Отец и дитя. Глава 5

- У тебя глаз дёргается.
- Это всё нервы, - ответил я.
- А какой резон нервничать? Я так понял, ты здесь надолго. Хавчик тут нормальный, воспиталки орут не часто, гуляй по городу, куда хочешь…Ваще кайф.
- Кайф дома, а здесь я даже родную маму не увижу.
- И чё? Я свою ваще никогда не видел, и что, думаешь, много потерял? Наоборот! Полная свобода, всем на тебя пофиг.
- А воспитатели?
- Им главное, чтобы ты тут всегда ночевал, иногда хавал и никогда не нажирался. А когда тебе вся эта херня надоест, просто уходишь и не возвращаешься.
- И что мне за это будет?
- Да ничего. Менты поймают рано или поздно, тебя, скорее всего, рано, и снова сюда. Директриса полает и успокоится…. Тут только один минус.
- Какой?
- Девок нормальных нет.
- Мне они и не нужны.
- А, понятно. Ну, тогда туси со своей сколько хочешь. Никто не запретит. Да чё у тебя всё глаз-то дёргается, достал уже!
     В таком духе я уже минут десять беседую с Антохой Демидовым – моим соседом по комнате. В приюте, вопреки моим опасениям, меня все приняли, как родного. Но всё равно я понимаю, что здесь не дом. Потому что здесь нет мамы. Мои мысли прервал призыв воспиталки: «Дети, пойдёмте обедать!» Мы все гурьбой понеслись в столовую. Толстая повариха через окошечко выдает обеды. На первое дали рыбный суп. С рыбой! Половина ребят его есть не стали. Антоха тоже. Я не понимал, почему, пока все не потянулись за вторым. Здесь на обед дают два блюда! А какие большие порции!
     Я всё съел и отпросился у воспитательницы погулять. После всего произошедшего хочется просто побыть одному. Приют, в котором я теперь живу, располагается довольно-таки далеко от моего прежнего, настоящего дома. Я вышел из здания и пошел, куда глаза глядят, читая таблички с названиями незнакомых улиц. Гулял я очень долго.
     В одном дворе я увидел компанию ребят примерно моего возраста. Четверо подростков сидят на скамейках и о чем-то говорят. Высокий парень с рыжими волосами встал и начал что-то эмоционально рассказывать. Но слушали его недолго. Один мальчик, в меру упитанный, в каком-то нелепом головном уборе что-то сказал и все рассмеялись. «Вот у них, наверно, есть мамы. И папы, и дом», - с завистью подумал я.
     Я сел на скамейку неподалеку и предался всем своим самым отвратительным мыслям и чувствам. Вскоре ребята заметили меня. Они о чем-то пошептались и направились в мою сторону с явно недружелюбным видом. Наверняка это местная гопота, и сейчас меня спросят, почему я без спроса на районе и т.д. Из какой-то фантастической книжки, невесть когда читанной, я вспомнил одну хорошую фразу: «В драке нет победителя и проигравшего. Если драка началась, оба проиграли. А если удалось её избежать – это общая победа». Я поспешил прочь, но один из мальчиков меня окликнул:
- Эй, пацан! Стой.
Похоже, разговора не избежать. Ну, что ж. Поговорим, а дальше уже будь что будет.
- Это вы мне?
- Тебе, если ты – пацан, конечно. Ты откуда взялся? – спросил толстый мальчик в странном головном уборе.
- В один прекрасный день меня мама родила, - съязвил я.
- Понятно. Но вот родила-то она тебя явно не в нашем дворе, - ухмыльнулся серенький невзрачный мальчик с крысиным носом.
- Поэтому я и хотел уйти.
- Да погодь ты уходить, - сказал толстый (похоже, он тут главный), - Ты не приютский случайно?
- Да, получается, теперь приютский, - ответил я, приготовившись к тому, что меня сейчас начнут гнобить.
- Ну и как тебе там?
- Кормят вообще классно! И ребята все такие приветливые
- А ты приветливый?
- В смысле?
- В том смысле, что еды нам принесешь, и будем друзьями. У Рыжего братья мелкие дома, а жрать – кукиш с маслом. Да и у других не лучше. Если б меня мамка с батькой пустили, я к вам пришел бы в приют.
«Вот это да!» - подумал я. Я ожидал чего угодно, только не этого. Мне даже показалось, что ребята тоже удивлены словами своего предводителя. Но мне просто показалось.
- Постараюсь что-нибудь принести, ребят, - ответил я, не задумываясь. Я знаю, что такое голод.
     На следующий день я набрал втихаря в столовой хлеба и принес его ребятам. С этого момента меня приняли в компанию. Ребята оказались неплохие, но скучные. Они все свободное время сидят во дворе и занимаются ничем. Говорят ни о чём. Когда меня нет, они и не едят, наверно, ничего. Я стал каждый день приносить им хлеб, иногда печенье с полдника. Это для них – настоящее событие. Большую половину съедают сразу, а меньшую Рыжий забирает домой своим братьям. Расходимся мы всегда около семи вечера. Ребята идут по своим домам, а я возвращаюсь в приют, ужинаю, заваливаюсь на кровать и до утра сплю, как младенец.
После ужина в отделении положена уборка, но меня на нее не удается разбудить никому, кроме старшей воспитательницы. Поэтому в ее смену приходится делать вид, что я что-то мою. По природной ли своей лени или какому-то иному необъяснимому закону, я каждый раз в ее смену, зная, что все равно придется убираться, ложусь спать после ужина, притворяюсь спящим до того, как она сама не придет в комнату и не пригрозит мне принять крайние меры. Крайними мерами называется стакан ледяной воды, опрокидывающийся на мою невинно сопящую голову. Ничего особо страшного в этом нет. Я так думал в первый раз, пока на опыте не познал, что значит спать на мокрой насквозь подушке.
 Утром, захватив булку из столовой, я спешу в школу через наш двор. Булку я оставляю в секретном месте на карнизе подъезда Рыжего. До туда просто так даже взрослому не дотянуться, поэтому никто не забирает наши сокровища. А ловкому мальчишке ничего не стоит вскарабкаться на козырек.
В новой школе меня встретили весьма благосклонно, а вернее сказать, равнодушно. Теперь, когда я живу в приюте, я должен регулярно посещать это заведение, потому что за прогулы заведующая ругает меня и орет, а это неприятно. Но в тех случаях, когда в школе тоже намечается что-то неприятное, например, контрольная по алгебре, я выбираю меньшее из двух зол – заведующую, и все равно прогуливаю.
Сегодня, когда я пришел со школы, мы всем отделением пошли на обед. Воспиталка заметила, что я беру с собой хлеб, и сделала замечание:
- Даня, куда хлеб потащил?
Я могу положить хлеб обратно, но понимаю, что из-за моего малодушия ребята могут остаться голодными. Поэтому отвечаю уверенно:
- Он мне нужен.
- Доедай здесь, я сказала! Нечего в комнате плодить тараканов! – закричала она. Я решил, что не сдамся все равно и возразил:
-  Я его унесу из комнаты сейчас.
- Куда ты его унесешь?! – все больше недоумевает воспиталка. Все ребята, оторвавшись от обеда, внимательно смотрят на нашу перепалку, чтобы не пропустить, чем все закончится. Под их сочувствующими взглядами я не знаю, что и ответить.
- Для людей.
- Я спросила КУДА, а не ДЛЯ КОГО! Пойдем-ка, Шумов, к заведующей, обсудим с ней твое поведение, а то ты что-то борзеть сильно стал.
Мы пошли. Вдруг воспиталка остановилась и обернулась:
- Шумов, ты что меня не услышал?! Хлеб положи на место!
«Вот привязалась-то!», - подумал я, оставляя хлеб в столовой.