Цена творчества

                Пена творчества
          
     Зарисовка с книжной выставки.

Мне бы не хотелось о нем напоминать, но рассказ одного из авторов я посчитала заслуживающим внимания. – Сказала мне девушка на книжной выставке, продающая со своими автографами собственные книги. Она сидела ряжом с выставочным стендом издательства, которое после десятилетнего ожидания наконец за свой счет издало её книгу

 - Ну вот теперь озолотитесь. – сказал я ей. Она только усмехнулась. Помолчав спросила:

 - Вы много видели писателей миллионеров?

- В советское время тиражи были большие и не дорогие и потому быстро раскупались простым рабочим людом. Это устраивало всех. Ныне их покупку могут позволить больше богатые, так как цены приравняли к мировым, при низкой оплате творцам и спрос на книги упал.  Системы поощрения потребления творческой продукции нет, как и роста значимости личности от культурного потребления. Раньше прибыли издателей и торговцев были от нормированы и составляли не более двадцати процентов к себестоимости и этого хватало всем. Ныне основные доходы находятся у издателей и торговцев и превышает доход писателей в разы при полных их затратах на издание и рекламу.  Раньше, при затратах на издание книг издателей, многие писатели на гонорары от них могли купить машину. Это в советское время определяло состоятельного значимого человека, а сейчас только нищего неудачника, с трудом собирающего гроши на издание книг, а после издания, если не получает славы, и реализации идет собирать окурки, если нет других доходов. Самое больное то, что со стороны некоторых издателей, не просматривается должного уважения к автору, если он не вкладывается в свое продвижение, хотя это обязанность издательства.

  Тут к ним подошел еще один, похоже, посетитель, а скорее скрытый участник выставки. Услышав их беседу у выставочного прилавка заметил:

-  Вы не представляете затраты и риски издателей. Если издатель покупает произведение, он не знает будет оно иметь успех у читателей или нет. Часто бывает так что продажа, десять, пятнадцать процентов от стоимости книги, зависит от места нахождения товара, его цены, и рекламы. Дешёвые книги магазинам не рентабельно продавать, так как они занимают место равное дорогим, и это для них трагедия.  Не распространённый тираж приходится возвращать автору, и на чем тогда содержать коллектив издательства?

- Да что вы говорите, - возмутился один из них, - не вешайте нам лапшу на уши, просто вы приняли методику жить за счет писателей или за счет произведений народного достояния. Использование которых не требуется платы ни автору, ни обществу, гордостью которого оно является. Абсурд усугубляется тем, что с автора еще готовы взять деньги за продвижение издания больше чем возможен его доход от реализации издания. Нет обоснованных нормативов прибыли и нет эталонной стоимости слова, как и знака писателя.

- Ну это абсурд, стоимость слова поэта должна отличатся от стихотворца и графомана. Нет в мире методики оценки творчества.

- А раньше была и даже с времен Пушкина и во время Сталина.

- Поэтому и развалился Союз нерушимый.

- Вот тут вы не правы, рассуждаете как некий спонсор, которого интересуют доход в любом деле, где автор всего лишь курица несущая золотые яйца. Если их нет, то пошел он в болото забвения, хоть и может быть очень умен и старается учить разуму. Потому авторы с игрой на низменных чувствах порой более востребованы и доходны, так как более понятны толпе. Таким образом идем к воспитанию ограниченности толпы, поклоняющейся только богатству. Это обогащение ограниченности любым путем, всегда свой беспредел, как щитом прикрывает нищенским развалом Союза, а он развалился по другим причинам.

Вокруг стал собираться народ, неожиданно подошедший гражданин решил отойти, но я решил ему задать еще один вопрос, и последовал за ним. Мой вопрос заключался в следующем:

    Если бы в стране, да и в мире, существовал банк и в нем по плановым оценкам были бы оценены произведения культуры, то на ценные бумаги этих произведений можно было бы дополнительно осуществить денежную эмиссию. Данная капитализация финансово упростило продвижение новых талантов и организацию культурных мероприятий, без бюджетного финансирования и необходимости спонсоров. Любое использование классики в коммерческих целях, этот банк мог бы требовать денежные взносы за их использование и тем самым повышать капитализацию банка. Искусство бы в целом тогда не жило полностью на дотациях государства.   

Собеседник усмехнулся мне и сославшись на то что торопится на встречу, пожелав успехов пошел дальше.

Однако я с ним неожиданно встретился на следующий день в выставочном кафе, и мы разговорились.

- Ныне мной издано уже более дюжины книг, - сообщил я. - Все свои книги оценил не дорого, в пределах сорока максимум ста рублей за книгу. Эта цена при полной до печатной подготовки за свои средства и даже с оплатой печати книг в бумаге. В магазинах издательства и интернет магазинах мои книги в электронном варианте стоят в три четыре раза дороже, в бумажном варианте более четырехсот рублей. У меня, как экономиста, поднявшегося от простого нормировщика до экономического руководителя на больших предприятиях, в разных отраслях, остался не разрешённым вопрос: «Как формируется ныне цена нормативная, по которой как-то через коэффициент возможного спроса можно было бы планировать рыночную цену?"

 Он возмутился по поводу моих забот. Так как считал, что цена, это удел спроса рынка.  Меня не успокоил такой ответ.
 
- Можно сколько угодно критиковать теоретическую обоснованность норм прибыли, тарификации труда и образование себестоимости, но они формировали политику цен и в социалистическом ценообразовании, где основную капитализированную прибыль получало государство. Куда оно направляло эти доходы ныне не совсем ясно, так как народного контроля за расходованием этих средств не было. Существовала политика цен где одни социальные товары продавались ниже себестоимости, за счет повышения цен других товаров не первой необходимости, и в частности спиртных напитков. Они компенсировали потери по реализации от товаров первой необходимости.  Можно даже вспомнить, что было снижение цен от роста производительности, а предприятия промышленной продукции даже продавали свои изделия другим предприятиям по себестоимости. Экономика тогда имела социальную направленность и это нам гарантировало победу в самой страшной мировой войне. Однако при таком подходе в системе торжествовало слабое творческое стимулирование, созидательной интеллигенции, что не давало росту антисоциального расслоения по доходам. В частности, книги и фильмы мы при невысоких ценах на интеллектуальную продукцию БРАЛИ С УДОВОЛЬСТВИЕМ И были самой читающей страной.

- Ну что же, я могу только сожалеть, что таланты были недооцененными. Умные должны быть богатыми. Вам лучше самому организовать издательскую контору, и вы сразу станете думать по-другому

- Нет Вы не понимаете, что творчество убивает коммерцию и наоборот, а потому я за то, чтобы творчество ценилось выше.  Ныне при политике свободы рыночных отношений нет также народного контроля над ценами, ни социальной политики ценообразования, хотя на всех углах говорят о необходимости построения социального государства. 
Ныне чтобы издать, продать книгу или создать фильм, тоже нужно иметь не мало денег. Писатель выходит тоже должен быть богатым. а за счет чего если и издательства зарабатывают на писателях, а не читателях?

 Ныне количество потребляющих книжную продукцию резко снизилось, даже певцы трудно собирают себе зрителей. В системе ценообразования нет социальных норм и стимулирования потребления творческого продукта.

Мне показалось, что моему собеседнику разговор наш удовольствия не приносил, но ему, видимо, очень хотелось доесть свою пиццу и он молча терпел мои суждения.

- Мне до сих пор непонятно, продолжал я, - почему при полной оплате себестоимости выпуска, книг автором, издатели поднимают стоимость в разы от стоимости которую объявляет он, несущий все затраты по ним. В такой ситуации автор должен указывать цену книги, где доходы издательства и торгующих организаций не должны превышать доходы авторов в расчете на личность в участие сотворения. Можно частично согласиться с их ценообразованием если бы все затраты на издание и распространение брали на себя издатели.
   Простой пример: обложка в издательстве не менее пяти тысяч, такая же обложка в фотоателье в пределах тысячи.  Какими нормативами они пользуются? Если допустим книга имеет все-таки спрос, то автор в общем доходе имеет самый низкий доход и редко оправдывает свои затраты. При авторской стоимости книги в сто рублей с затратами на неё в пятьдесят тысяч на тираж в сто экземпляров писатель может получит только десять тысяч. Чтобы оправдать свои затраты нужен тираж в тысячу экземпляров, тогда он получит доход сто тысяч, но для такого тиража с писателя потребуют минимум затрат на сто сорок, сто пятьдесят тысяч и боле рублей и эта величина без стоимости продвижения, которую нужно купить по сказочной стоимости, не оправдывающееся гонораром.

 На такие затраты ни каждый автор пойдет, нужен спонсор, а он поставит условия, от которых мало не покажется, да и найдет ли такой тираж читателей? Если будем считать, что такой спрос обеспечен, то при этом издатель заработает, особо не напрягаясь финансово и не рискуя ничем, в три, четыре раза больше и это все за счет автора. При этом издатели плачут, что книжный бизнес убыточен. ОТ ЧАСТНЫХ же ЛИЦ МАГАЗИНЫ КНИГИ НЕ ПРИНИМАЮТ вот и остается писателям торговать на блошиных рынках, но и тут нужно право на ведение торговли. Может пришло время действительно от нормировать издательскую и писательскую деятельность, как и последующее их продвижение, но так чтобы стоимость на продукцию не имела сказочных цен? Вы, как я понял, связаны с издательством

- Я как человек действительно связанный с издательством, уже говорил вам, что это невозможно.

- Все возможно, - возражал я. – Достаточно за идеал взять Библию. Известно, что над её созданием работало 14 человек вместе с Христом, апостолами и Евой. Известно так же Тридцать три года жизни создателя и количества знаков в библии. Не сложно вычислить энергетическую стоимость одного знака библии. Для этого затраченное время жизни на один знак в ней вывести не стоит выведенного яйца. Время жизни требует норм, а с этим и стоимости денежного обеспечения и естественно определит и стоимость эталонного печатного знака. По параметрическим коэффициентам художественности и идейности, можно отталкиваясь от стоимости слова библии оценивать любое слово писателей. Вы просто не хотите этим заниматься и в этой мутной воде ловить свою рыбку.
Исходя из этих размышлений, я написал следующий стих:

Всё бегут, бегут в жизни нашей года
И нажива за ними, как от волка коза.
И её цену, как цветы у дверей
Госпоже наших дней
Дарит алчность - злодей.

За богатство с безумной её ценой,               
Что с потолка заявлена совестью ночной.
Всем, кто доход делит только лишь на тех.
Кто её контролем дарит им успех.

«Как все рады, как мы рады
Когда свободой все богаты».
Говорит нам друг нажива,
И па честность ставит вилы.
 
Вот удостоила обманом наконец меня,
«Рынок честно ценит» с лестью говоря.
Но паршивость цен по делам оставила,
Тайному обману кланяться заставила.

С фигою в кармане за труды творящего,
Обман выдавая за святость настоящего.
Где же рынок чести - олицетворение,
Ставящий паршивости с обманом, убиение.

И космические цены бьют по голове,
Убивая совесть жизни на грешной земле.
Но когда-то давным - давно,
В советском далеко, далеко,

Тоже бродила и мадам инновация,
Но творцов обмана резала кастрация.         
Она сватать талант приходила,
И калым обезличенностью дарила.

Если её волю кто не утверждал,
Да и не покорных дыбою карал.            
Но если книгу написал, иль кино создал,
На доходы автор машину покупал.

А сейчас писатель творение издал,
И от перегрузки сразу в гроб сыграл.   
Хоть в бандиты уходи, хоть торгуй собой,            
Чтобы раскрутиться нужно быть с сумой.

Но оставив людям мыслей дел плоды,
Заплатив созданию годами борьбы,
Получает в жизни распятье иль гроши.         
Имя с осуждением и тайной на года,
Чтоб не вспоминали имя никогда.

Нынче ведь свобода карается рублем,
Если её нету в забвение живем.
Но не бросил творить наш народ,
Может не зачахнет прогресса огород?

Хотя бросил как раньше народ уж читать,
Скоро бросит наверно творить и писать?
Если мир не научится честно их оценить.
Можно застрелится и больше уж не жить.

От того, что в ценах нет достоинства и любви
К тем, кто божьим кристаллом сияет красоты.   
Где достойный гонорар оставляющим в память след?      
Обман надеждами грешит и тают творцы как снег.

Легальный не легальный талант,
Как оценить, и кто гигант?
Массовое влияние на социальное сознание,
Требует четкой оценки и любви достояния.

На талантов кладбище забытые имена,
Которых укатала в могилы пустота.
Битым стеклом проклятий карая их жизнь,
Пытаясь безвестностью постоянно бить,
И лишь после смерти снова возродить,

Чтоб приватизировать, и опять забыть.
Но прозрев сознанием однажды господа,
Головы склоняют в память «апосля»,
Но цена таланта опять не велика.   

Таланты нарушая запрет, идут вперед,
Ведь пафос социальный требует народ,
Но цена за это, забвения лишь гроб.
И творцам неформалам остается судьба
Где на их творениях, как на огне костра,
Греется не чистая совести рука.

Раньше все издатели кормились от спроса,
А нынче обычно от создателей подноса.
Но по-прежнему доходы извлекать дано им,
И созидатель бичует с грошовым доходом своим.

Хозяину почему-то больше чем автору суждено.
Нет нормативов совести и разума вот и всё.
Они поклонение себе будто покупают.
И народа гордость на своей кол сажают.
С магазинами контакты им не разрешают.
Так они прозрение народа убивают.   

Право на доходы только лишь себе,   
Алчность коронует и стонут под ней все.
Потому ж бастует порой народ честной,
На грабеж решаясь с местью роковой.

Маразм - мадам сознания, от горя без добра,
Ликует при системе надменности и зла.         
Маразм её в том, что нет нормативов ни где,
С социальной значимости творцов везде в стране.   

Вновь таланты, рабы у бездарности, как всегда,
С подчинением системе, ведь у ней все права.
И за стон их души, вновь система,
Дивиденды стрижет своего гарема.
      
Не хватает похоже Берия в цене,
Чтобы норму дохода знали все.
По социальной значимости земле,
Для талантов совести и чести,
И за обман ценою не было бы мести.

И на творчестве надувное хамье,   
Не золотило руки, презирая создателя его.
Когда же люд будет гордиться не покупками дорогими
И задницами большими, а творческими делами своими?

Тогда бы этим богатством дорожили,
А творцов за это уж боготворили.
Где доходы от трудов творцов, классиков, ученых?
Для поддержки молодых созиданием покоренных?

Чтобы цена их мировых творений,
На цену влияла современных сочинений.
А доход издателей и продавцов,
И содействующих в продвижении дельцов,
По нормативам утверждались от творцов.

А пока все наоборот
             и творчеству диктуется доход.
Пока оно не достигло совершенства высот.
Но даже тогда им пытается диктовать пустота.

Для инновационного и творческого развития,
С учреждением власти талантов на открытия.
Сколько ж можно цены в сказки превращать?
Как же нам дровишек потомкам не ломать?

Производительность везде по творчеству растет,
Ею с производства вытесняется народ.
В творчестве, наверно, выход жизнь найдет.
Но на талант цена не прет, а безработица растет.   

Снижение затрат, снижение цен не знает, не зовет.
На халявные доходы обман в офшорах гнезда вьет.            
Так очищают всех карманы
                и слышен зов: «на баррикады,
Где будут разума отряды".
                ****

Собеседник, выслушав меня, вздохнул. Я спросил его:
- Вот если вы в некотором роде сопутствуете изданию книг, то может вы поможете мне чем-то? У меня есть много стихов.

 О оставив не доеденной свою трапезу, он торопливо удалится, бросив уходя небрежно:
   
- Я не связываюсь со стихами.

Я понял, что его чем-то сильно обидел и тоже ушел со своими раздумьями. Проходя мимо вчерашней писательницы, вновь остановился.

- Как ваши дела? – улыбаясь спросил её.

- Я рада видеть вас. Вчера еще хотела вам рассказать одну историю, но вы ушли – сказала, надписывая свои книги, девушка. – Вот до вас здесь на выставке видела одного не молодого автора, который ходил по рядам палат издателей и даже стоял у входа, рекламируя и пытаясь продать свою книгу. Ему естественно запретили, и он говорил мне, что и магазины отказались принимать его книгу для реализации, основываясь на том, что он не юридическое лицо. Сами же издатели за реализацию в магазинах на ограниченный период требует с авторов доплату, которая может быть больше чем гонорары от продажи книги в этот период. Многие из них даже пытаются автору ничего не платить и скрывают продажи относясь к ним без должного уважения, хотя содержание книг заслуживает внимания.  Он даже об этом пытался рассказать на одном из семинара издателей здесь на выставке книг, но у него отобрали микрофон. Выступления же некоторых поэтов рекламировались, но это вызывало только сожаление и жалость к русской мысли и литературе.

- Ну с таким подходом в стране писателей так же не станет, как не стало нужного количества читателей и страна превратится в варваров, - заметил ей я.

- А разве не варвары развалили нашу страну, где писателей подчинили не уму, а безыдейному рублю. Мне тот самый писатель что продавал книгу на диктофон рассказал, как порой издатели ценят их писателей.

 Она подала смартфон и включила запись. Я стал слушать его не большой рассказ, про случай в писательской организации:
 
  "Официальная молодая дама подала автору отпечатанный сборник с его произведениями. Я взял его, и покрутив в руках, намекнул на то, что все оплачено по самой дорогой таксе в издательском мире:

- Куплено всё и надежды, и радости и справедливость рыдает на мне, лишь не хватает заманчивой малости - купленной радости в купленном сне. 

Представитель литературного издания холодно попросила его отойти и не мешать ей. Видимо посчитав моё выражение оскорбительным для организации добавила:

  -  Вы никогда ни популярным ни призером не станете.
Я усмехнулся и промолвил:

  -  Меня уже ни популярность, ни призы ваши не волнуют. Вы для пушистых очень хороши, но не таким кому истина дороже и с правдою нужны. Некоторые ваши призеры с ней рядом не стоят, да и не ищут, и подходить к ней не хотят.  – Я отошел от дамы и, чтобы проверить изданное, присел на диван, стоящий на против.

  - Нет, нет, сюда не садитесь, ко мне подойдет другой автор, вы будете мешать, пройдите дальше на тот диван, что у дальней стенки и не сидите долго не раздражайте охрану они не разрешают этого.

  -  Свами все ясно, - промолвил я, удивляясь тому, как он - единственный автор в зале, но мог кому-то из администрации мешать.

  -  Свами тоже все понятно, – услышал в ответ.

  -  Особо всё ясно и понятно, когда я с истины жизни юбку снимаю.
    Дама промолчала, а я сел куда послали. Раскрыв полученный сборник, стал дальше читать, проверяя то, что опубликовал этот литературный союз.  Через некоторое время ко мне подошла другая дама, с горячим напитком в руках.

  -  Вам от нас еще чего-то надо? –Спросила она. – Если ничего не надо, спуститесь в низ, охрана уже волнуется, вы мешаете новым посетителям, создаете ощущение очереди.
 
  -   Странное у вас отношение к авторам. Я здесь сижу, знакомлюсь с тем, что из моих текстов вы издали. Случай про шапку с дулей вспоминаю, в такой же писательской организации, случившейся много лет назад. Ведь на улице холодно, думаю может немного согреюсь и уйду. - ответил он и добавил. -  Вы сначала согнали меня с одного дивана, теперь гоните с другого, а на приеме у вас кроме меня появился всего ещё один автор. Как я могу мешать и ощущение очереди создавать? Неужто условия поведения вашему союзу диктует охрана, а не забота об авторах? 

  Дама отвечать не стала, развернулась и зашла в свой кабинет. У него появились сомнительные мысли о роли литературного объединения, в лице его сотрудников. Похоже они заняты только тем, как больше получить дохода с каждого автора? Хотя ныне все издатели живут за счет писателей, а не за счет читателей. Всё загадочно и не просто, нет не уважения к авторам, ни показателя и оценки их произведений, по добру или по художественному подходу к истине. Что же должно стать критерием оценки ныне?

Задав себе такой вопрос, я стал, будто, пытаться сам ответить на него.

- Если мир идет к инновационной революции, то наверно истина? Неужто в этом я неправ? - продолжал думать он.  - Однако ныне в мире, чтобы утвердить изобретение, нужны не малые деньги, как и опубликовать художественное произведение. Везде готовы снять последние штаны. Созидание и прогресс, в такой постановке, не скоро станут диктатурой над пушистой, но доходной глупостью. С этими мыслями и не приятным осадком в душе, я вышел на мороз".

Прослушав запись, я отдал ей смартфон и, вздохнув не стал комментировать услышанное. Пожелав хороших продаж, добавил:

- Пока вся масса чиновников от культуры доплатой к окладам не будет зависеть от выявления новых талантов с социальной созидательной значимостью для гордости страны, вряд ли что-то изменится.      

                ***
    ДЕКАБРЬ 2016Г.