Саратовские авиаторы. Часть вторая

110 лет назад, в Саратове был учреждён аэроклуб, председателем которого избрали вице-губернатора П.М. Боярского. Первые полёты состоялись в сентябре 1910-го. Взлётной площадкой служил ипподром, который находился на месте нынешнего стадиона «Локомотив». А свой аэродром у аэроклуба появился через два года.

Открытие

Местом для него была выбрана площадка около военного городка Башкадыкларскаго полка, который был назван так в честь победы русских войск над турками в сражении у турецкого города Башкадыклар 19 ноября 1853 года и размещался недалеко от Спасо-Преображенского мужского монастыря и дач, за Воскресенским кладбищем (в районе нынешней ул. Навашина). Через него, к семи часам вечера 15 июля 1912 года, и шагала основная часть публики, желавшей поглазеть на первые полёты с нового аэродрома, с одной стороны обнесённого проволочной, а с другой – деревянной изгородью.
Люди занимали места в одном из специально поставленных павильонов (другой предназначался для почётных гостей) и топтались в ожидании праздника, глядя на два больших украшенных разноцветными флажками ангара. За их дверями скрывались: в одном – два лёгких «Блерио», принадлежавшие аэроклубу, в другом – громоздкий «Фарман», купленный саратовским авиатором Шпрингенфельдомъ у главного механика и строителя аэроклуба Чудинова. Всего собралось около двух тысяч человек. Порядок поддерживали, выстроившись в цепь, рота солдат, казаки и отряд полиции.
В 6.30 приехал председатель аэроклуба, вице-губернатор П.М. Боярский. Его встретили оркестром. Затем, когда вывезли на центр аэродрома все три аэроплана, полковым священником был отслужен молебен и, как писал «Саратовский листок», «сказано слово о пользе авиации для государства и общества». После этого под музыку неофициального гимна России «Коль славен» был поднят флаг (?). В небо взвился салют. Выступил Боярский: «Горячо благодарю всех посетивших наш радостный праздник. Государю Императору – ура!» В ответ прогремело троекратное «ура!» и прозвучал официальный гимн страны «Боже, царя храни!» Всё тот же Боярский прочитал две телеграммы: на имя покровителя всероссийского аэроклуба, великого князя Александра Михайловича (двоюродного дяди императора Николая II) и командующего войсками Казанского военного округа барона А.Е. Зальца. Наконец, по традиции, были освящены ангары, и аэропланы вернули на место. Лётчики стали готовиться к полётам.

Лётчики

На торжество по поводу открытия аэродрома хотели было пригласить Александра Васильева, который, как известно, первым поднялся в саратовское небо в сентябре 1910-го и пообещал открыть в Саратове авиашколу, но он приехать не смог (кстати, в том же году, спустя два месяца после полёта над Саратовом он, на аэроплане «Блерио», первым в России пролетел без посадки более 100 км из Елизаветполя [Кировабад] в Тифлис [Тбилиси]). Поэтому право быть первым на саратовском аэродроме получил другой почётный гость, 21-летний авиатор Александр Агафонов, успевший принять участие в групповом (12 лётчиков) перелёте Санкт-Петербург–Москва.
Для него на заводе Первого российского товарищества воздухоплавания построили «Фарман», приспособленный для дальних полётов. Агафонов и его механик Колчин, стартовав 10 июля 1911 года (по старому стилю) с Комендантского аэродрома в Петербурге, через час приземлились в Чудово, обеспечив тем самым заводу конструкторский приз военного ведомства «За непрерывный полёт на дальность».
Следующим промежуточным местом приземления должен был быть Новгород, однако указанная на маршрутной карте точка оказалась болотом, и аэроплан в нём увяз. Его кое-как вытащили.
Попытка полететь дальше сорвалась из-за отказа мотора и поломки, при вынужденной посадке, шасси. После ремонта Агафонов снова хотел отправиться в путь, но в первый день при пробном полёте опять повредилось шасси, а во второй он потерпел аварию. Пришлось сойти с дистанции. Впрочем, не ему одному.
Единственным, кто в том перелёте финишировал, стал Васильев. Он на своём «Блерио», преодолев расстояние в 725 километров, добрался до Москвы за 24 часа 41 минуту. Правда, в воздухе он пробыл только 9,5 часов, а остальное время провёл на земле, отдыхая и восстанавливая силы и ремонтируя и заправляя аэроплан.
После того неудачного старта Агафонов не раз принимал участие как в испытаниях новых аэропланов, так и в соревнованиях, и к июлю 1912-го это уже был опытный авиатор. О том, как он обновил небо над первым в Саратове аэродромом, рассказывал «Саратовский листок»:
 
Первые полёты

«Механики завели пропеллер «Фармана», на который сел в 8 час. Агафонов. Аппарат сначала не слушался, капризничал, мотор не работал.
Через четверть часа аппарат плавно понесся по аэродрому, быстро отделился от земли и высоко пошел по направлению к дачам в лучах заходящего солнца. Агафонов, делая крутые повороты, описал на высоте 200 метров пять больших кругов, одну восьмерку, продержавшись в воздухе 11 минут.
Громкие продолжительные аплодисменты провожали молодого летчика каждый раз, когда он пролетал над аэродромом. С автомобилей, заполненных дамами, бросали вверх цв;ты. Опустился он круто и быстро.
Затем аппарат снова установили и под звуки оркестра Агафонов с поручиком Башкадыкларскаго полка Миримановым снова отделился от земли, но вдруг остановился... Это было в 8 час. 27 м. вечера, когда солнце уже скрылось, а на аэродроме загорелись костры. Оказалось, что порвалась проволока руля глубины. Ее быстро исправили, завели пропеллер, и «Фарман» поднялся на 60-70 метров и стал описывать красивые круги при освещении луны и больших костров. Одно время аэроплан, направившись в сторону казарм, скрылся из виду, а потом возвратился и понесся на огни фонарей Кузнецовских дач.
Аппарат продержался в воздухе 8 минут. Поручик Мириманов был приветствован своим начальством.
Совс;мъ темнело, когда на «Фарман» сел местный авиатор Шпрингенфельд. Публика уже стала расходиться, поехали автомобили. Местный летчик оказался весьма опытным и смелым. Он достигал при ночном освещении до 100 и более метров высоты, описывал большие круги и восьмерки, на поворотах круто опускался и опять поднимался, как большая ночная птица над кострами, над кладбищем, военным городком и, наконец, плавно спустился на аэродром, приветствуемый криками «браво» и аплодисментами.
В 9 час. вечера спуском ІІІпрингенфельда закончились первые полеты на новом аэродроме».

С верой в будущее

На следующий день в аэроклуб пришла телеграмма от великого князя Александра Михайловича: «От души поздравляю, искренно радуюсь открытию аэродрома, благодарю за добрые слова. Бог в помощь саратовскому аэроклубу».
Это был ответ на телеграмму Боярского следующего содержания: «В знаменательный для саратовского аэроклуба день открытия аэродрома собравшиеся на торжество после молебствия о здравии Государя Императора и Вашего Императорского Высочества, восхищаясь смелым полетом Агафонова, твердо верят в великое будущее авиации в России и счастливы будут, если находящийся под высоким Вашего императорского Высочества покровительством саратовский аэроклуб даст новых летунов, чтобы они хорошо исполнили свое большое и трудное дело».
Пришла на имя Боярского телеграмма и от командующего войсками Казанского военного округа генерала Зальца: «Бог в помощь благому начинанию, глубочайшая признательность в лице вашем всему составу саратовского аэроклуба и авиатору Агафонову. Искренно желаю полнейшего успеха и благополучия доблестным офицерам».
Обе телеграммы были зачитаны во время банкета, который состоялся в гостинице «Россия» в честь почётного гостя Александра Агафонова. Ведь он приехал не только для того, чтобы полетать. Он согласился на предложение саратовцев преподавать в авиашколе. В ней решили обучать не только членов аэроклуба, но и офицеров 47-й пехотной дивизии, которая дислоцировалась в Саратове.
«Как только ученики аэроклуба получат дипломы на звание лётчиков, как только я увижу хотя бы двух офицеров, умеющих летать на аппаратах тяжелее воздуха, и почувствую, что дело авиации в Саратове стоит прочно, то немедленно выпишу из Парижа самый совершенный аэроплан «Ньюпорт», – пообещал член совета аэроклуба, владелец табачной фабрики Левкович-младший.
Причём командир дивизии генерал Болотов  предложил занятия для офицеров проводить в летнем военном лагере в Татищеве. Главное учебное «пособие», аэроплан «Фарман», планировалось переправить туда на следующий день, 17 июля, но Агафонов предложил не откладывать и нанести неожиданный визит потенциальным учащимся авиашколы сразу
после банкета. Что и было сделано.

На фото: Александр Агафонов