Хранители

Лес  в  летнюю  пору  это  буйство  красок, запахов и калейдоскоп форм и видов фауны  и  флоры. Красочное  разнотравье, украшенное  пятнами  соцветий и  пышными  подушками  лесного  мха. Плантации  лесных  ягод  и  гроздья  орехов, корм  для  лесных  обитателей. Но этот  лес  был  особенным, в  нем  не  было  бурелома, гниющей  прошлогодней  листвы и кривых  деревьев. Заботливая  рука  неведомого  ландшафтного  дизайнера  превратила  заурядный  лес  в  произведение  искусства. Стройные  ряды  хвойных деревьев, поляны  с  сочной  травой, аккуратные  островки низкорослых  лиственных  кустов, кусты  малины  и  смородины как  в  саду садовода  энтузиаста  и  селекционера. Сильный  запах  свежей  хвои  и  листвы, грибной  аромат и  запах  меда. На  одной  из  полян  располагался  большой, старый  дубовый  пень  с  дуплом. Был  он  серебристо-серого  цвета, без   трухи  и  гнилья и  в  нем  обосновался  большой  пчелиный  рой. Крылатые  труженики  с  деловитым  жужжанием  сновали  возле  летка, без  устали  таская  нектар,  лепили  соты  из  воска и  наполняли  их  продуктами  своего  труда.  По  вертикальной  стенке из  небольших  отверстий   медленно  стекали  капли  душистого  меда, скапливались  в  небольшом  углублении,  выдолбленном  дятлами,  выглаженном  жвалами  насекомых  древоточцев. По  поляне  пролегала  тропа, посыпанная  серым  песком и  с  отпечатками  медвежьих  лап. Большой  серый  медведь  иногда  приходил  сюда  отдохнуть  от  трудов  праведных  по  охране  леса  от  чужаков. Садился  возле  пня и  слушал  жужжание  работяг, покачивая  массивной  головой  и  поблескивая  маленькими  глазками  серебристо  серого  цвета. Иногда  аккуратно  и  деликатно  вылизывал   деревянную  чашу  с  медом, одобрительно  причмокивал  и  ложился  отдыхать. Пара  крупных  волков  бесшумно  скользила  мягкими  лапами  по   серо-зеленой  траве, на  бегу  чутко  прислушиваясь  и  бдительно  нюхая лесные  запахи. Чуть  подальше  возвышался  большой  холм  серого  цвета, там  в  тишине  муравьи  труженики  растили  воинов, крупных  серых  насекомых с  большими жвалами  черного  цвета и  цепкими  лапками. В  пышных  кронах  деревьев с  серебристо  серой  листвой  сновали  мелкие  пичуги, иногда  стаей  взмывали  над  лесом,  делали  несколько  кругов  и  снова  растворялись  среди  листвы.  Еще  выше  кружила  пара  крупных  серых  птиц, совершая  облет  подведомственной  территории.  Иногда из  леса  поднималась  серая  дымка, собиралась  в  косматый  шар, пронизанный  цветными  искрами, некоторое  время  висела  над  лесом и  рассыпавшись, оседала  мелкой  пылью. По  лесу неторопливо, в  задумчивости,  проходил  высокий  синеглазый  мужчина, его  одеяния  переливались  всеми оттенками  серого, иногда  поблескивая  яркими  цветными  искрами.  По  ходу  движения  перед  ними  возникала  тропинка, удлиняясь  со  скоростью  пешехода  и  пропадая  позади  него. Человек  приходил  на  поляну  с  пчелиным  жилищем, ложился  на  траву  спиной  и  смотрел  в  бездонное  небо. Иногда  он  был  один, чаще  в  компании  с  молодой  красивой женщиной. Она  сидела  рядом  с  лежащим  мужчиной  и  плела  венки  из  лесных  растений, цветы  и  стебли  ей  приносили  серые  белки  и  мелкие  лесные  птицы. Сегодня  он  тоже  был  не  один, его спутник, постарше  видом, но  в  одежде  того  же  сероватого  цвета,   был  здесь  впервые. Он  с  интересом  поглядывал  на,   необычной  расцветки  растительность, серо-зеленые  стволы  деревьев, заросли  малинника  и  плантации  черники  с  крупными  ягодами  серо лилового  цвета.  Сопровождавший  его  молодой  человек, что  то  оживленно  рассказывал,  иногда  забегая  вперед и  беря  в  руки, то  серого  ежа, то прыгнувшую  с  дерева  белку и с  горделивым   видом  показывал  человеку  постарше. Тот  одобрительно улыбался и иногда  что  то  спрашивал. Молодой  с  готовностью  кивал  и  снова  показывал  то  одну,  то  другую  диковину.  Они  были  очень  похожи, как  отец  и  сын,  старший  немного  выше  и  плечистее, но  оба  синеглазые. Даже  улыбки  и  жесты  были  почти  одинаковые, молодой  был  более  порывист  и  энергичен,  постарше  сдержаннее  и  неторопливее. Их  роднило  нечто  большее, чем  кровное  родство, служение  одной  благородной  цели.  Они  были  Хранителями.

Я  по  праву  могу  называть  этого  юношу  сыном, он  мне  ближе  и  роднее  любого  кровного.  Не могу  объяснить  это  простыми  словами, это  надо  прочувствовать  как  часть  самого  себя, именно  таким  я  хотел  видеть  своего  сына, но, к  сожалению  это  не  так.  Мы  уже  почти  чужие  люди и  без  всякого  зова  крови  и  прочих  заезженных  понятий. Впрочем, я  и  не  собирался  кому  то  что  то  доказывать  и  объяснять, это  все  прошлое. Он  назвал  меня  отцом  и  это  самое  главное, по  крайней  мере  для  меня.  Теперь  он  мой  сын и  всегда  будет  моим  сыном,  чтобы  не  случилось. После  памятной  встречи  на  берегу  речушки, мы  представили  друг  другу  наших  женщин и, конечно, они  тут  же  нашли  общие  темы  и  всякие  общие  женские  тайны, а  Юрчик  потащил  меня  в  лес, показывать  местные  красоты,  он  явно  всем  этим  гордился и  по  праву, это  в  какой  то  мере,  его  творение,  его  дом.  Мы посидели  на  берегу  озера, долго  ходили  по лесу,  очень  красивые  места.  Сын  стремился  показать  мне  как  можно  больше  с  непосредственностью  ребенка  хвастающего  перед  родителем  своими  игрушками, забегал  вперед,  гладил  стволы  деревьев  и  оглядывался  на  меня  ожидая  одобрения  и  похвалы  и  расцветая  от  моих  поощрений  и  восхищения. Показывал  мне  мелких  животных, которые  охотно  позволяли  брать  себя  в  руки, мелких  птичек  вьющихся  вокруг  нас, красивые  полянки  с  густой  серо зеленой  травой, ручей  с  кристально  чистой  водой, приносил  веточку  малины  с  крупными  ягодами. И,  конечно, говорил  без  умолку, в  его голосе, наверно  от  волнения  проскальзывали нотки  звуков  природы, тон  голоса  то  повышался, срываясь  птичьим  писком, то  уходил  почти  в  инфразвук  звериного  ворчания, иногда  слышался  отзвук  шума  листвы  и  журчание  струй  ручья, всплески озерной  воды  и шелест  крыльев  насекомых.  Потом  он  привел  меня  к  особенному  месту.  Большая  поляна  с  огромным  пнем  и  покрытая  серебристым  мхом  вперемешку  с  островками  высокой  травы. Внутри  пня  жила  колония  пчел, весь  пень  был  огромным  ульем  серебристо серого  цвета, прямо  как  тот  самый  пень, жилище  Носителя  Артефакта  из  моего  недавнего  прошлого. Юрчик  показал  мне деревянную  чашу, куда  стекали  вязкие  струйки  меда  и над  которой  висело  серое  марево  с  цветными  искорками.  Отведав  густого, пахучего  угощения, мы  почти  синхронно  уселись  рядом  с  пнем на круглую  полянку, свободную  от  мха  и  травы  и замерли, закрыв  глаза.  Я видел  лес  с  высоты  птичьего  полета, каждый  лист  и  травинку, озерное  дно, покрытое  серым  песком, огромную  картину  из струй  утреннего  тумана с  изображением  сына  и  его  подруги  Нади,  меня  самого, глядящего  с  выражением  сдержанной  отцовской    гордости,  картину  в  простой  раме  с  портретом  молодой  женщины  с  грустными  и  ласковыми  глазами. Затем  я  видел Петровича, сидящего  на  берегу  протоки, статного, синеглазого  мужчину с  короткими  волосами  серого  цвета.  В  свою  очередь  я  делился  воспоминаниями  о  себе  и  своих  близких. Озеро  в  предгорьях Альп, вершины  далеких  гор  в  лучах  закатного  солнца, мы  с  Олей  на  берегу,  Александр с  синеглазым  малышом  на  руках и Мария, положившая  голову  ему  на  плечо. Людвиг  и  Эльза,  Рик и  Герти,  счастливо  улыбающийся  Густав  с  двумя  младенцами  мальчиками  на  руках,  моложавый  священник  в  торжественном  одеянии и  мой  сын  с  Надей, держащей  в  руках  крохотного  младенца  в  кружевных  пеленках.  Затем  идиллия  сменилась  видом  черных, клубящихся  мраком, туч  пронизанных  кроваво  красными  сполохами, кипящим  морем  огня  на  земле и  ощущением  угрозы и  опасности.  Гротескно  искаженные  лица  каких  то  мужчин  с  черными, горящими  фанатизмом  и  безумием  глазами, что  то  кричащих  и  потрясающих  оружием. Неуклюжие, чадящие железные  повозки  изрыгающие  огонь  и  сеющие  смерть  вокруг.  И трое  синеглазых  мужчин с  сосредоточенными и решительными  лицами, заслонившие  собой  толпу  испуганных  женщин,  стариков  и  детей, на  фоне  леса  и  озера. Копья  и  стрелы  серого  свечения, рвущие  в  клочья  тьму  и  языки  огня,  гигантский смерч из  серых и  разноцветных  искр  достигающий  самого  неба, нас  не  трогайте, нас  не  трогайте…….

Петрович  любил  бродить  по  городским  улицам, с  удовольствием  отмечая  перемены  к  лучшему. Особенно  это  было  заметно  в  частном  секторе  на  окраинах. Жили  там  в  основном  люди  пожилого  возраста, зачастую  забытые обществом  и  детьми, доживали  свой  век. Неторопливо  копались  по  хозяйству  среди  запустения  и  нищеты. Покосившиеся  домишки  с  облупившейся  краской, заросшие  сорной  травой  придомовые  участки, прямо  как  в  том  поселке. Теперь  там  царило  особенное  оживление, помолодевший и  энергичный  люд  приводил   хозяйство  в  порядок, выкашивал  сорняки, вскапывал  грядки  и  клумбы, ремонтировал  и  украшал свои  жилища. Раньше  это  был  небезопасный  район, кроме  забытых  стариков  здесь  ютились  спившиеся, опустившиеся  люди, подростковые  банды  терроризировали  население, особенно  опасно  было  вечером  и  ночью. Грабежи, избиения  или  что  похуже  были  обыденным  делом. Полиция  сюда  не  совалась, это  было  бесполезно  и  небезопасно. С  приходом  нового  времени  многое  изменилось, люди самостоятельно  приводили  все  в  идеал, им деятельно  помогали  молодые  люди, поддерживался  порядок  и  чистота. Перемены  к  лучшему  коснулись  не  всех, особенно  закоренелых  и  погрязших  в  пороках  тоже  хватало, но  их  количество  уменьшалось и  почти  сошло  на  нет.  Кто  то  подался  вон  самостоятельно, с  кем  то  провели  соответствующую  беседу, кого  то  просто  выставили  вон. На  рядом  расположенной  свалке  ютилось  множество  бродячих  животных, порой  агрессивных  и  конкурировавших  с  двуногими  бродягами  за  остатки  благ  цивилизации. За  одну  ночь  свалка  куда  то  подевалась, груды  мусора  и  гниющих  отходов  превратились  в  серую  пыль, исчезли  воняющие  химией  лужи, едкий  дым  тлеющего  мусора  рассеялся  без  следа. Осталась  чистая  земля, постепенно  зараставшая  травой  серовато  зеленого  оттенка. Чей  то  мусорный  бизнес  стал  не  нужен. Мало  того, дороги  с  так  называемым  твердым  покрытием  преображались  в  ровные  серые  полосы  без  трещин  и  ям. Складывалось  впечатление, что  надзорные, контролирующие и  карательные  органы  оставались  не у  дел. Им  просто  нечем  было  заняться. Преступность  самоликвидировалась,  прекратилось  пьянство и  мелкие  правонарушения. Население  самоорганизовывалось,  избирались  старшие  из  числа  достойных  по различным  направлениям,  улицы  ненавязчиво  патрулировались и  не  только  людьми. Все  это  напоминало  Петровичу  ситуацию  в  поселке, но  более  масштабно. Неясная  тревога  порой  будоражила  сознание, не  всем  по  нраву  были  подобные  перемены. В  памяти  жило  воспоминание  о  нашествии людей  скрывающих  лица, вооруженных и  одержимых  манией  разрушения и  убийства.  Люди  как  и  тогда  не  смогли  бы  защитить  свое  имущество  и  жизнь, требовалась  помощь.  Помочь  мог  только  Хранитель, а  Петрович  осознавал, что  его  возможности  невелики  и  он  был  один. Но  с  сегодняшнего  дня  он  почувствовал  явное  желание  посетить  поселок, его  кто  то  настойчиво  звал.  Алекс  был  где  то  далеко,  Юрчик  был  слишком  молод  и  неопытен, особенно  в  житейских  делах, но  зов  видимо  исходил  от  него. Поэтому  Петрович  поутру  отправился  уже  знакомой  дорогой  к  протоке, в  надежде  на  помощь  советом  или  действием. С ним  была  его  супруга, неожиданно  проявившая  интерес  и  заявившая, что  ее  тоже  звали, только  не  так  как  мужчину, зов  был  неясный и с  иным  оттенком. Без  особых  приключений, исключая  повышенное  внимание  поста  ППС и  в  сопровождении  привычного  эскорта  серых  птиц, они  добрались  до  протоки, превратившейся  в  большую  водную  гладь.  На  другом  берегу  их  ждали  четверо, двое  мужчин и  двое  женщин.  Петрович  с  необычайным  волнением  и  затаенной  надеждой, перераставшей в  бурное  ликование, понял, это  он,  Алекс, он  вернулся. Не  отрывая  взгляда  от  него, Петрович  торопливо  спустился  к  воде и, увлекая  за  собой  супругу, не  глядя  под  ноги  устремился  к  ждущим  его. Вода  превратилась в  твердую песчаную  дорожку, а  с  противоположного  берега  навстречу  бежали  двое, Алекс  и Юрчик, похожие  как  отец  и  сын. Петрович  сходу  сгреб  в  объятья  своих  друзей  не  в  силах  сдержать  эмоции.  Трое Хранителей  наконец  встретились.

Петрович  с  жадным  интересом  разглядывал  своих  друзей.  Алекс  выглядел  более  внушительно и  производил  впечатление  скрытой  мощи и  непоколебимой  уверенности в  себе.   Юрчик  был  взволнован и  полон  новых  впечатлений, более  уверенный  и  рано  повзрослевший. Они  имели  поразительное  сходство, как  внешне, так  и  как источники  силы  и  уверенности.  Оба  синеглазые, с  правильными  чертами  лиц  и  похожими  жестами  рук.  Даже  кивки  головой  были  одинаковы.  Петровича  кольнула  неясная  мысль, ему  бы  такого  сына, но  стоящая   позади  него  супруга  коснулась  его  плеча  успокаивающим  жестом. Обернувшись  Петрович  с  изумленной  радостью  поглядел  на  ее  улыбку  и  почувствовал себя  самым  счастливым  человеком. Воистину  сегодня  день  подарков  судьбы.  На  берегу  красивейшего  озера  с  изумрудного  оттенка  чистейшей водой  в  обрамлении  разнотравья  и  разноцветья  вокруг импровизированного  праздничного  застолья,  где  на  куске  белейшего  полотна в  живописном  порядке стояли  деревянные  чаши  с  лесным  медом, на  больших  листьях  лопуха  алели  горки  малины и  земляники, сосуды  с  чистейшей  родниковой водой, большой  вазой с  побегами  папоротника, переложенные дубовыми  листьями и украшенные  лесными  цветами  неторопливо  беседовали  трое  мужчин. Их  женщины  тоже  нашли  себе  занятие, после  более  близкого  знакомства, они  обсудили  всякие  женские  дела, Надежда  показала  подросшего  рысенка  с  голубыми  глазами. Женщины  восторженно  щебетали, взвизгивая  от  умиления, показывая  друг  другу  то  серую  белку  на дереве, то  маленьких, неуклюжих  волчат, то  огромного  серого  ястреба, сидящего  на  пригорке  неподалеку. Петрович  с  удовольствием  вдыхал  свежайший  лесной  воздух  с  ароматами  цветов и спелых  ягод,  пробовал  мед  из  деревянной  чашки, с  удовольствием  смотрел  на  оживленного  и  непоседливого Юрчика  и  если  бы  не  холодный  комок  тревоги  и  беспокойства  в  груди, чувствовал  себя   совсем  хорошо.  Иногда он  со  скрываемым   нетерпением  поглядывал  на  супругу, до  сих  пор  не  веря  ее  намекам  и  многозначительной  улыбке. Юрчик  говорил  без  умолку, иногда вскакивая  и  порываясь  показать ему  все  уголки  леса с  их красотами  и  таинственностью. Алекс  выглядел  сдержанным  и озабоченным, иногда  поглядывая  в  сторону  города, все  более  мрачнел  и  хмурился. Петрович  ощутил  растущее  беспокойство, постепенно  перерастающее  в  тревогу и  тоскливое  ожидание беды. Алекс  рывком  вскочил  на  ноги  и  сжав  кулаки посмотрел  на  север в  сторону  города. Юрчик  умолк, переводя  взгляд  с Петровича  на  Отца, Петрович  тоже  торопливо  поднялся  и  бросив  взгляд  на  бежавших  к ним  встревоженных женщин,  присоединился  к  Алексу. Юрчик  тоже  уже  был  рядом, положив  руку  на  плечо  Алекса.  Алекс выпрямился и, обернувшись  к  друзьям, с  какой  то  обреченной  решимостью, дрогнувшим  голосом, сказал. Идите  ко мне, мои  дорогие, дайте  я  вас  обниму.  Он  широко распахнув  объятья, каким  то  образом  обхватил  всю  группу  людей, прижав  их к  себе и,  подняв  взгляд  к  небу, закрыл  глаза. По  его  лицу  из  под  сомкнутых  век  скатилась  крупная  слеза.  Вокруг  резко  потемнело, от  земли  и  воды  поднялось  серое  марево, закрутилось  водоворотом, засверкало яркими цветными  исками, стремительно  набрало  глубинную черноту, сворачиваясь  в  кокон  вокруг  людей. Вдалеке  возник  быстро  приближающийся грохот, переходящий  в  оглушительный  рев, в темнеющем  небе  мелькнула  огненная  полоса и  на  месте  лесного  озера  вспух  ослепительный  шар огня  мгновенно  испаривший  воду, раскаливший  воздух и  оплавивший  землю. В  адском  огне в  один  страшный  миг  погибло  все  живое, во все  стороны  рванулся   вал  раскаленной  пыли  выжигая все, что  уцелело. Натолкнувшись  на  огромный  серый  вихрь он  взметнулся  к  самому  небу, грозя  смертью и полным  уничтожением  всего и  вся. Две  стихии  сошлись  в  яростном  поединке, огненно  пыльная  пелена  и  серо  черная  стена  рукотворного  мрака. Огненный  шар  стремительно  сократился, стянулся  в  точку  и  исчез. Над  обугленной и  оплавленной  землей медленно  вращался огромный  серый  столб, разбрасывая  крылья серой  тьмы, пронизанный  цветными  искрами, достигающий, казалось, самого  неба.
 
Над  мертвой  выжженной  землей, кое где  поблескивающей  пятнами оплавленной до  состояния  грязного  стекла, в  которую  превратился  красивейший  уголок  леса, медленно  вращался  гигантский  столб серой  тьмы. От его  подножья иногда  отделялись косматые разноцветные  шары  клубящихся  искр, расходились  по  спирали  и  неторопливо плыли  над  горками  праха, обугленными  пнями, проплешинами  спекшейся до  состояния  камня,   земли.  С  поверхности поднимались  струйки  и  потоки тончайшей  серой  пыли и  поглощались  пульсировавшими  шарами  цветной  тьмы. Оставалась  только  ровная  поверхность  слегка  взрыхленной  земли, безжизненная  и  стерильная. Затем  цветные  сгустки  стянулись к  столбу  серой  пыли и  по  очереди ныряли  в  глубину.   Иногда  это  сопровождалось  неожиданными  звуками, хрустальный  звонкий  треск, глухое  ворчание, череда  звонких  щелчков и  оглушительный  искаженный  плач  младенца.  Серая колонна  стала оседать, расширяясь  к  подножью, вращение  замедлилось, роение цветных  искр  стало  гуще и  серая  стена  медленно  двинулась  в  северном  направлении, к  городу. Пройдя  над  протокой, серая  стена  втянула  в  себя  всю  воду и  все что  в  ней  было, превратив  в  серую  пыль, осталась  только  впадина  неправильной  формы  с  чистым  песчаным  дном.
 
Однажды  ранним  утром в  городе  началась  какая  то непонятная  суета. Увеличилось  количество  и  численность  патрулей, приехало какое  то  важное  начальство на  блестящих  лимузинах, по  городской  системе  оповещения  было  озвучено распоряжения  об  ограничении  передвижения  гражданских  лиц и   приказ  не  выходить  из  домов и  не  подходить  к  окнам  с  выходом  в южном  направлении. Но  люди  частично  проигнорировав  приказы, стали  стекаться  к  южным  окраинам  города. Всеми  владело  какое  то  беспокойство  и  тревога. В заранее  оборудованных  наблюдательных  пунктах  разместилось  пришлое  начальство  с  комфортом  как  в  театре, ждущее  какого  действа. Было  замечено, что  настроение  у  них  приподнятое, чиновники  и  военная  верхушка  оживленно  переговаривались и  частью  открыто  злорадно  ухмылялись. Гражданские  собирались  в  толпы, люди  хмуро  посматривали  на  эту  нездоровую  суету, и,  подозревая  очередную  пакость, негромко  переговаривались. К  скоплениям  гражданских частью  присоединились  какие  то  воинские  подразделения, занявшие  оборону  в  направлении  центра  города. Их  командиры  во  главе с  офицером  в  чине  майора  собрались  на наскоро  оборудованном НП  и  горячо  что  то  обсуждали, мрачно  поглядывая  на суету  высокого  начальства.  К  ним  присоединились  несколько  мужчин  в  гражданском, видимо  выборные.  Представителя  штаба, пытавшегося что  то  приказывать, офицеры  выгнали  вон, добавив  вслед  несколько  крепких  выражений. Беспокойство  и  тревога нарастали и вскоре  в  небе  послышался  нарастающий  грохот, переходящий  в  пронзительный  вой. На  горизонте  сверкнула  яркая  вспышка  ослепительного  света, донесся  оглушительный  даже  на  расстоянии звук  чудовищного  по  силе  взрыва. Над лесом  километрах  в  двадцати вырос характерный  гриб  черного  цвета, но  внезапно как  то  сморщился  и  опал. Земля  дрогнула, докатился  отдаленный  треск  и  гул.  На  месте  взрыва  возник  гигантский  серый шар, вытянулся  ввысь и  стал  медленно  вращаться, разбрасывая  клочья  цветного  тумана и  копья  и  стрелы серого  дыма. Затем  серый гигантский  вихрь  расплылся  серой  же  стеной. Стена  росла  ввысь, достигая  зенита  и  явно  приближалась.  Что пошло  не  по  плану и  руководство  ощутило  беспокойство, переходящее  в  панику. Попытки  покинуть  место  событий  не  удались, транспорт  был  блокирован  их же  подчиненными, переставшими повиноваться  командирам. С  южных  окраин  подходили  толпы  людей, из  домов  высыпало  куча  народа, вооруженного  чем  попало и несколько  десятков  вояк  в  больших  чинах  были  разоружены  и  взяты  под  стражу.  Особо  отличившихся  слегка  помяли  и  велели  заткнуться. Серая  стена  приближалась, она  уже была  совсем  рядом. Каждому  воздастся по  грехам  и  делам  его. Она  приближалась…