Витольд. Триптих

I
«Блудница под дождем», – произнес Витольд, заприметив из окна закусочной женщину, явно желающую продать себя сегодняшним вечером. Она, на вид лет тридцати, в атласном рябиновом платье, едва прикрывающим бедра, стояла под зонтом, с зонта сбегали крупные струи дождевой воды, ее прозябшие от ненастья коленки просили тепла почасовых комнат и крепких мужских рук. То и дело она поглядывала на часы: время шло, а она еще не была пристроена на вечер. Кто бы угостил ромовым коктейлем или бокалом сухого вина? Где тот человек, что будет нежен с ней? Витольд сквозь запотевшее стекло заведения мысленно раздевал ее, представляя, как она лежит на кровати, ее платье вальяжно задрано, скинуты туфли. Витольд был голоден, ему хотелось отбивную с картофельным пюре, хотелось темного пива, но теперь ему хотелось и женщину.
Витольд вышел из закусочной и, перебежав улицу, впрыгнул под зонтик незнакомки. Она улыбнулась Витольду, он улыбнулся ей, и оба желали скорее укрыться от ненастной погоды под одной из крыш этого города.
Женщина представилась Младой, ее волосы пахли дождем, городскими улицами и фонарями, а ушные раковины хранили телефонные ссоры и похотливую брань клиентов. Он целовал ее бедра. Она, лаская его, грела продрогшие пальцы. За окном шелестела осень, с деревьев падали обмякшие листья. В переулках лаяли псы, под окнами бессвязно распевали песни. Звенел запоздалый трамвай.
Когда все закончилось, Витольд отстраненно лежал на кровати. Он чувствовал голод. Возле него на стуле, куда была скинута одежда, стояла чашка недопитого чая и выжатая долька лимона – это все, чем он смог поживиться за прошедший день. Постель пахла свежевыловленной рыбой. Витольд смотрел в белый потолок и размышлял, насколько стоило променять пюре, отбивную и кружку темного пива на женщину, лежащую рядом. Заговорить с Младой он не решался, он не знал, о чем можно говорить с человеком, продающим свое тело незнакомцам. Женщина же молчала и думала о чем-то своем. Вероятно, она не представляла, что может рассказать человек, покупающий любовь с улицы. Вскоре она заснула. Младе не было никакого дела до Витольда.

II
Городское утро было бодрящим. Витольд шел дворами, с любопытством заглядывая в окна домов. Из приоткрытых фрамуг тянуло кофе и пригоревшими оладьями. Доносилась супружеская ругань. Скворчали сковородки, стучали тарелки, звенели столовые приборы. В окнах между стеклами и занавесками стояли горшки с цветами. Навстречу Витольду шли дети и несли картонные поделки. Витольд перешел на солнечную сторону улицы. О вчерашнем дожде напоминали сырые пятна на асфальте.
Витольд добрался до остановки. Ожидавшие трамвая мужчины держали в зубах сигареты, под мышками – трубки утренних газет. Сигареты своенравно дымились, серый дым заползал в ноздри и путался в усах, полз по щекам, восходил тонкими побегами, распускаясь цветком над макушками курильщиков. От запаха табака у Витольда защекотало в горле. Рядом стоял старик с радиоприемником. Передавали прогноз погоды: «Ожидается повышение температуры, осадков не предвидится, атмосферный фронт, теплый воздух, переменная облачность, дожди вернутся со следующей недели».
Подъехавший трамвай бряцал своим механизмом. На боковине состава рекламировали зубную пасту. Мужчины делали последние глубокие затяжки перед тем, как швырнуть окурки. На противоположной стороне дороги ждала зеленого светофора женщина с саквояжем.
Трамвай – единственное место в городе, где можно предаться мыслям о постоянстве памяти, о муравьях Сальвадора Дали и ереси Иеронима Босха. Витольд вспоминал о прошедшей ночи, о Младе. Влажный женский запах взбудоражил его память, он закрыл глаза и вылавливал детали. Не забыть купить на вечер три лимона и джин. Рассыпной чай. Творожный сыр в шоколадной глазури. Изюма и кураги. Триста грамм кешью. Свежий номер ежемесячника «Путешественник».
Трамвай въехал на мост. Солнце ярко осветило вагон, пассажиры зажмурились, спрятали лица в тень, прикрыли разворотами газет. На мосту молодой человек, изображая птицу, летел в объятия возлюбленной. Витольд закрыл глаза. «Представь, Витольд, что жизнь начинается, пусть сегодняшний день будет началом, в этом нет ничего плохого, всегда не поздно начать». И тут он заснул.

III
Витольд спал, и ему снилась Млада.