Ты виноват!

Попытаться заснуть на диване, в котором спрятан труп твоего отца, очень сложно, поэтому я, взяв очередную бутылку вина, откупорил ее,устроился поудобнее и стал постепенно осмыслять жестокий, но, по моему мнению, правильный  поступок. Да, я убил своего отца , если точнее - задушил его. Сожалею ли я о содеянном? Конечно же нет. Отец сам виноват в своей смерти, потому что был отъявленной мразью, которой  чужды любовь и забота. Его отвратительный характер , изрядно разбавленный алкоголем, я начал чувствовать с раннего возраста,  так как мне  "посчастливилось" быть подушкой для битья,тем , на ком можно было сорваться. Выпив, он становился злее обычного и избивал меня , а если мне удавалось спрятаться, то искал по всему дому, грозясь изувечить. Как я мог его любить? Вообще, каким образом мне можно было понять , что такое любовь, если , уже будучи ребенком, я чувствовал лишь злость и гнев по отношению к себе ? А во всем виноват проклятый отец, чья жалкая туша сейчас лежала прямо подо мной. Я пнул по дивану со всей силы. Как тебе там,папа, хорошо? Дискомфорта нет?

После убийства выпито уже три бутылки вина, а я все никак не могу остановиться. Честно говоря, только алкоголь помогал и помогает мне с детской травмой, которая не исчезла, а наоборот, все чаще и чаще напоминала о себе . Изрядно выпив, я уходил из настоящего мира , полного насилия и жестокости, в параллельную вселенную, где царили смех и радость. И я хохотал без устали, потому что во мне царило ложное ощущение веселья и счастья. Жаль, что оно было кратковременно. Возвращение обратно в наш мир, помимо  жёсткого похмелья , приносило с собой ещё и очень мрачные, да что там, суицидальные мысли.  Смотря на отца, который валялся на полу, сжав в руке недопитую бутылку водки, было невмоготу . И что же я предпринимал? Забирал у папаши пойло и заливал его в себя, пытаясь таким образом  то ли захлебнуться, то ли захмелеть. Тогда мне было только шестнадцать, а взрослея, я стал поглощать ещё больше спиртных напитков. И нет, я не испытывал стыда за то, что разрушал свою жизнь - только ненависть к отцу, которая подталкивала к увеличению дозы выпиваемого.

Порой я сожалел о том, что у меня нет мамы. Она бы защитила меня, не оставшись равнодушной,но, судя по всему, ей тоже не удалось стерпеть отца, раз она ушла от него, когда мне не было и года . По крайней мере, так говорил он. Но я ему не верил, потому что для меня  мама представлялась тем человеком, который бы искренне любил меня. И ради этого чувства, чувства того, что ты мог бы быть кому нибудь нужен , я готов был верить своим догадкам и иллюзиям. Хотя кто сказал, что мое погружение в мир грез - это иллюзии? Как я считаю, грань между настоящим миром и тем, чьим частым гостем я был, размыта до такой степени, что не всегда можно понять, реальны ли мои фантазии или нет. Такое ощущение появилось относительно недавно: я стал замечать, что даже без помощи алкоголя и воображения  могу увидеть мир под другим углом. Мое состояние в этот период времени болталось, как маятник: от веселого и радостного до депрессивного и суицидального. Такой "баланс" привел к тому, что каждый день мне приходилось испытывать  постоянные метания между счастьем и унынием, которые только усугубляли ситуацию. Может, я сходил с ума? Тогда мне даже думать об этом не хотелось, хоть очевидный ответ и вертелся на языке. 

Стоит заметить , что гнева я ни разу не  испытывал , когда был один, но все менялось с приходом отца.  Наблюдая за ним , меня начинала переполнять агрессия, желание убить, отомстить за свою испорченную жизнь. Один из таких приступов гнева и привел к тому, что мой отец по итогу оказался мертв. Я не могу объяснить , почему именно сегодня это произошло, да это и не важно. Важно другое - после убийства  я , несмотря на  резкость в действиях  , решил повременить со   своей  собственной смертью. Нет, я ее не боялся , но что то в моем подсознании говорило мне, что стоит немного подождать. Однако  никто ведь  не запрещал  фантазировать, верно? Мысли о том, что я увижу после смерти, разбудили мое воображение , которое вырисовывало самые неописуемые желания больного разума. Если бы я попытался рассказать вам о них , вы сочли бы меня за наркомана,но та психоделия , царящая в моей голове, мне нравилась.
А вот некоторые мысли, которые иногда появлялись из ниоткуда , ставили меня в тупик и порядком раздражали.  К ним можно отнести и тот  неуместный и неожиданный вопрос , который  заставил  меня выйти  из своеобразной нирваны и задуматься: что бы испытал мой отец, если бы он не умер, а выжил ? Обиду? Ненависть? Презрение? А может, ещё несколько минут назад он был жив? Да, эта версия звучит фантастически , но я ведь даже не проверил пульс после того , как сделал свое дело. Вдруг все это время он продолжал жить, пусть и на последнем издыхании? Из этих догадок мои умозаключения привели к новому, пусть и глупому,но вопросу: зачем я убил отца?Если мне так ненавистны он и это место, то почему нельзя было сбежать отсюда? Собрать вещи, купить билет на поезд и мчать, мчать как можно дальше ? "Он должен был понести наказание за все, что делал с тобой" - произнес мой внутренний голос, но его аргумент не звучал  убедительно. Дело здесь было не в отмщении.  "Я не вырвусь из цепких лап алкоголя и нарастающего безумия, а убийство папаши - ярчайший признак отчаяния"  - эта фраза прозвучала, как отдаленное эхо, в моей голове. Она повторилась снова, и ещё раз , и ещё , ожидая, судя по всему , моего отклика.
И он пришел, причем очень быстро: посмотрев на опустошенную бутылку вина, зажатую в руке, я , размахнувшись , кинул ее о стену и та разлетелась на несколько крупных осколков, один из которых я схватил и вонзил себе в грудь, почувствовав сильную боль. Я не останавливался, погружая  кусок стекла все глубже и глубже, пытаясь таким образом наказать себя. Отчаяние, ярость и бессилие захлестнули меня, но самобичевания мне показалось мало.Безумие, которое и так  держало меня в своих тисках, теперь открыто заявило о себе  : я бегал по комнате, орал и ломал мебель. Ненависть к отцу за то, что он сделал со мной, возросла с утроенной силой и я хотел эту силу выместить на всех вещах, окружавших меня. В пылу бешенства  я вспомнил, кого стоит благодарить за  свое сумасшествие, поэтому в спешке раскрыл диван и тот, скрипя, повиновался мне, показав содержимое. Бледное лицо, следы удушья на шее, руки, застывшие в неестественном положении - вот тот пьющий психопат, который вырастил такого же неадекватного алкоголика. Несмотря на отвратительный запах мертвечины, я приблизился к его  лицу , еле сдерживая себя.

- Ты доволен , мразь? По твоей вине, паскуда, я теперь такой же, как и ты.

И тут произошло то, что повергло меня в настоящий ужас; во мне пробудился тот самый звериный страх, который пришел к людям вместе с инстинктами от далёких предков. Сердце застучало с неимоверной скоростью, а я замер, не в силах пошевелиться . Да и что ещё можно испытать, когда глаза мертвого человека, лежащего прямо перед тобой, открылись. Как бы это сверхъестественно не звучало, но убитый моими руками отец  сейчас сверлил меня  жутким взглядом,  выдержать который  было практически невозможно.
Труп  приподнялся и , жутко улыбаясь , схватил меня за горло , перекрыв дыхательные пути.

- Вот теперь я доволен, - прохрипел он.

Меня захлестнула предсмертная агония: я дёргался, вырывался , но меня держали крепко. Страх подстегивал продолжать бороться, но вот здравый рассудок , который пробудился во мне спустя долгое время, говорил , что с этим кошмаром пора покончить. Прекратив сопротивление, я еще несколько секунд смотрел на лицо своего отца , после чего наступила темнота. Вот оно, мое вечное забвение.