1916 год - стебель, веко и не стесняйтесь!

Одним дождливым сентябрьским утром 1916 года в университетской клинической амбулатории в Одессе, как всегда, было очень много больных. Их старались рассаживать группами по схожим заболеваниям. Пациентов группы обходил врач-консультант соответствующего профиля. Приём больных с заболеваниями глаз в тот день вёл 41-летний профессор Филатов. Одесса была базой Кавказского фронта, только что на стороне Антанты вступила в войну Румыния, что повлекло прибытие в город дополнительных войск для поддержки нового союзника, но внимание Филатова привлекли не военные и не моряки, а 62-летний больной с обезображенным лицом.

После удаления рака кожи у него было вывороченные, будто разорванные щека и нижнее веко, с язвами и рубцами. Из-за истончения тканей была видна кость глазной орбиты. Теперь у пациента развился рецидив рака, и мужчину направили в университетскую клинику для удаления остатков того, что ещё сохранилось от века. Сама операция была сложной, но не невиданной. Требовалось удалить остатки нижнего века и воссоздать его заново. А для этого нужно было пересадить на это место двухслойного «кентавра». Наружный слой – кожа. Внутренний слой – кусочек слизистой, взятой изо рта, чтобы имитировать конъюнктивальную поверхность века.

Что делать, было понятно. Филатов лишь колебался, как.

Теперь такую операцию назвали бы пластической. Однако, кроме эстетического эффекта, операция у данного пациента выполняла и гораздо более важную функцию – она должна была спасти глаз. Без защиты века глаз выжить не может, он пересыхает, травмируется, смещается.

На тот момент наиболее известными были два метода пересадки кожи – «в лоб» и «итальянский».

Первый метод выполнялся так, как и подсказывает бытовой здравый смысл. Изо рта вырезается кусочек слизистой. Где-нибудь на руке или ноге вырезается кусочек кожи. Дальше их надо сшить вместе и получившийся бутерброд пришить на место нижнего века. Шансов на успех у такого трансплантата не было – при вырезании кровоснабжение в отрезанных кусочках отсекалось. Теоретически в течение несколько недель после пересадки в трансплантат могли бы прорасти сосуды из тканей на новом месте, но без питания и защиты иммунитета трансплантат погибал гораздо раньше. Ещё и оставлял после себя гнойную рану, уничтожавшую здоровые ткани, кость орбиты, глаз и приводившую к сепсису, менингиту и смерти пациента. Соответственно, никто этот метод уже давно, ещё со времён Средневековья, не применял.

«Итальянский» метод был разработан Гаспаром Тальякоцци, профессором Болонского университета, в 1597 году. Соответственно, в наше время Тальякоцци считается отцом современной пластической хирургии. Во времена Тальякоцци главной пандемией был сифилис. Сифилис только что завезли из Нового Света, и он, как любая новая инфекция, был гораздо «злее» современного. Случалось, за неделю-другую он выкашивал целые припортовые городки. По всей Европе ходило множество людей с разными стадиями сифилиса, в том числе и с третичным сифилисом, при котором «проваливается» нос. Восстановлением носа и занимался Тальякоцци.

Он придумал выполнять пересадку кожи так: в донорском месте (на руке, например) делали разрез в виде «языка». Лоскут кожи вырезали не полностью, а только с одного конца, как-то вот так: «;». Противоположный конец лоскута не трогали, он так и оставался частью целостной кожи. «Свободный», вырезанный конец пришивали к провалившемуся носу. Пациент в таком виде и ходил несколько недель – с рукой, прибинтованной к лицу. Кровь продолжала поступать в лоскут из «несвободного», нетронутого конца, того, который остался на своём месте. Это давало время сосудам из нового места, из тканей лица, прорасти в «свободный», пришитый конец. Когда «свободный» конец приживался, в нем появлялись сосуды, выполняли второй этап операции – отсекали «несвободный» конец и заканчивали пластику.

До второго этапа, правда, дело доходило редко. Чаще «мостик» рвался, расходились швы, начинались гнойные осложнения, происходило омертвение лоскута. Спустя какое-то время, если пациент выживал, операцию повторяли, «забирая» лоскут на новом месте. Более того, даже если лоскут на новом месте приживался, его кровоснабжение всё равно оставалось ущербным, недостаточным, и прижившийся участок кожи был истончённым, легко ранился, легко нагнаивался и даже чисто внешне выглядел неестественно. И всё же, «итальянский» метод был шагом вперёд. Он уже мог увенчаться успехом.

Ненадёжность вот такой «свободной пересадки» и заставляла Филатова сомневаться тем сентябрьским утром. А тут ещё и ткани, поражённые раковым процессом, ненадёжные сами по себе. И глаз. И близость к головному мозгу…

И Филатов стал открыто обсуждать ситуацию с пациентом. Рассказал он и о разработанном им новом методе. Больной немедленно согласился, чтобы на нём этот метод и применили. Одесская городская легенда гласит, что пациент сказал что-то вроде: «Не стесняйтесь!».

Новый метод прекращал двухэтапный «итальянский» метод в трёхэтапный. Вместо «языка» хирург формировал «ручку чемодана».

Утром 9 сентября 1916 года Филатов у больного сделал два параллельных продольных разреза на шее – от уха наискосок вниз до грудины. Получилось что-то вроде кожной ленты, которая с обеих концов осталась соединена с нетронутой кожей. Как-то так: «;». Боковые, продольные края этой ленты Филатов сшил вместе. Получилось что-то вроде «ручки чемодана» или, как это назвал сам Филатов «стебель». Метод, кстати, так с тех пор в медицине и называется – «филатовский стебель». В этот «стебель» кровь поступала с обоих концов по нетронутым сосудам.

«Стеблю» дали три недели – на то, чтобы он зажил, чтобы в нём разрослись сосуды, чтобы в нём начала восстанавливаться чувствительность. По сравнению с «языком» в «итальянском» методе «ручка чемодана» была гораздо более жизнеспособной – кровоснабжение шло не с одного конца, а сразу с обоих.

Три недели чего только со «стеблем» не происходило – он припухал, багровел, становился то твёрдым, то мягким. Все три недели Филатов оказывал «стеблю» медицинскую помощь – охлаждающие примочки сменились согревающими компрессами, несколько раз пришлось делать кровопускание. К концу первой недели рана на шее загноилась, и процесс перебросился на «стебель». Филатов удалял нагноившиеся швы, выпускал гной, промывал раны. Но через три недели на шее больного висел «ручкой» длинный кожаный цилиндр, без отёка, без застоя крови, естественного телесного цвета, естественной телесной температуры! Главное, что отличало «стебель» от «итальянского» лоскута, были обильно разросшиеся сосуды – причём всех элементов кровеносной системы: артерии, вены и капилляры. Если «стебель» надрезать скальпелем, изливавшаяся кровь пульсировала, как если бы «стебель» сам был одной артерией. Кожа «стебля» даже обрела некоторую чувствительность, в основном, болевую.

На двадцатые сутки Филатов срезал с губы больного участок слизистой и подшил его к нижней оконечности «стебля». Так на стебле появилась будущая поверхность века, обращённая к конъюнктиве.

На пятые сутки после этого было удалено поражённое раком нижнее веко. «Стебель» был отсечён по своему нижнему концу, около ключицы. Этот конец приложили на место удалённого века и пришили к окружающим тканям. Теперь «ручка чемодана» болталась не на шее больного, а на его лице.

Ещё через три недели врачами клиники было единодушно признано, что ткани нового века прижились хорошо. Сделали последнюю операцию – отсекли ненужный теперь «стебель». Согласно городской легенде Филатов предложил больному вернуть «стебель» на место, на шею – уж очень красивый, жизнеспособный он получился, жалко выбрасывать. Больной отказался. Стебель отсекли. Ныне он хранится в Одессе в заспиртованном виде в банке где-то в Институте офтальмологии.

22 ноября 1916 года Филатов представил больного в Одесском офтальмологическом обществе. Спустя несколько месяцев, в апреле 1917 года Филатов опубликовал свой метод во всех подробностях в журнале «Вестник офтальмологии» - сразу так, чтобы любой хирург мог этот метод перенять и использовать.

Непосвящённых поражала уверенность Филатова в новом методе. Она, однако, базировалась на опыте – подобные операции он проводил на кроликах уже по крайней мере два года.

По состоянию «стебля» теперь можно было легко судить, приживётся ли новая ткань в месте поражения. Соответственно, если уж доходило до самой пластики, до собственно формирования трансплантата, то операция проводилась с гарантией успеха.

У нового метода было множество модификаций. Сам Филатов предложил «шагающий» стебель, когда «ручка чемодана» последовательно, шаг за шагом, переходила с ноги на живот, оттуда на грудь, на шею и уже оттуда на лицо. При обширных дефектах, метод позволял заготавливать «стебли» впрок, делать их сразу много.

Интересно, что до 1935 года о «стебле» Филатова за рубежом не слышали – сказывалась изолированность СССР от мира. В следующем 1917 году, в августе, похожий метод разработал англичанин Гиллес (H.D.Gillies) – он провёл операцию по пластике лица обожжённому военному матросу. В хаосе Великой войны вряд ли Гиллес имел возможность прочесть статью Филатова в «Вестнике офтальмологии». Соответственно двадцать лет весь мир пребывал в уверенности, что «стебель» был изобретён Гиллесом. Филатов вынужден был вступить в борьбу за приоритет. К чести Гиллеса он сразу же приоритет Филатова признал.

Однако и в СССР метод распространялся медленно. Публикация 1917 года вряд ли запомнилась на фоне февральской революции, лихорадочного 1917 года, Октябрьской революции, Гражданской войны. Вторая работа по «стеблю» была опубликована Филатовым только в 1921 году. Третья – в 1924 году грузинским хирургом Джанелидзе (тот, который раны аорты и сердца), что означало, что метод стали перенимать другие врачи. И все равно, до 1934 года во всём СССР метод использовали около шестидесяти хирургов, которые провели в общей сложности лишь пару тысяч операций такого рода (для сравнения – метод Гиллеса был применён к этому моменту в разы больше). Основным сдерживающим фактором было то, что советская медицина была равнодушна к эстетической стороне заживления ран, в основном концентрировалась на сохранении здоровья.

Вторая мировая война, однако, не оставила хирургам выбора. Около 30% всех боевых травм приходилось на травмы головы, половина из них – на челюстно-лицевые травмы. Тут и без всякой эстетики нужно было заниматься такого типа операциями – требовалось спасать раненых.

В наше время метод Филатова уже, в общем-то, отошёл в историю. Появились новые методики, новые материалы, новые возможности.

Данный текст не является научной публикацией, а представляет собой компиляцию нескольких источников, в том числе и нижеперечисленных. Для дальнейшего чтения рекомендуются: Васильева С.Ф. Владимир Петрович Филатов, 2011; Википедия; Жабоедов Г.Д. К истории развития офтальмопластики в Украине, 2011; Матчин А.А. 100 лет стебельчатой…, 2016; Мирский М.Б. История медицины и хирургии, 2010; Поповский А.Д. На грани смерти и жизни, 1971; и конечно профессиональная литература!