Пункт главный, пункт пятый

  Пункт главный, пункт пятый
            «Считался инвалидом пятой группы,
            Писал в графе  Национальность: ДА.»
                (Е.Агранович,1962 г.)
«Нет, ребята, всё не так! Всё не так, ребята»
Говорить о той эпохе и не сказать о Пятой Графе? Меня не поймут. Она присутствовала  всех анкетах , называлась «Национальность».
Были «правильные» национальности – русский (самая правильная), украинец, грузин..  Были «менее правильные» - эстонец, татарин, немец, чеченец... И была «самая неправильная»  еврей.

Многократно слышал и читал от сверсников, что они узнали о своём еврействе случайно, от хулиганов, в довольно позднем возрасте. Многие были поражены, возмущены, не хотели быть «безродными выродками», даже плакали. В моём случае всё было совсем не так.
С тех пор, как я себя помню, никаких иллюзий о своёй национальности я не имел.
Какие могут быть иллюзии, если дедушка ежедневно закутывался в талес, надевал на лоб и правую руку тфилины (коробочки с ремешками), становился в угол комнаты, обращённый на восток, и долго что-то бормотал. Язык бормотания  (древнееврейский) был мне непонятен, но было ясно, что это не  «Отче наш» и не «Моральный кодекс строителя коммунизма».

Раз в неделю дед собирал все эти манатки и отправлялся ...
Только не подумайте, не дай Политбюро,что в синагогу!
Все синагоги в городе закрыты «по просьбе трудящихся». В  Центральной с комфортом разместился Дворец Спорта «Спартак», хотя Спартак совем даже не еврей.
 А куда же, как говорят в Одессе, «я интересуюсь знать, он ходил, куда?»
А ходил от в тайную молельню, в частный домик  другого еврея с совсем нееврейской фамилией Кривошеев. Там собиралось 10 стариков, ибо коллективная молитва доходит по адресу только если её возносят не меньше 10 взрослых мужчин. Когда было известно, что соберётся только 9, дед брал с собой меня. Все 9 произносили некое заклинание и Бог милостиво разрешал зачислить мальчика в мужчины. Между прочим, обратное заклинание не произносилось, но никаких анатомических изменений у меня не просходило. Неисповедимы пути Твои, Господи!


 До школы и в школе
Вот только не надо клеветать! Особенных проблем от антисемитизма в детстве  я не ощущал. Тоже мне проблемы : избивают во дворе,  сожалеют, что
«не всех вас Гитлер сжёг», считают, что еврей, Абрам, Соломончик – смертельные оскорбления, а жидёнок – ласкательное обращение, в отличие от  термина жидовская морда, который отражает объективную действительность.
Спасибо, что не режут, а только обещают. Иногда даже выпадали комплименты «Хороший ты пацан, хоть и еврей». А так, детство вполне себе благополучное.

В детстве нет принципов выбора друзей. И, тем не менее, неосознанный отбор присутствовал. Возможно, в школе нас подталкивал сбиваться в стайки стойкий запах антисемитизма. Мы его не осознавали, но ощущали.  И не лишней была возможность в случае чего, стать спиной к спине.
 
Других тесных контактов я не припомню, хотя в моём чуть более отдалённом окружении были ещё Петя Ильин, Игорь Сидоров, Игорь Морозов, Боря Таранов, Алик Чекаев, Татос Кеворкян, а потом - добродушный силач, второгодник  Славик Ушкваров, ласково называвший меня "мой Зямчик".
 «Кто тронет моего Зямчика,- говорил он,- будет иметь дело со мной.» Желающих не нашлось.
Я в школе был больше известен как "Манон", чем как Давидович. Что можно увидеть у меня общего с героиней Прево и Массне? Предводитель нашей дворовой шпаны по кличке Пыра (от «пырнуть финкой») увидел. В то время, наряду с известным одеколоном "Тройной", в ходу был подобный ему напиток "Манон". На этикетке красовалась дамочка с иссиня-чёрными волосами и ярко выраженной восточной физиономией. Увидев меня, ещё дошкольника, Пыра припечатал:
- Этот жидёнок - "Манон".
Выражается крепко русский народ! - сказал Гоголь, подразумевая именно прозвища, а не то, что приходит в голову первым. Прилипло надолго, хотя Гоголь именно Пыру в виду, я думаю, не имел.
   Потом
Стыдно признаться, но и потом особенно я от антисемитизма не страдал. Так, по мелочам...
     «Почтовый Ящик»
(Так назывались все «режимные» предприятия, куда евреев не допускали)
Сразу после окончания техникума пришел ко мне одногруппник Валера Миронов. «Слушай, мне рассказали про классное место, где берут техников. Вот адрес, поехали». Трехэтажное знание, типичный «почтовый ящик» -  без вывески, но с охранником в военной форме и с пистолетом. Он отвёл нас в отдел кадров. Кадровик начал конкурс с  меня:
«Что у Вас по математике?» - «Пять»
«А у вас?» - «Три», - обречённо ответил честный Валера.
Дядьке бы сменить тактику, но он по инерции продолжал допытывать нас обоих:
«А по физике?» «А по черчению?» «А по деталям машин?» «А по сопромату?»....
Получив удручающе одинаковые ответы, он решил, что не хрен изображать  объективность:
«Вы, Валерий Васильевич, приняты. А для вас у меня уже не осталось места.»