Воспитание и обучение в Советском Союзе

                (эссе)

     Учительские корни и основная педагогическая профессия, не дают мне покоя в последнее время. 
     Что касается корней - мой папа в молодости учительствовал в родном вологодском селе, а со временем осуществил свою мечту, стал военным, дослужился до командира полка, и многие годы занимался воспитанием и обучением солдат и офицеров.  Мама всю жизнь работала в системе образования.  После педучилища трудилась старшей пионервожатой в школе, затем учительницей младших классов и завучем по воспитательной работе в школе-интернате.  Получив высшее педагогическое образование, преподавала историю в старших классах и закончила трудовой путь директором средней школы.   
     Моя основная профессия не позволяет без боли наблюдать деградацию современной российской системы образования, подвергшейся в пресловутых девяностых годах коренным изменениям и, как оказалось, в наихудшую сторону.  Создаётся впечатление, что с тех пор в нашей стране идёт планомерное оглупление детей с помощью единого государственного экзамена, когда, на любые вопросы можно дать, не требующие мыслительного процесса, однозначные ответы - «да» или «нет».  Когда, и так донельзя сокращённые школьные программы оставляют почти без гуманитарных предметов, отвечающих за воспитание души, развитие умственных способностей и талантов человека.  Общество пытаются поделить на господ и рабов с детства: отпрыскам богачей предоставляется возможность учиться в платных школах, у лучших учителей, заграницей, а остальным детям остаётся малоэффективное дистанционное обучение.  Гневные вопли наших либералов всех мастей о мучителях-экзаменаторах, о «школах-концлагерях» прошлого - враньё и предательство, желание вечно сидеть у кормушки, продолжая служить своим западным хозяевам.  Упорно проталкиваемая идея о переводе массового обучения в систему онлайн, (о воспитании вообще речи не идёт), лишает детей главного - счастья живого общения!  Я не против использования компьютеров в учёбе, но лишь в виде вспомогательного средства и, как педагог считаю, что обучение без общения ученика с учителем мертво, поскольку прерывает связь поколений, на которой всегда стояла и стоит жизнеспособность общества!  Я твёрдо знаю, что воспитать и обучить ребёнка можно только любовью, а дистанционно любить невозможно!  Пусть кто-нибудь попробует сделать это и переубедит меня!  Создаётся впечатление, что Великую Россию хотят превратить в страну разрозненных дураков, деревянных «Буратин», годных только на то, чтобы прислуживать богатеньким господам!  Такое было в нашей стране, разве что во времена крепостного права, видимо, к нему-то и толкают нас господа-либералы.  Горько сознавать, что уже сейчас Россия движется в эту сторону, она уже - страна контрастов.  Причём, на одной чаше весов находятся семилетние дети-герои (!), спасатели, добровольцы и пожарники-герои, учителя-герои, врачи и военные герои, а на другой – молодёжь и дети, лишённые внимания и любви родителей и учителей.  Дети, не отрывающие глаз от гаджетов, в которых они находят видеоинформацию о самых грязных сторонах человеческой жизни.  На этой же чаше весов обретаются чиновные воры и, грабящие свою страну и соотечественников, случайные владельцы наших общих недр и крупных предприятий. 
     Вот, два эпизода из совсем недавней жизни, которые ни при каких обстоятельствах не могли бы состояться в моём детстве и юности.  Первый случай происходил на моих глазах, в центре города и при большом стечении народа.  Молодая мать, молча, тащила за руку сына лет восьми, а он, захлёбываясь слезами и соплями, пронзительно верещал и крыл её самым отборным матом.  Наконец, она не выдержала, выпустила его руку и быстро смешалась с толпой.  Я подошла к мальчику и тихо сказала: «Как ты мог говорить матери такое, ведь она родила тебя, учит, кормит и одевает!  Догони, попроси у неё прощения, пообещай, что это никогда не повториться!»  Ребёнок повернул ко мне злое лицо и выкрикнул: «Ещё чего!  Эта гадина, забрала у меня планшет и не отдаёт!»  И добавил: «Всё из-за того, что я уроки не выучил!»  Вот такое необратимое разрушение и опустошение детской души произошло всего за несколько лет «демократии» по западному сценарию и технического прогресса!  И ведь этот мальчик не один такой…
     Другой случай произошёл в довольно людном, новом микрорайоне.  Я шла мимо группы подростков, в которой явно верховодил симпатичный рослый парень.  Остальные мальчики и девочки сгрудились вокруг и заворожёно слушали его, словно бандерлоги удава Каа.  В тот момент, когда я с ними поравнялась, парень показывал детям «собачью свадьбу», происходившую совсем рядом с ними, и давал пояснения.  Кобель, не обращая внимания на людей, сосредоточенно занимался продолжением собачьего рода, а сука громко визжала.  Лишь одна девочка из всей группы была в шоке от увиденного, остальные со спокойным любопытством ждали, чем дело кончится.  Под общий одобрительный смех парень спросил её:
     - Что вылупилась?»
     - «Собачку жалко!» - отвечала девочка.
     - «Не бери в голову, это она не от боли орёт.  Подрастёшь, узнаешь, от чего - недолго ждать осталось!»  Все снова засмеялись.
     Детей было много, и я предпочла быстро пройти мимо, кто знает, на что способна детская стая во время собачьего гона…
     По-моему, эти два случая отражают уровень нынешнего воспитания.
     Мои современники мечтали и мечтают о гармоническом развитии нашего общества, где все имеют равные шансы на полноценное образование, где соблюдается преемственность поколений, где все люди являются свободными творцами будущего своей страны.  Поэтому здесь я попыталась рассказать новым молодым людям и детям о том, как мы учились, кто и как нас воспитывал.  Поскольку эта история ограничена рамками одного небольшого текста, она может показаться кому-то излишне безоблачной, благостной. Так получилось, наверное, по двум причинам.  Во-первых, добрая память живёт в людях дольше.  Во-вторых, желая показать читателям, сколько света и радости было в моём раннем советском детстве, я намеренно вспоминала, в основном, хорошее, но для контраста всё же включила в текст и некоторые неприятные эпизоды из тогдашней жизни.    
     В образовательной программе моих студенческих лет особое место занимало воспитание подрастающего поколения.  Вот, один из её главных постулатов: «воспитанием детей должны заниматься семья и школа» - именно в такой последовательности, сначала семья, а потом школа.  Оба эти института должны были воздействовать на поведение детей так, чтобы привить им, соответствующие запросам общества, правила и привычки, научить их любви к Родине, самостоятельности, трудолюбию, уважению и доброму отношению к другим детям и взрослым. 
     Когда-то мне казалось, что никакого особенного воспитания в нашей семье не практиковалось.  Просто мама всё свободное от преподавания в школе время посвящала своим троим детям, не оставляя нас наедине с проблемами роста и адаптации в социуме, приобщая к ежедневному физическому и умственному труду - к хозяйственной работе и чтению книг.  Мы никогда не слышали от неё страшную для каждого ребёнка фразу: «Отойди, мне некогда!»  Поэтому мы имели возможность не только наблюдать, чем мама занимается дома, но и активно участвовать во всех её делах.  Я была старшей дочерью в семье, а потому главной маминой помощницей, «заместительницей» на кухне, в огороде, в доме и в уходе за младшими детьми.  Примерно с семи лет я помогала маме готовить еду: варила кашу, чистила овощи, знала в какой последовательности закладывать их в суповую кастрюлю, сколько времени варить и чувствовала себя взрослой и нужной.  Мне поручалось носить воду маленьким ведром с колонки, греть её на электрической плитке и мыть посуду.  Вместе с мамой и отцом я детской лопаткой ковыряла землю на огороде.  Там же узнала, как выглядят семена многих растений, к примеру, морковки и свёклы, какой свежий запах и чудесный вкус у петрушки и укропа, какое чудо первый пупырчатый огурчик из собственного парника.  Поняла, как делать лунки в земле, сажать в них капустную рассаду и поливать её, нагретой солнцем водой из кадушки, что стояла рядом с крыльцом.  Училась пропалывать зелень и окучивать картошку. 
     Папина служба предполагала частые переезды с места на место, но всюду, где мы останавливались на какое-то время, родители вскапывали огород и заводили живность – три, четыре курицы с петушком, две пары уток или пару кроликов.  Я с восторгом ухаживала за кроликами и птицей, познавая животных в непосредственном общении с ними.  Мои руки до сих пор помнят мягкую, шелковистую шёрстку и длинные, нежные, прижатые к голове уши кроликов, влажные прикосновения их розовых носов во время кормёжки.  В глубине сознания живут любопытные и суетливые куры-пеструшки во главе с гордым предводителем-петухом.  Куры исправно неслись, и мама на завтрак варила нам свежие яйца «в мешочек».  Лишь утки оставили о себе не очень приятные воспоминания, потому что за ними всегда тянулся след из скользких с белым налётом лепёшек от сарая до калитки.  Но когда утиная компания забавно, вперевалку семенила к ближайшему пруду и грациозно пускалась вплавь по водной глади, я прощала им грязь и неудобства.  С тех давних пор я люблю всех животных и птиц, домашних и диких, жалею их и знаю наверняка, что они часто бывают умнее, добрее и благодарнее многих людей.
     Почти всю хозяйственную работу по дому мама выполняла сама.  Иногда ей помогал отец, но он был постоянно занят на службе, поэтому часть забот ложилась на меня и на брата: достигнув восьми лет, он тоже стал маминым помощником.  Втроём мы убирали, украшали и ремонтировали наши, меняющиеся во время переездов, жилища.  Мама научила нас заваривать клейстер из муки, отмерять, разрезать и наклеивать на стены обои, белить извёсткой потолки и печи, красить масляной краской окна и двери.  Делать ремонт наравне с мамой было так интересно и весело!  Тем более что она всегда очень хорошо пела, и этот мамин талант, музыкальный слух и желание петь передались нам с братом. За работой мы часто пели вместе, и какое оказалось, это полезное занятие для души и для памяти!  Никогда не забуду мамину любимую - «Вот кто-то с горочки спустился, наверно милый мой идёт, на нём защитна гимнастёрка, она с ума меня сведёт»… 
     Папина роль в моём воспитании тоже велика.  Он навсегда остался для меня примером в отношениях с нами, своими любимыми детьми и, зависевшими от него подчинёнными.  Папа никогда не наказывал нас, разве что иногда, издали, грозил шалуну-братику ремнём, за какую-нибудь серьёзную провинность: побег в лес без спроса или ненароком, во время беготни, уроненную новогоднюю елку и разбитые стеклянные игрушки.  Он ни разу, на моей памяти, не воспользовался служебным положением.  У него не было «прислуги», никто не батрачил в нашем маленьком хозяйстве: все в полку жили одинаково скромно и, отдыхая от службы, по мере сил и желания трудились на собственных участках, поскольку продуктов тогда не хватало.  Папа был самым главным в полку, а в быту - добрым отцом, другом и равным среди равных соседей.  Многие любили его за простое, человеческое отношение, отсутствие жадности и стяжательства, а те, кто мечтал быстрее выслужиться, обгоняя других, подняться вверх по служебной лестнице, ненавидели и строчили на него доносы вышестоящему начальству.  Правда, об этом я узнала гораздо позже, когда он вышел в отставку.  Единственный человек из папиных подчинённых, чью помощь он изредка принимал, был водитель его служебного «Газика», Иван, простой солдат из Закарпатья.  Бывая у нас, он рассказывал, как тоскует по родине, по своей большой семье, а моя мама, жалела и принимала его, словно родного сына, старалась побаловать, накормить чем-нибудь вкусным.  Папа иногда просил водителя отвезти нас на речку или в лес за грибами и то, потому что у него не было собственной машины.  Иван радовался этим поездкам не меньше, чем мы. 
     Я с ностальгией вспоминаю дни, часы и минуты, которые мы проводили рядом с родителями, ощущая их любовь, внимание, чувствуя себя равноправными членами семьи, и понимаю, что это было самое драгоценное, счастливое время в моей жизни.  Именно тогда состоялось моё главное воспитание – семейное.  Образование и общественное воспитание дети получали тогда первоначально в школе, а затем в средних и в высших учебных заведениях. 
     Первая встреча с другими детьми и школьными учителями, связана у меня с ощущением огромного стресса.  Наверное, так бывает с каждым домашним ребёнком, когда он попадает в другую среду, ломающую привычный уклад жизни.  Поначалу, мне пришлось осознать, что я здесь не главная, а лишь малая, незначительная частица большой группы чужих, оторванных от дома ребятишек, таких же растерянных, как я сама.  Это ощущение не проходило до тех пор, пока  мы, все сорок человек не перезнакомились, пока не поняли, что от нас требуется, пока не узнали свою первую учительницу.
     В мои школьные годы учителями, за редким исключением, были женщины.  Возможно, к счастью, поскольку отсутствующую в школе маму заменяла учительница.  Мы и относились к ней как к маме, бесконечно доверяя и любя.  В начальных классах мне повезло учиться у добрых, умных, понимающих учителей, которые помогли полюбить школу и учёбу. 
     В первый класс я пошла в женскую школу города Архангельска.  Это было в 1952 году, когда ещё практиковалось раздельное обучение девочек и мальчиков.  Моя школа отделялась от мальчишеской лишь невысоким забором, сделанным из штакетника, поэтому мы с девочками могли незаметно подсматривать, что происходит на чужой территории.  В нашем дворе на переменах царили тишина и порядок - аккуратно причёсанные,  с белыми бантами в косах, в наглаженных формах и фартуках, девочки чинно прогуливались парами вдоль ухоженных клумб с яркими осенними цветами.  Совсем иная жизнь текла за забором.  Вытоптанный школьный двор походил на запущенную футбольную площадку, где во время перемен расхристанные, потные мальчишки гоняли мяч, ругались и дрались.  Время от времени они забрасывали этот мяч к нам и лазили за ним, стараясь по дороге максимально нарушить девичий покой и благолепие.  Но уже в следующем 1953 году школы объединили и забор снесли.  В общих классах девочек рассадили за парты с мальчиками.  Это событие произвело на меня такое сильное впечатление, что я до сих пор помню своего первого соседа по парте, Алика Шакирова, тихого, маленького черноволосого мальчика с бархатными тёмными глазами.  Мы два года сидели вместе и дружили.  Он прекрасно рисовал и помогал мне на уроках рисования, а я исправляла его ошибки в тетрадках по правописанию.
     На уроках учителя поддерживали строгую дисциплину, и мы были уверены, что это необходимо для лучшего усвоения учебного материала.  Нам задавали много домашних заданий и требовали их выполнения.  Хорошо учиться было престижно, и мы старались.  В классе, конечно, были и двоечники, хотя немного, не больше двух, трёх.  По разным причинам эти дети не могли справиться с заданиями сами, и пионеры-отличники по поручению учителей помогали им готовить уроки, подтягивая до среднего уровня.  В результате многие представители моего поколения, получив прекрасное среднее образование, поступали в ВУЗы, а затем либо становились инженерами, руководителями производства, либо начинали заниматься научной деятельностью.  Передовая российская наука и технология, долгие годы держалась на наших родителях, тоже прошедших советскую школу, и на учениках тех лет.  Будущих политических лидеров государство взращивало в детских и молодёжных общественных организациях – октябрятских, пионерских и комсомольских.
     Воспитанием в школе, в основном, занимались учителя, но не меньшее влияние на детей оказывал школьный коллектив.  О, этот коллектив!  Он был, то необыкновенно добрым, то жёстким, а порой жестоким.  Известно, что подростки отличаются особой жестокостью, правда, тогда об этом не принято было говорить. 
     Однако бывало и так, что те же дети, что проявляли жестокость, в других обстоятельствах внезапно показывали себя с самой лучшей стороны.  Моей соседкой по парте и верной подружкой была тогда очень хорошая девочка.  Погружённая в свои проблемы, я долгое время не замечала её худобу, бледное личико и недетскую боль, таившуюся в глубине светлых, прозрачных глаз.  А она о себе ничего не рассказывала, разве что была спокойнее и тише других ребят.  Она училась отлично, и я приписывала эти внешние особенности большим учебным нагрузкам.  За бесконечную доброту и снисходительность к чужим шалостям  девочку любили все, даже самые вредные мальчишки и девчонки.  Холодной ранней весной того года она, вдруг, исчезла из школы и я отправилась к ней домой, узнать в чём дело.  Меня ждало страшное открытие – подружка с ранних лет страдала неизлечимым пороком сердца!  В то время такие сложные заболевания, особенно в провинции, лечить не умели.  Болезнь была запущена, и даже московские врачи, к которым родители возили её во время каникул, ничего не смогли сделать.  Положение бедняжки всё ухудшалось, она уже не вставала с постели и вскоре умерла.  Это событие потрясло весь класс, мы впервые столкнулись с гибелью нашего одногодка, девочки, которая только что была рядом с нами, и вот, её уже нет…   
     Много слёз было пролито тогда - мы как-то сразу повзрослели и объединились, общее горе сблизило.  Забыв распри, бросились искать, что  сделать для любимой одноклассницы в последний раз - хотя бы, чем-то украсить её могилку.  В райцентре цветов тогда не продавали, а в полях и в лесу ещё лежал снег.  Никогда не забуду день перед похоронами, когда мы все вместе, проваливаясь по пояс в мокрый снег, с утра ползли через поле в ближайший лес, чтобы нарубить живых хвойных веток…
     В тот час жизнь поделилась для нас надвое – до смерти подруги и после.  Всё, что было с нами раньше, все распри и обиды показались такими незначительными, мелкими и глупыми, не стоящим переживаний и слёз, что больше до конца совместной учёбы мы не вспоминали о вражде. 
     Думаю, что моё главное общественное воспитание совершилось тогда, в четвёртом классе, оставив след на всей последующей жизни, определив основные векторы в отношении к окружающим, в выборе друзей и профессии.
     Не хочется на прощание впадать в назидательный тон, думаю, читатели сами сопоставят мои уроки прошлого и настоящего и сделают выводы.