Закон Великой Бездны. Глава 12

Глава двенадцатая

Связной

1.

Лалор присматривался к новичку внимательно. Лул был неприятен ему, хоть не проявлял ничего, способного вызвать отторжение. Он был молчалив, редко смотрел на людей. Когда же его взгляд скользил по кому-либо, то был задумчив и смотрел словно сквозь человека. Если к лулу обращались, он поднимал медленный взгляд и отвечал не сразу.

Особенно интересно было Лалору, что станет делать лул при появлении пиратов. Как ни странно, охранники ни разу не приблизились к их рудоспуску в первый день. Зато на следующий они заявились едва ли не с началом смены. Остановились, разглядывая новое лицо под рудоспуском, затем приказали всем прервать работу и выйти в квершлаг.

Каждый раз, когда пираты устраивали подобное «построение», Лалора начинало едва ли не трясти от ненависти и он с трудом находил в себе силы повиноваться.

Не потрудившись даже взяться за оружие, пираты приблизились к лулу. Лалор, не спуская глаз, наблюдал за его реакцией. Лул смотрел в пол.

– Имя? – повышая голос, чтобы перекричать шум сыпавшейся породы, спросил пират-землянин.

Лул поднял свой странный, направленный словно сквозь человека взгляд и промолчал, будто не понял.

Это выбесило землянина.

– Имя? – как безумный заорал он.

Лул снова не ответил. Это вышло у него так естественно, что Лалор, не заметив того, залюбовался им. Так молчать перед лицом слепой силы мог только высокодуховный человек.

Пират замахнулся плетью, но, вдруг передумав, вытащил парализатор. Лул взглянул на оружие и, казалось, не осознал, что оно такое. Он не изменился в лице, не шевельнул даже уголком рта.

Пират нажал на спусковой крючок. Лул упал.

– Работать! – заорал землянин на шахтёров. Охранники пустили в ход плети, чтобы загнать их под рудоспуск.

Только убедившись, что шахтёры взялись за работу, пираты ушли. Когда они скрылись за поворотом, Лалор бросился к лулу. Тот лежал свободно, не вздрагивая, не корчась от муки. Казалось, он спит. Испуганный, Лалор стал хлопать его по лицу, думая, что он умер.

– Не трогай его, – сказал Лалору в ухо Кадарчан. – Пусть сам придёт в себя.

– Но он жив?

– Думаю, да. Лулы – странный народ!

Лул очнулся не скоро. Ошеломлённо сел, посмотрел вокруг, потом немного расслабился. Было видно, что он сразу и полностью пришёл в себя и сам поражён этим. Он медленно встал, прислушиваясь к своему состоянию. Потом вдруг улыбнулся и подошёл к груде породы.

– Отдышись! – прокричал ему Кадарчан.

Но лул взялся за работу, хоть его, как обычно, хватило ненадолго.

;

2.

После работы Лалор подошёл к лулу. От усталости тот едва стоял на ногах.

– Можно, я провожу тебя? – спросил Лалор. – Мне кажется, ты мог не запомнить дороги.

– Я запомнил, – тихо ответил лул. – Но проводи.

Они пошли рядом, и Лалору хотелось поддержать лула за плечи, настолько ослабевшим тот выглядел.

– Ты всё время молчишь. Как твоё имя?

– Лулу;нлу.

– Давно ты на Юнседе?

– Нет, – односложно, словно не совсем осознавая присутствие Лалора, сказал лул.

Думая, что лулу трудно говорить после целого дня под рудоспуском и залпа из парализатора, Лалор не стал больше задавать вопросов.

Едва они пришли в «каюту», лул повалился на ближайшую постель. Зная, как тяжело просыпаться, если хоть немного погрузишься в сон, Лалор быстро подошёл к бочке. Здесь была уже очередь. Он объяснил, в чём дело, ему подали полную кружку. Только напоив лула и заставив его съесть содержимое тубы, Лалор пошёл умываться.

Прежде чем лечь, он подошёл к Кадарчану.

– Вы знаете, за что Лулунлу попал в шахту? – спросил он, стараясь говорить тихо.

– Почти все мы здесь ссыльные, – помолчав, словно взвешивая в уме ответ, сказал Кадарчан. – За плохое поведение. Ведь ты тоже, верно?

Но Лалор не понимал, за что сослан сюда. На душе у него было легко, словно он получил внезапный подарок: лул не стал пресмыкаться перед пиратами и держался с достоинством.

– Он не такой, как все лулы, правда?

– Лулунлу? – переспросил Кадарчан. – Да нет, для своего народа он обычный. Просто лулы все достойны уважения.

– Все? – с прорвавшимся презрением переспросил Лалор.

Тогда Кадарчан посмотрел на Лалора внимательнее.

– А ты их видел, лулов? Пираты-лулы не в счёт, это выродки. А обычных, нормальных лулов? Если нет – так не суди. Ясно?

Это заставило Лалора задуматься.

– И ведь Лулунлу не упал бы в рудоспуск, – с досадой сказал Кадарчан, – если бы устье наверху, как полагается, было перекрыто решёткой!

;

3.

Незадолго до подъёма Лалора разбудила Ченэйдэ. Обрадованный, что она пришла, Лалор бережно взял лаурку за её натруженные четырёхпалые руки.

– У тебя накопились вопросы, – прошептала она. – Спрашивай!

Лалору хотелось спросить её, как она работает в забое, где берёт силы, как хватает у неё духа быть всегда ровной, не раздражаться на пустяки, потому что так делают переутомлённые люди – множество подобных вопросов было у него в голове. Но он не посмел задать ни одного из них и спросил сбивчиво о другом:

– Ченэйдэ! Ведь пираты приняли Лулу;нлу за мёртвого. Так пусть бы он продолжал прятаться. Такая работа ему не по силам! А если пираты поймут, что это тот самый лул, который уронил тачку? Тогда его ведь накажут или убьют!

Ченэйдэ ответила со вздохом:

– Лулунлу, как все мы здесь, чипирован. Ты понимаешь, что это такое?

– Я понял, что это делают со всеми, но чем нам это грозит, я не знаю.

– Чип вживляют в руку. – Ченэйдэ указала в темноте на плечо Лалора.

– Как это – вживляют? – испугался Лалор. – Что у меня там, в моей руке?

– Чип. Небольшой искусственный предмет размером примерно с зёрнышко пшеницы... вот такой.

Она нащупала камешек и подала Лалору.

Лалора на миг охватила паника. К горлу поднялась тошнота, словно он увидел, как с ним сделали нечто противоестественное.

– Зачем? Как его убрать?

 – Пока никак. Этот чип помогает юнседовцам следить за нами. Если кто-то из нас потеряется, по чипу потерянного найдут. Если он погиб, чип отключат, и убитый больше не будет стоять у них на контроле. Попробуй Лулунлу спрятаться, его всё равно бы нашли при первой же проверке. И тогда наверняка убили бы. При всех, чтобы другие не смели прятаться.

– А как же прятался Ючвлэт? Почему его не нашли?

Ченэйдэ помолчала.

– Видимо, в это время не было проверок, – сказала она.

Лалора не удовлетворил её ответ.

«О чём они с Кадарчаном не договаривают? – подумал он. – Ведь я уже и так знаю, что здесь есть какое-то сопротивление! Да что там, даже пираты об этом знают!»

– Кроме того, – продолжала Ченэйдэ, – тубы здесь выдают по счёту. Не выйди Лулунлу на работу, и его нечем было бы кормить.

– Но чем-то же его кормили, пока он болел? Кто жертвовал ему свою тубу?

Лалор заподозрил, что это делала Ченэйдэ, а сама работала мало того, что без сна, так ещё и голодом!

– На предприятии, – ответила Ченэйдэ, – где изготавливают пищевые концентраты, фасовщики стараются в каждую коробку положить хоть одну или две лишних тубы. Пираты, бывает, находят их, но бывает, они попадают к нам, и тогда мы прячем их на случаи вроде этого. Но запас у нас небольшой.

«У вас – это у кого?» – подумал Лалор, жадно вглядываясь в лицо Ченэйдэ, скудно освещённое светом её фонаря.

– Есть и ещё причина, по которой нельзя долго прятать раненого, – продолжала Ченэйдэ. – Встретив «нелегала», пираты замучили бы его, чтобы выяснить, кто ему помогал. А незаметно вывести его из шахты и отправить домой мы не можем. Что с тобой, Лалор?

Лалор поморщился. Его мучила боль в желудке, ставшая за последнее время почти постоянной. Она проходила после еды и начиналась снова. А сейчас, незадолго до подъёма и, соответственно, завтрака, была особенно острой.

– Болит желудок? – поняла его Ченэйдэ. – А голова?

– Нет... – неохотно сказал Лалор. – Тяжёлая.

– Это от нехватки нормальной еды и воздуха, – вздохнула Ченэйдэ. – Здесь все страдают от этого.

Она положила ладони Лалору на голову. Лалор попытался отстраниться, но она не позволила. От её рук в плотном тепле окружающего воздуха веяло благодатной прохладой. Лалор отдался своим ощущениям и вскоре понял, что боль прошла и голова прояснилась.

– Вас, наверно, уважают у вас дома, – сказал он. – Вы целительница.

– У нас все могут то, что могу я.

– Как? В цивилизации каждый может лечить?

– Нет. Но у меня дома, на Лаурке, это может каждый. Ты отдохнувший сейчас, Лалор. Давай-ка попробуем ещё раз поработать с твоими воспоминаниями.

– Вы сможете?

– Чувствовать себя лучше, чем сейчас, мы с тобой не будем.

...К тому времени, как по шахте прокатился сигнал подъёма, Лалор и Ченэйдэ вынуждены были признать, что в условиях рудника от попыток проникнуть в прошлое Лалора им придётся отказаться.

– Что ж поделать, Лалор, – сказала Ченэйдэ. – Надо ждать, пока тобой займутся медикологи и учёные в цивилизации.

;

4.

Работая с Лулунлу бок о бок, Лалор всё с большим удивлением, почти восторгом, убеждался, как сильно отличается этот лул от соотечественников-пиратов. Когда к нему обращались, он продолжал смотреть как бы сквозь человека, но отвечал доброжелательно и настолько открыто, насколько позволял постоянный риск прослушивания. При этом он с поразительным самообладанием в упор не замечал пиратов-охранников, словно они не стояли перед ним и вообще не существовали. Этой науке Лалора учили с детства. А Лулунлу владел ею в совершенстве.

Лалору хотелось общения. Но сил на разговоры не хватало. Работа в шахте до предела выматывала даже мужчин могучего сложения, те, что послабее, вовсе не были в состоянии лишний раз открыть рот. После работы, в «каюте», не происходило общих разговоров, люди сразу засыпали, а после подъёма на общение уже не оставалось времени.

Исключением были банные дни, которых ждали все. Раз в пять дней после смены запертая комната в санузле оказывалась открытой. Огромную ёмкость наполняла горячая вода, а маленькую – жидкое мыло. Мочалок не было, зато были тазы, в которых можно было не только вымыться, но и отстирать одежду. В такие вечера люди оживали, в каюте и санузле начинали звучать смех и даже песни. Наутро все чувствовали себя приподнято. Но уже вечером после смены от недавней бани не оставалось и следа.

Лалор, как все, ждал этих вечеров. Выросший в чистоте, в местности, изобилующей реками у моря, он и представить прежде не мог, что значит обходиться по нескольку дней без мытья и свежей одежды, и теперь молча страдал в поту и грязи. Он не слышал жалоб вокруг себя – разве что сдержанные проклятья – и не жаловался сам.

Разумеется, Лалор не был самым сильным в «каюте», но не был он и слабым. Несмотря на отсутствие нормальной еды и свежего воздуха, его силы ещё не были подорваны, хоть время на сон у него сократилось.

Почти каждую ночь кто-то будил Лалора и, невидимый в темноте, вкладывал что-то в его левую руку. Тогда на ухо ему звучала инструкция, куда пойти и что сделать. Обычно это было поручение забрать какой-нибудь небольшой свёрток, отнести его в указанное место и там передать кому-то или спрятать точно в указанном месте.

Времени на исполнение таких поручений уходило много, и наутро Лалор был сонным, словно не ложился вовсе, но, как ни странно, это не портило ему настроения. Он приобщался к чему-то важному, такому, чего остро не хватало его жаждущей красоты и подвига душе. Если бы кто-то сказал ему, что его просто используют, не пуская и на порог своей тайны, Лалор был бы оскорблён таким наветом. Он исполнял волю Ченэйдэ, а для неё он был готов и на несравнимо большее. Мысль, что к этому же делу причастен Кадарчан, укрепляла его в уверенности, что дело это большое и в нём задействовано много народа.

Лалору было любопытно, кто такие те люди, которые передавали ему поручения. Он вслушивался в их шёпот, но утром не мог опознать ни одного из них. Хоть один голос он выделял из остальных. Ему казалось, что это голос Лулунлу.

Такая мысль была нелепа уже потому, что он видел, как тяжело лулу даётся работа под рудоспуском и как падает он замертво после работы. И всё же подозрения не оставляли Лалора. Он не собирался выяснять, прав ли он. Не совсем разумом, а, скорее, каким-то чутьём он понимал, что Ченэйдэ не стала бы делать от него тайны, если бы к этому не было серьёзных причин. Он отчего-то был уверен, что она ему доверяет.

;

5.

В шахту прислали новую партию пленных. Их распределили по забоям и рудоспускам, в результате чего наиболее ослабевших перевели с других работ в откатчики. Но Лулунлу из-под рудоспуска не забрали, как подумал было Лалор, и лул остался на одной из наиболее тяжёлых работ на руднике. Это и порадовало Лалора (им не пришлось расстаться), и привело в бешенство (он понимал, что юнседовцы таким способом мстят бывшему откатчику за то, что он выжил).

Вернувшись в этот вечер в «каюту», Лалор увидел, что его подстилка занята. Один из новичков упал на неё в полуобморочном состоянии. Теперь около него возились люди, пытаясь если не накормить его, чтобы поддержать ему силы, то хотя бы напоить. Лалор не стал вмешиваться. Он умылся, выпил воды и, поужинав, улёгся на другую подстилку, хозяин которой на днях погиб под обвалом.

Едва успев заснуть, Лалор был разбужен чьим-то невнятным бормотаньем неподалёку. Он сел, вслушиваясь. Он давно привык к постоянному кашлю рядом с собой. Он и сам нередко присоединялся к этому неблагозвучному хору. Привык он и к тревожному бормотанью наиболее ослабленных, задавленных низким каменным сводом, вызывавшим кошмары почти у всех, кто вынужден был безвылазно находиться в шахте.

Но сейчас ему послышалось другое. Кто-то стонал, невнятно бормоча, и к этим звукам добавлялся звук какой-то возни.

Сначала Лалор подумал, что кого-то душат, но через мгновение это нелепое предположение сменилось догадкой – кого-то настойчиво пытаются разбудить, и человек вяло сопротивляется этому, не в состоянии вырваться из глубокого сна.

Звуки доносились с того места, где была лежанка Лалора, и он понял, в чём дело.

Он встал и, нащупывая себе дорогу между спящими, подобрался к своей подстилке, тронул за плечо сидевшего возле неё на корточках человека.

– Я уступил сегодня своё место другому, – прошептал он и умолк, ожидая, что будет дальше.

Человек тут же оставил спящего в покое и обернулся к Лалору. Быстро схватил его за руки, отпустил правую, а в левую вложил пустую тубу. Лалор приблизил своё лицо к лицу человека. Тот зашептал ему на ухо:

– Пойдёшь к посту наблюдателей. Встанешь у выхода с левой стороны. Туда закинут пакет, подберёшь и пойдёшь к третьей «каюте». От неё свернёшь вправо, пересечёшь квершлаг, пройдёшь до рудоспуска, под ним тебя встретит человек. Передашь пакет ему. Запомнил?

– Да, – прошептал Лалор.

Ему снова показалось, что он говорит с Лулунлу, но так ли это, он проверять не стал. Он вскочил и выбрался из «каюты».

;

6.

Первую часть пути Лалор знал. Он пробирался здесь, когда очнулся после приступа ужаса, снятого Ченэйдэ. Выработка, в которой он встретил «чёрта», выводила как раз к посту наблюдателей.

В этой выработке Лалору пришлось соблюдать особую осторожность. Пираты были уже близко и могли услышать любой шорох, не то что стук камня, задетого ногой. Лалор крался, готовый, чуть что, вжаться в борт выработки. Он не знал, чем объяснять своё появление здесь, если пираты его увидят. Ночные вылазки на руднике были запрещены.

Подобравшись наконец почти к самому выходу в просторное уширение, где сидели наблюдатели, Лалор прижался к борту выработки и замер, прислушиваясь и стараясь не дышать. Если бы кто-то из пиратов заглянул сюда, он мог увидеть Лалора, хоть лицо и руки принца были черны от рудничной пыли и пота, а одежда и вовсе утратила всякие признаки цвета.

Он ждал долго. Пираты на наблюдательном посту переговаривались, иногда смеялись, ходили туда-сюда, и каждый раз, когда их шаги приближались к выработке, где стоял Лалор, он вжимался в стену. Шаги отдалялись, и Лалор немного расслаблялся.

Но, как бы напряжённо ни прислушивался Лалор, предмет, которого он ждал, влетел к нему внезапно. Что-то мелькнуло в полумраке и мягко упало на почву выработки. Оно не покатилось, а осталось на месте. Быстро обернувшись, Лалор успел увидеть в светлом проёме фигуру землянина, скрывшуюся из вида.

Оглядываясь на наблюдательный пост, Лалор подобрался к предмету. Это был довольно увесистый мешочек, обшитый снаружи чем-то ворсистым и мягким. Содержимое мешочка не прощупывалось. Лалор сунул его за пазуху под лохмотья и, снова оглянувшись, стал пробираться назад. Ему хотелось побежать, но приходилось помнить о тишине.

Дальнейший путь требовал не так осторожности, как внимания. Надо было не разбить лицо о выступы бортов и низкие своды над головой, а главное – не заблудиться среди выработок. В этом случае поручение осталось бы не выполнено, потому что спросить дорогу было бы не у кого. До самого подъёма по шахте передвигались только такие, как он, связные (старающиеся оставаться незамеченными) или же охранники, с которыми, понятно, лучше было не встречаться.

Дорогу к третьей «каюте» он немного знал, потому что уже раз или два ходил туда. Путь был долгим. В усвоенной им манере передвигаться в кромешной темноте неосвещённых выработок, прикрывая локтем одной руки лицо и сжимая фонарик в другой, Лалор пробирался вперёд.

К тому времени, как он услышал дыхание и кашель спящих, была уже, наверно, середина ночи. Возле входа в «каюту» Лалор остановился, стараясь сориентироваться. Итак, от третьей «каюты» свернуть вправо, пересечь освещённый квершлаг и пройти до рудоспуска.

Каждый раз, передвигаясь ночью освещёнными выработками, Лалор невольно замирал в душе от странного чувства ирреальности происходящего. Ощущение, что он на виду, вызывало странный диссонанс с тишиной и безлюдьем. Вокруг всё казалось вымершим, и это ещё больше подстёгивало напряжённые нервы. Казалось, он на дне огромной могилы, где за любым поворотом свалены тела умерших.

Будь она проклята, эта шахта! Где-нибудь наверху, в лесу или в скалах, где есть чистый воздух, живой ветер на лице вместо этих могильных дуновений, где ночь наполнена звуками, птичьими голосами, шорохом насекомых, может быть, даже рыканьем зверей, – разве там нашлось бы то, что смогло бы вызвать в нём это нестерпимое тошнотворное замирание?

;

7.

Когда Лалор добрался до рудоспуска, связной уже ждал его. Он молча забрал пакет и тут же ушёл.

Лалор с облегчением двинулся в обратный путь. Но не успел пройти и двухсот шагов, как резко остановился.

Он увидел вдалеке фигуры людей, услышал звук многих ног и уверенные голоса.

Лалор заоглядывался, ища спасения, но вокруг, как нарочно, не было ни случайной, уводящей в темноту, выработки, ни какой-то выемки или ниши в неровных бортах квершлага.

Он судорожно метался вдоль борта, а в голове проносились лихорадочные мысли:

«Если они станут меня мучить, а я не выдержу, то выдам только Ченэйдэ и Кадарчана. Больше я никого не знаю. Вот почему мне не называли других имён! Это и есть – знать лишнее!»

Голоса надвинулись, а никакого пути к спасению он не нашёл. Трепыхаться дальше было нельзя, он вернее выдал бы своё присутствие производимыми им звуками. Он сунул свой фонарик под какой-то выступ и замер, прижавшись к борту.

И понял, что внезапно успокоился. С удивлением прислушался к самому себе. Сердце билось ровно. Паники не было.

Тогда, уже закрывая глаза от слепящего света фонарей, лучами которых охранники ощупывали тёмные углы, он заглянул себе в душу.

«Будут мучить! Я выдам?»

И с удовлетворением почувствовал ещё незнакомую ему твёрдость.

«Нет! Не выдам».

Яркий луч света остановился на его лице. Лалор выпрямился и остался стоять, словно пригвождённый этим светом к борту. Охранники изда;ли несколько восклицаний и вытащили его на середину квершлага.

– Ты откуда? – закричали они. – Что здесь делаешь?

Лалор поднял взгляд на охранников.

– Я просто шёл.

– Ночью? Куда шёл? Отвечай!

– Я хотел выбраться на поверхность и сбежать.

Юнседовцы расхохотались, но не от веселья, а от злобы.

– Отсюда не сбежишь. Мы выследим!

Они толкнули его на рельсы, он упал, разбивая колени. Один из землян размотал плеть.

– Будешь говорить? – спросил он.

Лалор молчал. Он узнал охранника – это был тот самый землянин, который выстрелил иголкой в Лулунлу.

– Куда ты ходил, с кем встречался, кто тебя послал? – чётко перечислил землянин свои вопросы.

– Может, забрать его с собой? – спросил землянина другой пират, рутиец. – И там не спеша допросить – с использованием последних достижений науки и техники?

– Зачем? – усмехнулся землянин. – Мы и здесь разберёмся, по старинке.

Он поднял плеть и вытянул Лалора по спине. Лалор дёрнулся, но удержал крик. Пират ударил снова.

– Видели, что за фрукт? – сказал он, обращаясь к своим. – Нет. Такого надо убивать. И пусть он идёт отсюда в ад со своими тайнами.

– Убивать их легко, – заспорил чей-то голос, – а кто будет работать? Или СГБ так просто отдаёт нам лайнеры?

Лалор поднял голову и попытался разглядеть того, кто это сказал. Он вспомнил вдруг фонарь и аптечку на полу и осторожные разговоры о человеке, готовом прийти на помощь пленным.

– Об этом пусть заботятся те, кто наверху, – сказал землянин. – А наше дело – здесь, расправляться с такими вот... бунтарями.

– А сопротивление? – напомнили землянину пираты. – Он должен признаться!

– Зачем? – улыбнулся землянин. – Чтобы уничтожить сопротивление, надо истребить всех в этом проклятом руднике. Ну, будешь говорить?

Лалор мотнул головой и стал смотреть мимо землянина.

– С-стервец! – выдохнул землянин.

И расстегнул кобуру с парализатором.

У Лалора по коже прошёл холод, и в желудке словно образовался кусок льда. Как и хотели пираты, он боялся иглы. Смертная боль, словно твоё тело плавится изнутри, не забывалась.

Землянин нацелил парализатор в лицо Лалора. Лалор рывком поднялся на ноги. Он смотрел на своего врага, не опуская взгляда, но его взгляд не смутил землянина – он надавил пальцем на спуск.

Лалор не почувствовал, как упал.

;

8.

Лалор очнулся и дёрнулся, в первый миг не понимая, что с ним и где он. В теле была давно забытая лёгкость. Как будто он только что скакал по лугам на своём Солоххе, радостно вдыхая солнце, ветер, запахи трав – и силы ещё играли в нём.

«Что со мной? – ошарашенно подумал он. – Почему мне так... свободно?»

Он помнил, как пират навёл на него парализатор и нажал на спуск.

«Игла не подействовала?! Разве так бывает? Но мне гораздо лучше, чем до иглы!»

Вспомнился Лулунлу, его растерянный, ошеломлённый вид, когда он очнулся, то, как он сразу пришёл в себя.

«Может быть, он схлопотал вместо иглы то же, что я сейчас?»

Лалор сел, всё ещё не в состоянии понять причины произошедшего.

– Ага, очнулся, – произнёс голос рядом.

Оказалось, пираты не ушли. Они стояли здесь же, обступив Лалора. Всё ещё ничего не понимая, Лалор закрыл глаза.

– Ну, теперь будешь говорить? – прозвучал над головой голос того же землянина.

Повинуясь неясному чувству, Лалор отвернулся. Землянин снова поднял парализатор.

– Ты что? – заговорили вокруг пираты. – После второй не выживают.

– Вот и пусть говорит. Иначе смерть будет – ужасная.

Лалор не двигался. В его душе вместо страха было ожидание: что будет? Сам землянин знает, что иглы в его парализаторе не действуют? Вернее, действуют наоборот? Он взглянул на землянина. И вдруг понял: знает. И от Лалора хочет только чтобы он не выдал своего истинного состояния. Что ж, отлично!

Лалор встал. Посмотрел землянину в лицо.

Это был крупный человек с небольшими глазами, тёмными волосами, закрывавшими шею и уши, с овальным лицом, которое казалось недовольным – наверное, из-за хмурого взгляда и сжатых, искривлённых в постоянной презрительной гримасе губ. Он выглядел довольно опрятно, как видно, следил за собой в отличие от многих здешних охранников, которые, кажется, считали умывание делом недостойным.

– Что пялишься? – спросил землянин.

Лалор разомкнул губы.

– Хочу запомнить в лицо того, кого мне ненавидеть.

– Запоминай. Потому что сейчас ты будешь ненавидеть меня гораздо сильнее.

Землянин прижал парализатор к животу Лалора.

– Или ответь на мои вопросы. Это будет цена твоей жизни.

– Я искал выход, чтобы сбежать отсюда, – повторил Лалор.

Землянин кивнул.

– Утром я пришлю сюда похоронную команду. К тому времени твоя мука, скорее всего, кончится.

Он второй раз надавил на спуск.

;

9.

Лалор открыл глаза и увидел встревоженное лицо Кадарчана.

– Ты жив, – сказал Кадарчан. – Ну, в рубашке родился – благодарение Звёздам!

Лалор посмотрел по сторонам. Он находился там же, где упал, когда охранник выстрелил в него.

– Как вы нашли меня? – шёпотом спросил он.

– К нам прибежал связной, сказал, тебя схватили и допрашивают прямо в квершлаге, – ответил Кадарчан.

– Связной? Как он узнал?

– Не успел отойти далеко. Услышал голоса и вернулся.

– Безумец! – пробормотал Лалор, представив себе, что и он мог попасться – вместе с пакетом!

– Вставай-ка. Надо уходить отсюда.

Лалор легко встал. Он был бодр, в мышцах ощущались упругость и сила.

«Это благодаря землянину! – подумал он с благодарностью и восторгом. – Но как он рискует! Вдруг его выдаст кто-то из таких... пощажённых?»

Лалор нащупал свой фонарь. Вместе с Кадарчаном они дошли до третьей «каюты», и там Кадарчан остановился.

– Ты как, стоишь на ногах? Дойдёшь сам?

– А вы?

– Мне надо ещё вернуться.

Снова почувствовав себя новичком рядом с мастером, который всё знает и во всё посвящён, Лалор безропотно согласился:

– Я дойду. Не беспокойтесь обо мне.

Кадарчан пожал в темноте его руку и ушёл назад. Лалор вернулся в свою «каюту», нащупал свободную лежанку и лёг. Но ему не спалось. Энергия била в нём ключом, ему хотелось куда-то идти, что-то делать, и жаль было потратить этот избыток сил на ненавистную работу – до подъёма оставалось совсем немного времени.