набросок

"Деревья в этой стране, конечно, шумят по-другому",- подумала она.-"Хотя нет, почему это по-другому? Шорох есть; листочек цепляется за листочек; ветки задевают друг друга, как люди в переполненном трамвае; крона движется, ствол неподвижен". Она мысленно помолчала.
"Вроде бы всё, как везде",- подытожила она. Вернувшись из размышлений полностью в комнату, она почувствовала, что сидит сгорбившись. Значит, она уходила в себя глубоко и довольно надолго. Разве больше не о чем думать, как только о разнице звуков в России и в Нидерландах? Вот ещё, придумала тоже. Надо выпрямиться для начала, подвигаться змеиными изгибами, чтобы снова почувствовать спину. Потом можно вспомнить, что во время раздумий она слышала не только шум деревьев, но и переливчатую, искусственную мелодию, которая так сконтрастировала с естественностью шуршащей мелодии деревьев. Тонкий, высокий звук принадлежал стиральной машинке, запертой, как узник, в особенном крошечном пространстве, которое хозяйка называла прачечной, хотя ничего там особенного не происходило, не кипела работа никаких прачек: никто не стирал руками на бугристой дощечке, не отбивал бельё, не проглаживал его между двумя цилиндрами, не развешивал с помощью прищепок на длиннющих верёвках. И всё-таки прачечная, так как в ней вещи несвежие, использованные, побывавшие на улице, в чужих домах, в организациях, в супермаркетах, в трамваях, на велосипеде - становились чистыми. Звук машинки был знАком, что процесс окончен: она хочет опустошиться и погрузиться в сон.