Не алкаш, а жертва!

 - Ой, е… твою мать! – воскликнул крупный полнощекий парень, лежащий на одной из кроватей, расставленных вдоль стен больничной палаты.
 
 - Ты не матерись, а помоги, - строго произнесла медсестра, аккуратно закатив в палату кресло для перевозки пациентов, не имеющих возможности передвигаться самостоятельно.
 
 - Небритый, да с фингалом под глазом, - проворчал старик с пышной седой шевелюрой, похожей на овечью шерсть. – Что, Зойка, с бомжом теперь ночевать будем?
 
 - Да не бомж он, - сказала девица, подкатив коляску к пустующей койке. – Жена от него ушла. Вот мужик и запил. Потом в похмельном припадке все косяки собрал башкой в своей квартире.
 
 -А почему к нам, а не в наркологию? – возмущенно спросил долговязый мужчина в спортивном костюме. Он потер тонкими пальцами синий подбородок, сердито взглянув на новенького.
 
 - Сотрясение у него, - пояснила Зоя. – Мне что, о помощи молить?
 
  В сторону каталки резво направился вскочивший с кровати сухонький мужичок с острым носиком, под которым ершились черные усики, смахивающие на засохшую кисть для окрашивания оконных рам.
 
 - Так, аккуратненько ложимся на коечку, - бормотал усатенький, помогая сестричке уложить на койку изможденного человека в сером свитере. Того мелко потряхивало. С полузакрытыми глазами он перебрался с кресла на койку. Свернувшись калачиком, натянул до макушки колючее одеяло в крупную клетку. 
 
 - Ребятки, я улетела. Вечером Наиль Рашидович зайдет. Посмотрит болезного.
 
  После ухода сестры в палате воцарилась тишина, прерываемая тяжелыми вздохами вновь прибывшего.
 
 - Алкаш. Такой же, как ты, - резюмировал обладатель седой овечьей копны. С ехидством посмотрев на худого усача, он добавил:
 
 - Новенький оклемается, и будете с ним на пару спирт у Зойки клянчить.
 
 - Не алкаш, а жертва! – провозгласил усатый, мечтательно возведя в потолок черные глазки, после упоминания о спирте.