Лав стори Рассказ. Продолжение

Собственно, на этом можно было бы закончить этот рассказ, если бы не одно

обстоятельство, во многом способствующее тому, что Лиза дождалась таки Глеба,

ставшего главным и единственным мужчиной всей её дальнейшей жизни. А заодно и

навсегда определившее её сущность- убеждённой фаталистки,почитывающей гороскопы.

Летом 81-го, вскоре после того, как девушке исполнилось 22 года и она впервые

отказалась от втупительных экзаменов в ВУЗ, дважды уже пролетев подобно

"фанере над Парижем",- предстоял ежегодный профсоюзный отпуск. Мать её,

удручённая аскетическим образом жизни дочери и стремящаяся выдать её замуж,-

приобрела на своём предприятии двухнедельную путёвку в пансионат у моря в

студенческий лагерь, в своём же городе. Необходимо отметить, что к этому

времени Лиза похорошела вдруг, слегка поправилась, что даже стала вновь

носить бюстгалтер, в котором до недавнего нужды не было . Кроме того

обшивала себя и летом бывала прилично одета, подражая кафедральным дамам.

По приезде, поселилась в двухместном номере, где уже была соседка,

отнюдь не студентка, а дама сорока шести лет, Лариса Петровна, одинокая,

приехавшая из Херсона и не скрывавшая намерения завести куррортный роман,

поскольку год назад, с её слов овдовела. Своё первое появление к ужину,

соседка обставляла с усердием и тщанием, что было заразительно. Лиза и

себе повязала косынку в виде чалмы. Косынка была смешная, с пунктирными

изображениями применения оной в случае разнообразных травм. Но цвет имела

изумительный- слоновой кости, рисунки светло-серые, не чёткие, а

сама манера повязывания ужасно шла Лизе, подчеркивая чёткий профиль её.

К чалме нашлись пластмассовые клипсы аналогичного цвета, на рестницы-

тушь, а губы она не красила. Длинное платье из марлёвки, сшитое ею,

открывающее руки,с округлым вырезом и кружевным подолом, молочно- белое

в мелкий редкий цветочек цвета хаки и шлёпанцы с переплетением вокруг тонкой

щиколотки,- завершали продуманный образ. Кафедру в лице настоящих и будущих

профессорш, Лизаветта в тот день не посрамила! Входя в большую общую

столовую, высоко подняв от смущения голову, она без преувеличения отметила,

что некоторые ужинавшие перестали жевать и уставились на неё.

Не помня себя, заняла полагающееся место, что-то там ела, не поднимая

глаз от тарелки. Чай уже пила, когда подошёл к ней Он! Узнала сразу,

как будто ждала всю жизнь и нужно было только дождаться. Высокий, крепкий

парень в длинных шортах и майке спортивного кроя, загорелый и синеглазый

до слёз. Смущённо предложил познакомиться и примкнуть к их скучающей

уже вторую неделю компании. Вечерело. Трое ребят жили не в корпусе, как

она, а в деревянном домике, оснащённом тремя узкими лежанками с тумбочками,

столом и табуретами. Все немного смущались, представляясь. Вскоре подошла

и девушка, показавшаяся Лизе столь хорошенькой, что она решила заранее

ни за что не раздеваться до купальника в присутствии такой. Один из

ребят, тоже Лёша, как и пригласивший её мальчик вскоре ушёл с пришедшей

девочкой, кудрявой, смешливой и обладающей хорошо развитыми женскими

формами. По каким-то  почти неуловимым взглядам, коротким репликам,

догадалась, что ребята не слишком  одобряют сложившуюся пару, а позднее и

убедилась в этом. Договорились встретиться на пляже и парни проводили Лизу

до её корпуса. Там она нашла крайне разочарованную сплошь молодёжным

контингентом Ларису Петровну. Неясное  предчувствие чего-то прекрасного

и тревожного, заставило девушку не спать почти до утра и лишило остатков

уверенности в себе. Утром на завтрак не пошла и вопреки договорённости,

отправилась к обрывам в стороне от пляжа.  Сидела, свесив ноги с невысокого

обрыва, думала, грустила, мечтала.Там Лёшка и нашёл её и они уже вдвоём долго

говорили обо всём на свете, свесив ноги и глядя на море. Искра пробежала!

Вот так с нелепой чалмы, сооружённой из косынки, по типу шлема для раненых

в голову всё и началось. В голову ударило, а сердце- отозвалось.

И как-то так звёзды стали, что все три парня, спустя дня три- четыре, со

слов Лёшки, стали искать её общества и благосклонности. Лиза перестала

стесняться своей худобы, большого размера узких стоп и крупных кистей

рук. В восприятии ребят всё в ней было так, как надо, они счастливо

болтали, смеялись и проводили всё свободное время вместе. Провожали

её по вечерам всегда втроём, но однажды, Алексей попросил ребят остаться
 
и они ушли вдвоём. Парень был серьёзен, со злостью почти, изумившей её,

заявил, что ей следует сделать выбор, не подозревая как-будто, что она

то давно свой выбор сделала. Тогда ещё, в столовой, как только увидела его!

Был ещё немаловажный момент. Один из парней, Сергей,имел проблему, связанную

с отсутствием правой кисти руки. Погружённая в своё растущее чуство к

Лёшке, Лиза обнаружила это не сразу и не вдруг. А теперь догадалась, что

влюблённому Алёше неловко было перед другом, оказавшемся соперником.
 
Она уже знала, что парни дружат со школы, несмотря на то,что её Лёша

закончил в этом году артучилище, а парни учились на историческом, в

университете. Они долго просидели в тот вечер, ночь даже, на дощатой лавке

рядом с корпусом. Она рассказала о себе. Всё. Такое, что даже лучшей подруге

не рассказывала. Старательно отталкивала от себя, щадила, как могла.

Ужаснула разводом, показала даже свадебное фото, которое, предчувствуя конец

приготовила заранее, в ожидании неизбежного, как ей представлялось и

необходимого  объяснения. Он верил и не верил, фото разорвал в пух,

всматривался в её напряжённое, ставшее таким важным лицо. Звал замуж и

упрекал не весть в чём. И тут на дорожке, едва освещённой вялым фонарём,

появились они- товарищи. Что-то обрадовало их в представшей картине,

они засмеялись, забалагурили, стали подначивать друг друга.

  - Лизка говорит, что всё это ерунда, ребятишки,- сказал вдруг Лёшка

и вскоре они спешно попрощались. На завтра срок их путёвок заканчивался.

Встретились с Лёшей уже в последний день её пребывания, он приехал

попрощаться, знал уже, что распределён в Афганистан, как почти все

однокашники, не спрятавшиеся за спинами жён с малолетними детьми или за

отцовскими широкими кителями. Позднее, случайно увиделась и с Сергеем,

в троллейбусе. Комкано он сообщил, что Алексей пропал без вести.

Всё было кончено. За поворотом в пол года, прожитом на автопилоте уже

ожидал Глеб и долгая жизнь с ним до старости, неплохая, в сущности жизнь.

Сына, первенца Алёшей назвала в память о своей несостоявшейся любви...

Была ещё одна встреча, спустя почти тридцать лет после описываемых

событий, когда она, начинающая путешественница, поощряемая мужем,

отправлялась в круиз до Стамбула на одном из последних судов своего

портового города. Туристам предложили ограничиться минимумом вещей,а

чемоданы и все возможные тяжёлые предметы оставить в трюме. К миллениуму

прибавилось уже десятилетие, народ обеднел и трюмы оставались пусты,

что было небезопасно в условиях черноморских штормов. Команда сносила

металлические предметы. Руководил парадом высокий чин в кителе. Одного

взгляда на него Лизе было достаточно. Он! Лёшка...

И ещё одна немыслимая встреча произошла, спустя десятилетие. Искала, по

новому адресу социальную службу, куда отправилась она по поручению отца,

имеющего льготы. Дислокация учреждения третий раз уже сменилася за год.

Как будто бегала контора от соискателей льгот, в пределах двух кварталов.

Тогда это и случилось. Элегантная дама, ровесница её, тоже пришла на старое

место и они пошли рядом в поисках нового. По дороге разговорились.

Женщина откровенничала, что даже дача хорошая на Каролино- Бугазе уже

не радует с тех пор, как сыновья разъехались, а она овдовела.

  - Если бы вы знали, кем был мой муж!- говорила она в отчаянии. - Ему

же в Афганистане чуть не треть башки снесло, а он, как ни в чем ни бывало!

Первым человеком был в своём деле, профессионалом, гигантом.

У меня было всё! А теперь вот, льготы подтверждаю...

  - Я же такой красавицей была, такие вещи носила,- продолжала она грустно.

  - Опухоль, что поделаешь. Был человек и, как не бывало...

И показала фото. Ещё до того, что-то смутно зашевелилось будто на дне души

у Елизаветы и она мистически- безошибочно догадалась,кого увидит на фотографии.

А что касается блюдца гадального, то оно Лизе чуток задолжало. Обещало

же, что будет она хирургом. А она на кого только не переучивалась за долгие

тридцать лет своей врачебной практики.  А вот на хирурга- никак!

Может, в шестьдесят ещё не поздно?! И ещё, вспомнила некстати, как

влюблённый парнишка Лёшка рассказывал ей, что мама- врач лечила его

астму прополисом, но за справку, освобождающую от участия в боевых

действиях, хлопотать не стала...