Трагедия начинается

1.

Ты должен в толпу вернуться –
в толпе становишься гладким и твердым.
Одиночество размягчает,
одиночество истощает…*
 

Извозом я занимался около трех месяцев. Я протрезвел окончательно и вышел из мёртвой зоны. Я увлекся своим новым делом… В начале сентября во дворе своего дома на меня напал пьяный водитель. Он разбил бейсбольной битой лобовое стекло и покалечил мне левую руку.

Случилось это так. Я возвращался домой раздражённый. Это был не мой день. Совсем, совсем «нехороший» денёк… Я это почувствовал ещё в середине дня, когда чуть было, не попал на разборки с водителем крутой тачки. Я хотел пересечь Сретенку по прямой, из Лукова переулка в Большой Сергиевский к своей мастерской. Выпить кофе и расслабиться. В этот день было особенно много машин, нервы были на пределе, – так что короткая передышка была необходима.

Крутому же позарез понадобилось в Луков переулок. Он спешил по своим крутым делам, сигналил и требовал, что бы я уступил дорогу. (В переулке шло строительство, – движение было в один ряд.) Чтобы пропустить его, мне нужно было влиться в поток и ехать к Садовому кольцу, то есть туда, куда мне не надо. Назад сдать я тоже не мог, – сзади пристроился КАМАЗ, вывозивший мусор со стройки. Я ждал, когда загорится светофор на пересечении Сретенки и Бульварного кольца, поток прервётся, и я смогу пересечь улицу. Но светофор всё не загорался…

А тачка была ну, очень крутая, белая, с тонированными стеклами, так что я не знал, какая угроза таится внутри. Может там лидер ЛДПР забил стрелку со своими подельниками. (В Луковом переулке как раз находится особняк с его помощниками.)

Водила недолго матерился и, очевидно, выполняя волю хозяина, подскочил – бешенный – и стал зачем-то выдирать меня из машины. Лапы, надо сказать, у него были приличные – размером с мою грудную клетку. «Удавлю, сучёнок, – кричал он, – езжай!» Я стал газовать, делая вид, что готов исполнить его требование, но с места не тронулся. Он рванул, было к своей машине, но, увидев, что я на прежнем месте, развернулся и двинул на меня, – исполнять свои угрозы. Терять было нечего, – я включил «аварийку», нажал на гудок и пополз поперёк потока.

Я проскочил, но не понял главного, – штормовое предупреждение прозвучало. Кофе я попил, но дальше, – совсем не заладилось. Пассажиров не было. Взял на проспекте Мира какого-то поддатого хлюста с бутылкой пива.

-В Медведково – сказал он и сел, не дожидаясь разрешения.
-Двести, – сказал я, несколько завысив таксу, вместо того, что бы выдворить его из салона.
-Нет проблем, – буркнул он, но денег не дал.

Я молча поехал, будто заговорённый. В душе у меня закипало: «Куда я еду? Зачем? Почему не взял деньги сразу? Неужели не видно, что это за фрукт! О, покорность обстоятельствам! Кончится путешествие тем, что этот хлюст элементарно кинет меня в Медведково. О, интеллигентная манера – не возражать! Её не выдавливать надо, – калёным железом жечь!»

«Нехороший» денек набирал обороты. Ко всему прочему, мужичок оказался липучий – начал доставать меня вопросами, типа: «Чего это ты какой-то не такой?» или «Куда это мы едем?». Я начинал закипать.

-Помолчать можешь? – Он меня будто не слышал и продолжал липнуть: «Ща под мост… так… делай этого козла!». Я понял: товарищ явно не в себе. Что же будет дальше, когда он допьёт своё пиво? Когда мы свернули с проспекта, я дозрел, и тормознул у обочины – разобраться.

-Слушай, парень, или плати деньги сейчас, или выходи.
-Так я же уже рассчитался. – Я увидел, как сквозь пьяную дурь выглядывала до боли знакомая физиономия хама. Он издевался надо мной!
-Ну, что ж, тогда мы приехали. Выходи.
-Чё, борзеешь?
-Вылезай! – Я сам открыл дверь с его стороны и подтолкнул к выходу. Он, матерясь, вылез и через открытую дверь, плеснул в салон пивом.

Пришлось выйти из машины. Я его не бил. Просто выбил из рук бутылку и положил его тело на газон, лицом вниз: «Лежи тихо!». Настроение было испорчено окончательно. В таком настроении недолго и в аварию попасть. Я решил ехать домой...

Когда я вырвался из городского ада, где всё гудело, кипело, терзало меня… вся эта снующая чадящая, предназначенная лично мне! похоть цивилизации, выматывающая душу, я принялся успокаивать себя. Ничего, ничего, – говорил я себе, – все будет нормально. Всё это мелочи, не стоящие внимания. Всё – впереди! Пусть, ты проиграл тысячу мелких сражений, пусть… но ты выиграешь жизнь!

На этой торжественной ноте, почти успокоенный, я въехал на свою территорию. Оставалось лишь припарковаться у своего жилища. Я тормознул, чтобы аккуратно переползти через бордюр и встать на свое место напротив подъезда. В последнее время, я парковался так часто, что смог бы с закрытыми глазами проделать этот нехитрый заезд.   

В это время раздался резкий, нетерпеливый гудок. Прямо по нервам! Сзади сигналила иномарка. В салоне отдыхала кампания, гремела музыка. Сквозь звуки музыки слышались безобразные ругательства в мой адрес.

Со дна души… нет, из утробы поднялась вся моя ненависть, вся грязь, весь чад, всё безобразие сегодняшнего дня!

-Что, КОЗЁЛ, гудишь, сволочь! Ну, гуди, КОЗЁЛ, гуди…

Я переполз через бордюр и подъехал к своему месту. Расстояние – метров пятьдесят, не более… Только я отключил движок, передо мной возник он – КОЗЁЛ с бейсбольной битой в руках и принялся лупить со всей дури, сначала по лобовому стеклу, потом, как рапирой, в открытое окно прямо по лицу.



2.

К ракам никакого сочувствия я не питаю:
хватаешь, – цапают клешнями,
отпускаешь, – задом идут наперед*

Incipit tragedia** Так безобразно выглядело начало моего конца. Интересно, кто зомбирует этих чумных исполнителей злой Воли? Именно с этого момента чьей-то невидимой рукой был включен счётчик, отсчитывающий последние мгновения моей земной жизни. Их, впрочем, набралось достаточно – несколько месяцев…

А пока я наблюдал пунцовую пучеглазую потную физиономию, перекошенную злобой, в отблесках заходящего солнца. Физиономия издавала инородные звуки, похожие на взвизги: «Коз-зёл?! Кто – коз-зёл? Я – коз-зёл? Получи! Получи!!» – и зомбированная особь ширяла в открытое окно, как в амбразуру, своё оружие.

Я был готов к атаке. Занимаясь извозом в наше ожесточённое время, в безумном городе заранее продумываешь различные ситуации, в том числе и криминальные. У меня было припасено своё оружие – два железных крюка, соединенных увесистым замком. На это грозное приспособление я запирал машину. Нижний крючок цеплялся за педаль сцепления, верхний – за руль. Палка впечатляла. Единственный недостаток, крюки, не запертые на ключ, свободно ходили внутри замка.

Пока я шарил под сиденьем, разыскивая оружье, пока доставал его, безумный фехтовальщик молотил мою левую руку, которой я защищал лицо. Молотил в пьяном кураже. Ему нравилось вершить правосудие.

Однако, как я только вырвался из салона со своей железной дурой, и смазал ему по плечу (удар не получился – замок съехал к руке, изменив центр тяжести) – всё резко изменилось. Он отбросил биту, вцепился в крюки и утащил меня на землю. Он был грузный, рыхлый и пьяный. После короткой возни, мне удалось вырваться из его объятий; я вскочил, и замахнулся для удара.

Но тут, – странное дело, –  меня что-то остановило: я не поддался мстительной радости мщения. Я только подумал, что этой штуковиной можно успокоить его навсегда.

-Не бей! Я заплачу, возмещу… Не бей!! – заверещал он и стал торопливо отползать. Вёрткий, гад – подумал я. Он вскочил и кинулся к своей машине, бормоча какую-то ерунду о возмещении ущерба.

Я пошёл за ним. Новая «Ауди» гудела мотором. В салоне, выключив музыку, молча притаились еще два бойца. Я только сейчас сообразил: удерёт ведь!

Я кинулся наперерез машине, размахивая своими жуткими крючьями, но – мгновение – и он уже рванул с места, прямо на меня. Я отпрыгнул в сторону и упал. Машина полетела в темноту двора. Единственно, что я успел, – запомнил номер машины.

Какой-то мужик, сидящий во дворе на лавочке и, очевидно, наблюдавший за всей этой сценой, крикнул мне:
-Да это Рома Мартынов, из третьего подъезда!
 
А дальше? Дальше была долгая нудная и бесплодная история борьбы за свои права. Мушкетёра нашли, – им оказался действительно Рома Мартынов, живущий действительно в третьем подъезде моего дома. Вы будете смеяться, –  мастер спорта по фехтованию! История знала одного такого Мартынова – убившего на дуэли поэта Лермонтова. Трагедия повторился, теперь уже в виде фарса…

Наш Мартынов был владельцем то ли бензоколонок, то ли автомастерских; имел покровителей в ОВД № 3 «Минский», куда я и написал заявление; ко всему был ушлым изворотливым малым, не обременённым моралью.

Про бензоколонки и фехтование он поведал мне сам. Гонит, пацан, – подумал я, – под крутого косит. Также выяснилось: посещали одну школу, занимались в одной секции. У нас была знаменитая секция фехтования, – возглавлял её мастер, воспитавший многих олимпийских чемпионов. Я, правда, занимался там всего несколько месяцев. Про бензоколонки и прочее подтвердил наш участковый. Толстый дядька с добродушным лицом.

-Я их всю семейку знаю… Мамаша его в ресторане работала, ещё в советские времена. Ушлая баба. Много я с ней тогда повозился. А сейчас раскрутились. Рома сам паренёк бросовый – фуфло, но за ним большие люди стоят. Приходили уже. Очень тебя просят забрать заявление. Сегодня. Завтра уже, по закону, передадут дело в суд.

-А если не заберу?
-Могут дать «делу» ход.
-И что ему светит?
-Года два… условно. Но зачем тебе это нужно?
-Мне не нужно. Хотя очень хочется… Ладно. Пусть оплатит ущерб, и разбежимся.

Рома повёл себя умно, (менты и научили) сначала извинился:
-Я сожалею, что так случилось. Извини, братан. Пьяный был, а тут базар такой… при пацанах… козлом назвал…

Потом, чувствуя «клиента», – слушает, кивает, – стал меня «разводить конкретно». Заговорил о школе… секции… «у тебя кто тренер был?» «В одном доме живем…» «…да ты любого спроси, меня тут все знают!»

Мне надоело слушать.
-Деньги на стол – пишу «отказную»; нет, – так нет, чего сопли жевать.
-Старичок, пустой я! Просто катастрофа… через два дня – железно!

Это мне показалось странным, тем более, что сумму я запросил приемлемую, а он, как никак капиталист, и ситуация для него, как мне виделось, складывалась паршивая.

-У тебя – и нет денег? А как же бензоколонки?
-Ты не знаешь нашего бизнеса. На меня наехали. Идут разборки. У меня сейчас всё очень сложно… Я сам – без копейки!

Бедняжка, да тебя пожалеть оказывается нужно, а я пристал тут, понимаешь, со своими проблемами.

-Так займи денежку! 300 баксов – не такие уж деньги… Какие дела, Рома?
-Я и прошу у тебя всего два дня!!

Врать не буду, но тогда мне в его честных глазах с поволокой показалось подобие слёз. В каждом огромном ромином глазе – по огромной честной слезе! Фантастика!

-А где гарантии?
-Я тебе тачку оставлю – сказал так, словно: «Я тебе коня подарю!»
-О, как! И чего я с ней делать буду? Охранять?
-Хорошо, документы к ней! – он чуял, – клиент дозревает. Вот-вот заглотит наживку! – Техпаспорт, права… Всего-то два дня, господи! Я тебе и свой паспорт оставлю!

И я согласился… Почему – не знаю. Развёл-таки, как последнего лоха. Я просто не мог себе представить, что человек, живущий в моём доме, считай – земляк, из-за столь незначительной суммы будет так упираться… так крутиться! Это же – неприлично. Я примерял ситуацию на себя. То есть, я бы – так не смог. Ещё эти «большие люди» мерещились. Ежики в тумане… Я подумал: «Отцы основатели, тузы, живут по понятиям, а по понятиям Рома – не прав. Почему сами не оплатили? – воспитывают…»

Господи – воспитывают… насмотрелся кино! До каких же пределов может дойти бред благоглупости в моей голове! Больше ни денег, ни Ромы я не видел. Оказалось, что живёт он у жены в другом районе. Здесь – только прописан.

Через неделю ко мне завалился наглый мужичок в гражданке, с манерами дешёвого фраера, показал документы: капитан милиции. «Большие люди» оказались обычные менты из третьего отделения. Очевидно, он Ромину фирму элементарно крышевал.

Капитан и потребовал вернуть документы:

-Ты же не хочешь иметь проблемы с законом? И с нами… – ухмыльнулся он.
-Угрожаешь?
-Да какие ж это угрозы? – Сказал он спокойно, тихо, как-то, даже лениво, – так, разговор по душам… Скажите, уважаемый, откуда у вас чужие права, техпаспорт?
-Так ты же в курсе!
-Чего?
-Так в заявлении же всё указано. И про драку, и про ущерб, и про руку – могу лишиться трудоспособности. И справка у меня есть из травмпункта.
-Справка – это хорошо! – хмыкнул он. – А какое заявление, уважаемый? Первый раз слышу…

Олух царя небесного! Наконец до меня всё дошло. Кто – я и кто – эти волки. Кстати, только теперь я вспомнил, что за «трешкой» закрепилась слава самой «гнилой» ментовки в Москве. Об этом мне рассказывали ребята из автосервиса и знакомые проститутки. Что ж, решил я, всё правильно – лохов надо лечить. Хорошо, что я не взял его машину, не то вполне могли повесить на меня ещё и угон автомобиля.

Я также осознал размер своей правовой безграмотности и наивности! Я ведь не взял с Ромы никакой расписки! То есть у меня на руках ничего не было – кроме обид и претензий. Вот и жуй их теперь, пережевывай, – сын своего сумасшедшего родителя! Плоть от плоти твоей, не от мира сего – юродивый во Христе!

Мой безумный папаша и после смерти настаивал на своем: Всё это прах, сынок, мелочи жизни, не стоящие внимания! Думай о высоком – о Туринской плащанице, о гармонии в душе. Материя – фикция! Дух – вечен! Месть – разъедает душу! Принимай этот мир философски – молча. Он тихо ухмылялся в бороду: какие же вы еще – пигмеи…

Я подёргался ещё немного и затих.
Впрочем, вся эта история, очевидно, была обречена на провал, или, что хуже, на различные наезды со стороны ментов и оставила у меня на душе только осадок гадливости. Хотелось одного: всё, как можно быстрее забыть.

Я бы не упомянул об этой  неприглядной и, в общем-то, довольно тривиальной страничке нашего беспредельного житья-бытья. Однако история имела довольно печальное продолжение. Через неделю я проснулся от нестерпимой боли в руке, –  очевидно, был задет какой-то локтевой нерв. Рука моя повисла, как плеть…

В поликлинике сестра, коловшая мне обезболивающие уколы, сказала: «Лучше бы ты сломал руку. Локтевые удары очень коварны. Так просто не лечатся». Я остался без денег, не имея  возможности работать…


* Фридрих Ницше «Песни Заратустры»
** Incipit tragedia – трагедия начинается

Отрывок из романа «Зона любви»