Диван и костоправы

  Диван и «костоправы»
            Мне идет девятый десяток. Я живу со своей семьей: дочь, зять, внук, жена внука, дочка внука (моя правнучка – Анечка три месяца). На каникулы приезжает правнук – кадет Алеша двенадцати лет. В выходные приходят сын с женой и с моими внуками и правнуками, по будням – мой брат с женой и со своими детьми и внуками (моими внучатыми племянниками). В отпуск приезжают внучка с мужем – родители  кадета Алеши. Иногда меня навещают мои братья с севера, их двое, бывает,  они приезжают со своими детьми и внуками.
           Может, вы подумаете, что я вся в хлопотах по приему гостей, но это не так. Мне кажется, что я одинока, что меня навещают редко, и я завожу знакомства на стороне. Но и этого мне мало и я пишу (набираю на компьютере) рассказы и повести о жизни и даже о том, чего в жизни нет.
          Сплю я на диване. Муж мой помер, и я сплю одна. Диван большой, а ножки у него маленькие. Между полом и диваном просвет еще меньше, чем дорожный просвет  у машин-иномарок. То есть такой узкий, что из-под него ничего не достать, если что-то туда закатится. А как быть с пылью? Она откуда-то берется и под диваном накапливается.  Ни швабра, ни веник, ни насадка от пылесоса под диван не пролезают. Входит  моя ладонь, да и то только с краев. Передвинуть диван мне не под силу, попросить это сделать мне некого. Неудобно. Люди пришли, (приехали) с визитом, на юбилей, на праздник, хоть и просто так, а я со своим диваном….. Попросить кого-то из соседей, тем более неудобно. Скажут, что у вас своего народа мало.   Так бы он и стоял, Бог (черт) с ним. 
             Но прошло время, и я поняла, что толстому слою пыли под диваном не место.  Пошла в гараж, взяла у внука из машины домкрат, и за дело. Поддомкратила один угол  дивана, навела  под ним  порядок, потом второй и так далее. Прекрасно! Что значит техника. Я почувствовала удовлетворение. Но  на  последнем углу, когда я уже собиралась домкрат убрать, что-то с ним случилось, щелкнуло, все упало, прищемило мне палец  и не отпускает.  Хорошо, что  я сумела дотянуться до ящичка с инструментом и при помощи  какой-то железки  освободила палец, но домкрат безнадежно сломался. О пальце я уже молчу, он посинел и распух.
           Я расстроилась. Домкрат был новый.  Внук его где-то достал и радовался, какой замечательный механизм, какая  необыкновенная конструкция. Я отнесла поломанный  домкрат в гараж и пригорюнилась. Не купишь такой, внук привез его из другого города. И что теперь будет, когда мои узнают, как я сломала домкрат. Я представила себе, что начнется.  Верчение пальцем у виска – это самое малое.  Будут еще слова: как мне не стыдно, за кого я их всех принимаю, что не смогла попросить передвинуть диван и т.д. и т.п.  Брат обязательно скажет: «Что ты не могла Юру (внука) попросить». Дочка скажет: «Что ты не могла Яшу (зятя) подождать». Сын скажет: «Что ты не могла нам с Костей (еще один внук) сказать». А правнук Алеша (кадет), может быть скажет: «Бабуля, что тебе эта пыль помешала? Лежала бы себе и лежала под диваном». Так я себе это представляла, а палец так разболелся, что мочи нет.
             Когда мои увидели  палец, то говорить уже ничего не стали. Завели машину и отвезли  меня в больницу. Рентген показал множественные переломы второй фаланги указательного пальца правой руки, и врачи приговорили – ампутировать. Я не согласилась.
             Почему я не согласилась. В моей памяти сохранился рассказ моего отца об одном трактористе в МТС (папа работал директором), который умел складывать переломы костей. Причем он мог так сложить любой перелом,  что все срасталось и следа не оставалось.  Этому своему искусству тракторист Алексей научился у своего отца. Делали они это так. Вели (или несли) пострадавшего в горячую баню, «парили». Когда мышцы сделаются  мягкими, податливыми, «складывали» на ощупь осколок к осколку, а потом накладывали шину или гипс. Люди из уст в уста пересказывали случаи, о том какие  переломы мог  сложить Алеша – тракторист.  Рассказывали и о том, каким образом достигалось такое умение. В свободное от основной работы время отец с сыном тренировались. Для этого брали пустую бутылку, заворачивали в мешковину и разбивали ударом молотка. Потом, не вынимая из мешковины, сквозь ее, осколки складывали, сидя на завалинке, летом, а зимой – в избе на лавке. Такое у них было увлечение (сейчас бы сказали хобби). 
             Я все это вспомнила и давай врачам рассказывать. «Где же этот тракторист живет? – спросили они. «Умер, должно быть. Мне лет 12 тогда было, а теперь – 81. А может, того тракториста на войне убили». Тогда паренек-дипломник Володя, который проходил практику в травматологии,  призадумался и говорит: «Василий Иванович (так звали доктора), разрешите я попробую сложить переломы». Разрешил. Опустили руку в теплую воду.  Взялся Володя за мой палец   двумя руками. Я уже хотела закричать: «Режте!», но мне сделали обезболивающий укол, и я стала терпеть. Два часа прошло. Врач говорит: «Хватит тебе, Володя,  мучить ее, загипсуй так», а Володя: «Сейчас, сейчас, вот только еще один осколочек подвину». Тут я закричала: «Ой! Согласна на ампутацию». А Володя уже гипс накладывает. Руку до самого предплечия загипсовал из-за одного пальца. Когда через 20 дней гипс сняли, Володя все горевал, что бугорок на средней фаланге указательного пальца правой руки у меня образовался: «Надо было осколочек еще чуть-чуть подвинуть».     Даже предлагал сделать операцию. Но я и так была довольна, Володе сто спасибов сказала. Сразу видно, что хороший доктор из него получился – травматолог.
А я все думаю о том трактористе Алексее, о котором  мой отец рассказывал. Уже и подзабылся его рассказ, и фамилию я не помню, и имя я поставила условно – Алексей. Подумала, может, мои братья помнят. Написала письмо младшему - Дмитрию Владимировичу. Митя рассказ  о бутылке в мешковине тоже слышал, но имени    тракториста сказать не мог. Зато он поделился историей о другом «костоправе», которого встретил в одно из своих многочисленных путешествий по Архангельскому Северу. Фамилия его Шешлаков, зовут Сергеич, имя опять-таки неизвестно. Родом он с верховий реки Пинеги, где больницы встречаются редко, и вся надежда  на знахарей, травников и костоправов.  В детстве Шешлаков получил какую-то травму и долго болел. Вылечил его местный костоправ и при этом заметил у пациента – подростка склонность к своему искусству – костоправству. Стал учить. Вскоре парнишка превзошел своего учителя и на всю жизнь увлекся  этим делом. У него были необыкновенные руки: большие, с  чуткими пальцами, что и заметил местный костоправ. На жизнь Шешлаков зарабатывал охотой, костоправство было увлечением в свободное время.  Добывал медведей. Разделывая медвежьи туши, изучал   скелет, разбирал мельчайшие косточки, рассматривал сочленения суставов, понимал их работу.  Находил, что медвежий скелет похож на человеческий. Так он совершенствовал свое искусство.    Осмотрев, ощупав человека,  мог сказать, что когда-то тот сломал такую-то косточку, а здесь, еще, наверное, при рождении косточка сдвинулась в суставе и всю жизнь мешает.  Можно поправить. Перед тем как  сложить перелом, делалась пауза 2-3 дня. Сергеич считает, что за это время на месте перелома на кости появится некая жидкость наподобие клея, после чего перелом складывается, обломки плотно прижимаются друг к другу, и делается  неподвижная повязка. Кость быстро срастается.
Митя так описывает один случай: «Я к нему возил Юру Ириного (Ира - наша с Митей племянница, Юра ее муж) с ногой, которая была короткая и еще сломанная.  Тот Шешлаков ему  ее вправлял с помощником. При этом и рентгеновским снимком, который Юра привез с собой, воспользовался. Посмотрел и говорит: «Ну вот, и здесь видно – шар из суставной сумки выехал аж на 2 сантиметра». Начали править. Они его так мяли, что Юра только кряхтел, и Сергеич  с Леонидом (помощником) тоже кряхтели и потели. Даже меня привлекли. Сергеич говорит мне: «Держи его за… (нецензурное слово на букву ж), а ты, Леонид, ногой дави ему в шар». Это в тазовом суставе бедряная кость шаром вставлена. Сам он ухватил Юрину ногу и давай ее выворачивать и выдергивать…. Ужас, что было!  Но когда они закончили, Юра встал и ощутил, что лучше стало, и нога стала длинней. Может, Юра с перепугу так сказал, чтобы еще раз не подвергнуться такому лечению».
Маленький бугорок на моей фаланге так и остался,  если на него нажать, то больно.  Но ведь можно и не нажимать… Володя, который будучи студентом-практикантом, спас мой палец от ампутации, окончил институт и стал врачом – травматологом,  или «костоправом» - и так можно сказать.       


Рецензии