Повесть Закат советской эпохи 2020

               
                …Коммунизм не умер. Он      
                проиграл одну из битв.
                Эрих Хонеккер
                (1912-1994)               
                   
Предисловие
Повесть "Закат советской эпохи"  —  третья часть трилогии  "Без поражений  нет побед".  Впервые  наброски  повести  размещались  на  портале  проза ру.  в  2016-м  году: Свидетельство о публикации № №216111001414 и  №216111701948.  Ныне  размещается  полная  версия  повести  в  редакции 2020 года.
               
    I.Затишье перед  бурей

    В   девяносто  первом   году   союзная    власть   продолжала  утрачивать контроль над общественно-политической   ситуацией   в  стране.  Ещё    в    декабре   1990  года   депутаты  IV  Съезда народных  депутатов  СССР  постановили  модернизировать Союз ССР  в  виде  обновлённой  федерации  равноправных  суверенных  республик.  Многопартийная,  разношёрстная   публика  требовала  углубления   демократии,   гармонизации  внутрисоюзных  отношений.  Съезд   решил   провести  всесоюзный   референдум   о   сохранении   обновлённого Союза   как   федерации  равноправных   суверенных  советских   социалистических  республик. 
    17  марта  1991 года   референдум   состоялся.   За     сохранение    и   обновление   государства   проголосовало  120    миллионов   человек.   Однако    руководители   Армении,   Грузии,    Латвии,   Литвы,  Молдавии  и   Эстонии   с   антисоветскими  взглядами,  сославшись  на   ранее  провозглашённую    независимость,  общесоюзный  референдум    бойкотировали.    На    вопрос     "Считаете   ли    вы    необходимым   сохранение  СССР    как    обновлённой   федерации  равноправных   суверенных  республик,   в  которой    будут    в  полной   мере   гарантироваться   права   и   свободы   человека  любой   национальности?"  утвердительно  ответило  почти  сто  процентов советских  граждан.
    После   референдума   был   начат   процесс   подготовки проекта   договора   о  создании   обновлённого  Союза.   Но  лицемер   и  отступник   Горбачёв    и   его     единомышленники    умышленно   не   включили   в   него  упоминание   о  социалистическом  содержании   будущего   государства,     назвав   его   Союзом   Суверенных   Государств (ССГ).
В мягкой, децентрализованной федерации устанавливались   капиталистические    отношения.      Частная    собственность   и  её   защита   были   регламентированы   ещё    Законом   СССР  "О собственности"   от   6  марта   1990  года.   В  РСФСР   аналогичный  закон  приняли   позже   24 декабря.   Путём   изощрённых    манипуляций    иуда   с   сатанинской   меткой   на    лбу   продолжал    осуществлять    реставрацию   капитализма.    При   этом    умышленно   и   умело   дискредитировал    социализм   в   глазах   советских   людей   путём   ухудшения    их   материальных   условий  жизни. 
Летом   1991  года   президент  СССР   демагогией,  прикрытой   красноречием,   навязчиво   пытался    убедить   руководителей    Азербайджана,  Белоруссии,  Казахстана, Киргизии,  Таджикистана,  Туркмении,  Узбекистана   и  Украины  подписать  новый  союзный  договор.  Это    мероприятие   было  запланировано  провести  20  августа. 
    В  это  время   подполковник   юстиции   Рябинин — старший  юрисконсульт  42-й общевойсковой  армии, входящей   в  состав   Приволжско-Уральского  военного  округа   (ПУрВО),  —  служил   в   Свердловске.   
Напрямую  подчиняясь   командующему  армией  и оперативно  начальнику   юридической   службы  Управделами   министерства    обороны   СССР,     он    головой   отвечал   за   законность  издаваемых   начальником    приказов   и  распоряжений.  Командующим  войсками  ПУрВО  был  генерал-полковник   Альберт  Макашов,  возглавлявший    ранее    Уральский  военный  округ.  В  управлении  УрВО  Рябинин   входил   в  состав   его   секретариата.  С   престижной   должностью  подполковнику  пришлось  расстаться,  но   обязанности  помощника  народного  депутата  СССР   Макашова  он   исполнял  по-прежнему. 
Командующий   армии   Иван    Васильевич   Бижан,    удостоившись   второй   генеральской   звезды,  повысился по  службе  и  убыл  из  Свердловска.  Его   место  занял   сорокашестилетний   генерал-майор  Григорий  Павлович    Касперович,   бывший   заместитель  командующего    войсками   Прикарпатского   военного   округа.   Касперович   имел    серьёзное    военное   образование    и   боевой   опыт.   Он   окончил    суворовское    военное   училище,   Московское   высшее   общевойсковое    командное  училище  имени  Верховного Совета  РСФСР,  Военную  академию  имени    М. В. Фрунзе,   а   также   Военную    академию    Генерального   штаба    Вооружённых   Сил   СССР    имени    К.  Е.  Ворошилова.   Во   время   афганского вооружённого  конфликта   в  составе    ограниченного    контингента    советских    войск  в  республике  Афганистан   командовал   5-й   гвардейской  мотострелковой  дивизией.   Был   награждён   правительственными  медалями  и  боевыми  орденами.
    Высокого  роста,  спортивного  типа,   приятной внешности,   новый   командарм    с   первого   знакомства    вызывал   симпатию.  Это   был    человек   с    ясной     мыслью,   широким   кругозором,   в   меру   инициативный   и  самостоятельный.   С   его   появлением   в   подготовке  войск  и  руководстве   ими   произошли   позитивные   изменения.   Секретарь  Военного совета  армии  подполковник   Копылов,    характеризуя    нового   начальника,   доверительно  сообщил  Рябинину:
    — Этот   далеко   пойдёт.   Чувствуется     деловая хватка  и  большое  желание  сделать  нашу  42-ю  армию образцовой.   Да   и   друзья   у   него   влиятельные  люди —   бывшие  сослуживцы   по    Афганистану,    достигшие    больших    высот.    Если    что    всегда    поддержат.   Служить,   Вячеслав,    нам   будет   не    легче,   но   без   особой   спешки   и   лишней   нервозности.   Григорий   Павлович   доверяет   секретариату,   простой    в  общении,   не   импульсивен   и  не  заносчив.
    — Дай-то бог, — ответил  Рябинин,  анализируя собственную  информацию,  с   которой   ни   с   кем    не  хотел  делиться.  У   политизированного  офицера  из-за  постоянного  решения   больных    для   него   вопросов    ум  заходил  за  разум:

"В    марте   девяностого   года   из   Конституции   СССР   была исключена  6-я статья  о  руководящей  и  направляющей  роли Коммунистической   партии.   Это   событие   произошло   по   инициативе паразитирующей   верхушки    ЦК    и    Политбюро   КПСС,    построившей    в  СССР   не   пролетарский,   а   государственный  социализм.  Многомиллионная  армия   коммунистов   при  этом  присутствовала   в качестве   бессловесной    массовки.   А    ведь   новый    командующий   армией —   непростой   коммунист,   а   номенклатурный.    Рекомендован    на   эту   должность    ЦК  КПСС   и    назначен   Указом   президента   СССР    Михаила  Горбачёва   —   Генерального   секретаря  ЦК  КПСС.  В  Свердловске    Григорий    Павлович   поддерживает   тесные   отношения   с   Владимиром   Кадочниковым  —   первым   секретарём  Свердловского    обкома    КПСС.   С  женой,   сыном   и   дочерью    проживает   в   квартире  Ельцина:   в   доме  № 1   Набережной  Рабочей   молодёжи.   Не   кто  иной,    как   Ельцин   с   1976   по   1985   годы   был  секретарём    Свердловского  обкома   КПСС,  а   его  сменил   Кадочников.    Прежние   мои   начальники  —   Мадудов,   Макашов   и   Бижан  —  не   дружили    почти    по-родственному  с    местными     партийными   вожаками.   Ладно,   кем  бы  он  ни  был,  главное — профессионал  высокого  класса  и  человек  порядочный ".
 
    — Кстати, у меня скоро отпуск, — прервал размышления   Рябинина  Копылов, — придётся   тебе   на  время   меня   замещать,   с   командармом   вопрос  решён.  Командующий  округом  Макашов   сейчас  в  отпуске  и депутатскими   делами   тебя   не   завалит.   Проведёшь   в  моё  отсутствие   Военный  совет,   а   протокол   я   оформлю  позже,  когда  вернусь.  Наша   уважаемая   секретчица Людмила  Петровна  тебе  в  помощь.
    В  ответ  Рябинин  только   хмыкнул;  что  ему оставалось  делать,  как  не  согласиться.  Теперь  ему надлежало  приезжать  на  службу   чуть  свет.   Руководить уборкой   апартаментов   командарма  и  направлять   за   ним служебный   лимузин,  просматривать  почту,   готовить  на доклад  поступившие   документы.  Более  того,  до  самого позднего   вечера   отслеживать   местонахождение  начальника  и отвечать  на  звонки,  поступающие  на   его  телефон.  Это требовало  расторопности  и  скрупулёзности.
    Время   пошло,   и   подполковник   Рябинин  закрутился   как   белка   в   колесе.   Начальник   штаба   42-й  армии  генерал-майор  Сомов,  заглядывая  в  приёмную   и  пристально  осматривая   Рябинина,   хитро   улыбался.  Он знал,  что  офицеры   обслуги   командарма   освобождены   от  нарядов, строевой,  огневой   подготовки  и  ряда  других  служебных  мероприятий.  И  теперь  Михаил  Тихонович  радовался,   что  юристу  придётся  изрядно  попотеть. Офицеров  Рябинина   и  Копылова  он  считал   учёными  интеллигентами,  полезными  армии,  но  невоенными людьми.  Сам  начальник  штаба  был  до  мозга    костей  истинный служака, с безудержной  энергией  и эксцентричным  характером. Этого  молодцеватого,  прямолинейного,   но   незлобного  генерала   Рябинин  уважал,   несмотря   на    его   мнение  о  секретариате  и  частые  лёгкие   чудачества.
    В  начале  августа   подполковник  Рябинин  организовал   проведение   Военного  совета   армии.  Сдав Людмиле    Петровне   секретные    тетради   членов    Военного совета  и  черновик  заседания,  Вячеслав  облегчённо вздохнул.
    — Ну   вот,  с   плеч   долой   поручение   Копылова.  Скорее   бы   он      вернулся  из  отпуска,  соскучился   я   по  юридической работе.
    — Потерпите,   уже   немного   осталось ждать, —   участливо   ответила    делопроизводитель,  —  взгляните  вот   на    эту   секретную    тетрадь,    будет    очень    интересно.  Всё   собираюсь  уничтожить,   да   рука   не   поднимается.
    Тетрадь    была    заведена    на    капитана   запаса   Бориса   Николаевича   Ельцина.   В    бытность   первого   секретаря   Свердловского  обкома   КПСС  он   являлся   членом   Военного  совета  УрВО    и    присутствовал   на   всех  его   заседаниях.   Ничего   примечательного  этот  служебный   поминальник    не   содержал  —   какие-то   нелепые    шаржи,    ядрёные   фразы,   далёкие  от   армейской  тематики.   "Видимо,  скучал   партийный   голова,   дилетант   в    военных  делах,   на   заседаниях.  Однако  это  не   помешало   ему   с   капитана    до   полковника   запаса  дорасти," —   про   себя    иронически  заметил  Вячеслав  Рябинин. На  него  Ельцин  производил малоприятное  впечатление.  Из  разных  источников  военному    юристу   было  известно   о   стремительном   взлёте   уральца   к  вершинам   власти.  Властолюбивый,  своенравный  и   амбициозный   Ельцин    шагал   по  головам,   добиваясь   поставленной   цели.   При  этом   нередко   восьмипалый   почитатель  Бахуса  совершал  нелепые,   безнравственные  поступки. От  Людмилы  Петровны  Рябинин   свои  мысли   утаил   и  одобрительно  заявил:
    — Да-да,   конечно,   это  бесценная   реликвия,  и   её   надо  бережно   хранить.
    Напоминание  о   Борисе   Ельцине,  которого  подполковник    вовсе   не   считал    непризнанным     гением   и   вождём,   заставило   его    вспомнить   об    опасном   соперничестве    президентов   СССР  и   РСФСР.  Острая   клановая   борьба    этих    двух   людей  за   власть,  по  его  мнению,  могла   закончиться  трагически.  Целыми  днями    Рябинин  часами   просиживал  в   кабинете   секретаря   Военного  совета,   анализируя   важнейшие  события:   

"Да,     Ельцин   добился    многого.   29    мая   1990   года   его   избрали     председателем    Верховного  Совета  РСФСР.   12    июня    с    подачи    Бориса   приняли   Декларацию   о   государственном   суверенитете   республики,    ввели    приоритет   Конституции   и   Законов   РСФСР    над    общесоюзным  законодательством.    В     июле   беспринципный    карьерист     вышел    из    КПСС.   12   июня   1991-го    отступника     избрали    президентом    России.     10   июля    Ельцин   принял   присягу   и   вступил   в   должность.    Народ   игнорирует      самовлюблённого,    лживого   интеллигента     Горбачёва     и    надеется    на   внешне   простого,  грубоватого,  но,  возможно,   справедливого    Ельцина.   Однако,   похоже,   ни   тот,   ни   другой  не   решит   насущные  проблемы    людей.     В   стране   перебои    в    снабжении   продовольственными   и  промышленными   товарами,   талонная   система,   жилищная  неустроенность.  Огромны   людские   потери  при    межнациональных,    межэтнических   конфликтах,   локальных   войнах.   На   фоне  этого   забылась   советская   бесплатная   медицина  и  образование,   развитая   система   соцобеспечения,   отсутствие  безработицы   и   многое  другое".

    Ущемлённое  чувство принадлежности  к  ранее великой  державе  лишало  советского  офицера  покоя.


    II. Август  девяносто  первого  года

    19  августа  1991  года  подполковник    Рябинин   с утра    находился   на   рабочем   месте.  Понедельник  —   день   тяжёлый.   После   воскресного  отдыха    врио    секретаря  Военного  совета   42-й   армии   пытался    настроить    себя  на   активную   работу.  Неожиданное   сообщение   оперативного   дежурного  о  создании   Государственного   комитета  по  чрезвычайному   положению   в   СССР   (ГКЧП)   свалилось  на   него   как   снег  на   голову.  В   стране   было   введено  чрезвычайное   положение,   а   пунктуальный   командующий  армии   до   сих  пор  отсутствовал   и   ничего  об  этом   не  знал.   К  сожалению,   начальник   штаба   генерал  Сомов  находился   в   служебной   командировке   и   не   мог   взять  бразды  правления   в  свои  руки.  Шло  время,   на   столе  подполковника   копились  срочные  документы   для    доклада    командарму.   Дежурный   по  восьмому  отделу  не  раз приносил  полученные   шифрограммы,  а   Рябинин   лишь   пожимал   плечами. Наконец   он   узнал,   что   его   шеф,    начальник   политического   управления   армии   генерал-майор   Иван    Ноздрачёв,   и   Владимир  Кадочников — первый   секретарь   Свердловского   обкома    КПСС —   находятся    в    киноконцертном   театре    "Космос".  Отмечают   какой-то  юбилей.   У   Рябинина    отлегло  от  сердца.
    Вскоре Касперович и Ноздрачёв прибыли в  управление армии и, уединившись,  начали  решать  архиважный  вопрос — признавать   ли    им    ГКЧП.   Рябинин   знал,   что   их    решение   должно   было   найти      закрепление    в   протоколе   заседания   Военного  совета.   Но   если   Военный  совет   и  проводился,   то   в   усечённом  составе  и   заочно.  Врио  секретаря   в  нём   участия    не  принимал  и  протокол  не  оформлял.  К  решению  важного политического вопроса подполковника  юстиции  не привлекали. Он   был  назначен   и   перемещался   по  службе  управлением   делами   Министерства   обороны   и   мог  быть  опасен.   
    О  нелегальных  надзорных  функциях  этого  управления   генералы   могли   только  догадываться.    Ивашов  представлял   группу   оппозиционно  настроенных    Горбачёву   действующих,  отставных   генералов  армии   и маршалов,  желающих  знать  идеологическую  начинку   старших   военачальников,  на   которых   в   трудное   время     можно  будет  опереться.  Для  этой   цели  использовались  военные   юристы   в   штате   секретариатов  командующих.  Они   досконально  знали   подноготную   своих   шефов.   Многие   юристы   даже  не   догадывались  о  своём   истинном   предназначении,  но   не   все   работали   вслепую.      
    Протокол  заседания  Военного совета  к  утру  20 августа  1991  года  был  готов  в  двух   экземплярах.  На  всякий  случай   в  одном   признавался  ГКПЧ,   а   в   другом — нет.  К   счастью,  ни  один   из   протоколов   в  штаб  ПУрВО отправлен  не  был, а  через  день   это  не  потребовалось —  "государственный переворот" был подавлен под руководством   Президента  России  Ельцина.  Заговорщиков  арестовали,  а  Президент  СССР   Горбачев,  находящийся   в  Крыму,  доставлен  в  Москву. 
    Утром  20  августа   в   доме,  созданном   по  проекту   Дукельского,  появился    Кадочников,   но   пробыл   там  совсем    недолго.  Пришло  время,   когда   откровенничать   с  ним   боевой  генерал  Касперович    и   прошедший  огонь  и   воду   главный  политработник  Ноздрачёв   не   желали,   заняв выжидательную позицию. Наверное, любой здравомыслящий  человек  поступил   бы   так  же,  не   зная  секретов   большой   политической   кухни.  Не  захотели   они     общаться     и    с    порученцем    Макашова,   прибывшим     23   августа  из  Самары.  Оказавшись   наедине  с   Рябининым,   он   прямо   спросил:
    — Мне   интересно,  что   в    штабе   знают  о   ГКЧП?
    — Совсем   немного,  я   владею   лишь  информацией,   полученной   из   газет,  радио  и  телевидения.  Во   время отдыха   Михаила  Горбачёва  с   семьёй   в   Форосе   его    пытались   сместить  с   поста   президента   СССР.   Члены ГКПЧ!  В частности,  вице-президент  Янаев,  премьер-министр  Павлов,   министр обороны Язов,  председатель  КГБ   Крючков,  министр   внутренних    дел   Пуго   и   другие.     Объявили   чрезвычайное  положение,   19  августа   ввели    в   Москву   войска,  а  21  августа  их  вывели. 
    — Да,  действительно  немного.   Главную    причину    этого   события    вы   хоть   знаете? —  пробурчал   гость   из  Самары  и,  не  дожидаясь  ответа,  начал  рассказывать:
    — Пройдоха  Горбачёв  пытался  создать  Союз  Суверенных  Государств (ССГ), т.е.  капиталистическое  государство  со   всеми   вытекающими    для    советских людей   трагическими  последствиями.   Ввели   войска    в столицу,    конечно,  зря.   Кому   было   демонстрировать   силу —  народу,   обманутому   и   ограбленному    лжедемократами?   Да,   хватили   через   край,   и   в   этом    причина   поражения.  А  Михаил   Сергеевич   сейчас   доволен.  Умывает   руки.   Он  намерен  и  дальше   заниматься   реорганизацией   союзного   государства,   оставаясь   при  власти.
    — Ну  и   ну,   дела, —  удивлённо  воскликнул   Рябинин,  мысленно охарактеризовав   порученца   как   упёртого   коммуниста,   не  менее   убеждённого  в  своей  правоте,  чем  генерал  Макашов. — А наш-то  командующий  войсками округа  не пострадает  за  правое  дело?  Поговаривают,  что  он  поддержал   ГКПЧ?  —   задал   вопрос  Рябинин.
    — Альберт  Михайлович  был  в  отпуске,  узнав  о создании   ГКПЧ,   примчался  в  штаб,  стал  звонить  в  Москву,   лично   рассылать   шифрограммы   в   войска.   Ты же   знаешь  его  неукротимый  характер. Получив распоряжение  генштаба,   ввёл   состояние  боевой  готовности — "повышенное",  собрал  офицеров  управления,  сообщил  о  создании  ГКЧП.   Командирам  соединений, частей окружного подчинения  приказал  поддерживать  высокий  уровень  боеготовности,  воспрепятствовать   проникновению посторонних  людей  на  военную  территорию,   выяснять  их   личности,  препровождать   в   милицию.  Для  охраны  жизненно  важных  объектов  выставил  охрану.  Вскоре  эти   меры  отменил,  ввиду  отсутствия   необходимости.
    Отдышавшись   и   немного   поразмыслив,  порученец  продолжил:
    — К сожалению,  "заговорщики"  оказались  непоследовательны  и  нерешительны.  На  телефонные  звонки   и   кодограммы   Макашова  практически  не   реагировали.   Будет   ли   наказан   командующий —  не    знаю, а  вот  партийные  руководители,  поддержавшие  ГКПЧ, — скорее  всего. А  что  у  вас  в  Свердловске  происходило   в   эти  беспокойные  дни?
    — Относительно  спокойно,  — ответил   Рябинин. —  С  19  по   21   августа   массовых    выступлений    не   было.   22    августа  народ  собирался  на   площади   1905   года   и   близлежащих    улицах.  Несли   плакаты   с   призывами   защитить   Бориса   Ельцина.    Присутствовало   несколько  десятков   тысяч.   Люди     думали,   что   их    именитый  земляк,  подавивший     "путч",   пострадает.    Войска,   КГБ     и    милиция  это  мероприятие   не   пресекали.      
    В  ответ  порученец   Макашова  лишь  усмехнулся: 
    — Да    не   пострадает   он,  а   возвысится.   Разгонит  компартию,   развалит   СССР,  станет   самодержавным   правителем.
Юрист  не  поверил  данному  заявлению, но  всё произошло  именно  так.     Разговор  с  гостем   закончился,    о    тайном  заседании  Военного совета  армии  Рябинин  предусмотрительно   умолчал.   
    23    августа   девяносто  первого   года   за   поддержку  государственного   переворота    Президентом    России    была  приостановлена  деятельность  компартии РСФСР,  созданной  в  июне  1990  года.  Фактически  это  означало  начало   ликвидации   КПСС.   24   августа   пост    генсека   ЦК  КПСС   добровольно   покинул    Горбачёв.    Позже —  в  ноябре —   Ельцин  официально  прекратил  деятельность   коммунистической    партии   СССР   и    РСФСР.   
    Распростившись с  коммунистическим   наследием, Горбачёв   продолжал  оставаться  президентом  СССР.  Именно  он   в  августе  девяносто  первого  года  поставил  вопрос  о  наказании  заговорщиков,  а   в  сентябре   принял  решение  о  прекращении  деятельности  политических  партий  и движений  в союзных  Вооруженных Силах, упразднил   военно-политические органы. Кроме того, союзный   президент   способствовал    самороспуску    не   только   КПСС,  но  и  ВЛКСМ.   Несмотря  на  то,  что  его   власть  была  химерой,  предполагал  создать  новое  "союзное государство".  На   этот   раз   конфедерацию.   Но   предполагать    не    значит   располагать.  Союз  суверенных государств  (ССГ)   так   и   не  был   создан.  Соперничество за   лидерство  президентов СССР  и  РСФСР  не прекращалось.  Некогда   брошенный  Борисом   Ельциным  лозунг  "берите  столько  суверенитета,  сколько  сможете  проглотить"   породил   их   парад.   Автономные   республики   и   автономные области  РСФСР  при  появлении  ССГ  становились  распорядителями  огромных  природных   богатств.  Это  было  невыгодно   центральной   власти.   Восьмого    декабря    1991-го    в    Беловежской  пуще    лидеры   России,  Украины  и  Белоруссии создали  региональную   международную  организацию — Содружество  независимых  государств (СНГ).  25  декабря  того  же   года   Михаил  Горбачёв   заявил  о   своей  отставке  с  поста  Президента СССР.   Советский  Союз  прекратил   своё  существование.  РСФСР   была   переименована   в   Российскую Федерацию.
    В  конце  августа  1991  года  из  отпуска   вышел секретарь   Военного  совета  армии   Копылов.  Теперь старший  юрисконсульт  Рябинин  мог приступить  к выполнению  своих   непосредственных   обязанностей.  К депутатским    делам    его   больше   не    привлекали.   Генерал-полковник   Макашов  был  отстранён  от    должности   за  причастность  к  ГКЧП.  Позже — в декабре 1991 года  —   его  досрочно   уволили  в   запас.  Но  политическая    деятельность  опального  генерала     не   закончилась.   Вместо   Макашова   командующим   ПУрВО   первого  сентября  стал  генерал-лейтенант Анатолий Ипатович Сергеев.
    Осенью 1991  года  42-я  армия  в  составе  округа готовилась  к  командно-штабным   учениям,  отрабатывая   возложенные  на  неё  оперативные  задачи.   При    проведении   КШУ   командарм   был   на   высоте,   армия  получила  отличную оценку.  В феврале 1992 года Касперовичу  было  присвоено  воинское  звание   генерал-лейтенанта, а  7 мая того же  года   были  созданы  Вооружённые Силы  Российской Федерации.
    У   Рябинина   в   личной   жизни  и  на  службе  большие  изменения  пока  не  произошли.   Изредка   он   вспоминал  оберст-лейтенанта  Линденберга, бывшего  офицера   военной  разведки   ГДР.   О   нём     Вячеслав ничего не  знал:  Ральф  молчал  как  рыба.
    Рябинину  запомнилось  посещение  42-й  армии генералом  армии  Павлом  Грачёвым.  Произошло  это  в начале   лета   1992   года.   Министр   обороны   Российской  Федерации  знал   Касперовича  с  афганской  войны,  где  одно  время  командовал  103-й  гвардейской воздушно-десантной  дивизией.  Во   время  общения  с  офицерами   управления     Грачёв   подробно   рассказал  о   причинах     смены    идеологии   в  нашей   стране,    деполитизации  и    департизации   военного   ведомства.   При    этом     не    преминул   напомнить   о правах,   льготах  и  преимуществах     офицеров   ведущих  капиталистических    государств,    которые    были     значительно   выше.     Генерал-лейтенант    Касперович,  стоя  рядом  с  министром   обороны,    нехотя  ему  поддакивал.   По   удручённому   виду   командарма   было  понятно,  что  тема   разговора   ему    неприятна.   Ведь    все   офицеры,  сидящие    в   конференц-зале,   были   коммунистами.   Рябинин   хотел  понять,  о  чём   думает  начальник,  стараясь прочитать  его мысли:

"Солдат   я,  а  не  политик.  Стал   офицером   по   призванию,  чтобы  защищать   Родину.   В  Афгане  воевал   не   за   чины,    награды    и деньги,   а   за   социалистическую   идею.   Не   моя   вина,   что  в   отсталой  горной   стране,   одурманенный   религией   восточный   народ    не   готов  был  понять  и   оценить  интернациональную  помощь.  Сколько   ребят  полегло  зря  в  проклятом  Шинданде. А  теперь  и  в   родном  Отечестве  социализм   никому  не  нужен".

    Встреча  с  Павлом   Грачёвым   подошла   к   концу,    у      офицеров     управления    42-й   армии   вопросов   к   министру обороны   не   было.  Они   появились  позже   в  следующем  трагическом  девяносто третьем  году  прошлого  века.

    III. Невыполнимая  миссия

    В марте 1991 года оберст-лейтенант Ральф Линденберг, бывший сотрудник  разведывательного управления  Министерства обороны ГДР, покинул историческую  родину.   После    аншлюса   ГДР  его  жизнь  во  враждебной  ФРГ  не   стоила  и  ломаного  гроша.   Все бойцы   невидимого  фронта,  в  том  числе  и   Линденберг, были  лишены  иммунитета от  уголовного  преследования. На    руках   обездоленный   офицер  имел   советский   паспорт,    выданный     гражданину   Роману   Ивановичу  Лиднёву  — "вольняге",  контракт  которого  в  Западной  группе  войск  закончился.   Оберст-лейтенант   был   одним   из   тех   людей,  которые  помогли  экс-лидеру   ГДР  Эриху  Хонеккеру   и  его  супруге   Маргот  покинуть Германию. 13 марта 1991 года  они   на   советском  военном  самолёте  были  доставлены   в  СССР.  Советская   сторона   уведомила   МИД ФРГ  о  необходимости  лечения   бывшего  лидера ГДР,  здоровье  которого оставляло  желать  лучшего.  Супругов   Хонеккер  в  Москве  поместили  в  Центральный  военный  клинический  госпиталь  имени  П.В. Мандрыка.
    Оказавшись  в  столице  СССР,   Ральф   Линденберг   нашёл   приют  у  старой   знакомой  Ниночки   Завьяловой.  Её  адрес  он   узнал  у  своего  бывшего  начальника  генерал-лейтенанта  Биркена.  Завьялова  в  своё  время  окончила  Университет   дружбы  народов   имени   П.Э.  Лумумбы.  Во   время   учёбы    вышла   замуж   за   австрийского подданного.  Супруги  были  завербованы   ГРУ  и  направлены   в  Австрию. Спустя  несколько  лет  руководители  Центра  заподозрили  мужа  Ниночки   в  двойной   игре.    Возникла   необходимость   отзыва   советской  разведчицы.  Вытащить  её   безболезненно   из   Вены  поручили   Ральфу  Линденбергу.  В  то  время  Главное  разведывательное   управление   Генштаба   Вооружённых  Сил  СССР  и  Разведывательное  управление  МО ГДР поддерживали  деловые отношения. Сейчас  Завьялова,  будучи  глубоко  законспирированной,  готовила   в   своей   квартире   "нелегалов".  Обучать  их  публично  в   Военно-дипломатической  академии  Генерального  штаба,   в   Военной  академии  имени  М.В. Фрунзе,  других   военно-учебных  заведениях  было  делом  рискованным.   Агенты  иностранных  спецслужб   да   и   свои  предатели  могли  засветить  "нелегалов",  ещё  не  приступивших   к   самостоятельной    работе.  С   учениками    Завьяловой    Ральф  не  встречался.  Как  правило, он  появлялся  у  неё  под   вечер,   и  старым  знакомым   удавалось   пооткровенничать:
    —  Значит,  ты  прибыл  к  нам,  чтобы  избавить Эриха  Хонеккера  от  преследования   боннских    властей? — спросила  хозяйка  квартиры,   продолжая  ранее   состоявшийся  разговор.
    — Именно  так;  кроме  того,  решить  свою  судьбу,  —  вновь  подтвердил   оберст-лейтенант.   Нине   Завьяловой  было  за  сорок,  но  она  выглядела  моложе  своих  лет. Красивое,  нежное   лицо,  тёмно-каштановые   волосы,   карие  бдительные  глаза.  Хорошо  сложенная  с  головы  до  пят  яркая  женщина.  Красота  и  ум   в  женщине  одновременно — явление   редкое.  Ральф   восхищался   своей   знакомой,  и  сожалел, что  ей  так  и  не  удалось  создать  семью.  Лишь  нелёгкая  работа  наполняла  её  жизнь  глубоким  смыслом.
    — Да.  Ты  задумал  благородное  дело, согласилась Завьялова, —  наш  главный  коммунист   не   раз  обещал  друзей  в  беде  не  бросать.  Кроме того,  заявлял,  что  сохранит   суверенитет  ГДР.   Увы,  его  слова —  пустой  звук.  Старый  друг  Хонеккер,   борец  с  фашизмом,  Горбачёву  больше  не   нужен.  У  него  новый  друг  Гельмут  Коль — солдат  гитлеровского  вермахта. Нобелевскую премию  Михаил Сергеевич  умудрился  получить,  Федеральный   крест   за   заслуги  перед  Германией  и  продолжает  вести  закулисную  игру.  Возможно,  вице-президент  Геннадий Янаев  и  его единомышленники  по  социалистическому   выбору   предоставят  обманутому   Эриху   политическое  убежище,  но  это  как  повезёт.

                * * *

    К   лету   бывшего   гэдээровского   лидера  и  его  супругу  перевели  в  номенклатурный  дачный  поселок  "Горки".   Там  Эрих   и  Маргот   разместились   в   одном   из  дачных   домиков.  Им  были   предоставлены   благоприятные  условия   для   жизни,   лечения   и   общения   с  посетителями.  Однако  Хонеккера  не  навещали  там  ни  Горбачёв,  ни  Ельцин.  С  Ельциным  Эрих  был  знаком  лишь  шапочно,  Горбачёв   игнорировал  поверженного  друга.  Он же  по-прежнему  добивался  предоставления  политического убежища.   Наверное,   так  бы  и  произошло,  если  бы  не курьёз  судьбы.  В  августе 1991 года  престарелые  супруги   отдыхали в Батуми, где узнали о происшедшем  "государственном  перевороте".
В   дни   так   называемого  "путча"   Ральф   Линденберг  бродил  по  московским  улицам,  пытливо  вглядываясь  в  лица   прохожих.  В  эти  жаркие  августовские  дни столица СССР  бурлила.  Люди  протестовали  против  введения   войск,  против  заговорщиков,  пытавшихся  отлучить  Горбачёва  от  власти. Восторженно  приветствовали  Ельцина,  который  вызвался  навести  порядок  и  решить  все  проблемы.   Никто  не   думал  о  реставрации  капитализма,    стихийном  рынке,  приватизации, инфляции,  олигархах.  Народ  верил  защитнику  их  интересов.   Спасение  же  Горбачёва  воспринимал  как  событие  второстепенное. 
    Как  когда-то  в  Праге,  оберст-лейтенант  не  понимал причину  безразличия  людей  к  краху  коммунистической  идеи:
"Где  же  коммунисты, комсомольцы,  ведь их были десятки миллионов, не все же  предатели? Разве  нельзя разобраться   в   обстановке,  прекратить  беспорядки? Конечно  же,  не  силой,  а  убеждением.  Разве  советским  людям  нужны алчные олигархи, превращение  их   страны   во  второстепенное  государство,  сырьевой  придаток  Запада?"
    Как   в   Праге,  так  и  в  Москве  никто  не  слышал  безотчётный   порыв   бунтующей    души   неистового  борца   за  справедливость.   Между   тем   среди   возбуждённой  толпы  были  и   рядовые  коммунисты,  комсомольцы,  обманутые  преступной  номенклатурной  верхушкой.
Супруги  Хонеккеры  спешно  вернулись  в  Москву,  но  после поражения  "путчистов"   попали  под  домашний  арест.  Организаторы   "государственного  переворота",  в  том  числе  вице-президент СССР  Янаев — главный  защитник  Хонеккера, оказались  за  решёткой.  О политическом   убежище  бедняжка Эрих  и  его  верная  подруга  жизни  больше  не  мечтали.  В  начале  осени    Линденбергу  удалось  посетить  отверженных  супругов   и  иметь  с  ними   непродолжительную  беседу:
    — Милый   Ральф,  как  я  рад  тебя   видеть!  Значит,  ты   в   Москве   и   чтишь  духовное  завещание  своего  деда. Но  теперь  мы,  коммунисты,  в  опале.  Горбачёв   когда-то  погубил  ГДР, а  теперь  на  грани  развала   СССР.  Деятельность  коммунистической   партии   приостановлена.  Наверняка   будет   прекращена.  Я,  откровенно  говоря,  никогда   не   доверял   Михаилу   и  оказался   прав.  Но  глубоко   убеждён,  что  пролетарский   социализм    возможен   и   будет   лучше   капитализма.  Опыт  СССР,    стран    народной    демократии    уникален   и  бесценен.  Пусть  сейчас   мы   потерпели   горькое   поражение,  но  человечество  никогда  не  откажется  от   возможности  построить  справедливое  общество.   Капитализм   же   глубоко  безнравственен  и  губителен  для   людей.
    — Хватит,  хватит  рвать  душу, —  присоединилась   к  разговору  жена   разгневанного человека  Маргот, —  подумай   лучше  о своём  здоровье. Я  думаю,  Ральф  со  мной  согласится.
    — Да-да,   разумеется,  не  надо  сейчас  об  этом, — откликнулся   Линденберг.  Измученные  седоволосые  старики   пробудили   в  нём   чувство  тоски  и  жалости.  Ральф   знал,   что  ещё   в  январе  1990  года  Хонеккеру   в  ГДР    удалили   раковую  опухоль   на   правой   почке.   В  1991  году   врачи   московской  городской   клинической  больницы  имени  С.П. Боткина   выявили  у  Эриха   злокачественную   опухоль   в   правой  доли  печени.  Опухоль, вызванную  метастазами от  ранее  удалённой  почки.
    — Ты  поспи,  Эрих,  а  я  и  Ральф  на   кухне   побалуемся  кофеем, —  предложила   хозяйка.   Бывшая   первая  леди  и  министр образования  ГДР,   как  и   в  незабываемое   счастливое   время,   не  ударила   лицом   в  грязь. Кофе  оказалось  крепким,   вкусным,  ароматным,  приготовленным    из   обжаренных   и   перемолотых   зёрен. Хороши  были   и   сдобные,   умело  приготовленные    булочки.
    — Не  знаю,  сколько  протянет  мой  Эрих.  Его  болезнь  слишком   серьёзная, —  грустно   призналась    женщина.  Линденберг,   зная  её  твёрдый  и  решительный  характер,   не   мог   поверить,  что  несгибаемая   женщина-боец   сломлена.   Как   будто   прочитав  мысли   Ральфа,  собеседница  боевито  продолжила:
    — Будем   бороться  до  самого  конца,  но  из  СССР  надо   бежать.   Здесь   улучшений   не   предвидится.   Доченька  Соня   и  внук   Роберто  нас  ждут  не  дождутся   в  Чили.  Но  как   туда   попасть?   Боннские   власти   требуют   экстрадиции  Эриха  и  привлечения  его  к  уголовной  ответственности.   Советские   власти   бездействуют.  Может   случиться   всякое.
    Маргот  закончила  говорить,  Линденберг,  не  находя  слов, молча  распрощался.


    IV. Друг до поры — тот же недруг

    Поздним  вечером  того  же  дня  оберст-лейтенант делился  с  Ниной  Завьяловой  своими  горестями:
    — Даже  не  знаю, Нина,  чем  я  могу  помочь  больному   Хонеккеру.   Опасаюсь,  что  его  экстрадируют  в  ФРГ  и  будут судить. А  ведь  Эрих —  революционный  сподвижник   моего  деда  и  мой  единомышленник.
    —  Увы,  ничем  не  поможешь,  Ральф.  Думаю, этот вопрос  в  верхах  давно решён. Позаботься  лучше  о  себе. 
    — А  не  обратиться  ли  к  руководству  ГРУ,  не  исключено, что  в  моих  услугах  оно  нуждается?
    — Даже  не  думай,  Ральф.  Сам   должен   понимать,  что  многие  твои  бывшие   коллеги  стали  работать  на  спецслужбы  ФРГ,   и  ты  сто  процентов  полностью  засвечен.  Может  быть, предложат  пополнить  ряды  "консервов",   в  той  же  Швеции,   где   живёт   твоя   семья.  Но,  дорогой   мой,   нет   никаких   гарантий,  что  и   там   тебя  не  сдадут  бывшим   врагам.  Цели  и  задачи  ГРУ   в  современных   условиях   иные,  чем   при   социализме.  Да  и   люди   пришли   новые, —  ответила   Ниночка,  пристально  глядя  в  необычайно  голубые  и  красивые  глаза  Ральфа.
Линденберг  был  благодарен  бывшей  советской   разведчице   за   ценные   советы.  Он  так  и  поступил,  как  советовала   Нина  Завьялова.  Она   защищала   свою  землю и народ от иноземного нашествия,  закрыв  глаза  на  изменение  политическое  устройства   государства.  А  что  Ральф   Линденберг   должен  был  теперь защищать? Его Родина  ГДР  больше  не  существовала.
    Осенью   девяносто  первого  года   на    улицах    Москвы можно  было  встретить  сутулого  мужчину,  высокого роста.  Это  был  бывший  гражданин  ГДР  Ральф   Линденберг.  От  былой  безупречности  в  одежде  не  осталось  и  следа.  Заношенный  анорак  с  капюшоном,  кепчонка  несуразного  вида,  стоптанные ботинки. Набродившись по  знакомым улочкам,  он  заходил  в ближайшую  столовку  перекусить.  Денежный   запас  у  Линденберга   ещё   не   иссяк.  Доллары,  привезённые  из  Германии,  он  обменивал  у   барыг  на  рубли,  и  на  жизнь  вполне  хватало. Бывший  сотрудник  разведывательного   управления   Министерства  обороны   ГДР   оберст-лейтенант   Ральф   Линденберг   принял   решение  остаться  в  СССР.   Не   уезжать,   пока   не   прояснится  вопрос   о судьбе  бывшего  лидера   ГДР  и  его супруги.
    Однажды  во  время  вынужденного  скитания  по  Москве  Линденберг   оказался  у   главного  корпуса  Военной  академии  бронетанковых  войск.  В  восьмидесятые  годы  он  учился  в  ней   и  успешно  окончил.  И  вот  спустя  десятилетие  именно здесь, по  воле  случая,  повстречал   бывшего  однокурсника.  А произошло  это  при  весьма  странных обстоятельствах.
    — Да  неужели  это  ты, Ральф? —  завопил  находящийся под  градусом  рыжеволосый  хмырь.  Линденбергу  стоило  большого   труда   узнать   в  замызганном  человечишке  бывшего однокурсника,   капитана   Алексея  Петрова.
    — Здравствуй,  дорогой,  но  зови  меня  Романом, Ромой.  Я   теперь  Роман  Иванович  Лиднёв, понял? — тихо произнёс Ральф, приложив пальцы к губам.
    — Чёрт  с  тобой,  Рома  так  Рома.  Мне всё равно. Главное,  что  ты  Линденберг — мой  бывший  однокурсник.  Давай-ка  выпьем  за  встречу, —  не  понижая  голоса,  предложил  Петров,  едва  держась на ногах.
    Немцу-нелегалу  ничего  не  оставалось,  как  тащить  пьяного однокурсника  до  его  дома.  К  счастью,  жил  Петров  недалеко — в  домах  офицерского  состава,  расположенных  за  территорией академии.  В  двухкомнатной,  скромно  обставленной   квартирке  их   встретила  жена  Алексея.  Она   без   лишних  слов  увела супруга   в  соседнюю  комнату и  уложила спать. Вернувшись  к  Ральфу  и   узнав,  что  он  бывший   однокурсник  Алексея по военной академии, усадила за стол в зале.
    — Вот  так  и  живём  ни  шатко  ни  валко.  Лёшу уволили из армии по сокращению, работает сторожем  в каком-то кооперативе. Денег платят мало и с большой задержкой.  Периодически   напивается,   но,  слава  богу, хоть  не  буянит. Я   историк  и   филолог   по  образованию,   работаю  в  библиотеке  за  гроши.  Даже  при  наличии  денег  необходимых  продуктов  не достать.  Несчастная  страна.  Нам,  русским,  всегда  не  везло, если  хорошо  покопаться  в  глубинах  истории.
    — Почему  же  не  везло, в чём  причины?  —  заинтересованно  спросил  Линденберг,  сообразив,   что   имеет  дело с  учёной женщиной, занятой исследованием неофициальной истории.
    — Судите сами. Возьмём за точку отсчёта  три последних столетия.  России с населением  в  пятнадцать миллионов   человек   противостояла  стомиллионная  Европа.  Ряд  европейских  государств,  таких,  как  Англия,  Швеция, Германия, Франция, были заражены масонством. Под  личиною   мистиче¬ского  учения  скрывались геополитические  планы. Бескрайняя  Россия  с  её несметными богатствами — это лакомый кусок.  Завладеть им  всегда желала Англия, но из-за отдалённости  и изолированности с материком  военной  силой  добиться успеха  не  могла.   Оставалось  использовать  другие  средства, в частности масонство. Швеция  также  использовала масонство, не сумев победить Россию в результате длительных  войн.  Более   удачливой  оказалась  Германия,  и  в первую очередь Пруссия. Она сумела с помощью масонства подчинить своему влиянию почти  весь государственный  механизм России. После смерти  Петра Великого онемеченная  им  царская  династия  до  начала двадцатого  века  стояла  в  нашем  государстве у политического  руля  власти.  Французские  масоны тоже имели влияние, преимущественно в сфере банковского капитала. Итак, что же получается? Российской империей правили инородцы, да  и  сейчас …
Вздохнув,  исследовательница  неофициальной истории   вновь   стала   излагать  свои   сокровенные   мысли:
    —  У нас и религия-то чужеземная:  разновидность христианства — православие,  заимствованное  у  Византии. И  политическая идеология в корне чужая — марксизм, приспособленный  большевиками  для  захвата  власти.  Власть-то  они  захватили,  но  как  строить  социализм  толком   не  знали. Создал   процветающее  социалистическое государство аскет  и  трудяга   Иосиф Сталин.  Да,  в  чём-то деспот.  А  кто,  скажите,  из   правителей  мира   им  не  был? А  коммунизм — это  сказка  для  детей...
    В  соседней  комнате  возник  какой-то  шум. Видимо, начал  пробуждаться  бывший  однокурсник.  Но  с  ним-то Линденбергу  больше  встречаться  не  хотелось.  Не  желал   Ральф  и  копаться  в  глубинах истории, свято веря  в  интернациональную    коммунистическую  идею.  Сославшись на   занятость,   он  стал  поспешно  прощаться  с  излишне  просвещённой  хозяйкой.
    — Alles gute und die besten Wunsche, — невольно вырвались  у  него  слова  добрых  пожеланий  на  родном языке.
    — А   вы   хорошо  говорите  по-немецки, —  удивлённо воскликнула   жена   Петрова,  на  что  оберст-лейтенант  лишь грустно улыбнулся.

                * * *

    В один   из   дней   Линденберг   поинтересовался  у     Завьяловой  о  судьбе   командующих   военных  округов, поддержавших  августовский  "путч".
— Мне  известно  лишь  о  том,  что  из   четырнадцати  командующих  войсками  отстранён от  должности  только генерал-полковник  Альберт  Макашов  из  Приволжско-Уральского  военного  округа.  Правда,  детали  не  знаю. — Да   детали  мне  и  не  нужны, —  ответил  Ральф, погрузившись  в  размышление  о  своём  советском  друге подполковнике  Вячеславе  Рябинине:
    "Он   ведь   служил   в  секретариате   Макашова  и    был   его  депутатским  помощником.  Не  коснулась  ли   и   Вячеслава  опала?  Нет,   не  стоит  посылать ему   весточку,   учитывая   моё  нелегальное  положение.  Хотя  Нине Завьяловой   координаты   Рябинина   я,  пожалуй,  оставлю".

                * * *         

    В  ноябре  1991  года  министр  юстиции  Российской Федерации   Николай   Фёдоров   заявил,   что   Эрих   Хонеккер  не   получит  политического  убежища  в  СССР.  Но  это  было  голословное   заявление.   Для   решения    вопроса    по   существу  требовалось   официальное   решение   руководства,  причём   не  российского,  а  союзного.  Ведь   Беловежские  соглашения   ещё   не  ратифицировались  Верховным  Советом   РСФСР.  Это   произошло  12   декабря.    СССР  существовал  до  самороспуска   Верховного Совета СССР  и  упразднения  союзного  государства. Формально  Михаил  Горбачёв   оставался   союзным  президентом    до  25  декабря  1991 года  и  мог  спасти   79-летнего, неизлечимо  больного  Эриха    Хонеккера.   Революционера,   борца  с  фашизмом,   организатора   восстановления    разрушенной   Германии,   Героя  Советского Союза.
    Позиция  российских  властей  оказалась  более радикальной,    чем   союзных.   Ещё   10  декабря  1991  года  от  экс-лидера  ГДР   потребовали  в  трёхдневный  срок покинуть   СССР,    угрожая   экстрадицией.   Именно  тогда  он с  женой   укрылся  в  посольстве  Чили.  Супругов  Хонеккеров  приютил  старый  друг  Клодомиро  Альмейда —  посол  Чили в СССР.  В  правительстве  Сальвадора Альенде  он  был  министром   иностранных   дел.  После   военного   переворота   в  1973  году   эмигрировал   в  ГДР,  где  прожил  более   десяти  лет.  В   своё   время   Хонеккер   предоставил   убежище   многим   жертвам   режима  Пиночета,   в  том  числе  и  Альмейде,   который   был   искренне   благодарен   за  помощь.  Жена  Альмейды  Ирина  на   дипломатической   машине  привезла  бывшего  генсека   и   его  супругу   в   посольство  Чили.  Здесь  беглецы   пробыли   больше   шести   месяцев —  до  июля  1992 года.  Всё  это  время  дамоклов   меч   висел  над   седовласой  головой   экс-лидера  ГДР.  Власти  ФРГ,  как  и  прежде,  настоятельно   требовали   экстрадиции   Хонеккера,   ссылаясь на   нормы   международного   права.   Благородный   поступок чилийского  посла  повлёк  отстранение   его  от   должности  и  отзыв  из  Москвы. 
    В июне  1992  года  президент  Чили  Патрисио   Эйлвин   заверил    канцлера  ФРГ   Гельмута  Коля   в  том,  что  Хонеккер  покинет  посольство Чили  в  Москве.  Российская   сторона  не  возражала.  29   июля   затворник    был   принудительно   выдворен   из  чилийского   посольства,   доставлен   самолётом   в   Берлин   и   арестован.  Длительный  срок  ему   предстояло  томиться   в   печально  известной   тюрьме   Моабит   в   ожидании   позорного  судилища.   Михаил  Горбачёв    за   это   время   стал    почётным   гражданином   Берлина,  где  ныне   красуется  его  бюст. 
После  экстрадиции  Эриха  Хонеккера  в  Берлин  Линденбергу   в   СССР   больше   делать  было  нечего.   Это  в  стране,   которая  когда-то  была  центром  мирового коммунистического движения, оплотом мира и пролетарского  интернационализма!  Негодуя  по  поводу решения   российских   властей,   он   заставлял   молчать   свою   совесть,   взывающую   к   справедливости.     Воображение   лихорадочно    рисовало    камеру    тюрьмы  Моабит,   где    в   полосатой   робе   томится     революционный  сподвижник    героического  деда.  Безысходность,  отчаяние  овладели   хладнокровным   бывшим  военным   разведчиком.   Воспалённые   мозги   сверлила  одна  и  та  же  мысль:  как  жить  дальше?  На   ум   приходили   стихи  советского друга, военного юриста и поэта по совместительству   Вячеслава   Рябинина:

Душу нараспашку не открою,
                потому что в душу наплюют.
Сердцу волноваться не позволю:
                любящее сердце предадут.
Доброту от глаз чужих укрою,
               милосердье спрячу под замок.
Сам  распоряжусь своей судьбою
               на оставшийся от жизни срок.
Облачусь в доспехи бессердечья
               и щитом бездушья заслонюсь.
Выживу! Но рыцаря бесчестья
             не простит бесхитростная Русь.

    И  Ральф   распорядился  своей  судьбой. Но  он  не  собирался   выживать,   быть   бессердечным    и  бездушным. У  рыцаря  плаща  и  кинжала  было  пламенное  сердце  и  холодный  ум. 
    Проводив  в  аэропорту  убитую горем  Маргот,  Линденберг  стал  дожидаться   своего  авиарейса.   Жена  экс-лидера   ГДР  вылетела  на  самолёте  к  дочери  в  Чили. Он же, оберст-лейтенант  Национальной  народной  армии  упразднённой   ГДР,  держал  путь  в  Стокгольм.  В   Швеции  давно  был  построен  социализм.  Социализм  с  местными особенностями, не самый лучший, но с частично реализованным  принципом  социальной  справедливости.

    V. Превратности судьбы

    В  июле  1992  года  были   воссозданы  Приволжский  и  Уральский  военные  округа.  Управление   и   штаб  первого находился  в  Самаре (Куйбышеве), а  второго — в Екатеринбурге (Свердловске). ПУрВО, как  и  42-я общевойсковая  армия,  прекратили  своё  существование. Командующим  войсками  УрВО  был  назначен  генерал-полковник  Юрий  Павлович  Греков.  Этот  генерал,  как  и Касперович,  имел  серьёзное   военное  образование   и  боевой   опыт.  Он  окончил  Военную  академию  Генерального штаба  Вооружённых  Сил  СССР  имени  К. Е. Ворошилова. С  1986  по  1988  год  был  начальником  штаба — первым  заместителем командующего 40-й армией  в составе ограниченного контингента советских  войск в Республике  Афганистан.  Затем  командовал  армией  в  Ленинградском   военном   округе,  был  первым   заместителем  командующего войсками  Закавказского  военного  округа.  Имел  правительственные  медали  и  боевые  ордена. Начальником   штаба  УрВО  назначили  генерал-лейтенанта Касперовича,  которого  новый  командующий  войсками   знал  с  афганского  вооружённого  конфликта.  На   должность Греков  был  назначен  16  июля, но  прибыл  в  Екатеринбург где-то  через  пару  недель.  В  начале  августа  он   приступил к  исполнению    обязанностей.  До  приезда  начальника вопросами  формирования  состава,  комплектования  штата нового воинского объединения  занимался  Григорий Павлович.  Работа  была  непростой,  но  вполне  посильной для  профессионала  высокого  класса.
    В  августе  92-го  подполковник  юстиции  Рябинин,  как  и  все офицеры  управления   42-й  армии,  продолжал  исполнять  свои  обязанности,  но  на   новую   должность   ещё   назначен  не  был.  Решалась  судьба   генералов   и   офицеров   не  только   ликвидированной  армии,  но  и   Туркестанского  военного округа,  прибывающих   в   Екатеринбург.  В  девяностые   годы   шло   массовое   сокращение   личного  состава   вооружённых  сил,  и   у   командования    имелась    возможность    выбора    лучших,    а    главное —   благонадёжных служивых.  Ещё  год  назад  Ельцин  и Горбачёв  своими  указами  осуществили  "деполитизацию"  и  "департизацию"  вооружённых  сил  и  других  силовых ведомств.  Офицеры  искусственно  оказались  "вне политики"  и  должны  были  предать  забвению коммунистические  идеалы.  Продолжать  службу  на  благо государства,  защищая  буржуазные  ценности.  Замполитов  же   наскоро  перелицевали   в   воспитателей,   наказав   забыть прошлое  красных  комиссаров.
    — Ты получил, Вячеслав, свои партийные причиндалы?  —   спросил   Рябинина  в  один  из   дней   августа  бывший  секретарь  Военного совета  армии   Копылов.  —  Я   получил,   буду   защищать  Отечество  не   по  партийной  указке  и  без  подстёгивания  солдафонов-политиканов.  Одним  словом,  свободен  как  птица, — весело  добавил он.
    — Получил-то,  получил,  вот  только  не  знаю,  в  какую  сторону   лететь,   —  грустно   ответил    Рябинин. 
    — Ну,   это  ты   напрасно. Григорий   Павлович   спит  и    видит   тебя   на  месте  начальника   юридической  службы, будет  рекомендовать   командующему   войсками    Грекову.    Я    вот   уже   в   штате  —  назначен   секретарём    Военного  совета   округа,  а   там   гляди  и   "полкана"   присвоят.   Живи,  не  печалься.  А   ты  не  тяни   резину  —  под   лежачий  камень   вода  не  течёт.
    Копылов продолжал  что-то говорить,  но  Рябинин   пропускал   его  слова   мимо   ушей,     думая   о  своём:

" Пришедшие  к  власти   реформаторы   прожужжали   все   уши   о строительстве  правового  государства,   а   на   деле  оно   было   построено    ещё  при  советской  власти...   Законы,  указы,  постановления   не  без участия   агентов   влияния  и  их   кукловодов,   пекут   как  блины.  При  этом  неотменённые  правовые  нормы  союзного  и   принятые  нормы   республиканского   законодательства   противоречат   друг   другу.   Да    и   в   них   выражена    не    воля   народа,  а   оборотней,  стремящихся  к  власти  и   присвоению   общенародной  собственности...  Началась  приватизация,  выпущены   ваучеры.    Проводится   денежная    реформа   конфискационного характера.  В   преступные  планы   реформаторов  входит    изменение   конституции,    всех   отраслей   советского   законодательства,   в   том   числе   и   военного.   Зачем     мне    участвовать    в   этой     вакханалии   вопреки   собственным  убеждениям?  Смогу  ли  я  осуществлять  юридический  контроль   над   приказами   и   директивами  командующего  войсками?    Так   или   иначе   их   содержание    затронут    негативные   процессы.    Отказ   же    визировать   документы   повлечёт    неразрешимый   конфликт   и   необходимость   перемены   или   оставления   места  службы.  Не   лучше  ли   распрощаться  с  должностью  по   собственному  желанию,   сославшись  на  семейные обстоятельства,  болезнь  и  прочее?"

    К  генералам  Грекову  и  Касперовичу   подполковник  Рябинин   не   пошёл  и   решил   позвонить   своему    коллеге   по   службе   в   Самару.   Войсками   Приволжского  военного округа   командовал  генерал-полковник  Сергеев.   Его   юриста реорганизация  округов  не   затронула.   Далёкий   от   политики   офицер   жил   размеренной   жизнью.  Не испытывая   никакой    мнительности,  ни  шатко  ни   валко  занимался  юридической  работой. Слишком  не  умничал,  визировал   не   глядя  приказы  и  директивы  командующего. Пустил  на  самотёк  работу  юрисконсультов  управлений  округа —  вооружения,  тыла,  строительного, торгового  и  прочих, — а   в них   трудилось   ни  много  ни  мало  несколько  десятков  специалистов. О  судьбе   управления   делами  бывшего  Министерства обороны СССР   коллега   почти  ничего не  знал. Лишь  слышал  краем   уха,  что  оно  ликвидировано.    Генерал-полковник  Леонид  Ивашов — ныне  секретарь  Совета  министров  обороны  государств СНГ.
    Это  известие  поставило  Вячеслава   Рябинина  в  тупик,  и  самоуспокоение  не  помогло:

" Значит,  нет  больше  советских  маршалов,  генералов  армии,  способных  защитить  социалистическое  начало.  Бывший  начальник  Генерального  штаба  Вооружённых  Сил  СССР,   фронтовик Сергей  Ахромеев   совершил  суицид.   Министр   обороны  СССР,    фронтовик  Дмитрий   Язов  содержится  под  стражей  в  "Матросской   Тишине".  Там  же  Главнокомандующий  сухопутными  войсками,  фронтовик,   генерал  армии  Валентин  Варенников,  а   генерал   армии   Михаил  Моисеев,   поддержавший  ГКЧП,   как   и  эти    высшие   офицеры,  уволен  в отставку...  Маршала  авиации Евгения Шапошникова — Главнокомандующего  объединёнными  Вооружёнными Силами СНГ —  офицерский  состав  считает  предателем...  Правда,  генерал-полковник  Альберт  Макашов  продолжает  сражаться  за  правое  дело".          

                * * *
    До  конца  1992  года  подполковник  юстиции Вячеслав  Рябинин  добивался  перевода   из   секретариата командующего УрВО,  и,  несмотря  на   трудности,   ему  удалось   достичь   своей   цели.  От   должности   главного юриста    управления   округа    Рябинин    наотрез  отказался,  а   держать  его  за   штатом   больше  года  старшие  военачальники  больше  не  могли.   Григорий   Павлович  Касперович,   зная     пристрастие   Вячеслава   к   творческой  деятельности,   предложил  ему  место  начальника  отдела   в  окружной   газете.  Генерал   был  честным  и  справедливым   человеком,   и   не   осуждал  нежелание  подчинённого  менять  свои   взгляды  на   жизнь.
Отныне   журналистский   и    литературный    труд    стали   работой   Рябинина.   Работой,   которая   была   чистой  и  благодарной,  не то что    буржуазная   юриспруденция   и   грязная    политика.   Новая    должность   позволяла   Рябинину   получать  информацию  о   положении   в   стране   и    мире. Кроме  того, пользуясь  неразберихой  в  государстве,   публиковать  материалы,  соответствующие   его политическим  убеждениям.   Теперь  новоиспечённый   литератор   строил   не    заоблачный,   а    реальный   коммунизм    в  своей  отдельно   взятой   семье,   и   в   его   квартире  по-прежнему   действовали  уставы  Советской  армии. 
               
                * * *

    В  последних  числах   июля  1992  года   Линденберг  прибыл  в  Стокгольм.  Там  он  узнал,  что  его  дальние  родственники   лишь   временно   давали  приют  его  жене    и   детям,   а   затем   вежливо   отказали.   Давно   ставшие    чужими,   они   ничего  не   знали  о   героическом   предке   и    смутно  помнили   родителей   Ральфа,  умерших  в  ГДР. 
    Оказалось  Инга, так  звали супругу  Ральфа,  с  детишками  перебралась  в   Гётеборг  —  второй   по   величине   город   Швеции  на  юго-западе  полуострова.  Там    и   нашёл   семью   измученный   странствиями   бывший   гэдээровский  военный  разведчик.
    Поздним   вечером   в   приморском   городе   шёл   мелкий   дождь.  Однако   на    улицах   было  многолюдно.  Местные   жители   и    иностранные    туристы,    наводнившие   Гётеборг    во  время    финального  матча   чемпионата   Европы   по   футболу,  гуляли  после  жаркого  дня.  Ральф   без  труда   нашёл  дом,   в   котором   проживала   его  семья    и,   дрожа  от  нетерпения,  нажал   кнопку   звонка.   Дверь  открыла    Инга.     Радостно   всплеснув   руками, заключила    мужа    в   объятия.   
    В   коридоре   квартиры  появились   разбуженные   дети —  мальчик   и   девочка   подросткового  возраста.  Разум  Линденберга-старшего помутился от  любви.  Безотчётно  отстранив    супругу,   он   бросился   к   сыну  и  дочери,  потеряв  дар  речи. Вскоре  семейство  поостыло. Дети, раздосадованные  отсутствием   подарков   у   вернувшегося  с  пустыми   руками  отца,   легли   спать.  Инга  приготовила  на   кухне  разные  вкусности  и  присоединилась  к   Ральфу   с  бутылкой  крепкого  бренди.  Супруги   были   на  седьмом  небе  от  счастья,  забыв  докучные  излияния  и  вопросы.
    Утром   следующего  дня    Ральф   от  жены    узнал,    что  она   работает   у   Рольфа  Хагеля,  председателя  правления   Рабочей  партии — коммунисты  Швеции.  Попала   к   нему    по    рекомендации   бывшего    генерала    ГДР     Биркена     и     занимается    перепиской   с    филиалами   партии.  Языковые    проблемы   у   неё   не   возникают,  так   как   она,   как   и   Ральф,     полиглот.   Хагель,   по   её   словам,    остаётся    убеждённым    коммунистом,    идейно    преданным    марксизму-ленинизму   и   пролетарскому  интернационализму.  В  справедливости  слов  супруги  немецкий   коммунист   убедился   при   личной  встрече  с  ним. 
Рольфу  Хагеле  было  около  шестидесяти  лет. Серьёзный  и  немногословный  человек  не  бросал   зря  слов  на  ветер:
    — Знаю о  твоих  проблемах  от  Биркена — моего старого   друга. У   нас,  коммунистов,  проблем   выше   крыши.  В   Швеции   экономическая  стагнация.  Правящие  партии   в    Риксдаге,   куда   коммунистам   вход   заказан,   всё   чаще   урезают   завоевания  рабочих.   А   королю   до   этого   нет   никакого   дела,   он     лишь  привлекательная   кукла   из    магазина   игрушек,  радует   глаз,  но  ничего  не  решает.  Демократический    социализм   —   утопия,   красивая   сказка.  Лишь    пролетарский   социализм    при   отсутствии    частной  собственности   на   орудия   и   средства   производства,   при диктатуре  трудящихся  гарантирует  освобождение  от эксплуатации…  СССР  прекратил  своё  существование,  перестал  быть  лидером   мирового  коммунистического   и   рабочего  движения...  Горбачёв  и   Ельцин   оказались   ренегатами.   Если  останешься    жить   в   Гётеборге,    чем    смогу   помогу.    Как    бы   там   ни   было   в    Швеции    доля   ВВП   на   душу    населения  выше,  чем  в  среднем   по  развитой,   цивилизованной   Европе.  Будешь  жить  в достатке,  но   всё  равно  это   подачка  буржуев,  хотя   и жирная... 
    — Пока  ничего не  знаю,—  ответил  Линденберг, прослушав   лекцию  убеждённого  коммуниста. 
    — Как  так? —   удивился   Рольф  и  предложил  заглянуть   в   небольшой  музей,   устроенный   в   одной   из комнат   штаб-квартиры  партии.  На   стенде  немецкий    гость   увидел    фотографию   своего   деда.  Он   был  запечатлён   в  Испании  среди  бойцов 11-ой  коммунистической  дивизии.      
    — Твой   дед,  Ральф,  сражался  за  свои   убеждения     до  конца, —  добавил  Хагеле,  испытующе  глядя  на  Ральфа.   
 
    13   января   1993   года    из    берлинской     тюрьмы   Моабит   был   освобождён  Эрих   Хонеккер,   там    он    провёл  169  дней.   Дело  в  отношении  бывшего   лидера  СЕПГ  суд  прекратил,  так   как   подтвердившийся   рак  печени  мог  убить  подсудимого  раньше  окончания  затянувшегося   процесса.  Эрих    улетел   в   Чили,  где  вместе  с  супругой    Маргот   стал  проживать   в   небольшом  домике   в   пригороде   Сантьяго.  Дни  престарелого,  больного   человека   были  сочтены.
Это известие  обрадовало и огорчило Ральфа Линденберга.  Он   смирился  с  событиями,  которым   не  мог  противостоять.   Мысли  о   Хонеккере   ушли   на    второй  план.  На   смену   им   пришли   другие   мысли.  День   за   днём,    месяцем    за     месяцем    Линденберг    размышлял:      "Всякое   жизненное   правило   имеет   исключения.   В   России  патриоты   продолжают  борьбу,   к  которой   я   не   причастен.   Не  исключён  поворот  истории  вспять". 
    В   начале  осени   1993  года   бывший    гэдээровский    военный   разведчик    решил   посетить   Москву.   В   России  было   двоевластие. Сторонники  проведения   радикальных  экономических    реформ   объединились   вокруг   президента   Бориса   Ельцина,   а    их    противники  —  вокруг   Верховного  Совета,   который  возглавлял  Руслан  Хасбулатов.  Опасное  противостояние   могло  вызвать  вооружённый   конфликт.  В этом  водовороте  могли  оказаться   и  сторонники советского  варианта   марксизма.
Провожая  мужа,   Инга  долго  смотрела   в   его  большие  голубые  глаза:   печальная   валькирия  предчувствовала   беду.    Но   что  она    могла   поделать:  любимый   ею  человек   свято   верил   в   "звёздный  час"   поверженного  пролетарского  социализма.   Напоследок   Инга  произнесла  одну   фразу:  "Я  буду  тебя  ждать".

    VI. Без поражений нет побед

    Редакция  газеты Уральского военного округа находилась  в  старинном  двухэтажном   кирпичном   здании бывшего  драгунского  полка.  На  первом  этаже  была  конюшня,  в   которой  при   царе-батюшке  в  стойлах  отдыхали   боевые  кони.   На  втором  этаже   располагались убогие  служебные помещения   для  нижних  чинов  и  конюхов.  Господа  офицеры  квартировались  в  городе.  В девяностые годы  XX  века внутри здания после реконструкций  имелись  лишь  кабинеты  для  пишущей  братии.  О  прошлом   напоминал  лишь   тошнотворный   запах  сена  и  конского помёта, появляющийся  ниоткуда  в злополучные дни.
В  редакции  Рябинин никак  не мог  привыкнуть  к атмосфере  вольности. Прошедший  штабную  лакировку военный юрист привык к дисциплине и строгому соблюдению  нравственных  правил.  Военные журналисты   служили  по  своим  понятиям.   Политуправление  округа,  которому  редакция  ранее  подчинялась,  не   держало   этих  офицеров   в   узде,  дабы  не  ущемлять  творческую инициативу. Многие ребята были настоящими  профессионалами, знавшими армию изнутри,  хотя  встречались и случайные  люди. Деполитизация  и    департизациия   военного   ведомства   привела    к существенным   изменениям   в  работе  редакции.   Материалы  в  газете  стали  аполитичными,  а  нередко  и  антисоветскими.  Рябинин,  читая  их,   всегда  ощущал появляющийся  ниоткуда  тошнотворный   запах. 
    В    память   Рябинина   врезался    конституционный  и  политический   кризис  в  России   весной,  летом   и  осенью 1993  года.  Тогда   лбами  столкнулись   две   влиятельные   политические    силы:   Александр   Руцкой   с  председателем   Верховного Совета    Русланом   Хасбулатовым    и    президент  Ельцин  с  главой  правительства  Виктором  Черномырдиным.   Народные   депутаты   Съезда  и  Верховного Совета   РСФСР  размежевались,  поддерживали  тех  и  других.   
    В отношении   Ельцина  его оппоненты   дважды  проводили   референдумы   с   целью   отрешения   его   от   власти.   Отвергли    предложенные    президентом    изменения   в   конституцию   РСФСР.   Готовили   свой   её  проект,   досрочные   выборы   депутатов  и  другие   важные   мероприятия. Строптивый  Борис  и  его  хитроумные  единомышленники   рьяно  отстаивали   свою   позицию. Они   требовали   изменить   форму   правления  в  России.  Передать  полномочия  Съезда  народных  депутатов  президенту.  Руцкой  и   Хасбулатов   упорно  не  соглашались,  настаивая  сохранить  верховную   власть  за   представительными  органами.
    По мнению  Рябинина,  главные  заправила   двух  противоборствующих    сторон   были   одного  поля   ягодками. Они   делили   власть.   Боролись    за    верховенство. Жаль  было  коммунистов, стремящихся  вернуть  советскую социалистическую  модель  управления  государством.  Насколько   юрист   мог  судить,   им    обольщаться    надеждами  не  стоило. Построенный  в СССР государственный  социализм,  не  без  помощи  врагов  извне,  реставрировал  ранее  свергнутый   капитализм.   Этот  загнивающий,  паразитический   строй  с  каждым   годом   набирал  обороты. 
    Политиканы   же,  которые  одним   миром   мазаны,  продолжали  играть  комедию. Сладость  власти,  ложное  ощущение    своей   избранности   ломало  многих   людей.   Но  только  не   гениев,  а  таковыми  ни   Ельцин, ни   Хасбулатов  не   были.   Ельцин,   признав    деятельность   своих   противников       угрозой   государству,    призвал    к  самороспуску   Верховного Совета  и Съезда  народных депутатов.  Руцкой  и  Хасбулатов  в  свою очередь, создав альтернативные  органы   власти,  сняли   президента   с   поста.  Дело  приняло  серьёзный  оборот.  Началось    кровавое  вооружённое  столкновение,   в   ходе   которого,  запальчивый   президент    использовал    все    силовые    структуры,   включая    армию.   Руководил  расстрелом    Белого  дома   первый   российский   генерал   армии  Павел  Грачёв.   Затеянный  дворцовыми   властолюбцами   сыр-бор  имел    трагические   последствия.   Сотни   людей  погибли    в   здании    Верховного  Совета   РСФСР   и   на   улицах   столицы.
    Военного   юриста   и   журналиста   Рябинина    высокая  политика  больше  не  интересовала.  Он    принимал  жизнь  такой,  какой  она  есть,  не  проявляя   бесплодных   усилий    и   воинственности.   Нельзя   сказать,  что  ему    всё  было  нипочём.   В   душе   Вячеслав  осуждал   глупость  людей,  давших   карт-бланш   популистам-политикам,   ложь последних   как    разновидность   защиты   и   нападения.  Жил   по  принципам:   В   Бога  веришь?   Будь  подальше  от  церкви!  Вместе  с  трудовым   людом?  — Сторонись  власти!
    12  декабря  93-го,  не   всенародным    голосованием,     и     даже    без    референдума,   учредили    Конституцию    Российской    Федерации.   25  декабря   она    вступила    в  силу.   Отныне  наше   государство  стало   буржуазным,    с   двухпалатным   парламентом    и   сильной   президентской   властью.
    Лозунг    лжедемократов    "армия   вне    политики"  оказался  очередным   фейком.   Для   решения  острых  вопросов   политиканы,   как   и   раньше,   привлекли   армию,   которая  оставалась   в   их   руках   разменной    монетой.   Подполковник   юстиции   Рябинин  не   мог   с  этим  мириться.  В  начале 1994 года  он  подал  рапорт  об увольнении  из  армии.  Прошло  несколько  месяцев,   но   решение   вопроса    затягивалось.   Кадровики   тянули     резину,    Вячеславу    пришлось   самостоятельно   оформлять  пенсионное  дело. В  первых числах  октября  будущий  военный  пенсионер  приехал в  Москву  и  за  пару  дней  собрал необходимые  документы.
    4 октября   в  День  памяти   защитников  Белого дома  он  был  на   Краснопресненской   набережной.  Проследовав  на   Дружинниковскую   улицу,   оказался   у   мемориального   стенда.   Мемориал   представлял    собой    сваренный  из  металлических   уголков   секционный   щит  на   ножках,   врытых   в   землю.  В  каждой   секции  — плоском  кармане —   были   наклеены   фотографии   погибших   защитников  Белого дома.  Стенд  изготовили  самовольно  единомышленники   и   родственники  героев,  и  он  был  бельмом  на   глазу  у  властей  столицы. 
    На   одной   из   фотографий   был   изображён     Ральф  Линденберг.   Но   под    фотоснимком   имелась   надпись  Роман   Иванович  Лиднёв.    Какая-либо    дополнительная  информация  отсутствовала.  У   обомлевшего   Рябинина перехватило  дыхание,  помутился  рассудок,  он  был   ни  жив  ни  мёртв.   Вячеслав   и  не  заметил,   как   рядом   с   ним   оказалась  женщина.   Ей   было   около  сорока.  Красивое,   нежное   лицо,  тёмно-каштановые   волосы,   карие   бдительные   глаза.   Хорошо  сложенная  с  головы  до пят. 
    — Вы  что,  знали  этого  человека? —  осторожно задала   вопрос  незнакомка  с  эффектной  внешностью, показывая  глазами  на  фотографию
    —  Знал, — вздохнув,  ответил  Рябинин, —  Только вот  имя  и  фамилия  у  него  были  совсем   другие,  ничего   не пойму.
    — Разумеется,  другие,  а    Вы  местный  житель  или   гость   столицы? — продолжала   Нина  Завьялова,  с   которой  Рябинин  знаком  не  был.
    — Я  с  Урала,  из  Екатеринбурга,  так  теперь называется  Свердловск.
    — Ах,   вот   как. У Ральфа  в  этом  городе   был   только  один   друг.  Вы   Рябинин,   я   угадала?  —  с  задумчивой  уверенностью  произнесла  Завьялова.
    — Да,   Рябинин, — подтвердил офицер,  — последний   раз  я  встречался   с   Ральфом   в   марте   девяносто  первого  года,  надеялся,  что  удастся  ещё  встретиться.
    — Вот   это  не   получится,   его  больше  с   нами   нет, — с    холодной  усмешкой   и  с  дрожью   в   голосе   произнесла  незнакомка.
    — Что  произошло?  — стал  допытываться  поражённый   Рябинин.
    — Зачем  Вам это знать? — грустно ответила  Завьялова,  —  одно   могу   сказать:   Ральф    Линденберг  был  несгибаемым  борцом.   Больше  она   не   произнесла   ни  слова.   Женщина-загадка,  которую  нельзя  разгадать, медленно   развернулась   и  пошла  по  аллее.  Вячеслав,      глядя    ей    вслед,  мысленно   разговаривал   языком   поэта   с  погибшим  немецким   другом:

Я бы стих написал, только вот не могу.
Друг встревожен: — Устал? Позвоночник в дугу,
Вовсе белы виски, голос тих, глуховат,
От зелёной тоски  переходишь на мат.
— Да, наверное, так, ты как в воду смотрел.
Был волшебник я, маг, но забыл, что умел.
Чужд мне нынешний мир, ложь всесильных господ,
Средь чумы званый пир и рабам приговор:
Жить и милостей ждать от бессменных элит…
Эх, такую их мать, Бог, куда же глядит?
— Успокойся, дружок! Ты не голоден — сыт,
Что тебе, милый мой,  до продажных элит?
Про любовь стих пиши, про благие дела,
Их  народ совершил вопреки силам зла.
— Ладно, стих напишу. Дай, пожалуйста, срок,
Перейду я межу. Да поможет мне Бог!

    Остро отточенное  перо  стало  для  Рябинина  оружием   в   борьбе   с   несправедливостью. С   этим    оружием  он   никогда   не   расставался.  Вячеслав   Викторович   стал   маргиналом,  который  не  мог   забыть   лучшие годы  своей   жизни —  советское   социалистическое    прошлое.   Он    не    мог    предать     ушедших   в   небытие  друзей,  стремящихся  оградить трудящихся  от  всевластия  капитала.