Усть-Илимск

     Первый раз я оказался в этом городе, будучи механиком рефрижераторных секций. Это такие большие вагоны-холодильники, их обычно пять, четыре из пяти - грузовые. Мы привезли в Усть-Илимск то ли сливочное масло, то ли маргарин, а может и то и другое, теперь уже точно не вспомню. Обычно, пока идет разгрузка в пункте назначения, у нас, то есть у тех, кто груз сопровождал, есть немного времени, чтобы осмотреть город, купить необходимые продукты и т. д.

     Поскольку мне есть с чем сравнивать, мы мотались от западных рубежей Союза до восточных, могу сказать, что Усть-Илимск, на мой взгляд, расположен в красивом, живописном месте. Сопки и сосновый лес, смолистый воздух и сильные, чистые реки. Я подумал тогда, что неплохо бы вернуться в эту красотищу и, быть может, попробовать устроить здесь свою жизнь.

     Я снова вспомнил об Усть-Илимске, когда возвращался с Севера, отработав там сезон. Хоть из Иркутска нужно было делать крюк, я все же решился на это, и в начале октября стоял перед администратором местной гостиницы, заполняя бумажки.

     Комната была на троих, и двое моих соседей уже какое-то время жили там. Я познакомился с ними. Выяснилось, что соседи были непростые. Один, мужчина сорока с лишним лет, отсидел около двадцати из них. Это был, безусловно, видавший виды человек, кажущийся спокойным, но в нем чувствовался взрывной темперамент. Он был мрачен, и улыбающимся его я не видел и имени не запомнил.

     Другой был лет тридцати с небольшим и тоже из этих своих тридцати с небольшим, отсидел почти пятнадцать, два срока. Звали его Валера, это был худенький, лысеющий и невысокий человек, но он был на самом деле спокойным и доброжелательным, мы нашли общий язык и вместе ужинали, ходили по городу и разговаривали обо всем. Валера был родом из Комсомольска-на-Амуре и после последней отсидки думал, где устроиться, где остаться. Когда я спросил, за что же его судили, оказалось, что оба раза он сидел за поножовщину и оба раза хватался за нож, будучи пьян.

     - Нельзя больше пить, Валера, - сказал я ему после его рассказа. - Да я вроде все, было время понять, - грустно улыбнулся он в ответ.

     После моего заселения к ребятам я скоро понял, что таких соседей как у меня полным-полна гостиница, да пожалуй и сам красивый город Усть-Илимск. Зоны были кругом, поэтому везде встречались освободившиеся, расконвоированные, с поселений или с "химии".

     У меня была простая рабочая куртка с меховым воротником, в которой я возвращался с Севера, у Валеры курточка тоже была не ахти, а вот у нашего соседа было хорошее полупальто, видимо, недавно купленное. Однажды вечером в открытую дверь комнаты вошел некто в фуфайке и с оловянными глазами, поздоровался и завел пустой разговор. При этом он не забывал этими глазами везде шарить и, открыв шкаф как свой, увидел полупальто. - Слышь, грамотный прикид! - удивился некто в фуфайке и повел оловянными глазами, ища хозяина. - Мой - коротко сказал наш мрачный сосед. - Поменяемся, братуха - проникновенно начал оловянноглазый, - а я тебе свой куртяк, новый, - повел он ладонью по рукаву фуфайки. - Не поменяемся - мрачный смотрел ему в глаза. - Ты че, братан, новый куртяк! - поднял температуру пришедший, уже с вызовом глядя на мрачного. Но наш сосед больше не говорил, он молча достал складной нож и открыл его. - Нет обмена, я понял, братуха, тебе нужнее, - попятился непрошенный гость и закрыл за собой дверь.

     Я ходил по предприятиям и спрашивал о работе. Особых ожиданий не было, требовались строители, стропальщики, водители и крановщики. Я и на Севере работал разнорабочим, плотником-бетонщиком, маляром, грузчиком. Мне запомнился кадровик, который, увидев меня, почему-то решил, что я готов дать за хорошую вакансию взятку. Что пробудило в нем такие мысли, я не знаю, может, мой диплом электромеханика, который я показал. Кадровик напомнил мне героя Ильфа и Петрова, который стеснялся, но воровал. Он дал мне понять, что вакансии есть, и неплохие, но хотелось бы, деловых предложений... Он чувствовал себя неловко, закидывал глаза "за спину" и... ждал взятки. Наблюдать за ним было забавно.

     Когда я сказал, что особо ни на что не претендую, он удивился, но виду старался не подать, глаза вернулись на место и он, уже не игриво, без интереса, монотонно стал перечислять рабочие специальности.

     На одном из предприятий я разговорился с ребятами и они, узнав, что я из Крыма, чуть не хором стали мне говорить, что недалеко от Усть-Илимска есть леспромхоз, который так и называется "Крымский". - Там директор - твой земляк, тоже из Крыма, он хороший, простой мужик и возьмет тебя, - говорили ребята. До "Крымского" ходил автобус и я, подумав немного, утром поехал туда. Поднявшись с остановки через косогор, в контору леспромхоза, я прошел к секретарю и сказал, что хотел бы поговорить с директором. Через минуту секретарша сказала, что я могу войти.

     Сначала разговор шел туговато, но я догадался сказать, что из Джанкоя. Перемена была мгновенной. - Из Джанкоя?! Давно? - голос человека изменился, глаза потеплели. И, хоть ребята предупреждали меня, такого я не ждал. - Я ведь тоже, - директор улыбался, - тоже с полуострова, как там, дома? Может, по чаю? Галочка! Будь добра, чайку нам сооруди.

     Удивитесь ли вы, если я скажу, что на сердце было тепло и я тоже разулыбался, мы долго говорили, это был земляк и почти родной человек. Это был родственник по земле, по небу, по садам, полям, лесам нашего Крыма, родственник по одной, общей любви к дому, к Родине.

     - Ставки у нас небольшие, но можно объединить дизелиста, электрика и сторожа и будет ничего, - земляк улыбался. - Но сначала ты сходи к Толстому, это начальник пиловочного цеха, там ребята хорошо зарабатывают. Если Толстой возьмет, подпишу. Я пожал руку моему земляку-директору, поблагодарил от души и отправился к Толстому.

     Пока я шел в пиловочный цех, мне вспомнился фильм Михалкова "Сибирский цирюльник", ведь Меньшиков там играет человека по фамилии Толстой, которого ссылают в Сибирь. Уж не к потомку ли этого человека я иду просить о работе?

     Толстой оказался невысоким, лысоватым, крепким и подвижным человеком. Я представился и рассказал о словах директора. Начальник цеха внимательно и пытливо посмотрел на меня и неожиданно заявил: - Я не могу вас взять, молодой человек. - А почему? - удивился я. - Да потому, что ребята тут работают на морозе, сорок и ниже, а вы не выдержите, заболеете, а мне ведь работник нужен, а не больничные листы.

     - Но почему вы решили, что заболею? - Да уж вижу, молодой человек, насмотрелся. Я был поражен, такого мне еще не говорили. Я понял, какое впечатление произвела на Толстого моя тощая шея. Я был обескуражен, хотелось смеяться, но сдержался. - Поищите себе что-нибудь полегче, молодой человек, мой совет, - сказал напоследок Толстой. Кто знает? Может нужно благодарить начальника цеха?

     В обеденный перерыв я пошел в столовую леспромхоза, было вкусно и обильно. Я взял борщ, и когда зачерпнул ложку, заметил царапины на ее внутренней поверхности. Облизав ее, я увидел, что на ложке написано: "Ищи, сука, мясо!"

     Я вернулся в гостиницу и рассказал обо всем Валере. Красивый город и чудесная природа, янтарные сосны и чистейшая вода Ангары и Илима. Только вот слишком много людей с оловянными глазами.

     Я взял билет на поезд, Прощаться было неожиданно тяжело. Оказывается, очень тяжело прощаться навсегда с хорошим, настоящим человеком. Валера проводил меня, он сказал, что тоже поедет домой.