Восточный ветер

   Монеты падают со звоном. Два орла и одна решка. Длинная тень от шпиля собора. Ветер поднимает в воздух упавший лист. В воздухе запах воды и еле уловимый запах женских духов. Хозяйка этих духов стоит у парапета и смотрит, как чайка подхватывает из воды маленькую рыбку, неосторожно приблизившуюся к поверхности воды. Лицо этой девушки чем-то напоминает лицо римлянки – немного надменное, немного разочарованное. Она оборачивается на звук упавших монет.
- Вы, кажется, что-то уронили.
- Всего лишь звук вечера, или судьбы…
- Вы не боитесь, что этот звук кто-то подберет?
- Разве можно бояться того, что от тебя не зависит?
Сердце замирает от предчувствия ветра, дующего с востока. Я подбираю монеты.
- Доброго вам вечера!
Ухожу.
Ветер с востока, как путешествие – почувствовав его дуновение, невозможно остаться прежним. Мне нужно еще немного времени, прежде чем он подхватит меня. Закрыть глаза и вспомнить то, что еще хочется помнить, подумать о дне сегодняшнем, и, открыв глаза, в последнее мгновение увидеть солнце, исчезающее за крышами домов.

* * *
Каждому человеку бывает грустно, иногда. Сегодня грустно мне. Я брожу без цели по улицам и смотрю на лица прохожих. Вот красивый парень, спешит на свидание, в руках букет роз, а в глазах мысль о том, что будет потом. Уверена, его девушка сейчас думает о том, куда он ее поведет и во сколько он оценит то, что будет потом. Мерзко – неужели все стали оценивать мир только материальными и физическими ценностями?
Прохожу мимо открытого кафе.
- Девушка, выпейте со мной бокал шампанского!
- Девушка спешит к гинекологу!
Человека, гуляющего в раздумье, чаще всего привлекают либо высокие здания, в тени которых так легко спрятаться, либо открытое водное пространство. В маленьких и тесных переулках становится неуютно. Я выхожу к собору и иду к набережной. Поднимаю голову и смотрю на небо. Красное. Будет ветер. Ах, пусть будет буря! Но бури нет. Все затаилось в ее ожидании, и лист, поднятый ветром, тихо опускается на воду. Над водой кружатся чайки – схватить и улететь. Они дерутся и кричат. К их крику примешивается посторонний звук. Звук, похожий на ноту «ми». Оборачиваюсь. Мужчина рассматривает монеты, которые выпали из его кармана, должно быть, когда он доставал сигареты. Медленно он закуривает сигарету. В его глазах, лице, движениях есть что-то от ноты «ля».
   От ноты «ля» до ноты «до» три клавиши. В глазах приближение «Грозы» Вивальди. Несколько фраз: он говорит о звуке судьбы, или вечера. Как странно… Желает доброго вечера мне. Уходит. Несколько капель дождя упали перед вечерней грозой – запах из детства, как от папиных папирос. Конечно, запах его сигарет совсем не похож на тот, но он возвращает меня к дням ушедшим, и ко дню, в котором я сейчас – грустно и легко. Лист, упавший в воду, уплыл, но, может быть, его где-нибудь выбросит на берег, и я увижу его вновь.
   * * *
   Ветер дует сильнее, и река покрывается белым кружевом пены. Небо надело красный колпак палача и темный топор уже близок. Люди, которые не взяли зонты, спешат укрыться в своих уютных домах.
   Я никуда не спешу – я жду восточный ветер. Девушка, которую я встретил, ее настроение так похоже на полотна Гогена. У европейских народов голубой цвет обозначает грусть – импрессионисты часто изображали людей и животных голубыми цветом, все, кроме Ренуара, с его божественным весенним, или летним цветом ветра с юга.
   О чем она думала?… О неспешных дамах в шляпах со страусиными перьями и прическами, как морские каравеллы?… Об элегантных кавалерах, ведущих разговоры о погоде?… Времена меняются, все ускоряется, быстрее, быстрее…
Я вижу ее вновь. Она заходит в кафе, иду вслед за ней. О, ветер восточный, не дуй так сильно, я не готов!
- Это вы?
- Это моя тень.
- Вы следили за мной?
- Нет, это восточный ветер привел меня сюда.
- Причем здесь восточный ветер?
- Это ветер перемен. Он ведет меня туда, где я должен быть.
- А меня сюда привел всадник.
- Какой всадник?
- Государь, всадник с памятника! Мне показалось, что он сошел с постамента и показал рукой  сюда. Но что вы говорили о восточном ветре?
- Это вестник перемен. Он дует, принося в нашу жизнь все новое, неожиданное.
- Но почему восточный?
- С него начинается жизнь.
- Вы здесь будете пить, или есть?
- Я буду пиво, и если вы позволите мне чем-нибудь вас угостить…
- Дама будет пить вино, красное, сухое.
- Саперави?
- Почему бы и нет?

* * *
Мужчина с монетами… Я встретилась с ним опять. Как странно… Он говорит о восточном ветре – это игра, или это образ мыслей? Он художник, или писатель… Несовпадения: жесткий взгляд, короткая прическа, речь романтика и жесты человека, который не привык терять время просто так – как это в нем уживается? Мне дарят пристальный, пронзительный взгляд.
- Вас что-то смущает?
- Скорее озадачивает. Я часто сравниваю свои ощущения с музыкой и сейчас я слышу строгого Баха и легкомысленного Штрауса одновременно.
- Это восточный ветер играет на Эоловой арфе.
- Что такое Эолова арфа?
- На открытом пространстве, между двух столбов натягивают несколько струн. Дуновение ветра заставляет струны колебаться и издавать звуки.
Мобильный телефон тревожит мою сумочку своим звонком. Подруга просит встретиться с ней.
- Простите, но мне надо идти.
- Мы могли бы встретиться вновь?
- Может быть, но сейчас мне пора. Не провожайте меня, пожалуйста!

* * *
Я всего лишь почувствовал дуновение восточного ветра и сила начала прибывать. Сила созидания, желания творить что-то необыкновенно прекрасное. Я не спеша возвращаюсь домой, смотрю на здания, на людей. Мелодия рождается в голове, как волна, несущая людей по улице, бульвару, проспекту… Эта волна подобна лодке на картине Беклина, она несет неспешно по озеру к скалистому острову, к которому мы все когда-нибудь пристанем. Темные тени людей спешащих рядом. Я дома, открываю рояль, и музыка струится из-под моих пальцев.
   Вечер, он так благостен и так умиротворяет, что я оставляю рояль и ложусь спать, чтобы полностью отдаться силе ветра уносящего меня в сновидения, которые позже станут явью.

* * *

Встреча с подругой. О чем могут говорить две женщины? Мужчины могут говорить о работе, о делах, о женщинах. Женщины редко говорят о работе, и мы говорим о жизни моей подруги. Она рассказывает мне о муже, о том, что он проводит большую часть времени за компьютером, о том, что он больше не похож на человека, которого она встретила. Я слушаю ее, но мне вспоминается мужчина с монетами. Я достаю листок бумаги, карандаш и начинаю по памяти рисовать его портрет. Волевые скулы, живые глаза, ежик на голове… Мне кажется, что я слышу музыку, но она только в моей голове. К нам подходит официант и говорит, что кафе закрывается.
- Моя семья разваливается! Что мне делать? Я не могу с ним жить дальше, но я его люблю! Бросить его, или попытаться что-то сделать?
Крик души моей подруги возвращает меня к действительности, а я вспоминаю мужчину с монетами.
- Брось монетку.
- Что с тобой?! Ты моя лучшая подруга и говоришь бросить монетку! Не хочу тебя видеть!
Она убегает обиженная, я слышу бурные аккорды, затем мелодия стихает и вновь переходит к крещендо. Когда я вернусь, я закончу картину, которую я начала полгода назад.
Открываю дверь своей квартиры и чувствую легкое дуновение в лицо. Может быть это восточный ветер, о котором говорил мужчина? Картина? Нет! Усталость сковала мои руки, мою голову и все тело. После душа я ложусь в постель, в голове звучат басы и восточные колокольчики. Жаль, что я поссорилась с ней…

* * *
Резкий звук будит меня. Звук сирены автомобильной сигнализации, как свет солнца слепит меня. Первая мысль о неизбежности природных будильников. Вторая о чашке кофе. Третья о дне прошедшем. Четвертая о дне пришедшем. Я благодарен судьбе, что мне не нужно идти на работу – она зависит только от меня. Ощущение грозы, бывшее днем раньше, переходит в реальность. Струи дождя обрушиваются на окна моего жилища. Гром бьет в крышу моего дома. Электричество уходит в небытие, в темном небе молния чертит профиль девушки с лицом римлянки. Я снова маленький мальчик в большом и неизвестном мире. Я снова не знаю, что делать. Я не буду ничего делать сегодня, но раскат грома срывает меня с места и заставляет взять бумагу, ручку и заготовки перевода, который не давался мне последние несколько дней. Воспоминание о девушке, чей профиль вновь нарисовала молния, подсказали нужные слова и перевод труднейшего стиха падает мне в руки. Ветер с востока шепчет мне новые слова и строки.

* * *

Приятно просыпаться под звуки падающих капель дождя. Можно проснуться на мгновение и вновь заснуть. Так происходит несколько раз, затем я встаю и иду в душ. Никогда не могла проснуться, не приняв душ. Чашка чая окончательно выводит меня из царства Морфея. Вчерашний вечер – что я натворила? Обидела лучшую подругу! Но почему?! Ах, да,  монеты и тот странный человек… С подругой я знакома с детства и  я ее обидела, когда она так во мне нуждалась! Как я могла? Стоп! Отчаяние, вот чего не хватало в моей картине! Словно во сне я беру кисти, развожу краски. Мазки ложатся, как ноты в вальсах Шопена. Вот мелодия, а вот печальный аккорд. Родители хотели, чтобы я была пианисткой. Какое-то время я тоже этого хотела, но потом я увидела картины Веласкеса и поняла, что мне суждено быть художницей. Конечно, родители были против, но я поступила в художественную школу, а звуки музыки навсегда остались в моей жизни. И сейчас я вижу цвета, как звуки. Картина закончена. Я хочу рисовать еще, но я сдерживаю себя. Я чувствую, что-то должно произойти в моей жизни сегодня, что-то очень важное.


* * *

Перевод стиха закончен, и я чувствую себя опустошенным.  Дождь почти закончился, но небо все еще затянуто тучами. Облака и тучи расплываются, как летящий дракон и язык одной из его голов стремится к моему окну. Для меня это знак, знак восточного ветра коснувшегося моего жилища, знак того, что мне пора. Пора выйти наружу и встретить неизбежное там, где перо Дюрера нарисовало лошадей в небе и летящего дракона. Выход из дома для меня сейчас, как момент творения. Я не знаю, зачем я выхожу. Я не знаю, куда я пойду и момент решения почти также сложен, как перевод стиха, сделанный полчаса назад. Решение приходит внезапно. Я понимаю, что нет для меня сейчас лучшего места, чем крыша одного из домов на набережной реки. Буквально лечу туда и чувствую, что нет больше усталости, сковавшей меня, что голова моя свободна и на руках растут крылья. Молнией взлетаю по лестнице, две минуты шагов в темноте чердака и я на крыше.
Город сверху похож на муравейник – все кажется маленьким, и я себе кажусь маленьким, я понимаю тщетность моей жизни, но все внутри протестует и стихи ложатся на бумагу. Да, я пылинка, которую ветер может подхватить в любую минуту, но я жив и что-то останется после меня. Я смотрю на людей, проходящих внизу, и я вижу ее. Эту копну волос я не спутаю ни с какой другой. Я кричу, и она останавливается, озирается вокруг и идет дальше. Тоска безысходности подступает к сердцу. Закуриваю сигарету и сижу неподвижно, сигарета догорела, закуриваю другую. Слышу легкий шум и шаги на крыше. Ну, вот, опять какой-то недовольный жилец! И почему люди не понимают, как прекрасно находится на крыше? Оборачиваюсь, и сигарета падает из моих пальцев – это ОНА!

* * *
Теплый дождь похож  на красивого мужчину в баре, или дискотеке – понимаешь, что будет потом не очень приятно, но манит так, что невозможно отказаться. Я одеваюсь, выхожу на улицу, с удовольствием подставляю лицо под теплые струи. Куда идти? Все равно, куда ноги несут. Дождь играет самую прекрасную музыку – потоки по асфальту как виолончели, вода, капающая с крыш, как рояль, капли, падающие на крыши, как ударные. Прохожие спешат укрыться  от дождя – смешные, но они не слышат МУЗЫКИ.  Я иду, капли падают на мою голову, плечи. Они поют: Все течет, все проходит, ты идешь и ты пройдешь под нами, солнце выглянет из-за туч, и мы уйдем, уйдем туда, где нет музыки, пока композитор не сочинит новую тему… Внезапно в мелодии дождя звучит диссонанс – крик. Зовут, но не называют имени, крик падает сверху. Это он, человек с монетами, это может быть только он и никто другой. Но где же здесь выход на крышу? Сворачиваю во двор – сколько же здесь парадных! Какая из них владеет лестницей, ведущей на крышу? Лестница первой парадной привела к белому потолку на последней площадке. Вторая парадная закрыта. Верный ход оказался в парадной, рядом с который была лужица явно не дождевого происхождения. Блуждания по чердаку, разорванный рукав куртки, и я вижу его, закуривающего сигарету.

* * *

- Здравствуй!
- Тише, не спугни музыку!
Он говорит шепотом:
- Не испугай художника!
Они садятся вместе на мокрую крышу и молча созерцают таинства природы. Он пытается писать на промокшей бумаге, она слушает дождь и, внезапно сорвавшись, подходит к краю крыши.
- Смотри! Это он, всадник, который позвал меня вчера!
- Нет, это солнце проглянуло сквозь тучи и нарисовало картину тенью.
- Я говорю тебе, это он!
- Пусть будет так, я рад, что ты здесь!
- Зачем я здесь?
- Потому что восточный ветер принес тени любви.
- Ты сумасшедший нарцисс!
Она резко устремляется к чердачному окну. Он остается сидеть в задумчивости.

* * *

Почему я ушла?! Я так стремилась найти выход на крышу, где сидит он! Но так вульгарно звучали его слова! Быть может, он не стремился показать свое превосходство, а это были слова романтика. Я так отвыкла от романтики! Восточный ветер… Он все время говорит о нем, это значит для него что-то особенное. Но почему он говорил так, как будто я должна была к нему придти?! Сейчас я успокоюсь, выпью чаю и поставлю диск с моим любимым Вивальди. Музыка умиротворяет меня, но крещендо опять напоминает о восточном ветре. Он прав, это ветер жизни, ветер перемен. Какие перемены принесет он в мою жизнь? Почему он?! Грусть пришла незаметно, досада подкралась – он не пошел за мной, он остался там. Я знаю, что я должна работать, но я не могу. Печаль сковала меня, а сон не приходит.

* * *

Она ушла, дождь усилился и теперь он рисует полотна Брейгеля. Восточный ветер, это не ветер снаружи, это ветер внутри, когда дождь снаружи, душа ветра остается сухой, когда  же снаружи засуха, дождь наполняет душу ветра - и он меняется на южный, а потом на западный. Она ушла, а восточный ветер все усиливается, сейчас грозит уже стать ураганом. Я не знаю, где мы встретимся вновь, но это непременно произойдет. Почему она ушла? Должно быть, ветви древа жизни заслонили ее от порывов ветра. Ее слова похожи на зонтик, выставленный по ветру – какое-то время он держится, но потом выгибается наоборот, слова тоже могут выворачиваться. Я дал ей уйти, хотя все внутри меня кричало – удержи ее! Я знаю, если бы я удержал ее в тот миг, то торнадо накрыло бы нас неминуемо, а восточный ветер сменился бы западным. Но я люблю неторопливость, я люблю медленное развитие неизбежного.  Я бросаю монеты - и все ложатся решками вверх.