Дрогл

Солнце вспучилось над полем и начало понемногу поджаривать хитиновую корону Дрогла, он застонал и открыл подслеповатый слезящийся глаз. Усики его немедленно пришли в движение ощупывая пространство, посторонних не ощущалось, только привычные прикорытники возились в сыром еще от росы овраге, репетировали хороводы с восхвалениями. Они были мелкие, разных видов, и мельтешили так яростно, что трудно было разглядеть четкие очертания хотя бы одного, да и ни к чему их разглядывать.
Дрогл потянулся во все стороны, поскрежетал лапками, стирая с них налипшую за ночь пыль, поднялся во весь свой рост и гордо засеменил мимо прикорытников, заводивших уже песнопения,  к ближайшей луже.
“Аааа-ббба-ууууу” - доносилось из оврага. Дрогл тщательно чистил усики, корону окантовывающую его голову (личная мутация, предмет гордости и наследие потомкам) потом быстро прошелся лапками по надкрыльям, почистил брюшко.
 “Аааа-ббббаааа-ууууу!”  Голоса прикорытников стали громче и требовательнее, но наш герой не спешил. Размеренно пережевывая утреннюю свою трапезу, он думал о Манах и Тутках. Когда они приходили в прошлый раз, ему удалось проскользнуть в вырытую заранее яму и прикрыться листьями. Обожатели не заметили этого и пребывали в полной уверенности что бой их героя с пришлыми состоялся и окончился разгромом интервентов. Не просто же так враги через какое-то время стали уходить с их поля.
Сами прикорытники боя не видели - трепетали, боялись неблагополучного исхода и рыли себе укрытия, не забывая чутко прислушиваться к происходящему. “Сволочи. Вот так каждый день завывают, а чуть дашь слабину - все сбегут”
Дрогл узнал подступающий прилив праведного гнева, затрещал надкрыльями, грузно поднялся в воздух и, сделав круг над оврагом и ямой, приземлился поближе к поющим.
“Аааааа! Аааааа! Уууууууу! Еееаааууу-ээоооыыыыы!” - выли в овраге.
Восхваляемый издалека помахал им лапкой “Аааа!”- донеслось в ответ.
Тут внезапно усики зашевелились, он почувствовал вторжение  - со стороны редкого лысого подлеска на поляну вползал Мамон темная многоголовая туша его размеренно текла по траве в сторону усатого, множество маленьких красных глазок - пылали казалось,,,, праведным гневом, на самом же деле были воспалены от постоянного употребления мухоморов. По всему телу Мамона торчали крючки и жала, толстое брюхо волочилось по земле, с многочисленных жвал на землю стекала слюна.
Опять ты, - поморщился Дрогл - на, бери, - он отрыгнул в сторону многоголового часть утренней трапезы. Мамон сосредоточенно зажевал.
Как там, на подступах? Разбежались Маны эти и Тутки?
Мамон, не отрываясь от трапезы утвердительно загудел…

Алик проснулся, заворочался в кровати, прогоняя сон, вспомнил что сегодня выходной и обрадовался.
 - Мама! Мне сон приснился, про таракана с короной! Страшного!
 - Тьфу ты, страсти какие! Ну все, проснулся? Умывайся, иди завтракать и бери велосипед, вчера была получка, так что держи 50 рублей - на мороженое!
Алик крутил педали и думал - какой хороший день! Можно купить и сразу съесть столько мороженого, сколько пальцев на руках, и солнышко светит, и никакой таракан в короне теперь не казался ему страшным. Ни чуточку!