На мосту

И была ночь, а потом настало утро. Не произнеся ни слова, Офелия выбегает на улицу и босиком устремляется прочь по свежевыпавшему снегу. Георг, не противясь ее желанию, из окна наблюдает, как на бегу расплетаются косы возлюбленной и как цепочка следов остается ему на память. Он неторопливо застегивает пуговицы на рубашке. Пальто, шарф, шляпа – и он уходит.
Мост через реку подвешен за небеса. Георг держится за поручень и, дабы не поддаться головокружению, смотрит вдаль.
— Не спрашивайте, почему мне не нужен этот замок на холме и почему я о нем не мечтаю, — старик, окутанный парами дыхания, перекрикивая ветер, всматривается в Георга. — У меня его нет по доброй воле, поэтому не думайте, что я нищий. И ваш меховой воротник не дает вам привилегии. Я тут прогуливаюсь, а вы стоите на пути. Будьте любезны.
Река, оставаясь недвижимой, бурными шумящими потоками стремится к горизонту. Георг отходит в сторону, и вот он в сердцевине мира: между землей и небом, между началом и концом моста.
— Георг! Георг!
Это Офелия. Она бежит к нему с берега.
— Любимая, твое возвращение подобно этой реке.
— Меньше слов! Я здесь не для того, чтобы ты в своих рассуждениях и печалях терял меня. Будь же нежен со мной, как был нежен ночью.
Он ласкает ее, целует, гладит по волосам.
— Нет! Нет! — она бьет по его груди кулаками, точно в запертую дверь, резко вырывается. — Не так! Все было по-другому!
И, словно по волшебству, Офелия становится снегом, воздушными хлопьями укрывая родную деревню Георга. С моста ему виден дом, где в чердачных комодах пылятся его первые годы жизни: вон отец с матерью, а вот в окне и сестра за занавесками печет хлеб. Душа рвется к ним, но хватит ли ему отведенных судьбой дней, чтобы добраться до дома? Слишком уж время быстротечно. Георг стоит в нерешимости, растерян. Старик с берега не сводит с него глаз.