Да никто вообще не удивился

   Преодолев полосу препятствий, в которую входили тревога среди ночи (почему в армии никогда не объявляют учебную тревогу днём?!), поиски себя и тревожных чемоданов, построение в колонну техники в парке боевых машин, отчаливание на железнодорожную рампу для погрузки на платформы, собственно погрузка, путешествие в теплушках, разгрузка по прибытию, продолжение движения к месту назначения, уже своим ходом, окончательное прибытие на ночь глядя в полигонный лагерь у моря, контроль за устройством солдатами их палаточного городка, мы, бравые (особенно я) офицеры зенитно-артиллерийского полка, обнаружили, что сегодня мало того, что уже темно, так ещё и воскресенье.
   А потому чёрта, который сторожил лагерь, в который два раза в год съезжалось пострелять всё ПВО СВ Киевского военного округа, но посменно, потому что Азовского моря на всех сразу не хватало – маленькое ибо, на месте, как сообщили нам штабные, не оказалось. Что это было за загадочное место, я не знал и не знаю. Наверное, жилище. Почему его там не оказалось – не ко мне вопрос. Там и не такие пропадали без вести. Кто на несколько суток, а кто и насовсем. Это уж кому как повезло с зазнобой.
   Обнаружив себя всеми забытыми и покинутыми, мы принялись располагаться на ночлег где придётся. Наиболее избалованные комфортом и уютом семейной жизни разбрелись по доступным кунгам, а я забрался в тентованный кузов одного из «Уралов» своего взвода и там выпал в тяжёлый беспробудный осадок.
   Глубокий сон способствовал отрешению от всего мирского, включая подъём. Когда мой организм сам был готов подняться, он это сделал без чьего-либо грубого вмешательства. Но вокруг не было никого даже когда я вылез из своей ночлежки. Меня это озадачило. В армии, надо сказать, все любят тебя озадачивать. Сие касается и командиров, и подчинённых, которые делают это завуалированно, не по-солдафонски, как командиры, за что им отдельное спасибо. Не исключение из правил и обстоятельства места и времени: те тоже озадачивают тебя с огромным удовольствием и причмокиванием твоими губами с досады.
   Пошарившись по парку боевых машин, расположенному метрах в трёхстах севернее палаточно-казарменного городка, в свою очередь вытянутому в длиннющую линию метрах в пятистах севернее обрыва к морю, я пришёл к выводу, что «нет никого» - это не натяжка, а факт. Пусть прискорбный, тем не менее. Всё вымерло, как после атаки нейтронной бомбой. Но трупов, правда, нет. Уже вселяет.
   Случайно протёрся тыльной стороной ладони по подбородку. Обожгло. Щетина. Не фунт изюма. Нужно бы побриться. Какому командиру приятно на тебя, небритого, смотреть и завидовать, потому что ему тоже хочется, а нельзя? Для бритья имелось следующее: электробритва с футляром без зеркала; станочек на всякий случай; пачка лезвий «Нева» (настоящий гламур, куда там «Жилетту», да даже «Ленинград» не дотягивал по ТТХ); куда-то запропастившееся мыло; вафельное полотенце.
   Электробритва сразу отпадала: 220 можно было взять только с моей СПО (станции питания орудий), но она гурчит на соляре, а бак пустой. Цистерна (не моя) опломбирована, насос вообще засобачен на какую-то верхотуру, поверх пожитков хозов-мозов, а я не скалолаз принципиально.
   Оставался станочек. Ну, ещё лезвия. Больше ничего не оставалось. Взял всё это твёрдой недрожащей рукой, перекинул через плечо полотенце и подался к умывальникам. Они у нас были на улице, между казармами из шалёвки для строевых офицеров (штабные мальчики и девочки в погонах жили отдельно от нас, сирых и убогих, в капитальном кирпичном здании чуть поодаль) и рядами палаток для рядового и сержантского состава.
   По прибытии на место мною было обнаружено:
а) отсутствие воды в умывальнике (общая горизонтальная труба, в которую вода подавалась самотёком из бака);
б) отсутствие зеркала;
в) отсутствие мыла;
Г) отсутствие вообще кого бы то ни было, включая дневальных и дежурных;
   Кто бы сомневался! Никто и не обещал, что будет легко. Тяжело в учении… Но бриться без всего этого не представлялось возможным. Поэтому, изыскав кранчик, из которого в буквальном смысле ещё капала водичка, я бросился на поиски зеркала и мыла. Мои усилия не прошли даром и увенчались успехом: я таки нашёл малюсенький обмылочек и осколочек зеркала примерно треугольной формы с большей стороной длиной порядка двух сантиметров.
   Кто когда-нибудь брился «Невой» практически на сухую, практически без мыла и практически без зеркала, тот не удивился бы утробному грозному львиному рыку, прерываемому визгом избиваемого щенка, со стороны умывальника. Как не удивился бы и подстриженной под ёжик гриве с проплешинами в особо удачно выбритых местах на месте трёхдневной мускулинной щетины на моей уже мужественной, но ещё помятой «визитке». Я тоже не удивился, когда представилась возможность посмотреть на результаты своего упорного, самоотверженного труда на благо личной гигиены. Да вообще никто не удивился. Начштаба бы удивился, но он с нами на полигон не ездил – оставался на хозяйстве в расположении части.