Председатель колхоза

 Председатель колхоза

Надо же такому случиться, что Анна Литвинова без мужа родила сыночка. Михаил уже три года как умер, а тут ребенок. Анна назвала его Григорием, отчество записала Михайлович и утверждала, что отец ребенка - Михаил, который приходил к ней с того света. Деревенские догадывались, что отцом был, не иначе как, уполномоченный из района, который жил у Анны на квартире в тот самый срок, когда Гришатке быть зачатому.
     Анна была немолода, беременность и роды подкосили ее, и она умерла, не докормив сына до года. Чтобы человек, не дожив до года, не научившись ходить, вступил в самостоятельную жизнь, такому никто не поверит. Но такое случилось. Когда Анна умерла, Гришутка упал с кровати, встал на четвереньки и выбрался на крыльцо. Какое-то время, посидел рядом с кошкой, потом громко заплакал. Плакал долго, пока соседка не пришла узнать, в чем тут дело. Почему ребенок сидит на крыльце, орет, и весь обмарался. Когда узнала, что произошло, пришла в ужас. Оповестила соседей. Ребенка обмыла, накормила, и он уснул. Что делать дальше, не знает. Зачем ей чужой ребенок, хоть и сосед, и с Анной были подруги. Кормить его чем, коровы у нее нет. У Анны - коза. Подоила, процедила молоко, Гришутка проснулся: "Дай", - говорит и показывает ручкой на баночку с молоком. Выпил и опять говорит: "Дай". Других слов еще не научился говорить. Утром Кате, так звали соседку, на работу надо. Она козу подоила, привязала в проулке. Гришутку отнесла к бабе Паше, молоко отдала, велела кашу сварить.
    -Манки бы надо, - сказала баба Паша, - ладно, хлеба намочу. Иди не беспокойся.
    Так и пошло. Передают Гришутку из рук в руки. Любят. Тетешкают. Маленьких-то детей после войны нет ни у кого. В правлении колхоза вопрос подняли. Ребенок - сирота, ничей. Непорядок это. Надо в "Дом ребенка" определить, в город. Но призадумались. Здесь у него свой дом. Он - единственный наследник. Коза тоже его. Здесь Гришутку  все любят. Жалко в чужие руки отдавать. Мать его была передовой свинаркой, что ж ее сына колхоз не прокормит? Постановили за содержание Гриши Литвинова начислять трудодни, с фермы выдавать молоко, с птичника - яйца, из склада - другие продукты. Однако кто-то должен отвечать за ребенка, у кого-то ему надо жить. И тут уж все стали предлагать себя в воспитатели.
    -Посмотрим, - сказал председатель, - где ему лучше придется, там пусть и усыновляют.
    Так и не усыновил никто. Избаловали мальчонку, бойкий, смелый вырос. В первый класс пошел - за счет колхоза одежду справили, портфель купили. В школе ребята дразнятся: "Эй, ты чей?". Гришка - драться. Так и доучился до пятого класса - ничей. Взял и сбежал в город. Поступил в ПТУ. Там уж дразнить не стали. Учится хорошо. Все понимает. Форму ему выдали из черного сукна с молоточками. В этой форме и приехал в свою деревню на каникулы. Никто из ребят не одет так красиво, как Гриша. Его все приглашают в гости, но нет у него своего дома, своей родни. Пустой дом - не в счет.
    Когда пришла пора выпуска, в ПТУ стали приходить кадровики с заводов, из геологической экспедиции, из сельскохозяйственного техникума. Все зазывают к себе выпускников, расхваливают условия. Гриша Литвинов взял и подал заявление в сельскохозяйственный техникум на агрономический факультет. Ребята над ним смеются:
-Не надоело тебе за партой сидеть, штаны протирать? Шел бы лучше на завод, деньги бы зарабатывал.
    А у Гриши задумка - выучиться на агронома, поселиться в своей деревне, в своем доме, жениться на самой красивой девушке, и чтобы у него было много детей, и у них были бы отец и мать. Об этих своих планах Гриша молчал. Если бы дружки узнали, то-то бы смеху было.
    В техникуме Гриша Литвинов столкнулся, как сначала казалось, с непреодолимыми трудностями. В ПТУ его каждый день кормили, раз в год выдавали новую форму и ботинки, еще и спецовку, и денег на мыло, тетрадки, а курящие еще и сигареты покупали. В техникуме только стипендия, и такая маленькая. Какие там сигареты. Еле-еле на еду хватает. А еще одежда нужна. Из ПТУшной формы быстро вырос, ботинки развалились. Что делать-то? Смотрит на ребят - однокурсников. Нарядные, сигареты курят, пиво пьют. Должно быть родителей богатых имеют. Однако разобрался постепенно, не у всех богатые родители. Некоторым вообще никто не помогает. Оказалось, что подрабатывают ребята, кто где. Одни спекулируют чем-то, другие вагоны разгружают на станции, самый шикарный из ребят - буфетчиком работает в ночном ресторане. Девчата тоже работают, кто, где придется.
    "Вагоны и я бы пошел разгружать", - подумал Гриша и вскоре договорился с ребятами, взяли его в бригаду. Но не так-то все просто. Работа тяжелая, платят мало, на занятиях после ночных смен глаза слипаются. Тем не менее, заработал себе на пиджак и ботинки. А впереди еще три года учебы. Обратил внимание, что многие из сокурсников часто пропускают занятия. Намаются на разгрузке, а потом спят целый день в общежитии, а вечером на дискотеку идут. Не подходит Грише такой распорядок. Занятия пропускать он не хочет. Увлекла его агрономическая наука.
    "Наука - наукой, а кормить и одевать меня кто-то должен, - думает Гриша, - а кто это делать будет, кроме меня самого". И стал думать, раскидывать мозгами. Так и додумался. Пришел к директору студенческой столовой и предложил свои услуги по доставке дешевой картошки и овощей. Представился представителем от колхоза "Путь Ильича". Директор обрадовался. Позвонил Гриша в колхоз, договорился с председателем о поставке двух машин картошки и овощей за хорошую оплату. Председатель тоже обрадовался. Рад был также и посредник - Григорий Литвинов, получивший хорошие комиссионные.
Комиссионные были хорошие, но мало. И Гриша стал договариваться с другими столовыми, торгующими овощами магазинами и с другими колхозами. Работа у посредника закипела. В райцентре наладилось бесперебойное снабжение картофелем и овощами. Кроме того, постоянно обеспечены работой несколько машин из автохозяйства и бригада грузчиков. Продавцы в овощных магазинах не сидят без дела. Обеды в столовых подешевели. Посредник Григорий Литвинов приспособился ловко организовывать доставку, погрузку-разгрузку. Научился выпивать с председателями, весело матюкаться с грузчиками, обниматься и шутить с поварихами и продавщицами, и оформлять платежные документы.
    Если бы не занятия в техникуме, он бы мог так-то обслуживать еще несколько районов. Но учеба у него на первом месте, хоть любил и приодеться. Теперь он мог себе это позволить. Кроме всего прочего, купил немецкий аккордеон и выучился на нем неплохо играть.
    На комиссии по распределению отличнику учебы Григорию Литвинову предложили поступить в сельскохозяйственную академию. Он решительно отказался.
    -Почему? - удивилась комиссия.
    -Времени у меня на это нет. Мне семью создавать надо. Жениться, и чтобы дети были.
    Комиссия заулыбалась. Выпускнику было 18 лет.
   -Но для этого  квартира нужна или дом, а с этим сейчас трудно. Вот выпускникам ВУЗов квартиры предоставляются без очереди. Вы бы подумали, товарищ Литвинов.
     -Все уже обдумал. У меня дом в колхозе "Путь Ильича" есть.
     -А в доме сейчас кто живет? Родители, наверное. Дом кому принадлежит?
    -Нет у меня родителей, а дом мой. Мне 11 месяцев было, когда мать умерла, с тех пор я и хозяин.
     Комиссия прослезилась, и выдала Григорию Литвинову направление в МТС, в зоне деятельности которой находился колхоз "Путь Ильича", для работы участковым агрономом.
     Директор МТС Владимир Дмитриевич Трубин - огромный, красивый и самоуверенный мужчина с орденом "Знак Почета" на груди, встретил Гришу приветливо и насмешливо.
     -Садитесь, Григорий Михайлович, - пожал руку.
     Гришу так еще никто не называл, и он ухмыльнулся. Трубин ухмылку заметил, вскинул бровь, стал просматривать Гришины бумаги. Увидев красный диплом, удивленно хмыкнул, и свою насмешливость сменил на уважительное внимание. Подумав минуту, стал предлагать Литвинову должность главного экономиста МТС, называя его по имени-отчеству, уже без всякой насмешки.
     -Нет, Владимир Дмитриевич, мне это не подходит. На первых порах я хотел бы поработать агрономом в колхозе "Путь Ильича. У меня там дом.
     -Договорились, - сказал Трубин, - а жаль. Работа экономиста интересная и ответственная.      
      -Я это знаю, но у меня другие планы.
      -Ну что же, желаю вам успехов, Григорий Михайлович. Зарплату будете получать в кассе МТС. Месячный оклад - 900 рублей. Вам будут выплачены подъемные в размере трех месячных окладов. Однако, если вы не знаете, есть проект о переводе участковых агрономов на оплату из колхозных бюджетов, и о приеме их в члены колхоза. Вас это не пугает?
     -Знаю я об этом, не пугает. За подъемные - спасибо.
     -Это от меня не зависит, таков порядок.
     Знал Гриша и этот порядок. Подъемные выпускникам техникумов директора обычно "зажимали" или выплачивали по минимуму - полтора оклада. Трубин расщедрился на максимум. Было видно, что на него произвел впечатление "красный диплом". Но подъемные Литвинов не получил. Через несколько дней после приезда в колхоз пришла повестка из военкомата. Призывали в армию.
     Гришка цветисто выругался. Достал свой лучший костюм и пошел в клуб на танцы. Первый и последний раз. В клубе среди девчат приглядел красивую девушку и решил, что вот она-то и будет его женой. Девушку звали Маша. Она была на три года старше Гриши и на два сантиметра выше его ростом. За этот первый и единственный вечер Гриша Литвинов объяснил Маше Лапшиной, что ей надо стать его женой. Маша должна ждать его из армии два года, что лучшего мужа для нее, и лучшего отца для ее детей ей не найти, и велел ни с кем не гулять, пока он служит. Маша все поняла и со всем согласилась. Обещала ждать.
      Ох, и вынесла же она за эти два года. Парни приставали, девчата насмехались, родители уговаривали замуж за соседа Витю Чернова. Но она ждала своего Гришу, которому поверила сразу и бесповоротно.

***
     Гриша Литвинов служил на Северном Кавказе. Прошел жесткий отбор в созданные к тому времени воздушно-десантные подразделения ВДВ. В техникуме он окончил курсы шоферов, у него были также права на вождение тракторов, и его назначили водителем поступившей на вооружение боевой гусеничной машины БМД-1. Одновременно он освоил технику парашютных прыжков с военно-транспортных самолетов и вождение тяжелых грузовиков по горным дорогам. Когда на границах с Кавказскими республиками становилось неспокойно, их часть перемещалась туда для проведения учений. Они с колонной грузовиков, бронетранспортеров, прочей военной техникой располагались несокрушимой военной мощью в зоне назревающего конфликта. Солдаты жили в палатках, любовались красотами Кавказских гор. Если это было теплое время года - загорали. Горячие кавказские сердца успокаивались, конфликт утихал. Десантная часть возвращалась в свои благоустроенные казармы. Парни - десантники веселились, воевать им не хотелось. В целом обстановка на Северном Кавказе в те годы была спокойной. Между русскими и горцами, и горцев между собой процветала дружба народов.
     За время службы Гриша научился хорошо водить тяжелый грузовик по горным дорогам, прыгнул с парашютом десять раз и подрос на два сантиметра. Маша писала ему короткие учтивые письма, называла на "вы" и по имени - отчеству. Гриша посылал ей длинные восторженные послания о воинском долге, красотах Кавказских гор, необычайном восторге от парашютных прыжков, о том, как он с нетерпением ждет встречи с ней - с Машей, и о том, что он вырос на десять сантиметров.
     В свои взрослые годы Григорий Михайлович Литвинов любил вспоминать свою армейскую службу. Он помнил фамилии многих сослуживцев и командиров. С благоговением вспоминал фамилию самого главного командира ВДВ генерала армии Маргелова. Он знал, что именно с него пошло серьезное развитие ВДВ, следил за перевооружением десантников, одобрял введение в последующие годы щегольской формы для них, с тельняшками и голубыми беретами. "Эх, не довелось поносить" - сокрушался любивший принарядиться Литвинов. Если бы не сельское хозяйство, в котором он  нужен, остался бы служить в ВДВ. Полюбил это дело, и стал его патриотом. Считал, что ни один род войск не сравниться с ВДВ по их эффективности, и даже разработал свою стратегию и философский подход. Зачем, мол, государству огромная армия. Нужны мобильные, хорошо вооруженные, летающие на самолетах подразделения, состоящие из физически крепких, хорошо владеющих как оружием, так и своими мускулами, мужчин. Такие подразделения нужны, чтобы быть начеку. Если где-то заведется опасность агрессии, тогда отряд десантников направляется в опасную точку и наводит там порядок, не нарушая покой мирных жителей. Оружие же массового уничтожения должно быть запрещено, изжито, уничтожено, забыто всеми народами.
      Эх, дали бы Литвинову власть, он бы знал, как наладить жизнь на планете Земля. А на первом месте, конечно, должно быть сельское хозяйство. Это же так очевидно. Поэтому Гриша Литвинов не остался на сверхсрочной службе в ВДВ, хоть его и агитировали очень настойчиво и командир части - полковник, и заместитель командира полка по политработе майор Фролов, и командир взвода Андрей Крылов, и ребята, которые остались служить.


***
     Когда Григорий Литвинов пришел из армии, в деревне Иванниково многое изменилось. Колхоз "Путь Ильича" хирел на глазах. Часть колхозников уехали в город. Особенно много уехало молодежи. Даже клуб закрылся, некому стало ходить на танцы. Но Маша ждала его, и вся светилась счастьем, когда встретила. Они поселились в Гришином доме и стали его обживать. Через год у них родился сын, названный в честь отца и прадеда Григорием, а через три года - близнецы Миша и Алеша.
      Григорий Литвинов с головой ушел в колхозные невзгоды и передряги. Исправлял ошибки прежних лет. Налаживал хозяйство по-новому. Директор МТС Трубин запомнил смышленого молодого агронома с красным дипломом, помогал техникой. Иногда вне очереди предоставлял нужную машину. Скомплектовал сильную тракторную бригаду, которая обслуживала колхоз "Путь Ильича". Колхоз упорно выбирался из отстающих.
       Колхозники посовещались:
     -Давайте выберем Гришку председателем. Котелок у него хорошо варит. - И выбрали.
     В конце 50-х колхоз "Путь Ильича" выполнял планы по всем показателям всех работ и по сдаче продукции государству. Хозяйство стало процветать. Колхозники стали жить сытно.
      В те годы наш народ возглавлял Никита Сергеевич Хрущев, который всеми силами старался улучшить нашу жизнь. Литвинов в целом одобрял энергичную деятельность Хрущева, но иногда указания генсека не совпадали с его пониманием положения дела, которое он хорошо знал, и приходилось как-то изворачиваться. Литвинов несколько лет ловко управлял хозяйством колхоза, умудрялся, не отступая от директив вышестоящих руководителей, выполнять все планы, спущенные сверху (то есть с потолка), да еще и обеспечивать колхозникам сносное житье. Литвинов очень сочувствовал Хрущеву, сознавал, как трудно ему приходится руководить сельским хозяйством огромного государства. Тут с одним колхозом, и то ошибки делаешь. Хорошо, ему Маша помогает, всегда дельный совет даст. Егорыч - кассир в особо рисковых случаях всегда остановит. Хрущеву же никто не посоветует. Только и знают, что в рот ему заглядывают да поддакивают. Потом вот сняли, но дело разве лучше пошло?
     А Литвинов погорел на пустяке. Однажды наметилось недовыполнение плана по сдаче колхозом яиц государству. Дело в том, что поголовье кур-несушек в колхозе этому плану не соответствовало. Чтобы его выполнить, каждой курице надо было сносить по два яйца ежедневно, то есть план был невыполним, но это никого не интересовало - план есть план, и его невыполнение грозило колхозу потерять первое место по району, а председателю - выговором. Принимая меры для спасения этого показателя, председатель погорел, несмотря на всю свою ловкость и изворотливость. Он послал в областной центр своего представителя, которому было велено закупить в магазинах три тысячи штук яиц, что и было исполнено. Но когда яйца от имени колхоза стали сдавать государству, обнаружилось, что на каждом яичке стоит фиолетовый штампик с датой. Все открылось. Григория Литвинова исключили из партии и отдали под суд.
      Председателем колхоза избрали Ивана Петровича Воронкова, бывшего инструктора горкома партии. Воронков горячо взялся за дело. Купил легковой автомобиль для разъездов по колхозу и поездок в район. (Литвинов ездил на бричке). Построил Дворец культуры, истратив деньги, припасенные Литвиновым для строительства свинарника. За это был прославлен комсомольским секретарем Славой Орловым в районной газете. Одновременно в своей восторженной статье Слава осудил бывшего председателя Литвинова, который на справедливые требования комсомольцев построить дом культуры посылал их нецензурно куда подальше.
      Потом новый председатель построил асфальтированную дорогу от райцентра до центральной усадьбы колхоза и пообещал колхозникам провести газ во все дома. Этим он еще больше прославился в районе и даже в области. Но зенит его славы наступил после расширенного посева кукурузы на лучших землях колхозных севооборотов, разработанных и внедренных Литвиновым под руководством главного агронома МТС. Кукурузой были засеяны и поля чистого и занятого пара, предназначавшиеся под посевы озимой пшеницы, которую в результате пришлось посеять, где попало, и урожай на следующий год резко снизился. Урожайность яровых зерновых снизилась уже в год расширенного посева кукурузы из-за недостаточного к ним внимания, но на это никто не посмотрел. Весь полученный урожай пересчитали на условные зерновые единицы в центнерах на гектар и за счет кукурузы на силос, при помощи соответствующих коэффициентов, он оказался высоким. Воронкова наградили орденом, трактористы, работавшие на силосовании кормов, получили почетные грамоты.
      Все бы хорошо, но почему-то не оказалось денег в колхозной кассе на выплату колхозникам аванса и вообще, ни на что. Ни на ГСМ, ни на запчасти, ни на лекарства и кормовые добавки для животноводства, ни на дрова для школы и детского садика.
     -Вот при Литвинове.... - стали судачить колхозники, вспоминая, как они аккуратно получали аванс. Дороги, правда, были плохие, зато всегда можно было получить лошадь съездить на базар или вспахать огород.
      Лошади первыми и почуяли, что в хозяйстве что-то не так. Сократилась порция сена, про овес и вовсе забыли. Они отощали, еле ноги волочат, от силоса, который им суют, брезгливо отворачиваются.
      Зоотехник поднимает вопрос о том, что с кормами плохо. Шумит на собрании, а ему в нос суют бумагу о перевыполнении плана заготовки кормов.
     -Так тут же все за счет силоса. А лошадей чем кормить? Они же его есть не будут. Они же тебе не свиньи!
     -Не разводи демагогию! Ты что, против аграрной политики партии? Указания Никиты Сергеевича Хрущева тебя не касаются!
     Зоотехник замолкает. Где ему с незаконченным средним образованием против бывшего инструктора райкома партии, окончившего высшую партийную школу.
     На следующий год кукуруза не уродила и почему-то все показатели пошли на спад. Урожайность всех культур снизилась. Озимая пшеница, которой особенно гордился Литвинов, не дотянула до 10 центнеров с гектара, тогда как при нем получали до 25, а то и 30, высевая ее по чистому пару.
     Что только ни вымудрял Литвинов в свое время, чтобы обеспечить любимую культуру ее любимым предшественником. Когда Никита Сергеевич сказал, что "надо подумать", нужны ли нам чистые пары, не заменить ли их, например, пропашными культурами, все сразу взялись за дело по искоренению чистых паров. Даже и там, где они были нужны, как воздух. И вот, обнаруживает уполномоченный из района незасеянное поле:
     -Что это? Почему поле не засеяно? Чистый пар?!
     Иметь чистый пар в то время было равносильно измене Родине.
     -Где? - делает изумленные глаза Литвинов, - Что вы, товарищ такой-то. Как можно? Мы против чистого пара. Это же пережиток капитализма. Ему не место в социалистическом сельском хозяйстве на замечательных колхозных полях. И без него обойдемся. А это поле из-подо ржи на зеленый корм. Только вчера скосили, а сегодня закультивировали, чтобы агротис сегетум не размножалась, там мы очаги обнаружили. Страшный вредитель. Вынужденная мера в соответствии с системой борьбы с сельскохозяйственными вредителями. Вот и товарищ Трубин, директор МТС подтвердит.
     -Григорий Михайлович свое дело знает, - подтверждает Трубин, при этом спектакле случившийся. Сам еле сдерживает смех. Потом он этот случай несколько раз расскажет в качестве анекдота.
     А уполномоченный не унимается:
    -Вы бы все-таки посеяли на этом поле что-нибудь, а то мало ли, кто-то не разберется. Подумает, что это чистый пар. Топинамбур, например, посейте. Никита Сергеевич одобряет эту культуру.
     -Блестящая идея! Мы так и сделаем. Завтра же засеем по вашей рекомендации.
     Уполномоченный - редактор районной газеты - уезжает довольный, что сумел помочь колхозу дельным советом. Через три дня звонит, спрашивает, посеяли ли топинамбур.
     -А как же, - отвечает коварный Литвинов, - скоро всходы появятся.
      Когда редактор разобрался, почитав соответствующую литературу, что топинамбур в производственных условиях не сеют, а сажают клубнями, и делают это ранней весной или осенью, и для этого надо иметь клубни, а где их достать..., он постарался забыть о случившемся. В колхоз "Путь Ильича" больше не ездил.
     Литвинов все делал по-своему, но в соответствии с агрономической наукой и здравым смыслом. Голова у него хорошо работала, или, как говорили колхозники: "Котелок у Гришки хорошо варит!". Директивы, исходящие от вышестоящих органов, он поворачивал по-своему, так, чтобы они не приносили вреда. Когда было велено перейти на бесподстилочное содержание скота, он отрапортовал, что переходит. Сам же прикинул, что если действительно перейдет, то затопит жидким навозом всю центральную усадьбу, несколько деревень, и понял, что делать этого нельзя. Доказывать вышестоящим смысла не было. Ответ он знал - партия призывает - делай. И он вроде бы и делает. Составляется проект переоборудования свинарников, и коровников, и строительства навозохранилищ. В конторе висят чертежи с надписями: "Бесподстилочное содержание скота", "Гидравлическая транспортировка жидкого навоза", "Дозы внесения жидкого навоза под различные культуры" и т.д. Все это демонстрировалось приезжающим проверяющим. Близлежащую молочно-товарную ферму назвали "ферма с бесподстилочным содержанием...". К этому названию привыкли. Так и говорили: "Пройдешь мимо бесподстилочного коровника, там вторая бригада и начинается...". Никому и в голову не пришло, что нет никакого бесподстилочного содержания. Коровы и свиньи как спали на соломе, так и спят. Потом уж все одумались, что сначала надо емкостями обзавестись для накопления жидкого навоза, наладить его транспортировку на поля, внесение в почву, а потом уж.... Многие тогда чуть не утопли в этом жидком и полужидком..., только не Литвинов. Такой вот был жуликоватый председатель. Только один человек догадывался о его "художествах". Директор МТС Трубин, но он никому не говорил, хоть и не одобрял Литвинова. Считал, что надо честно отстаивать свою правоту, а не жульничать. Иногда он рассказывал о проделках Литвинова, но фамилии не называл, а говорил: "Вот был такой председатель, так он..." - и далее шел рассказ о таком случае, что из ряда вон. Люди смеялись и приговаривали:
     -При Сталине его бы за это расстреляли.
    Однако некоторые установки партии и правительства Литвинов выполнял с большим энтузиазмом. Когда февральский пленум ЦК КПСС 1958 года высказал соображение о том, что пора сельскохозяйственную технику передать колхозам, а МТС реорганизовать в РТС, а сессия Верховного совета законодательно это закрепила, Литвинов, проявив чудеса находчивости и изворотливости, закупил в МТС не хилый машинно-тракторный парк. В рассрочку. Директор МТС Трубин, тайно симпатизируя Литвинову, помог ему в этом деле. Государство тогда за подержанные трактора и машины (должно быть, и новые прибавились) за 1958-1959 годы выручило 32 миллиарда рублей. Только мало ему. Повернули дело так, что колхозы оказались в долгу у государства. Кормили, поили они свое государство, сами недоедали и опять должны.
     Примерно на это же время пришлась идея Никиты Сергеевича Хрущева о продаже личного скота, то есть коров, в хозяйства - совхозы и колхозы. Зачем же держать на своем дворе корову, когда можно брать молоко на ферме, столько, сколько надо. На декабрьском пленуме ЦК Никита Сергеевич рассказывает, как в его родном селе Калиновка Хомутовского района Псковской области колхозницы продали своих коров на колхозную ферму. Он лишь намекнул, сказал "надо подумать", а товарищи на местах ринулись осуществлять идею. И вот уже Литвинову, как и всем, спускают директиву и план закупки скота у колхозников.
     -Будет исполнено! Я, как честный коммунист, сей же час приступаю к закупке коров у населения колхоза. - И скупил всех коров, да еще как дешево почему-то.
      Этим он снискал похвалу районного руководства. Всех коров скупил, раньше всех в районе, да еще - дешево.
      Но коровы как стояли в своих индивидуальных катушках, так и стоят. На молочно-товарных фермах в колхозе лишних мест нет. Там все заполнено колхозными буренками. Так что купленные коровы пока у своих хозяев побудут. Там их и покормят и подоят. Молока, сколько надо, себе возьмут - такой же был договор, так Никита Сергеевич советовал - брать на ферме молока, сколько надо. Остальное молоко на пункт сдачи государству, как и раньше. Деньги за сданное молоко - колхознику. В уплату за содержание у себя во дворе колхозной коровы и уход за ней. Колхозники в толк не возьмут, за что они деньги получили из колхозной кассы. Вроде бы за корову, так вон она, во дворе стоит, и, как и прежде, в общем стаде пасется. Только сданное молоко теперь записывается в графу "Сдано колхозом Путь Ильича", а не в графу "Сдано населением". И себестоимость этого молока намного ниже. Дояркам и скотнику - не платить, и корма бесплатные.
     Зачем Литвинов все это провернул? То ли из любви к искусству - авантюрам своим, чтобы потом посмеяться, то ли для того, чтобы не цеплялись к нему за то, что не выполнил указание. Скорее - последнее. А может быть, ему захотелось оделить колхозников деньгами за их труды, поскольку представилась такая возможность. Такое от Литвинова тоже можно было ожидать.
      За махинацию со сдачей государству покупных яиц Литвинов получил срок. Трубин после реорганизации МТС стал директором крупного совхоза, часто вспоминал Литвинова, думал, как бы ему помочь. Все-таки дельный был председатель, хоть и жулик. Но помочь не получилось. Знакомый прокурор, с которым Трубин попытался поговорить о Литвинове, сказал, что лучше это дело не ворошить, так как за Гришкой много чего не раскрытого следствием имеется. И рассказал, как однажды у него оказался под угрозой план опороса свиней на конец года. Не досчитались 22-х поросят, а это грозило снижением общего показателя по колхозу и лишением первого места по району. Чтобы поправить дело, Литвинов организовал экспедицию в соседний колхоз. Подпоив сторожа свинофермы, с помощью своей свинарки и шофера полуторки Вани Чернова наловил в свинарнике поросят, сколько надо, привез к себе и рассовал по свиноматкам. Утром ревизионная комиссия пересчитала приплод, составила акт. Все - в ажуре.
     Вечером в дом Литвинова пришла свинарка из соседнего колхоза Катя Кострова и приступила к жене Литвинова с ультиматумом:
     -Пусть твой Гришка немедля вернет поросят, а если нет, то все узнают!
     Жена Литвинова Мария Петровна попыталась выгородить мужа:
     -Да что ты, Катя! Неужто Григорий Михайлович...
     -Маша, ты меня знаешь, я зря не скажу, и повторять не буду. Ты мне хоть и сестра двоюродная, но поросята сосчитаны, и 22 головы мне на падеж не спишут, а если бы и списали, мне такое пятно, как передовой свинарке района, не нужно.
     -Ладно. Вернет он поросят.  Сегодня ночью. Садись, чаю попьем.
      Как там было дальше, неизвестно, но когда у свинарки Кати Костровой ревизионная комиссия пересчитала поросят, все они были на месте. А у Литвинова на свиноферме свои свиноматки через несколько дней нарожали поросят, сколько  надо по плану, и все сошлось.
      Трубин от души хохотал над рассказом прокурора, но сам ничего добавлять не стал. Таких рассказов про председателя Литвинова,   он знал великое множество.
     Председатель Воронков, управляя колхозом, развалил его экономику, но и самому не сладко. Украсть он ничего не украл, дом себе на колхозной земле не построил. Любил часто бывать в районе и в области, ходить там по кабинетам, выступать на разных заседаниях, говорить ученые речи. Этим прославился как знающий, толковый руководитель. Однако положение дел в колхозе "Путь Ильича" все хуже, но ведь это от него не зависит, на это есть объективные причины. Неудачу с кукурузой списали на Хрущева и еще кое-что тоже на него. Но надо было как-то выходить из положения, пока не привлекли за развал хозяйства, и Воронков подал заявление о переводе его на другую работу по состоянию здоровья. Предъявил справку. Сердце и нервная система. Сгорел на работе. Товарищи по партии в беде не бросили, пристроили на хорошую должность - директором дома отдыха. В районе издавна велась эта кадровая политика - не бросать в беде сослуживцев. По истечении срока полномочий на выборных должностях устраивать председателей, замов, освобожденных секретарей парторганизаций и т. д. на должности директоров заводов, разных управлений. Возглавляемые непрофессионалами предприятия часто приходили в упадок, закрывались....


      ***
       Мария Петровна Литвинова получила от мужа письмо, в котором он извещал, что освободился, но в гробу он видел этот долбаный колхоз и остается в Сибири зарабатывать деньги. "Когда заработаю, приеду. Жди".
      Мария Петровна ждала. Старший сын - в армии, близнецы Алеша и Миша подрастали. Вот и школу кончили. Принесли матери две золотые медали.
    -Что же теперь будет? - растерялась Маша. - Ведь с медалями вас в институт примут, а хозяйство как же.
    -Можно и не поступать, дома жить будем, хозяйством заниматься.
    -Это как же не поступать!? Чего удумали! Нет уж, давайте, поступайте. - Традиции Литвиновых учить детей она нарушать не будет.
     Сыновья усмехнулись и поступили в сельскохозяйственную академию на агрохимический факультет. Приезжают часто. У них мотоцикл с коляской. До города, где академия, сто километров. Однажды приезжают, в коляске две девушки сидят.
     -Мама, познакомься.
     Но ничего не изменилось. Девушки приедут, побудут недолго и уедут на автобусе. Скучно им в деревенском доме. Но потом опять приезжают, да все чаще наведываются. Хлопот с ними, но что поделаешь.
     Через год после первого письма от Литвинова пришел перевод на 300 рублей (новыми). На переводе стоял обратный адрес
     Мария Петровна обрадовалась переводу и обратному адресу. Написала мужу письмо с ультиматумом и угрозами. Приезжай, а то.... Литвинов приехал. Первое, что увидел- "бесподстилочный коровник". Пустой.
     -А коровы куда подевались? - незнакомый парень пожал плечами.
     Запустение было везде. На полях - сорняки, в деревне чужие люди - дачники. Остались кое-кто и из прежних жителей. Главным образом старые или алкоголики.
     Пришел Литвинов к своему дому. Дом в порядке. И забор, и сараи, перед домом - цветник. "Уж не завела ли Маша нового хозяина". Но Маша кинулась на шею.
     -Гришенька! Я-я во всем виновата. Не доглядела тогда с яйцами-то. Меня вини. Как же ты там, страдалец мой...
    -Ладно тебе. Ты-то тут причем. Лучше скажи, как живешь. Я смотрю - не бедствуешь.
     -Зачем мне бедствовать. Голова на плечах есть и не лентяйка. Теперь вот ты вернулся. Заживем с тобой. Земля у нас есть. Пай от колхоза получили. И на тебя дали. Долго спорили - давать или не давать.
     -Как же ты одна со всем управлялась?
     -Почему одна? А сыновья. Когда тебя забрали, они сразу за хозяйство взялись, хоть Мише с Алешей и по 12 лет всего было, а Грише - 16. Твоя хватка.
     -А, может, твоя?
     -Может, и моя. Не отказываюсь.
     -И чем же вы промышляете?
     -Цветы продаем. Самый выгодный бизнес. Как снег сойдет, так и пошло-поехало. Сначала белые подснежнички. 10 рублей три капелюшечки. Потом синенькие. К 8-му марта тюльпаны выгоняем в теплице. Потом все расскажу.
     -И что, вам на прожитье хватало? Мне посылала.
     -Хватало, даже оставалось. И хватит об этом. Баня, должно, согрелась. Иди, мойся. Я одежду принесу.
"Неужели у нее на самом деле "помощника" не было" - мучается Литвинов.
     На мотоцикле с коляской подкатили двое. Соскочили, стали плечо к плечу, улыбки до ушей.
    -Папка! Ты, что ли? - Обнимают, не брезгуют.
    У Литвинова - слезы из глаз. "Вот они, Машины помощники. Ой-ой-ой, какие! И ростом и лицом!"
    А жена в слезы в три ручья. Какой тут может быть еще "помощник".
    Отмылся, отъелся, отоспался Литвинов. Глядит кругом. Что делать-то ему? А руки чешутся, в голове планов громадье. Размечтался - не пора ли на землю спускаться.
     Пошли с Машей смотреть, что им от колхоза досталось. Недалеко от дома хороший клинышек, гектар семь будет, и еще кусок луговины за леском. Мария Петровна, когда делили колхозное добро, не растерялась, прибрала к рукам трактор, трехкорпусной плужок, дисковую борону и кое-что другое по мелочи. Трактор отдали без боя, он был не на ходу, многого в нем не хватало. С сыновьями все отыскали в мастерских, "прихватизировали". Постепенно укомплектовали трактор "Беларусь". Тележку к нему добыли и гидравлику наладили. В сарае столитровая бочка с соляркой стоит. Запасная резина и многое другое.... На лужке недалеко от дома лошадь пасется. Знакомая.
     -А Рыжуха тоже наша?
     -Да как сказать? Пристала к нашему лужку. Когда надо - запрягаем. Телега есть. Как-то Петька с Иваном пришли: "Давай, - говорят, - Рыжуху на колбасу зарежем" - охламоны. Я им: "Я вам зарежу! Только тронь!". С тех пор все считают ее нашей. Когда кому надо, спрашивают, можно ли Рыжуху запрячь. Бери, запрягай. Только не попорть кобылу.
     Ребята Алеша с Мишей - оба не гордые. Что им мать говорит, то все и делают. А Мария Петровна от Литвинова все переняла про сельскохозяйственное производство. Недаром столько лет была при председателе главной советчицей во всех его делах (кстати сказать, и во всех его махинациях). Мария Петровна была уверена, что вот Гриша вернется, возьмется за дело. Поэтому и технику припасла, и участок держала в неприкосновенности. Многие свои паи продали. К ней тоже не раз приходили с предложением продать землю. Деньги хорошие предлагали. Устояла. Теперь вот - Грише подарочек.
    ***
    Литвинов свое поле обследует. Оббежал кругом три раза. Кустарник клином врезался - уберет. Канава с ручейком - он ее спрямит, по границе поля пустит. Еще кое-где подправит пейзаж. Поле примет вид прямоугольника. Знает он это поле. Земля здесь хорошая, много лет удобрялась навозом. Молочно-товарная ферма рядом была, и свинарники недалеко. Теперь вот - залежь. "Подниму ее, - думает. - Сначала дисковой бороной пролущу, кусты поубираю. Вон их сколько, то тут, то там. Даже елочка выросла".
    Заглянул на соседние участки. Земля лежит непаханая, сорняками, кустами зарастает. В войну такого не было. Сам не видел, но знает. На себе колхозницы пахали, на коровах, а засевали поля. Выращивали хлеб, отдавали государству для фронта. Что вспоминать. Теперь вот что делается - землю раздают направо и налево, дарят, продают, приватизируют, так захватывают. Такого и в революцию не было. "Берусь я за эти дела, - думает Литвинов, - хоть на малом клочке, а наведу порядок".
      И вот, вечер в своем дому. Уставший, взволнованный и счастливый Литвинов сел на скамеечку за воротами. Мария Петровна несет заботливо сохраненный немецкий аккордеон. И поплыл над деревней вальс "Амурские волны", и потянулись к дому Литвиновых все, кто услышал эту знакомую музыку. И не такая уж пустая деревня, как показалось Литвинову с первого взгляда. Он многих узнает. Рад, и люди рады. Кончилась песня, и тянутся руки для пожатия. Никто не отвернулся, не скривился в брезгливой гримасе, что, мол, "зэк", арестант. Литвинов где-то в глубине души побаивался этого, но блестят глаза от набежавших слез - радость....
      Опять Литвинов первый человек в деревне. Все знает, во всем разбирается: "Варит у Гришки котелок", и идут к нему растерявшиеся от нежданных перемен в жизни, люди - крестьяне, бывшие колхозники.
     -Что делать-то, Григорий Михайлович? Коров вот завел, а дохода нет. В долгах весь....
     Другой жалуется:
     -Засеял весь клин овсом, а сбываю за копейки. В магазинах-то "Геркулес" этот по 30 рублей за килограмм продают. Это же 30 тысяч рублей тонна, а у меня по 500 рублей за тонну забирают. Где же справедливость?
     Литвинов вникает, разбирается, советует. Сам еще не врубился во все тонкости этого "рынка". Тут такие дела проворачивают находчивые дельцы, что дух захватывает. Этак-то и он бы мог, но не будет. Не хочет. В свое время проворачивал, когда нельзя было, а сейчас, когда можно - не будет. Попробовали бы они тогда что-нибудь такое сообразить - "герои".
      Он вспоминает, что предпринял в год, когда придумали ликвидировать колхозные овцеводческие фермы из тех соображений, что в колхозах держат всего по несколько десятков, а то и штук овец, это, мол, экономически не выгодно. Надо либо много, либо нисколько. Когда колхозам была спущена директива ликвидировать мелкое овцеводство, Литвинов по дешевке скупил у соседей всех овец романовской породы, а других-то и не держали. Потом связался с овцеводческим совхозом и продал ему, уже не за дешево, отару романовских овец. В те годы наметилась убыль поголовья этой ценной породы, и совхозу дали задание его восстановить. Предложение Литвинова пришлось, как нельзя кстати. Совхоз перевыполнил план, директор и главные специалисты получили правительственные награды. Литвинов от этой операции выручил миллион рублей (старыми). Колхоз "Путь Ильича" прочно стал на ноги, удивляя вышестоящее руководство своими высокими экономическими показателями.
      Если бы они только знали!
      Действия Литвинова по тем временам классифицировались, как спекуляция в особо крупных размерах. Хоть и было все законно оформлено, Литвинову пришлось бы предстать перед судом. А когда проступки, нарушения, преступления особо крупные, то и статья полагается соответствующая. Может, расстрельная? Господи, спаси и сохрани, не для себя же старался-то.
     Об этой финансовой операции Литвинова не знал даже директор МТС Трубин. Знал только кассир колхоза Федор Егорович, он же главный бухгалтер и он же экономист. В те времена все это совмещалось в одном лице. Закупка овец и последующая продажа были задокументированы как положено. Деньги - разница от купли-продажи - поступили на счет колхоза, так бывает, но была и немалая сумма наличных денег в кассе колхоза, которая хранилась в чемодане Федора Егоровича под его кроватью. Литвинов сколько раз говорил Егорычу, чтобы он положил деньги в сейф, но тот не доверял сейфу, который, как уверял один колхозный умелец, можно открыть гвоздем. А если гвоздем не откроют, то сейф с деньгами можно запросто унести подмышкой.
      Да, были времена. По лезвию ножа ходил, как говорится. Дурак был. И ведь не для себя старался - для колхоза, более того - для государства. Хорошо, что не открылось, а то могли бы и расстрелять.
     Когда стало ясно, что Литвинова вот - вот посадят, он пришел к Егорычу домой, рассказал, как он погорел на сдаче яиц государству. Егорыч сразу все понял, что грозит Литвинову и ему - кассиру, если узнают, про колхозную наличность, которая хранится у него дома, в чемодане. Никто ведь не поверит, что это для безопасности. Привлекут за кражу в особо крупных размерах.
      Егорыч и Литвинов без слов понимали друг друга, и сейчас им было ясно - деньги надо положить в сейф. Чем скорее, тем лучше. Пока сторожа поставят, а там, когда другого председателя выберут, пусть он сам беспокоится. Покупает новый сейф, или у себя дома хранит наличность, их уже не касается.
      Дело было к вечеру, они еще подождали, когда совсем стемнеет, взяли чемодан с деньгами и пошли в контору. Литвинов шел впереди, проверяя дорогу, Егорыч с чемоданом - за ним. И надо же такому случиться - на пол-дороге встретили компанию парней. Все - подвыпивши, и искали развлечений. Увидев Егорыча с чемоданом, обрадовались, стали приставать:
     -Егорыч! Никак тебя Анна Степановна из дома выгнала. Насовсем и с вещичками! Говорили тебе, Егорыч, не бегай за молоденькими.
    У Егорыча ноги отнялись. Вдруг эти охламоны захотят посмотреть, что в чемодане.
    Литвинов на помощь кидается:
    -Ребята, ребята! Некогда нам. Я в срочную командировку уезжаю. Вот чемодан попросил у Егорыча. Документы идем оформлять в правление, - забрал чемодан, - давай, Егорыч, побыстрее, а то опоздаем.
    Парни рты пораскрывали. Какой чемодан, какая командировку, куда опоздают на ночь глядя.... Но с дороги отступили. Потом опомнились:
     -Пошли, посмотрим, куда это они.
     Литвинов с Егорычем зашли в контору, зажгли свет. Ребята подкрались к окнам. Любопытно им стало, чего председатель с кассиром затеяли. А те давай окна газетами завешивать. Торопятся. На одном окне удобная щелка для обозрения образовалась. Ну, дела! Сейф открывают, и давай туда из чемодана пачки денег выгружать. Если б наоборот  - в чемодан из сейфа. Тогда бы понятно хоть было - воруют.
     -Пошли отсюда, ребята, - сказал самый разумный из всех, - нас это не касается.
     Ушли, но в головах засело, и стали версии возникать одна другой ужаснее. Может, зарезали кого, и ограбили? Тогда зачем деньги в колхозную кассу прячут?
     -Ребята, - сказал самый разумный, - давайте молчать об этом, а то в свидетели попадешь, или того хуже - в соучастники. - С ним все согласились.
     -Помолчим до поры, до времени....
     Когда с яйцами все открылось, и Литвинова сняли, исключили из партии и отдали под суд, парни, как честные граждане и патриоты, сделали заявление о происшествие с деньгами. Но никто не поверил. Колхозная касса, все счета и вся бухгалтерия у Егорыча были в большом порядке - комар носа не подточит. Само происшествие не поддавалось логике, а парни были в тот вечер навеселе, и им могло, привидеться все что угодно.

***
      Это все еще при Хрущеве было - все эти неприятности, что с Литвиновым случились. Сам-то Хрущев тоже не устоял. Хоть и много добрых дел за время своего правления сделал. Не побоялся разоблачить Сталина. Опасно это было в окружении бывших его соратников, стоящих у руля государства, управляемого по установившимся сталинским методам. Хрущев освободил невинно осужденных людей, вернул доброе имя многочисленным жертвам сталинских репрессий, поломал систему сыска и репрессий, действовавших во всех сферах жизни огромного государства. Дышать стало легче.
     Сейчас Хрущева ругают, что по его инициативе построили некачественные пятиэтажки, именуемые остряками "хрущевки", а более злыми - "хрущобы". А вспомнить, сколько людей было счастливы получить тогда квартиру в такой пятиэтажке. Отдельную квартиру со всеми удобствами. Многие тогда переехали из бараков, коммуналок, подвалов, рушащихся дореволюционных построек. Уже не одно поколение людей выросло в "хрущевках". И теперь люди живут. "Евроремонт" сделают и счастливы. Жилищный кризис тогда, по инициативе Хрущева, был преодолен.
      Хрущева очень легко критиковать. Он много чего сделал непродуманно, путем кампаний, ударными темпами. Наверное, он и сам сознавал это, потому что говорил: "Если на одну чашу весов положить мои хорошие дела, а на другую плохие, то первая чаша перетянет". Сознавал, что были и плохие дела.
       Повернувшись лицом к сельскому хозяйству, Хрущев, с одной стороны, посредством прогрессивных реформ предотвратил окончательное разорение деревни, с другой стороны, допустил ряд ошибок, что отрицательно сказалось на сельскохозяйственном производстве. Так вот вспоминал необычного, смелого, не всегда правого генсека, Литвинов. Сам он поумнел, повзрослел с той поры. Набрался опыта. Хоть сейчас ставь его министром сельского хозяйства. Не прогадали бы.

***
      Литвинов скромненько, тихо - мирно готовит поле под посадку картофеля. С выбором культуры особо не размышлял, и так все ясно. Если сумеет засадить все поле, соберет порядком картошки. Продаст её в своем же районе. Спрос имеется. Цены приличные. Но где он возьмет семян на все поле? Это надо 15-17 тонн, где же ему столько закупить, таких денег у него нет. Казалось бы, тупик, неосуществимо, но только не для Литвинова. Включил он всю свою сообразительность. Объявил, где смог, и в районной газете поместил объявление, что закупит семенной картофель с оплатой осенью деньгами или картофелем нового урожая. Охотники нашлись. У многих оказался лишний мелкий картофель, который только выбросить, а жалко. И везут к Литвинову кто мешок, а кто и несколько. Один фермер три тонны привез, да еще благодарит, что пристроил партию нетоварного картофеля.
Картофель, в самом деле, нетоварный, бросовый картофель. Перебирать надо. Отсортировать то, что совсем уж не годится, но своими силами не справиться. Женщины-пенсионерки узнали, пришли с предложением помочь. Литвинов помощь принял, об оплате за работу завел разговор.
      -Что ты, Григорий Михайлович, какая плата. По-соседски поможем.
      Согласились на оплату по осени.
      Немного запоздали с посадкой. Хотелось посадить в конце апреля, получилось на 9-е мая. Картофелесажалку в соседнем районе одолжил у фермера. Завелся там один "крутой", как теперь называют. В деревне Воздвиженское. Сразу не дал. Сначала сам отсадился. Который год картофель сажает. Райцентр завалил своей продукцией. Кто такой, Литвинов не знает. Раньше всех знал в округе. Надо будет познакомиться, Николаев какой-то. Председателя колхоза, к которому относилась деревня Воздвиженское, Литвинов знал - хороший мужик, но с колхозом ему не повезло. Развалился колхоз еще до официального "развала". Вины его тут не было. Обезлюдели деревни. А без людей какое может быть хозяйство. Без людей даже ликвидировать нечего, и земли некому раздавать. Бросить же колхоз не мог. В каждой деревне живут - доживают свой век по несколько стариков и старух. Кое-где свинарники есть действующие, огородная бригада работает, молочно-товарная ферма на ладан дышит, но еще жива. Умирает хозяйство, но еще не умерло, как бросишь?
Литвинов поехал поговорить. Расспросить о Николаеве. То, что узнал - поразило. Этот Николаев, похоже, сильная личность, и, похоже, первичный капитал имеет. Картофеля по 40 тонн с гектара берет, и реализовать умеет. Заинтригованный Литвинов решил поближе познакомиться с коллегой.
      Картофелесажалку же свою надо иметь. Новую - ему пока не купить. Соберет из старья с сыновьями. Уже присмотрели в металлоломе части от раскомплектованных картофелепосадочных машин. Но в первую очередь нужен агрегат для уборки. Сделают, хоть кровь из носа. Не лопатой же им копать в наше-то время. Не успели еще досадить поле - подарок от директора семеноводческого картофельного хозяйства - предложение взять для размножения партию сортового картофеля на взаимовыгодных условиях. Немного, всего две тонны, но это хороший знак. С малого все начинается. Придет время, и будет Литвинов в своем хозяйстве выращивать сортовой элитный картофель.
     Итак, посадили. Но ждать урожая, сложа руки, не приходится. Заборонить легкими боронами, прокультивировать междурядья обозначившихся рядков, еще раз прокультивировать, теперь - окучить, еще раз окучить. Колорадский жук появился. Надо достать опрыскиватель и ядохимикат. Все это денег стоит, но тут за затратами стоять не будешь, сожрет прожорливая личинка молодую ботву.
      Однако справились всей семьей. Только вздохнули облегченно - новая напасть - признаки фитофторы появились. Темные пята на листьях, а это значит, опять опрыскивание, иначе половина урожая будет потеряна. Фитофтора в местности, где расположен колхоз "Путь Ильича" - страшное зло. Стоит только сложиться благоприятным для нее условиям - это тепло и влажно, а такое приходится на конец июля, начало августа, когда сформировалась половина урожая, а второй половине только быть, как эта фитофтора будто с небес спускается, а, может, от земли поднимается. Чернеет ботва, засыхает за считанные дни, и нет половины урожая. Такое бедствие в этой местности. И нет от него спасения, как только опрыскивание ядохимикатами - фунгицидами (то есть грибы убивающими препаратами). Нелегко приходится картофелеводам, но они и не думают сдаваться. Вся жизнь - борьба. Справились и с этой напастью.
      Когда стало ясно, что урожай будет, и неплохой, и, похоже, что ждать опасности уже неоткуда, она пришла.
     - "Кто-то в поле стал ходить, да картофель шевелить", - так сказали братья Литвиновы словами любимой в детстве сказки, после очередного объезда на мотоцикле взлелеянного поля.
     -Ерунда, - сказал Литвинов - отец, - ну, накопают рыбаки себе на уху, не убудет у нас.
     -Поехали - посмотришь.
     Осмотр удручил. Кто-то не копал, а вытаскивал за ботву кусты - какие получше, собирал крупную картошку, что помельче, оставлял в земле или на земле. Уже и позеленела.
     -Ах, ты...- тут Литвинов вспомнил весь свой прежний лексикон, от которого уже отвык, чтобы не подавать дурной пример сыновьям, - не столько украли, сколько напакостили.
      -Пап, чего зря ругаться? Давай думать, что делать.
      -Эх, попадись они мне....
      -На самосвале приезжали, похоже на ЗИЛ-130, вот следы от протектора.
     -Давайте, пока остатки за этими сволочами подберите. Я за лошадью схожу. Они насобирали пять мешков мелкой, позеленевшей картошки, погрузили на телегу. Расстроились. Куда ее девать такую, но не оставлять же на поле. Привезли домой. Прикинули, что воры увезли не меньше двадцати мешков, а то и больше. Если этим ограничится, то пережить можно, а если повадятся воровать ещё, не раз и не два. У них машина и самих человек пять. Может, и оружие имеют. По теперешним временам - вполне возможно.
      Слух о воровстве картошки у Литвиновых прошел по деревне, и несколько мужиков подошли. Посочувствовали, предложили помощь. А чем они могут помочь. Может, воры больше и не появятся. Однако, посокрушавшись и повозмущавшись, предложили план. Каждую ночь на поле ставить сторожа. Если появятся воры, сторож дает сигнал, можно ракетницей, у пацанов есть, и весь отряд с оружием, у кого что найдется, мчится на поле. План мужчин воодушевил,  глаза заблестели:
      -Ну, мы им дадим! Мало не покажется! У Ивана и Петьки ружья есть, остальные - вилы и топоры возьмем.
     -"Надежен в черную годину мужицкий, кованый топор!"  - Цитирует Константина Симонова один из младших Литвиновых.
     -Ладно, мужики, спасибо за поддержку, только войну начинать не будем. Придумаем что-нибудь без смертоубийства.
     -Да что ты, Григорий Михайлович, мы  только попугаем. Никто не собирается их убивать.
     Два дня прошли спокойно. Незваные гости прибыли на третью ночь, но Литвиновы были готовы к встрече. Как только самосвал заехал на поле и заглушил мотор, завыла сирена, и вспыхнули три прожектора. В ярких лучах киловатных светильников заметались несколько фигур. Кинулись к машине, запрыгнули в кузов. Самосвал взревел мотором и запрыгал по картофельным гребням, но его ждал еще один сюрприз. На дороге была растянута трансмиссионная лента, утыканная гвоздями....
     Наутро вся деревня осматривала самосвал ЗИЛ-130 со спущенными колесами. Шофер, и, приехавшие с ним, люди отсутствовали.
     -Эх, - сокрушались жители деревни, - не рассчитали вы, ребята. Все колеса проколоты. Было б так сделать, чтобы одно....
      Но, несмотря на эту неприятность, в целом все чувствовали большое удовлетворение. Хвалили братьев Литвиновых, организовавших отпор врагу. Только Мария Петровна Литвинова ходит почему-то грустная.
     -Ты что, мама?
     -Жалко мне их.
     -Кого!? Воров?
      Тут все задумались. Всем стало грустно, и старший Литвинов сказал:
     -Эх, жизнь!
     Через неделю к нему пришел молодой мужик - шофер этого самого самосвала и сказал:
     -Или отдай мне машину, или убей меня, а я с этого места не сойду.
     -Стану я об тебя руки марать. Иди, забирай, только в следующий раз мне не попадайся.
     -Не будет следующего раза. Клянусь тебе.
     -К чему эти торжества. Я через неделю уборку начинаю, можешь у меня на вывозке урожая поработать. Заплачу хорошо.
     -Я только колеса поремонтирую. Камеры у меня есть, - заволновался обрадованный мужик. - Надо же, все шесть колес....
     -Ну, это уж не ко мне претензии. Это помощники мои постарались.
     -Да я разве в претензии. Сам виноват, сам и получай.
     -Вы в  первый раз  сколько мешков увезли?
     -Двадцать пять.
     -Заплатишь за них. Из зарплаты вычту, если заработаешь.
     -Я бы и сейчас отдал, да истратили уже. В долгах все, и я, и ребята.
     -Почем продали мою картошку?
     -По десять рублей за килограмм.
     -Не продешевили.
     -Так отборная и ранняя.
     -Что да, то да: и отборная, и ранняя. Знаешь что, парень, шел бы ты колеса монтировать, а то не успеешь к уборке.
     -Успею, Григорий Михайлович!
     "Ишь ты, даже именем моим разжился. Дать бы тебе по шее, - подумал Литвинов, глядя вслед уходящему парню, - однако  здоровый бугай, я бы и не справился".
     В конце августа Литвинов, рассчитавшись по всем статьям, подвел итог. Чистый доход составил около полумиллиона рублей.
     Когда еще только Литвинов начал готовить поле под посадку картофеля, он выкорчевал и сложил за пределами пашни кустарник и молодые деревца, а елочку пожалел. Уж больно хороша была елочка, выросшая в открытом поле. "Посажу-ка я ее возле дома. На Новый год будем на нее гирлянды с лампочками вешать. Когда внуки появятся, будут вокруг хоровод водить". Литвинов обрадовался такому своему решению, выкопал елочку с большим комом земли, отвез на телеге к дому, выбрал подходящее место и посадил. Маша увидела, смотрит задумчиво.
     -Что задумалась? Вот внуки пойдут, будут вокруг этой елки Новый год встречать.
     -Гриша, я хочу сказать, - и замолчала надолго.
     -Давай говори! Маша, ты чего? Что случилось-то? Тебе эта елка не понравилась?
     -Понравилась. Только не внуки вокруг ее будут танцевать, а наша дочка.
     -Как? Какая дочка? Где? Где она?
     -Беременная я, кажется.
     Литвинов остолбенел. Смотрит, Маша стоит - в руке ведро с пойлом для коровы. Метнулся, отобрал ведро.
     -Дай-ка сюда ведро. Разве можно тяжелое поднимать. И к корове не подходи. Не ровен час, толкнет боком. Сам буду доить.
     Маша смеется:
     -Да подожди ты. Сомнение у меня. Может, еще и нет ничего.
     -Как это нет! Все есть, я чувствую, я знаю. Только беречься тебе надо - не молодая.
     -Гриша, а от людей-то стыдно. Вот, скажут, на старости-то лет.
     -Об этом не тревожься,  кому какое дело.
     -А сыновья-то, Гриша.
     -Ну, что уж теперь. Не думай об этом.

***
      Как-то к Литвинову пришел Антон Иванов, тот, что держал стадо коров, жаловался на убыточность своей фермы и спрашивал совета, как ему быть. И вот он пришел:
      -Михалыч, ты об моем-то деле помозговал ли. Чего это я на мели оказался? Посоветуй, что мне делать. - Иванов достал из кармана пол-литра водки и поставил на стол.
      -Если честно, Антон Петрович, то тебе лучше всего коров порезать, мясо продать на базаре, заняться хлебопашеством или торговлей.
      -Ты что такое мне говоришь? Холмогорских коров-ведерниц - под нож!? Да тебя при Сталине бы за такое предложение расстреляли! Да я тебя сам удавлю, - и хватает Литвинова за грудки.
      Подержал, а потом и отпустил. Если бы Литвинов сопротивлялся, они бы подрались, а какая драка, если противник руки опустил, да еще и усмехается.
      -Смеешься, значит, издеваешься!
      -Садись, Антон Петрович, поговорим спокойно. Я не знаю, что тебе делать. Корма ты покупаешь, молоко сдаешь на молокозавод. Баланс у тебя как раз сходится. Сколько за корма платишь и за прочее, столько и за молоко получаешь. Так?
      -Да, так оно и есть. Мать твою...- облегчил душу Антон Петрович.
      -Я думаю, что перестраивать тебе надо свое хозяйство. Электродойку завести, аппаратуру для первичной обработки молока, молоковоз. Наладить торговлю молоком в городе, прямо из цистерны. Ты молоко сдаешь по 3 рубля за литр, а в городе по 16 рублей продашь. Усек?
      -Усек. Только где я денег столько возьму? На электродойку, машину.
      -Машину пока не покупай. Частника найми. Я тебя с хорошим шофером сведу. У него самосвал, но он его может продать и молоковозку купить. Если его твое предложение заинтересует. Должно заинтересовать. Он о постоянной работе давно мечтает.
      -Это тот, что у тебя картошку воровал?
      -Тот самый. Хороший шофер, и мужик хороший.
      -Так вор же!
      -Был. Со всяким может случиться. Но тебе, Антон Петрович поголовье надо будет увеличить, чтобы расходы на технику оправдать.
      -А ты, Михалыч, на моем месте также бы сделал, как мне советуешь, или как-то по-другому.
      -Я бы по-другому. Я бы завод по переработке молока построил, бригаду по заготовке кормов организовал, откормочную ферму и т.д. и т.п.
      -Так. Ладно. Кое-что я понял. Усек, как ты говоришь. Спасибо тебе. Давай выпьем.
      Они выпили. Еще поговорили. Литвинов обрисовал еще несколько возможных проектов, которые тут же сочинил. Напоследок спросил:
      -Что решил? Каким путем пойдешь?
      -А я подумаю. Ты мне главное открыл. Можно по-разному действовать, но возможностей много есть. Мы как привыкли - подоил, слил, отнес.
      Литвинов стал наблюдать за Антоном Ивановым. Что же он предпримет? А тот вроде бы и не предпринимает ничего. Машину только купил - подержанные "Жигули", девятку, и прицеп к ней. Что оказалось? Наладил Антон у себя дома переработку молока в творог, сметану, ряженку, и все это возит в город на рынок, и свежее молоко прихватывает. Там у него образовалось свое место на рынке, свой контингент покупателей, и пошла слава о хороших крестьянских продуктах и недорогих.
      "Молодец, Антон Петрович!" - одобрил Литвинов, но путь, по которому он пошел, не то, чтобы не одобрил, но не его это путь. "Мы пойдем другим путем".
      Потом стал замечать за хозяйством Иванова какое-то несоответствие. Дойное стадо у него такое же, как и было, а молочной продукции он сбывает раза в два больше, чем с первоначала. Провел "частное" расследование. Что оказалось? Хитрец этот в свои молочные изделия дешевый молочный порошок добавляет. Достает из-за границы, связи наладил. Где только узнал об этом. Вот он, капиталистический способ обмана трудящихся. Ах ты, Антон Петрович! Честный же был колхозник, в жизни никого не обманул, а тут поддался на легкую наживу.
      Зашел к нему в "цех" - чистота кругом, интересуется, что тут производят.
      -Вот, смотри: сметана, творог, ряженка, молоко тоже продаем в упаковке.
      -Ну-ка, дай попробовать.- Отведал всего.- У творога какой-то привкус, а так все хорошее, не хуже, чем у моей жены от нашей Звездочки.
      Иванов тоже пробует творог. Обеспокоен.
      -Да нет, ничего, нет никакого привкуса, чего ты, Михалыч.
      -Ладно, хозяйствуй. Меня это не касается. Не по моей специальности.
***
      Литвинова привлекало крупное хозяйство, большие посевные площади, механизация всех работ. А для этого нужны машины, а на машины нужны деньги. Денег у Литвинова не было. На вырученное от картофеля - купили "Джип", который был нужен, как воздух, и больше ни на что не осталось. Жди теперь нового урожая.
      Но не таков был Литвинов, чтобы ждать. Первым делом он составил список сельхозмашин, почвообрабатывающих орудий и тракторов немецкого производства. На это его натолкнул вопль, который каждое утро раздается из телевизора: "Обрати внимание, сделано в Германии!".
      "Что они там сделали фашисты проклятые?" - подумал Литвинов, и изучил их ассортимент тракторов и сельскохозяйственных машин. Действительно, "немецкое качество" было налицо и впечатляло.
      Литвинов запасся ручкой и бумагой и сочинил шедевр агроэкономической мысли на тему о том, как выгодно немецким "друзьям" заключить союз с передовым Российским фермерским хозяйством с семью тысячами гектарами пашни  на Севере России. (У Литвинова-то пока было всего 7 га, но ведь речь шла о проекте на будущее). Российский фермер - господин Литвинов - обязуется со своей стороны обеспечить ведение передового зернового хозяйства в научно обоснованных севооборотах с использованием чистых паров, клеверосеяния, элитного семенного материала на своих землях, а немецкие "друзья" (что им стоит) обеспечат это хозяйство своей немецкой сельскохозяйственной техникой. Одновременно эта техника будет испытана и всесторонне изучена в данных условиях, о чем будут составлены квалифицированные отчеты научными сотрудниками сельскохозяйственной академии. (Литвинов имел в виду своих сыновей, пока студентов, но какая разница, сегодня - студент, завтра - кандидат наук). В своем послании он написал, что его фермерское хозяйство имеет тесные контакты с НИИ сельского хозяйства.
      Доход от совместного ведения хозяйства будет распределен между участниками в соответствии с вложением материальных средств и труда каждой из договаривающихся сторон. (В этом месте Литвинов потер руки, предвкушая, как он надует немцев при взаимных расчетах).
      О согласии ведения совместного сельскохозяйственного предприятия господин Литвинов просит сообщить по адресу. Далее следует электронный адрес на один из компьютеров компьютерной лаборатории, в которой братья Литвиновы проходят практику по составлению программ. Ответ пришел через два дня: "герр Литвинофф, ваше предложение рассматривается в департаменте земледелия. О нашем решении вы будете оповещены через два дня".
      Через два дня:
      "Герр Литвинофф, Ваше предложение принято. Просим подписать договор о сотрудничестве. Сельскохозяйственная техника по представленной Вами заявке будет отгружена на железнодорожный адрес по получении последнего группой "Шрёдер Ландмашинен".
      Литвинов все подписал и призадумался. Такой оперативности он не ожидал даже от немцев. Но не отступаться же ему теперь (не отступать перед немцами, хватит, наотступались в сорок первом году).
      Литвинов шлет железнодорожный адрес: Северная железная дорога, станция Коноша (почти тысяча километров от хозяйства Литвинова). Одновременно, учитывая немецкую оперативность, на станцию Коноша шлет бумагу с просьбой грузы из Германии от группы "Шрёдер Ландмашинен" на имя Литвинова переслать на станцию Вологда. Дело в том, что у Литвинова пока не было помещения для хранения техники.          Он не предполагал, что немцы отреагируют столь стремительно, поэтому рассчитал - техника до весны будет храниться в добротных привокзальных ангарах, а там он построит помещение на своей усадьбе. О том, что немцы только и смотрят, как бы побольше охватить русских земель своим влиянием, он пока не знал, однако, предполагал. В печати об этом не сообщалось. Но из других источников разведал, что они соглашаются на любые условия, лишь бы урвать то тут, то там сколько-нибудь гектар русских земель. Чем больше, тем лучше. Военной силой не сумели завоевать, так теперь "тихой сапой" действуют: "Герр Литвинофф, мы согласны". И технику они предоставят, и своих менеджеров для освоения этой техники, и запчасти, и ядохимикаты - всего сколько угодно, только поселиться бы на Российских полях.
         Из истории Литвинову известно, как русский царь в свое время надумал приглашать в Россию немцев, и пригласил. Тогда, в 19-м и начале 20-го века понаехали тысячи немецких колонистов показывать пример русским крестьянам, как надо вести крестьянское хозяйство. Сейчас-то их не особо приглашают, но они сами без приглашения набиваются. Что там выйдет из этих совместных образований, пока не ясно. Литвинову ясно только одно - своей головой надо задачи ставить, и самому их решать.
      Была в Литвиновской голове одна зловредная мысль. Если он несколько раз переадресует грузы из Германии, то немцы их могут и потерять. На Российских железных дорогах таких примеров сколько угодно. Но не тут-то было. Когда Литвинов переадресовал груз в третий раз, от немцев пришло письмо. С извинениями! "Герр Литвинофф, нам трудно понять порядок на вашей железнодорожной системе, но надеемся, что к началу весенних полевых работ груз будет доставлен в ваше хозяйство. Группа "Шрёдер Ландмашинен" приносит вам свои извинения за допущенные неточности при оформлении грузоперевозок".

***
      Между тем слухи о том, что Григорий Михайлович берется за дела, по деревням бывшего колхоза "Путь Ильича" прошли, и колхозников (бывших) всколыхнули. Стали подходить люди. Домой заходят. В поле встречают. Поздороваются, и вопрос один и тот же:
      -Дак как, Григорий Михайлович, может, вместе начнем?
      Ответ один и тот же:
      -Давай, попробуем.
      К весне собралось около пятидесяти человек, готовых к совместной обработке земли на пятистах с лишним гектарах пашни и было еще почти столько же лугов и поскотины. Немецкая техника уже поступила на ближайшую железнодорожную станцию. Три трактора - пятидесяти, двухсот и ста лошадиных сил, сеялки, картофелесажалка, набор подвесных культиваторов и плугов, зерноуборочный и картофелеуборочный комбайны, опрыскиватели, сортировальные машины.
      Ангар для хранения техники готов. Он собран из останков нескольких производственных помещений колхоза "Путь Ильича", которые Литвинов сам же когда-то и возводил. Многое было растащено предприимчивыми дачниками, но кое-что осталось: арматура, шифер, листовое железо, металлический уголок. Все это в прошлые годы доставалось с большим трудом. Даже несколько хороших электромоторов нашлось в развалинах кормоприготовительного завода, а в бывших мастерских - токарный и сверлильный станки.
      -Терпеть ненавижу, - непонятно выругался Литвинов, когда все это обнаружил, - ведь и войны не было. Или вы тут воевали без меня?
      -Ты еще не все видел, Григорий Михайлович.
      -Вроде уже насмотрелся. Чего я еще не видел?
      -Аэродром вот....
      -А с аэродромом что? Не унесли же его дачники.
      -Поезжай, посмотри.
      Аэродром для сельскохозяйственной авиации был межколхозный. Его строили на паях четыре колхоза. Там были асфальтированные взлетные полосы, добротный кирпичный склад для хранения удобрений и прочие службы. От центральной усадьбы колхоза "Путь Ильича" к аэродрому вело асфальтированное шоссе. Шоссе наличествовало, а от аэродрома остались только взлетные полосы. Склад удобрений исчез. Куда же делось кирпичное здание, крытое шифером, площадью 500 квадратных метров. Все унесли. Кто - неизвестно. Ни одного кирпича не осталось. Место, где раньше был склад удобрений, угадывается по необычайно буйной растительности вокруг, а там, где стояло здание - пустыня, ничего не растет.
      -Тут удобрений много оставалось, - поясняет приехавший с Литвиновым его сосед Юра Кузнецов, - дождями все размыло. Ученые пробы брали, говорят - загрязнение среды на долгие годы. Даже лягушки все передохли.
      С четырех сторон аэродром окружает густой лес, и взлетные полосы среди этого леса выглядят очень необычно, как фантастический космический пейзаж. Жители райцентра ездят сюда на машинах, прямо от своего подъезда, за грибами. Как-то прошел слух, что аэродром приобрел в свою собственность Леонид Аркадьевич Якубович. Будет тут свой самолет (или самолеты) держать и взмывать на них в воздух. Естественно, поставят охрану, и грибников на аэродром пускать не будут. Слух не подтвердился, но все-таки, как кто подъезжает к грибному месту, так с опаской приглядывается - не стоит ли тут охрана.
      Литвинов не ожидал, что от хорошо налаженного производственного подразделения ничего не осталось. Хотя бы металлолом какой, так и того нет. А сколько тут всего было, а денег,  сколько вбухали четыре небедных колхоза.
      -Поехали, Григорий Михайлович, - позвал Юра, - чего уж теперь, ничего не вернешь.
      Литвинов рядом со своим ангаром решил оборудовать мастерскую для ремонта техники и привлек на работу в ней Леонида Пантелеевича Ильина - слесаря "золотые руки", который после развала колхоза нигде не работал - пил горькую. Литвинов только намекнул, а Пантелеич обрадовался, отыскал свою спецовку, постирал, сунул в нагрудный карман штангенциркуль, утром пришел заступать на работу.
      -Пантелеич, работать-то пока негде. Вот хочу мастерскую оборудовать. Крышу надо накрыть. Фундаменты под станки сделать.
      -Этим и займусь, - обрадовался Леонид Пантелеевич, - эх, и надоело же мне водку пить.
      -Но, Пантелеич, мне пока платить тебе нечем.
      -Зачем мне платить. Заведи тетрадку, запиши туда мою фамилию и ставь палочки за каждый день. Разве не так у нас было когда-то. Сейчас такое же время наступило. Ты давай иди, своими делами занимайся, а я тут начну оборудовать себе рабочее место.
      Дел у Литвинова было много, а главное, надо было договориться с владельцами земельных наделов, организовать единое хозяйство, спланировать севообороты. Большого труда стоило столковаться с каждым "землевладельцем".
      -Чего это ты, Михалыч, на моем поле чистый пар затеял? Я бы лучше его под овес пустил. Осенью, глядишь, какую - никакую копейку бы имел.
      -Получишь ты свою копейку. Поделим доход по количеству вложенного труда. На будущий год на твоем поле озимая пшеница будет.
      -Так это что же получается, Михалыч, опять мы к колхозу возвращаемся?
      -Зачем же к колхозу. Назовем сами себя ООО "Путь Ильича".
      -Вот видишь, все - таки Ильича путь-то, то есть Ленина.
      -Один, что ли, Ленин - Ильич. Сколько у нас Ильичей-то. Вот в честь их и будем называться.
      -Ну, ты и голова, Михалыч. Всегда найдешь, что сказать. Так мне-то что, в этом году и не сеять? Я что делать-то буду?
      -Картофельное поле засаживай с моими ребятами. Там работы на всех хватит. Осенью доход поделим.
      -Ладно. Только культиватор-то, я смотрю, разобранный стоит, и картофелесажалку вы никак не наладите.
      -Скоро немецкая техника придет. Старая может и не понадобиться.
      -Слышал я эту байку про немецкую технику. Сам-то ты в нее веришь? Может, пока старую подлатать?
      -Что ж, это не повредит. Лишние агрегаты - не помеха. Хочешь - займись. Пантелеич поможет.
      -А плата за это какая-нибудь будет?
      -В тетрадку тебя запишу, и за каждый день палочку буду ставить.
      -Вот, а ты говоришь, что к колхозу не вернулись.
      -Сам-то ты, Семеныч, тоже, я смотрю - голова, за словом в карман не полезешь. - И они смеются весело, и на душе у них легчает, и видится вроде бы свет в конце тоннеля.
      Немецкую технику Литвинов получил. Никто не спрашивает с него никакой оплаты за нее, только в железнодорожной квитанции расписался. Что-то тут не так. Очень уж все просто. Или это - коготок увяз - всей птичке пропасть?
      -Ладно - где наша не пропадала.
      Распаковали, консервирующую смазку сняли, все сверкает. Как такую технику да в землю. Люди удивляются, где Литвинов деньги взял на все это. Уж не золото ли он в Сибири нашел. Сам Литвинов в смятении. Как расплачиваться буду. Когда письмо свое немцам посылал, ни на что особо не надеялся. Дураки они, что ли, без всяких гарантий технику посылать. А они послали, и они не дураки. Что тогда? Что фермера господина Литвинофф, хозяина семи тысяч гектар, ожидает? А мы посмотрим! Что раньше срока паниковать. Эх, и лихой парень Григорий Литвинов. Вот и на международный уровень вышел со своими способами взаимоотношения с партнерами. Это же Остап Бендер отдыхает!
      Стала немецкая техника (и своя отечественная подкрашенная, смазанная, где надо) на линейку готовности. Начнем, благословясь! И начали. Ну, молодец этот Литвинов. Все в свои сроки, все на высоком агротехническом уровне. Ни минуты простоя. Тетрадка Литвиновская заполняется, растет частокол из палочек. У кого больше. Раньше это называлось "Социалистическое соревнование". Но ведь дело не в названии. Важен результат. И результат не замедлил сказаться. Осенью продали картофеля с 20 гектар на четыре миллиона 700 тысяч рублей, пшеницы на 200 тысяч рублей, овощей на 400 тысяч. Вот и весь доход от растениеводства - всего 5 миллионов 300 тысяч рублей. Теперь вычитай на ГСМ, удобрения, ядохимикаты, автотранспорт и прочие расходы - почти в 500 тысяч все это обошлось. Теперь дели, что осталось на 50 - по 96 тысяч (кому чуть больше, кому чуть меньше) на двор пришлось за год тяжелой работы всей семьей. А люди рады. Не то слово - счастливы.
      А Литвинов чуть не плачет: "Милые мои люди, да разве столько вам положено за ваш труд! Иной чиновник столько-то за месяц получает. Ну, ничего, с будущего года скот начнем продавать, вот тогда дела поправятся, но до этого еще дожить надо". В их общем хозяйстве на откорме паслось стадо годовалых телят. Когда нагуляют вес, их будут сдавать небольшими партиями на мясокомбинат.
      А что там немцы? Письмо прислали фашисты проклятые: "Уважаемый господин Литвинофф. Благодарим за высококвалифицированный отчет о работе машин группы "Шрёдер Ландмашинен" на ваших полях. Это поможет нам в работе по дальнейшему совершенствованию наших изделий. Мы надеемся, что наше сотрудничество будет продолжено, и вскоре на наши счета будут поступать оговоренные, в подписанных вами договорах,  платежи".
      -Ах вы, немчура проклятая! Это вам отчетов, что Миша с Алешей составили, мало? Целое лето ребята с хронометрами да с динамометрами бегали за вашими изделиями. Одной бумаги сколько извели.
      Но ответ немцам составил в стиле, приличествующем дипломатической переписке: "Уважаемые господа. В связи с затратами на проведение большого объема работ по измерению технических характеристик поставленных группой "Шрёдер Ландмашинен"  изделий, оплату  вынуждены отложить. Причитающийся вам доход за данный сельскохозяйственный год переведен научно-исследовательскому учреждению в счет оплаты работ научных сотрудников, производивших предоставленные вам замеры. Ваш доход за данный сельскохозяйственный год составил 96 тысяч рублей, оплата научным сотрудникам - 150 тысяч. Итого ваш долг нашему фермерскому хозяйству на сегодняшний день составил 54 тысячи рублей. Вышеозначенную сумму просим перечислить на наш расчетный счет".
      -Пап, ты чего? За дураков их принимаешь? - сказали Миша с Алешей, ознакомившись с дипломатической почтой своего папаши.
      -Почему за дураков? Но чувства юмора у немцев нет, это вам каждый скажет. Вот увидите, они начнут мое послание изучать, выискивать прецеденты в мировой экономике и так запутаются, что и «долг» этот нам отдадут.
      И ведь как в воду глядел. Через короткий срок на счет Литвинова поступили 54 тысячи рублей из немецкого аграрного банка. Рассказывают, что после изучения послания русского фермера главный финансист, показав на письмо, лежащее перед ним, сказал: "Du bist ein Idiot!", и велел перечислить 54 тысячи рублей. И все сотрудники в банке сказали, что это было мудрое решение.
       А время катится. Немецкая техника работает на полях "господина Литвинофф", сам господин неустанно ведет дипломатическую переписку с группой "Шрёдер Ландмашинен" и департаментом земледелия дружественного государства. На внедренных севооборотах получают неплохие урожаи всех культур. На отдельном клине процветает картофелеводство. Возникла и покатилась по миру слава о Российском фермере Литвинове, воссоздавшем высокопродуктивное сельское хозяйство на отдельно взятых землях частных хозяев, бывших членов колхоза "Путь Ильича". Завязалась переписка Литвинова с фермерами разных стран и с различными центрами содействия фермерам. Взял и поехал по приглашению норвежского фермера господина Кнудсена посмотреть, как он изловчается выращивать картофель в горной, холодной Норвегии. Посмотрел, удивился. Подумал, что господин Кнудсен вполне заслуживает звания заслуженного работника сельского хозяйства, или даже звания Героя Социалистического Труда. На обратном пути заехал в Голландию. Тоже к картофелеводу, посмотреть на хозяйство, получающее баснословные урожаи.
      -Пожалуйста, - сказал голландский картофелевод через переводчика, - смотрите все. Потом проведем беседу.         Литвинов пошел смотреть. Чего тут смотреть? Уже все видел в журналах, по телевизору, и по Интернету. Ходит, на лице изображает вежливое равнодушие. Нас, мол, ничем не удивишь. Вдруг между ангарами натыкается на кучу самого обыкновенного мусора. Картонные упаковки, ломаные ящики, пластмассовые бутылки и прочее, и прочее. "Чего ж это такой непорядок. Спалить надо", - так подумал Литвинов, достал зажигалку и подпалил кучу с трех сторон. Мусор вспыхнул, тут же завыла пожарная сирена, набежали рабочие с огнетушителями, потушили. Потом Литвинову долго объясняли, что утиль сначала надо рассортировать, чтобы было все отдельно: бумага, пластмасса, стекло, металлолом. Потом все это упаковать и развезти на заводы их переработки. Сжигать не надо, это все пригодится. Литвинов решил, что он не зря заехал к голландскому фермеру, тут есть чему поучиться.
       Самая главная в семье Литвиновых - это принцесса Анечка. Ей уже пятый год, и она отлично понимает, что все на свете - для нее: мама, папа, братья, лошадь Рыжуха, корова Звездочка, земля кругом, все, что на ней живет и растет, небо над головой и солнце в нем. Отец поражается ее прагматизму, как это она все приспосабливает для своих потребностей. Даже, шутя, пробует с ней советоваться о хозяйственных делах, и получает нешуточные ответы. 
       -Анечка, как ты думаешь, купить нам новую сенокосилку?
       -Конечно, купить, - отвечает Анечка, - сенокосилка накосит сена для Звездочки, а она даст Анечке молочка.      "Чтобы ее еще спросить", - думает Литвинов".
       -А как ты думаешь, Анечка, хорошо ли это, что мы выращиваем так много картошки.
      -Конечно, хорошо. Я люблю жареную картошку.
      -Но ведь тебе столько не съесть.
      -Что останется, ты продашь в городе. Тебе дадут денежки, и ты купишь Анечке куклу в одежде и новое платье.
      -Может быть, мы и маме что-нибудь купим?
      -Давай, - соглашается Анечка, - ей тоже - новое платье. Тогда у Анечка будет самая красивая мама.
      "Здорово, - думает Литвинов, - и тут на свой интерес повернула.
      Старший сын Литвинова - Григорий остался служить в ВДВ на сверхсрочной службе. Литвинов сначала был просто ошарашен таким решением. Он ждал сына домой, строил планы устройства его судьбы и, конечно, связывал это с сельским хозяйством - конкретно, со своим хозяйством. Мечтал построить для Гриши дом, купить машину. Но решение старшего сына его не только удивило (ошарашило), но и обрадовало. Он сам когда-то стоял перед выбором: ВДВ или сельское хозяйство. Мысль о ВДВ он оставил с большим сожалением. Теперь вот Гриша будет служить вместо него, делать военную карьеру. 
      Михаил и Алексей Литвиновы уже на четвертом курсе. Отличники учебы, получают стипендии имени Прянишникава. Они написали несколько курсовых работ, привлекших внимание ученого совета. Преподаватели считают, что после окончания академии им прямая дорога в аспирантуру. Научные интересы братьев к четвертому курсу разделились и определились. Алексей твердой поступью ступил на путь изучения питательного режима почв, Михаил с увлечением изучает изменения физических свойств почвы в связи с воздействием на нее современных орудий обработки, далеко ушагавших от своих прародителей - сохи и бороны. Но задачи у них общие. В сельском хозяйстве все взаимосвязано.
      -Миш, хочешь, я тебе стихи прочитаю, - Алеша читает с большим чувством:
   Когда вода всемирного потопа,
   Вернулась вновь в границы берегов,
   Из пены уходящего потока на землю тихо выбралась любовь,
   И растворилась в воздухе до срока...
   ......................
   И чудаки, еще такие есть,
   Вдыхают полной грудью эту смесь.
      - Ну и как?
      -Ну - мороз по коже. Что я, стих этот не знаю? Ты строчку одну пропустил.
      -Она тут лишняя. Ты разве не понял, о чем речь? Вдумайся: "И растворилась в воздухе до срока". Что в воздухе растворено самое главное?
      -Азот, что ли?          
      - Конечно, азот! Слушай меня. Этот гениальный поэт, артист и певец - пьяница и наркоман, недовольный  жизнью и всем ее устройством. Все ему не так. И давай он глушить водку и издавать душераздирающий стон из туго натянутого нерва в виде неслыханных песен. Он пел их хриплым голосом, и у нас, у бедных, волосы шевелились на голове, и мороз подирал по коже. Вот я и подумал, что не может быть такого, что эти стихи только про любовь. Я всем своим организмом ощутил, что есть тут более глубокий, более важный, более жизненный смысл, чем одна только любовь. И я догадался, что этот важный смысл заключается в невидимой, неощутимой, без вкуса и без запаха частице мироздания - А З О Т Е.
      -Алешка, ты молодец! Так образно! Вот так и надо читать лекции студентам.
      -Ты слушай дальше. Азот всегда был во вселенной. В нашей атмосфере его... Ты знаешь сколько. Он обнаружен в межзвездном пространстве. Но он, его атомы, прочно сцеплены попарно в молекулу N2 - инертный газ, и потребовались грозные силы вселенной - электрические разряды молний с температурой 25 тысяч градусов, чтобы ничтожную часть азота превратить в окислы. С дождевыми потоками они стали опускаться на нашу планету, и вот Земля вдохнула "полной грудью" (!) это вещество - альфу и омегу - начало и конец всего живого. Зародилась и стала развиваться жизнь на нашей планете, единственная в обозримом космическом пространстве. Единственная, неповторимая, необъяснимая. Жизнь стала быть.
      Ну как?
            -Я же сказал - хорошо. Образно. Лучше, чем у Прянишникова.
          -Ну что ты,  - засмущался Алеша.- Лучше академика Прянишникова не скажешь. Я имею в виду работу «Резервный миллиард». Миллиард пудов зерна ежегодно должен давать государству наш Север – по  мнению академика,  и я тоже так считаю.