Узнаём поЭзию Армении!!

                =1= частЪ

В 1898 году даже Аршак Чобанян,
многое сделавший позднее как пропагандист и исследователь
средневековой армянской лирики, писал:
«То, что осталось от древней литературы армян,
не в состоянии служить отражением духовной жизни этого народа.
 Это литература, по преимуществу, церковная...
 Она сурова и однообразна».

Точка зрения, согласно которой художественная литература
 на армянском языке чрезвычайно скудна
или ее вовсе не существует,
особенно резко выражена в книге Эм. Диллена «Армянские этюды».

 Диллен писал, что армянский язык
не изучен именно потому, что на этом языке нет литературы.

«Армянская литература, — утверждал Диллен, —
отличается бедностью: она не обладает
 никакими возвышенными поэтическими произведениями,
не имеет никаких священных книг,
не встретим в армянской литературе народных
или художественных произведений...

 Одним словом, армянская литература
лишена всех тех характерных черт,
 которые по теперешним понятиям составляют национальную литературу».

Непосредственно перед выходом в свет в 1916 году
 знаменитой антологии В. Я. Брюсова
«Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней»
Ив. Гнуни в своей книге
«Очерки армянской литературы» утверждал:
«Все дошедшие до нас скудные факты
не только не дают хотя бы отдаленного понятия о том,
что представляла из себя изящная армянская литература и,
в частности, поэзия в древнейшие периоды,
но даже не решают спора о ее существовании вообще...

Вся историческая жизнь армянского народа —
с глубокой древности и вплоть до конца XVIII столетия —
очень  мало способствовала развитию
в стране изящных искусств и поэтических произведений».

С выходом в свет брюсовской антологии
отпали всякие сомнения относительно
средневековой армянской поэзии.
Существовала великая поэзия.
 Издание брюсовской антологии
стало возможным благодаря большой работе
 по собиранию и изучению армянской поэзии средних веков,
проделанной многими армянскими учеными XIX века.

Это прежде всего издания ученых-мхитаристов,
сосредоточивших свою деятельность в Венеции,
где в 1717 году был организован Мхитаром Себастаци
 центр по изучению армянской культуры,
а позднее — и в Вене.

Это работы Н. Эмина, К. Патканова
(исследования этих ученых выходили главным образом на русском языке),
работы А. Чобаняна, с книгами которого,
изданными на французском языке,
Брюсов был хорошо знакОм.

Непосредственно консультировали Брюсова
и помогали ему П. Макинцян, К. Микаэлян
и другие деятели армянской культуры.

                =2=  частЪ

В V веке историк и писатель Мовсес Хоренаци
говорил об Армении как о стране сокрушенной:
«Оплакиваю тебя, земля армянская, оплакиваю тебя,
страна благороднейшая из всех стран севера:
 у тебя нет более ни царя,
ни иерея, ни советника, ни учителя!
Мир возмутился, укоренился беспорядок,
 потряслось православие, невежество утвердило лжеученье».

Однако народ никогда не отчаивался.
 Народ боролся и жил !!
 И если на самом деле стихи пишутся так,
как сказано об этом у Анны Ахматовой:
\\    Одной надеждой меньше стало,
        Одною песней больше будет, — // 
то понятно, почему песня была для армянина надеждой,
была на протяжении веков символом свободы,
символом потерянной и вновь обретенной родины.

Еще в середине XIX века
о выдающихся средневековых поэтах Армении знали очень немногие филологи.

Века иноземного гнёта привели к потере культурных традиций —
связь времен оборвалась.

Армянский историк XVIII века Аракел Даврижеци
с болью писал о том, что книги валялись в каком-либо углу
в земле и в пепле, и люди не только не читали,
 но и не знали «ни писаний, ни силы писаний».

Во второй половине XIX века и особенно в наши дни
была проделана большая работа, чтобы восстановить связь времён,
связь культур — древней и новой.

Об армянской литературе XIV—XVII веков
с большим недоверием писал в 1846 году
известный литературный и общественный деятель Ст. Назарьянц:
 «Бросив беглый взгляд на произведения,
возникшие под пером малообразованных авторов
в продолжение XIV, XV, XVI и XVII веков,
равно на попытки, хотя мало успешные,
отдельных патриотов к прекращению литературного безначалия
и к улучшению духовного быта армян,
мы перейдем к рассмотрению новейшей письменности
гайканцев начиная с первой половины XVIII столетия по настоящую пору».

Двумя годами раньше тот же автор писал еще более резко:
«Вместе с XIII столетием
оканчиваются золотые времена гайканской литературы.
Невежество и безвкусие заглушили некогда живой, бодрый дух народа».

Эти идеи с легкостью были подхвачены А. Худабашевым,
автором компилятивной работы «Обозрение Армении в географическом,
историческом и литературном отношениях».

Худабашев писал, что с «тринадцатым веком
кончились цветущие времена армянской литературы».

                =3=  частЪ

Отдельные литературоведы считали тогда,
что светской художественной литературы в Армении
средних веков вообще не было.

«Но от исторического труда, —
писали Ю. Веселовский и М. Берберьян, —
богословского трактата или церковного гимна
нет прямого перехода к полному жизни
и огня лирическому стихотворению
и художественной или тенденциозной повести,
к остроумной комедии.

Все это пришлось впервые создавать тем,
кто потрудился в пользу новой армянской словесности».

Спустя год Минас Берберьян несколько иначе писал
 об армянской средневековой литературе.
 Он называл Г. Нарекаци (X в.) и Г. Магистроса (XI в.),
 говорил о Нерсесе Шнорали (XII в.)
как о «самом выдающемся поэте в средние века».

 Однако считал, что «после XII века в литературе
все меньше уделяется места поэзии,
пока наконец с основанием Венецианского монастыря
 мхитаристов в XVIII веке она не возродилась
 на ..ложноклассических основах».

В таком же духе писали об армянской литературе
энциклопедические словари второй половины XIX века.

 Так, в «Малом энциклопедическом словаре»
со ссылкой на К. Патканова сообщалось,
что армянская литература бедна и что,
 кроме церковных гимнов, заслуживают внимания
два-три поэта и баснописца Армении средних веков
(Н. Шнорали, М. Гош, В. Айгекци).

                =4=  частЪ

В 1045 году Григор Магистрос, армянский ученый, философ и поэт,
изложил содержание Библии стихами и объяснил, почему он это сделал.

Арабский поэт Мануче, с которым Магистрос познакомился в Константинополе,
хвастался тем, что Коран написан стихами.

Магистрос заключил с ним пари и за четыре дня изложил сюжет
священного писания в стихах. Мануче был потрясен, и,
как уверяет Магистрос, он, мусульманин, принял христианство.

В этой истории, рассказанной Магистросом,
есть одна более чем достоверная мысль:
поэзия на самом деле обладает свойством
обращать людей в свою веру,
и не в христианскую или мусульманскую,
а в свою веру высоких человеческих идей !!

Поэзия издревле участвовала в борьбе за жизнь,
помогала людям жить и выстоять.
Так было всюду, у всех народов.
Так было и в Армении...

Первые сведения об армянских племенах
восходят ко второму тысячелетию до нашей эры.

В 401—400 годах до н. э. Армению описал Ксенофонт,
по сведениям которого армены
(так называли армян, хотя сами армяне именовали себя хайами,
а Армению — Хайастаном) занимались земледелием и скотоводством
и жили в достатке.

Во втором веке до н. э. образовалось государство Великой Армении.
В конце IV века н. э. (387) страну поделили между собой Персия и Рим
(римляне стремились завоевать Армению еще в I веке н. э.).

Затем на протяжении веков «одних завоевателей сменяли другие.
Смерчем и ураганом проносились над страной гунны,
персы, римляне, арабы, византийцы, сельджуки, монголы, османы».

                =5=  частЪ

Работа по дальнейшему изучению армянской литературы
средних веков была продолжена Мануком Абегяном,
а также современными учеными М. Мкряном, М. Авдалбекян,
Ас. Мнацаканяном, А. Срапян, А. Саакян,
Ш. Назарян и другими литературоведами.

Древнейшие образцы армянской языческой поэзии
впервые были записаны Мовсесом Хоренаци
в его «Истории Армении» — великом историко-литературном труде,
который был завершен в начале 80-х годов V века.

Известный армянский ученый XIX века Н. Эмин
исследовал «Историю» Хоренаци и пришел к выводу,
 что языческая Армения
«обладала обширными эпическими произведениями,
заменившими в этой стране историю
в древнейший период ее существования».

Хоренаци был одним из немногих ученых той поры,
которые рассматривали фольклор как материал по истории данного народа.

В дальнейшем такой подход к фольклору стал всеобщим,
и не случайно основную проблему фольклористики современные учёные
определяют как проблему по сути своей историческую.

Мовсес Хоренаци записал фрагменты языческих народных песен
(«Рождение Ваагна», «О царе Арташесе»),
которые в те времена преследовались христианством,
провозглашенным в Армении государственной религией в 301 году.

История Хоренаци сберегла для нас
и древнейшие эпические сказания о Хайке и Беле,
об Ара и Шамирам. Христианство делало все,
чтобы уничтожить языческую культуру.

В работах армянского ученого VII века
 Анания Ширакаци находим ценные свидетельства того,
как высоко была развита наука времен язычества,
также преследуемая христианством.

«Если же кто-нибудь, — пишет Ширакаци, —
пожелает получить от языческих философов наглядный пример,
 воспроизводящий положение земли,
 то мне кажется подходящим пример с яйцом:
подобно тому, как в середине яйца расположен шарообразный желтОк,
вокруг него — белок, а скорлупа заключает в себе всё,
точно так же и земля находится в середине,
а воздух окружает её и небо замыкает собой всё !!».

Подобные идеи противоречили догматам Священного писания
и объявлялись ересью...

                =6=  частЪ

Несмотря на преследования, языческая культура,
языческое мировосприятие не исчезают сразу и бесследно.

Древняя дохристианская Армения унаследовала культуру урартов
(государство Урарту образовалось в IX веке до н. э.
 и пало в VI веке до н. э.).

 Позднее Армения испытывает благотворное влияние эллинизма.
 Особого расцвета армянская эллинистическая культура
достигает во II—I веках до н. э.

Армянский царь Артавазд II (I в. до н. э.)
был автором трагедий, речей и исторических трудов,
 написанных на греческом языке.

По сведениям Плутарха, некоторые сочинения Артавазда
были известны в начале II века.

При Артавазде в Армении
были свои театры в городах Арташате и Тигранакерте.

Здесь ставили трагедии и самого Артавазда
и греческих авторов, например «Вакханок» Еврипида.

На территории современной Армении в Гарни
сохранились развалины армянского языческого храма,
построенного в I—II веках и свидетельствующего
о высоком уровне армянской архитектуры той поры.

Многие века после принятия христианства,
вплоть до XIX века, язычество оказывает влияние на культуру Армении.

По мнению Н. Я. Марра,
в V веке армянские переводчики Библии
«восприятие новой религии наследуют
от своих народных языческих жрецов
и пророков», и поэтому перевод Библии есть
«в то же время — богатая сокровищница
языческих переживаний армянского народа,
армянских народных языческих неоценимых изречений».

И сами стихи о рождении Ваагна,
 языческого бога солнца и грома,
 есть по сути своей поэтическое описание восхода солнца:
В муках рождения находились Небо и Земля;
В муках рождения лежало и пурпуровое Море;
Море разрешилось красненьким Тростником;
Из горлышка Тростника выходил дым,
Из горлышка Тростника выходило пламя;
Из пламени выбегал юноша,
У него были огонь-волосы,
Борода была из пламени,
А очи — словно два солнышка...
(Пер. Н. Эмина)

                =7=  частЪ

Языческое мировосприятие было во многом поэтическим.
О высоком чувстве художественности в народной языческой поэзии
говорят стихи о царе Арташесе:
Храбрый царь Арташес на вороного сел,
Вынул красный аркан с золотым кольцом,
Через реку махнул быстрокрылым орлом,
Метнул красный аркан с золотым кольцом,
Аланской царевны стан обхватил,
Стану нежной царевны боль причинил...
(Пер. В. Брюсова)

Арташес, словно удалой добрый молодец,
похитил свою возлюбленную, причинив её
царственному тонкому стану боль.

Эта последняя деталь придает стихотворению особую прелесть,
подчеркивая всю нежность, всю любовь к девушке.
И важно не то, что она царского происхождения,
а то, что она царственно прекрасна и нежна.

Так поэтично воспел народ любовь царя к аланской царевне.
На самом же деле, пишет М. Хоренаци,
«у аланов была в большом уважении красная кожа,
 и потому Арташес, отдав большое количество лайки и много золота,
берет царственную деву — Сатиник».

Народные певцы, конечно же, не могли воспевать купленную любовь.
Это противоречило бы законам эстетики.
Поэтому в песне Арташес похитил Сатиник,
 тогда как на самом деле он отдал за неё много золота.

Образная структура стихотворения
построена на реальном материале,
 казалось бы, малопригодном для высокой поэзии.
 «Также и о свадьбе, — пишет Хоренаци, —
вымышляя, поют певцы следующим образом:
\\  Золотой дождь шел на свадьбе Арташеса,
Жемчужный дождь лился на свадьбе Сатиник.   ..//

У наших царей, — объясняет Хоренаци, —
было обыкновение, когда они во время свадьбы
приближались к дверям дворца, начинали сыпать деньги,
подобно римским консулам; равным образом царицы
сыпали жемчуг в своих брачных покоях.
Вот смысл, заключающийся в этих словах».

Сопоставляя комментарии Хоренаци с самими стихами,
нетрудно заметить высокую культуру безымянных певцов древней Армении:
они очень искусно, следуя законам красоты,
«переплавляли» конкретный жизненный материал в образ,
в метафору («жемчужный дождь»,
«аркан из красной кожи с золотым кольцом»).

                =8=  частЪ

Ещё Брюсовым было замечено,
что армянский песенный фольклор
очень напоминает «тонко обдуманные создания
какого-нибудь позднейшего поэта,
 искушенного в стихотворной технике».

Такой вывод напрашивается,
когда знакомишься с образцами народного творчества.

Известно пренебрежительное,
а порою враждебное отношение церкви
 к устному народному творчеству.

Этим, в частности, объясняется то,
что поздно были записаны народные песни.
Кстати, приведенные в «Истории» Мовсеса Хоренаци
народные предания о Шамирам и Ара Прекрасном
еще совсем недавно передавались изустно
 и были записаны Г. Срвандзтяном,
что также косвенно подтверждает солидный возраст
дошедших до наших дней фольклорных произведений.

          =9=  частЪ  \\\\\   Песня — история народной жизни.  ////\

Горная, каменистая Армения
предопределила нелегкую судьбу крестьян —
отсюда множество трудовых песен
о жизни крестьян-земледельцев.

Земли было мало, а та, что была,
трудно возделывалась и, как правило, была безводной.
«Когда бы не волы да плуг, была пустыня бы вокруг», —
говорится в одной народной песне.

Земля везде требует ухода.
В армянских горах она упрямо неподатлива и тверда,
здесь всегда приходилось работать особенно много и напряженно:
Дает господь рабам своим
И день и дело вместе с ним.

В борьбе с землей, в борьбе за насущный хлеб
вол был чуть ли не единственной надеждой крестьян:
...Остается за сохой, ороло,
Борозда в земле сухой, ороло!
Вы, волы, — мои цветы, ороло!
Нету краше красоты, ороло!
И отдам всё без остатка я, ороло,
За мычанье ваше сладкое, ороло!

Вол был героем крестьянских песен,
ибо он был кормильцем крестьянской семьи.
И не потому ли знаменитый «Судебник»
Смбата Спарапета (XIII в.)
запрещал отбирать у крестьян волов.

 «...Имеешь право взять под залог, — сказано в «Судебнике», —
то, что тебе захочется.
Исключаются только волы, забрать которых нельзя
ни при каких обстоятельствах,
ибо они являются необходимым условием для труда на жизнь».

Пахари пели о своих волах — словно молились им:
Ямы и бугры — зерну помеха,
Вол мой дорогой.
Не оставь ни одного огреха,
Вол мой дорогой!

Песенный фольклор имел, конечно,
 влияние на армянскую поэзию.
Нетрудно заметить это влияние
и в стихах современных поэтов.

Когда, например, Амо Сагиян пишет о волах,
он подчеркивает преемственность своих стихов,
их народно-песенную основу:
Был он надеждой семьи бедняков,
На шее ярмо, пот курился с боков,
Нес он луну меж корявых рогов,
Вол был таков.
(Пер. Т. Спендиаровой)

Народная песня вообще и армянская народная песня
в частности обожествляет все, что связано с работой,
что помогает людям жить. Труд в народной песне —
это и вопрос чести, и мерило нравственности,
 и сама мораль.

                =10=  частЪ

      «Песня для народа, — заметил А. И. Герцен, —
его светская молитва, его другой выход из голодной,
   холодной жизни, душной тоски и тяжелой работы».

Для армянского песенного фольклора
очень характерны стихи о скитальцах —
пандухтах, вынужденных покидать
землю отцов в поисках крова и хлеба.

 Часто завоеватели изгоняли земледельцев
с насиженных мест, меч и огонь агрессора опустошали страну.

Песни эти, называемые пандухтскими, были очень популярны,
так как для многих армян судьба уготовила постылую жизнь на чужбине.

 И то, что писал Аристакэс Ластивертци применительно к XI веку —
«утвердившиеся на чужбине ушли во второе изгнание»,

2 — характерно для Армении и до и после XI столетия.

Пандухтские песни полны горя, полны слез:

Сердце мое — что разваленный дом,
Груда камней над упавшим столбом,
Дикие птицы устроятся в нем.
Эх, брошусь в реку весенним я днем...
(Пер. Н. Тихонова)

Однако самая распространенная песня «Журавль»
(она на устах у каждого армянина) — полна надежды.
Это песнь песней скитальческого народа.

Образ журавля, посланника родины, священен в Армении.
 Любовь к потерянной земле —
это острое, даже болезненно острое чувство.
И может быть, именно поэтому еще и сейчас широко популярны
в народе пандухтские песни.
Точно так же влюбленные полнее выражают себя
в песнях о неразделенной, трагической любви.

                =11=  частЪ

Грустные стихи задушевны,
потому что они помогают чувствовать всю «сладость жизни».
В одном из стихотворений вечность природы
противопоставляется быстротечности человеческой жизни,
и сама эта соотнесенность природы и человека — напоминание о том,
что жизнь коротка и грустна и ее надо уметь прожить:

И услышал я голос, который
Шел откуда-то с самого дна:
«Оживут еще белые горы,
Ибо снова настанет весна...
Будет солнце, весна еще будет.
Снег сойдет и пройдут холода,
Потому что и горы — не люди,
Умирающие навсегда».

Даже заклинания полны чувства и жажды жизни, удачливой, счастливой.
В «Заклятии от сглаза» сказано: «Злого глаза нет!
злого шипа нет! Сгинь лихой навет, сгинь лихой совет!»
(Перевод В. Брюсова).

 Так стихами отводили беду.
Давно было замечено,
что много общего в устном творчестве даже тех народов,
 которые в древности, когда активно создавался фольклор,
 не знали каких-либо экономических и культурных связей.

И если даже враждовали правители,
все равно народы пели об одном и том же, их идеалы были общими.
Прекрасны любовные народные песни. Они изысканны и сдержанны.

Но сдержанность в армянской любовной песне полна страсти и огня,
а изысканность — простоты.

Благодаря развитому чувству меры народные певцы
сумели избежать в любовных стихах
(в особенности в тех из них,
что были созданы в эпоху раннего средневековья)
 приторного пышнословия.

Народная песня всегда лаконична,
если даже это образец так называемой восточной лирики.

Песни с обилием образов, песни, несколько сентиментальные,
характерны для армянского фольклора более поздних времен —
начало, очевидно, восходит к XIII—XIV векам,
а расцвет приходится на XVII—XVIII века.

Трудно переоценить влияние армянского песенного фольклора
на стихи армянских поэтов начиная
от Григора Нарекаци и Наапета Кучака до Саят-Новы,
Ованеса Туманяна и Аветика Исаакяна.

фФфФф~~~~~>      {{{{{{{{{{{{{ ^^*^^  }}}}}}}}}}}}}}
               * БоевОй ДонбАсс – Боевая ГОРловка – НовоРУСЬ *   
&&~~~~~~~~~~~~~>       * ДНР – НовоРОСсия *
П\с – 1:          
                Ну друг и прислал инфОрмку !!
              ПОЛУЧАЙется,- новый цикл мне придётся создавать !!!!!