому с претензиями к мужу, сказала очень даже умную мысль:
                -И чё? Вот так будем сидеть?
                - Солнце вон уже где, а мы всё стоим на месте.
                - Ты бы Петро сходил на кузницу да выпросил на время колесо, хоть пусть самое захудалое, но ехать – то надо.
             -Куда ехать, а? Ну, куда ехать?
                -Время давно упустили.
                - Если бы украли, то было бы всё понятно, а здесь сообразить не могу, куда оно укатилось?
           -Вот же по следу видно, как оно вначале завиляло, потом соскочило, откатилось в сторону и след заканчивается в траве.
           -Вот даже шплинт с ограничительной шайбой подобрал, а колеса нет. 
     -Так может оно вниз укатилось, вон однажды рассказывали, когда ездили на заработки, ну строить железные путя.
      -Так у них колесо соскочило на самом верху горы, так знаешь,  где его отыскали?
     - В самой балке.
        - Вот и смотри, где гора, а где балка.
             - А потом ещё был случай, когда вот также соскочило колесо с телеги, вот на этот самом подъёме, так оно укатилось и застряла в стене навеса кузницы.
             - Хватит мне тут бабские сплетни рассказывать, ходил я до самой дороги, что сворачивает за кузницей, смотрел, нет ни какого следа.
           -Прокатилось бы там колесо, так на пыльной колее след поперечный бы оставила.
              - Ладно, делать нечего, схожу к кузницу, может чем и выручит.
                -Тепереча хоть бы до дому вернуться. 
            -Съездили мать твою, как чего задумаешь, так ни когда по – людски не получается.
                - Вечно кто – то палки в колёса вставляет.
             - Да иди уже.
               -Сама бы уже сходила, так колеса сама не допру.
      Петро нехотя побрёл к кузнице.
        Вот не лежала у него душа просить людей выручить тем или этим, привык всё сам делать.
              И как подумаешь с чего начинать разговор, аж дурно становится.
          Но ничего не оставалось делать, ситуация вынуждала, а  было бы у него запасное колесо, так не поленился бы, сходил к себе домой и приволок бы его, хоть на своём горбу.
         Чем ближе подходил Пётр к кузнице, тем поганее становилось у него на душе, кузнец хоть и свой, хуторской, но какой – то странный и вера у него, что тот тулуп навыворот, одно только успокаивает, что  больно мастеровой, умеет молотом чудеса творить.
          Пётр, заворачивая за угол навеса, чтоб оказаться в дворовой части кузницы, в одно мгновение остолбенел, когда увидел своё колесо, прислоненное к стенке кузницы.
              Первое, что пришло в голову Петра, это же каким образом оно могло оказаться здесь, и зачем спицы измазаны арбузной мякотью?
             И подобно сверкнувшей молнии в голове пронеслась догадка, уж несвязанно это с нечистой силой, а его колесо послужило им ритуальным символом.
              Вот так дела, теперь всё стало понятно и ясно как в безоблачную погоду, почему он не мог отыскать своего колеса.
             А всё довольно просто, всё это время, его водили за нос.
             Уж не сам ли здесь нечистый замешан, а кузнец в его помощниках видно ходит?
          Пётр был погружён в собственные мысли и стоял столб столбом уставившись тупым взглядом на своё колесо.
          От этих жутких мыслей его отвлёк кашель вышедшего из кузницы Игната:
                -Кха –м, твоё что ль колесо?
                -А чего приволок?
                -На нём ещё ездить и ездить.
          Петро и сам не понял, как из него вылетело:
                -Так я подумал, что оно уже того, вот и решил убедиться.
       -А чего здесь убеждаться,
                гаркнул кузнец,
           -крепкое ещё оно, жаловаться грех.
                -Так я его забираю?
                -Забирай, на кой оно мне.
                -Только место занимать.
                -А чего покатил в ту сторону?
       -Так я на перекрёстке встал, вот обратно теперь и качу.
               - А подъехать чего, ума не хватило?
                - Вот же ш люди, сами себе проблемы создают.
             С этими словами кузнец вернулся в кузницу, а Пётр лихо покатил колесо в сторону перекрёстка, иногда оборачиваясь, видно боясь, как бы чего ещё дурного не вышло с ним.

                01 – 03 сентябрь 2020г.