Первая, Белая, и Всея. глава 10

                Глава 10. Преобразование города.
*Сущий шёл рядом с Учителем, водил соучеников по бывшей пустоте; с недоверием шли они по непониманию замысла. Один Учитель восторгался Сущим, всё, чем бы решился сам наполнить оставленную пустоту, оказалось бы туманнее сущего пути.
Подошли к большому обрыву, вдали множество каменных городов чадили пустотой жизни.
 - Необыкновенно ужатое пространство, нет превосходства даже над муравейником, - заметил Сущий, - я планирую ликвидировать все города, хочу развеять смрад скученных людей, переселить их в низины цветущей земли, народ на земле твёрдую основу имеет, а среди камней он камень. Камень – та же отвердевшая пустота. Горожане из расстояния своих квартир работы проводят. Им пищу вовремя доставляют и ежечасно мусор увозят на свалки. Бетонные дома добровольным заключением стынут. Воздух затхлый, душный, без положенного кислорода проникает в лёгкие.
Упреждающие же селения будут повсеместно размножаться. Никто полный круг галактики не знает, планеты имеют свой намеченный круговорот, скоро взаимосвязанные притяжения уклон Земной оси изменят, эллипс орбиты удлинится, снова великое обледенение наступит, таково веление планетарной системы, мощные ледники станут крошить камни гор и городов. Ледяные глыбы, подобно бомбам англо-американской авиации, все города в послевоенный Дрезден и Нагасаки превратят. Но кое-какой предварительный порядок для городов всё же понадобится, предусмотрены назначения, пока сто лет не пройдёт население земли не обновится, придётся учитывать старые привычки.
- Понятное дело, целый век предстоит пройти. Отсталые карбюраторы и дизеля, ждущие проезд улицы у пешеходных переходов даром диски трут, травят тесную городскую атмосферу до потери самообладания, тонны лишнего топлива сжигают. Личные планеры воздушного передвижения, работающие от магнитного колебания атмосферы и человеческой мысли, ещё не изобрели, - заметил Самоум.
-  Пока люди опасаются переселения в деревни, подземные переходы приходится рыть, усиленно трудимся, - пояснил Сущий, - за одни сутки состоянием надобности успеваем десять безопасных коридоров под проезжее полотно проложить. Пешеходам следует научиться под землю нырять, знаки с подвижными ступенями не имеют усталости. Пусть улицы всепроезжими существуют. Мы за искусственное понимание пересекающихся узлов сообщения.
- Откуда у городов средства на эскалаторы? – спросил Задира, -  Государство одну столицу имеет, а другие города бедноту постоянную показывают, массы настроены протесты проводить, налогами и бездельем задавлены современные номы, разве это не отсталое явление. Не захочешь, а вспомнишь государство Ур и древних шумеров. Перерасход предвидится.    
- Подземные переходы бесплатно городу обходятся, не хватало  спешенным гражданам тратиться. Заинтересованные вложения в лавки, парикмахерские и душевые под землёй спрятаны. Круглогодичный доход  поднимают наверх подземные тонели. Не думайте, Сущий для порядка, арифметику каждый раз привлекает, я налоговую опричнину для производительных сил ликвидировал как вредоносную порчу общественного самочувствия, вместо принудительной свалки средств, для роскоши власти, назначил «добронамеренный оброк». Непроизводственные барствующие предприятия большой обязательной платой обложил, нечего бить на кровь и слёзы, пусть отчисляют положенные миллиарды. Сбор накоплении сразу увеличился, а нечестивые обирающие слабых, планомерно отпали, в том задумка положенная.   
Сущий промокнул платочком лоб, и продолжил волнения.
 - Для совокупности дохода на добрые нужды, ещё подход извлекли. Разрушительно-ударный отряд утвердили, «Красная линия» называются, ничуть ли ополчение хунвейбинов. За каждый сантиметр, отрезанный улицы, причитается миллионный залог. Кто не платит захват улицы, подлежит немедленному выселению с одновременным расширением простора. Быстро установилась первоначальная ширина улиц, и положенные размеры денежного сбора тоже быстро выросли. Мы к раздолью привыкли, у нас не Магдебурское право. Земли хватает. Нечего тротуары и проезжую линию скупым умом сужать, народ в авариях гибнет. Ширина улиц – показатель широкой души народа.
- И много ли «Красная линия» постигла?
- Не сосчитать! Аж шествия и демонстрации проводить захотелось. Пусть жилистые руки транспаранты растянутые несут, пусть просторно гремят революционные песни.
- Не успеют третий петухи пропеть, как властные стенания все выгоды праведные умыкнут, такова беда опустошённого поля. Некому по жизни славные исполнения доводить. Те, что без столкновения на должность поставлены, имеют способности заборы дёгтем писать, - было видно, что Гугнивый ничему этому не верит, потому сказал: - Как бы Сущий эти песни не снесли тебя, ничего такого ты тут придумал?
- А мысль тут одна, я без волшебства её вижу: никому не разрешено нужную должностную обязанность занимать без надлежащего кадрового отбора. Главные поручители пользы и добра, ищут одного исполнителя из многих достойных по назначению. Начиная с самого низа и до самого верха; всякая должность нуждается в достижении нужного результата. Полномочное ядро уровня, сталкивает замысел состязающихся людей, проводит прямое соперничество предстоящих дел без всякого ограничения, любой желающий может показать свои способности. Пока не выявится нужное по предложению лицо, комиссия не успокаивает своё назначение. Только работник, зарекомендовавший себя на первой ступени, может принять участие в следующей по высоте должности, более ответственной и боле оплачиваемой. Это главное событие каждого года. Не оправдавшие шаг роста, уходят. Художника узнают по картинам.  Достоинство человека не оставляет места кривизне, иначе доказанный уход от чести, влечёт немедленное изъятие собственности превышающее семейный доход. Это у меня железно, качественных людей мало, всего какие-то единицы из ста, они непритязательным поведением глубоко спрятаны, но именно их предстоит вытащить из угла заточения и заметенного содержания. Связка худосочных сильна приклеенными строчками, они узнаваемы, хищными кланами в роскоши времени расположились. Всех предстоит устранить как зловредный класс. Другого видоизменения для текущего периода не определил. Искал долго, а давно найдено - конкуренция главная мессия более лучшего времени. У меня: достойные - правят всем! Окружение руководителя - его праведное, настоящее представление.
- Я притчу одну такую про город знаю, - и Булгак тут же стал говорить притчу, которую знает:
«Пророк пришёл в один город мрачный и гордый, и изрёк:
- Есть ли здесь люди верующие в истину, придите ко мне, я вас сделаю богатыми.
И сразу на площадь к нему пришло много людей, места свободного не осталось, все кричат: мы верующие в тебя, хотим быть богатыми, твори для нас свои чудеса.
- Прежде вы должны будете пройти: муки, лишения, беды, и тяжкий труд истины. 
Люди приуныли, их предки такое прошли, и никакое богатство в наследие им не оставили. Собравшиеся потеряли желания испытывать тяжкий труд, стали расходиться. Площадь опустела.
 Каждый телу своему, всему соседу и сообщнику сказал: - Какой же он пророк, мы пришли, стояли под палящим солнцем, потеряли столько времени, а он нам даже не заплатил.
 Много верующих для обогащения собрались, никакого богатства никому не досталось. Тогда пророк крикнул в пустоту:
 - Придите те, кто не боится истины и труда!
И мало людей пришло, и приуныли они от такого малого своего числа, и изрекли: - Пророк, нас тут единицы, и зачем тебе нести проповедь в такую малую пустоту, а ведь до этого площадь полная народом была, и было кому слушать.
- Народ вы! А те, кто до вас был, всего толпа неразумная. Вы ищите и находите истину! А те, что охочи ловить желанные слова и копить чужой труд пропадут.  Большинство людей этой удавшейся планеты, живут во лжи, они так привыкли, их так приручили, правда им кажется ужасно неудобной, они не чувствуют под собой твердыню земли, под их ногами пропасть, среди них нет верующих в истину, они одомашненное стадо жаждущее сытые ясли и сочные луга. Они люди - недостойные хлеб святой жизни преломить, их поляна давно усохла, земля в трещинах и стонет, даже выпасенной и скошенной травы не осталось. То пришли обречённые на хромоту ума, заблудшие люди пришли. Не это ли имеет громкое значение. Не только по глазам узнавайте ложь, а больше по кривизне изрекающих губ изучайте. Вы кто не убоялся праведной тяжести! Вы хранители исповеди! Толпа не знает калии праведные, от того живёт жаждой чуда. А его нет! Есть радость преодоления. Разве не знаете, кто из людей в состоянии постигнуть вершину, на которую все захотят возвыситься. Толпа что идет кривым путём упадёт в пропасть…
Самое большое отличие человека от животного - не ум, а совесть превосходящая побуждения.
Правильный выбор начинается со школы отвергнутых соблазнов, это природная находка. Есть - монахи церкви, и есть, монахи державы, те, кто обычно жертвуют личным человеческим счастьем, благо общества для них счастье. Ничего удивительного, природа, дарит народам разнообразных людей. Такие всегда есть - они личности, что делают нацию.
Те многие, кто ушли с площади сказали:
- Мы тоже хотим вернуться, хотим снова быть!
 Пророк им ответил:
 - Вы уже были. Только упреждающие в стойкости достойны со мною идти, они творцы родины, а те, что разошлись, навсегда потерялись. Не потерянные, а проводники народа несут цель и содержат мечту».
- Притча, так себе!.. – заключил Пропадит. – И даже никакая это не притча, а так просто, некое подражание заблудшему веку.
- Не дайте себя ввести в заблуждение, ищите правильную установку. Это трудный образец историй. Не толпа, а Пророк должен выискивать управленцев державы, - возрозил Булгак, - Пророк разочаровался в людских массах города. Ушёл, оставив достойных. И мы совершенно не знаем, что он хотел тем горожанам сказать.
- Что ты хотел сказать Булгак, мы тоже не знаем, это твоя приложенная обязанность - несуразицы говорить. И вообще, причём тут те, кто разочаровался?!
- Я сам не знаю, - Булгак приуныл, и удивился своей неопределённости, стал тереть лоб, - я расскажу тогда другую притчу, она не такая яркая, вы её тоже слышали:
«Три двора запустелых в дороге жизни прибывали, и пришли в них три новых наследника, каждый другое верование имел: один пьяница и заёмщик; другой, вороватый хитрец; третий изнурённый труженик. И каждый начал по-своему обустраиваться.
Первый решил двор и весь огород, для выгоды, яблонями насадить. Одолжил средства, саженцы какие-то там приобрёл, удобрения, всё вокруг дома - один сад яблоневый. Живёт себе человек, винцо водочку попивает, семья с базара продукты набирает, на проживание - деньги под будущий урожай одалживают. 
- Вот, - говорил хозяин семейства, - дождёмся через пять лет тоннажа, продадим в сезон фрукту, с долгами рассчитаемся, и потом каждый год сытыми будем от урожайного сбора. И руки потирает тот наследник.
Возвращается вечерами он пьяным, с него сапоги грязные семья снимает, пьяница на стол копейки выкладывает, хвастается, что удалось-таки ему ещё другой кредит выудить, и даже спрашивает:
- Хорошо ли перекопан сад?..
На пятый год, кое-как собрали те яблоньки, продали, денег едва хватило рвань переодеть.
На другой год, американская белая бабочка налетела, все листья сожрала, оголила ветки сада…
Потом, через год вертолёты подозрительные кружили, обработали невидимой химией сад, и весь цвет на ветвях сгорел.
Пришли судебные исполнители, дом, сад и всё имущество скудное описали и продали. Оказалась на улице семья. Сплошное исчезновение в их душах началось…

Другой, что имел: ненависть, высокомерие, хитрость, лицемерие - нагло пороками торговал. Обходил совесть, улаживал недобросовестные сделки - богател на неудачах других, похихикивал над их глупостью, скупал за бесценок несобранность. Ходил жирно. Но недуги его свалили, и всё пропало.    
Третий прежде и всегда, был человеком жилистым и храбрым. Озабоченный трудяга надменные повадки и долги не признавал, усилиями обустраивал двор, для него время двигалось с нарастающей прибылью. Скважину чистой воды пробурил; поднял со дна моря затонувший тысячелетия назад чёлн, приобретения древние выудил. Изобретение придумал – заимел вечную энергию, какую никто от солнца не получал. Для жирных ослабление знал, хватку имел заточенную временем. Крепко стоял на ногах человек труда, буря свирепела, а он стойко переносил невзгоды, преображался, презирал жалость и оправдания своих неудач. Условиями разумного существования руководствовался. Потому славно по земле ходит и говорит тому, кто к нему пришёл исповедоваться. Говорит:
- Если ты послушник ходи как владыка, а станешь владыкою ходи как послушник».
Булгак отошёл в сторону, заранее приуныл, стал думать, что притчи не самое щедрое преломление ума. Почему-то, одним сжатым кулаком другой кулак стал ударять, искры вылетают, а он грустит.       
Многие, сильные в важных земных сотворениях слабы в сказаниях под небом, и это печально; остынет запал, а некому счастье поддержать, другая волна предпочтений нахлынет, и столпы важного времени одинокими в буре останутся, устремления минувшего стачиваться будут. Сказания же затвердеют в скалах гор или вечномёрзлой земле - хранить вечность станут. И вечность той стопы, что ходила по земле, и в песочной пустыне отпечаталась, тоже истина. Все будут спрашивать: откуда такое изделие, чий тут стопы остались, почему вселенная отстаёт от нашей далёкой мысли… А нет ответа. Снежные и песчаные ураганы заметут то, что нас не трогает. Не все великие сказания в камне записанными останутся. История хранит свои величины на дне океанов и в сыпучем песке, она лучше знает, как людьми распоряжаться.*