Кто-нибудь обязательно будет счастлив. Глава 7

               Когда я попадаю в район метро "Нарвская", на меня находит некая ностальгическая напасть. Я начинаю тосковать по времени, в котором никогда не жила, а именно по периоду 30-х годов. Нэп давно позади, выстраивается новая советская жизнь. Лето. Утомленные солнцем девушки в белых льняных платьях, белых носочках, сандалиях или парусиновых туфлях. Девушки коротко стрижены - затылок очень коротко и высоко острижен, шапочка кудрявых или гладких волос, этот боб смотрится задорно, по спортивному. Нэпманские волны и завитушки у висков (у них есть свое особое название! Сейчас не вспомнить, надо искать у Набокова) забыты, хотя общий принцип стрижки остался. Противопоставление буржуазному чарльстону, джимми - джимми - советский спорт! Гребля (девушка с веслом), бег, плавание, метание диска! Будь готов к труду и обороне! Перед мысленным взором полуденная летняя суета залитой солнцем Нарвской заставы, снуют госслужащие - мужчины в белых льняных костюмах, на голове соломенная шляпа, в руках портфель, новая советская бюрократия, машинистки-стенографистки, вышедшие на обед. Недалеко здание райсовета Московско-Нарвского района с высокой башней, увенчанной иллюминированным серпом и молотом, школа, в архитектуре которой заложена идея серпа и молота (около 30-го года), первый Дом культуры для рабочих, получивший имя М.Горького (1927 год), первая фабрика-кухня, ныне Кировский универмаг (1930), здесь особенно оживленно, огромный зал столовой, зал полуфабрикатов - злесь готовили до 60 тысяч обедов в день, это же фабрика-кухня! Женщина страны советов должна быть освобождена от домашнего труда, оторвана от примусов! Тракторная улица, Турбинная улица - первые образцы советского градостроения - цепочка малоэтажных коттеджей, соединенных арками. И здесь, за домами, невидная с проспекта Стачек, прядильная фабрика "Равенство", где с середины 20-х и не знаю по какой год, где-нибудь до конца 30-х, работал мой дед, Иван Ефимович Новиков, судя по сохранившемуся у меня удостоверению, получивший квалификацию мастера. В 1927 году приехала в Ленинград и его жена, моя бабушка (ей на тот момент было 24 года)) с двумя малолетними сыновьями, младшему из которых, моему отцу, было полгода. Приехала из Смоленской деревни, не дождавшись приглашения муженька... Так и стала ленинградкой. Суета около старинных Нарвских ворот, звенят трамваи, граждане быстро идут по своим делам, кто куда, в разных направлениях в этом средоточии деловой городской жизни. Это время особенное - осиянное большими планами первых советских пятилеток, планами индустриализации и сопровождающими их задачами культуры, науки и образования. Золотое время между гражданской о отечественной войнами. Энтузиазм подлинный и искусственный, оптимизм..." Нас утро встречает прохладой!", "Легко на сердце от песни веселой!"...
          30-е годы... для них не характерен культ семьи, пожалуй, но есть идея общественного детства, дети -это достояние страны Советов! "За детство счастливое наше спасибо, родная страна!" Идея свободной любви осталась в 20-х, теперь главное - Большая любовь, "Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждешь", "Сердце, тебе не хочется покоя, сердце, как хорошо на свете жить, сердце, как хорошо, что ты такое, спасибо, сердце, что ты умеешь так любить..." и эта идея верной и горячей любви протянется вплоть до 40-х военных, и всю войну любовь будет вести за собой, на подвиг, на славу... В 30- е царствует высокая Идея, все идеализировано, гигантомания - все должно быть большим и высоким - цели, планы, здания, любовь...
   
       .......................

         
        О чем стоит думать и о чем стоит писать так это любовь и счастье. Но надо иметь самое точное представление о том и другом.

               О счастье.

           Признаки счастья, вот что необходимо обозначить прежде всего, необходимо четко определить симптомы счастья, неопровержимо доказывающие, что человек счастлив.
Самый научный способ выяснения закономерностей того или иного явления, как известно - опыт. Эмпирический метод познания наиболее достоверен.
Возьмем мою бабушку по отцовской линии и спросим себя, была ли она счастлива? Двадцатичетырехлетняя женщина с двумя малыми детьми собралась и приехала в Ленинград к мужу. Ее муж Иван уехал из глухой деревни на самом западном краю Смоленской области на самой границе с Белоруссией в Питер на заработки да и прижился у хозяйки, что сдавала ему комнату. Жизнь в большом городе закружила, завертела его - работа работой, но много и другого в городе - тут тебе и витрины-магазины, тут тебе пиво-воды и табак, а можно и с музыкой где-нибудь развеселить душу, кино, цирк и прочие блага урбанизации. Водопровод, газ, свет. Ну раз приехала Агафья, тогда садись за стол, за белую скатерть, учись вилкой и ножом пользоваться, салфетку на колени положи, не окай, не гакай, слова "нехай", "инда", "дюже" и прочие имеют свои городские аналоги, свою замену - "пускай", "даже", "очень". Имя Агафья заменим на другое, будешь здесь зваться Галиной. Все это рассказывала мне бабушка Николаевна (Агафья, она же Галина), в рассказе ее не было упрека, было уважение к памяти мужа, с тихой улыбкой и удовольствием вспоминала она о том переходе к новой городской жизни, ей понравилась эта жизнь, эти новые правила. Иван был худощав, имел утонченные черты лица, какая-то полячинка в нем была, а бабушка с татарской красотой - длинные густые смоляые волосы, глаза - черные бусины, глядящие из глубоких глазных ямок, высокие татарские скулы. В ее деревне сплошь жили татары и белоруссы, а имена у жителей ее большого села были и вовсе чудные: Иммануил, Илларион, Данила, Святослав, Вениамин, Игнат, Феликс, Иннокентий, Милан, Гавриил, Родион, Антонин, Арсений, Лев, Ананий, Иосиф, Давид, Стефан, Рафаил, Клим, Радислав, Болеслав, Прохор, Гордей, Ираклий, Тит, Всеволод, Виль, Юлий, Аким, Эрик, Дан, Ефим, Ян, Лаврентий, Герман, Филипп, Витольд, Гарри, Донат, Руслан, Спартак, Артур, Назар, Мирослав, Добрыня, Никита, Платон, Милан, Богдан, Тарас, Савва и так далее в том же духе. Мало найдется русских деревень, где жители сговорились давать потомству сплошь такие необыкновенные имена. А фамилии - сплошь татарские и белорусские - Фиссурин, Махмудосик (это прямо таки гибрид татарско- белорусский), Ямчук, Драпичук, а есть еще и Змеелов, Амедгарипов Антонин, Фетисенков Ананий, Сивочук, Красноченко Апполон, Федоренковашулеко Эрик, Хакимбеков Ефим, Зезюльчик, Суранбаев Платон, Хзяевич Иммануил, Серогнедов Герасим, Карандашенко, Журабоевич, Спецтехников (?!) Герасим,
Кладовщик (?) Тит, Дрессировщик, это вообще непонятная фамилия.
             Женские имена тоже блистательны - Злата, Клара, Нонна, Кристина, Капитолина, Яна, Ева, Регина, Изабелла, Эмилия, Рада, Флорентина, Раиса, Анфиса, Ника, Ульяна, Анжелика, Владлена, Федосья, Капитолина, Рената, Рада, Эмма, Ника, Вероника, Альбина, Клементина, Компьютерова (??) Яна, Мальвина, Марта, Феодосья, Доминика, Инесса, Эльвира, и часто встречается Люся (Дуйсенбыевич), вообще фамилий на "евич" очень много, много польских, украинских и особенно татарских и белорусских окончаний. Что за списки? Когда и кем составлены? Списки большие, человек 200 перечислены в них, хотя по данным википедии жителей в Зальково на 2007 год всего 25 человек.
            Счастье было рядом с мужем. До войны. Муж - это стена, за которой можно укрыться от зла, но и которая запрет - закроет неумное бабье сердце, не даст жене распускать яд и жалить кого ни попадя, остудит ее нерв, удержит реку в берегах при непогоде, так сказать. Так и было. После войны, после мужа, не вернувшегося теперь навсегда, счастье тихо опустилось на души сыновей, угнездилось в них прочно и навсегда. Я, лично я, внучка Галины Николаевны, собственными глазами видела, как плакали у ее гроба два ее сынка - Константин, мой дядя, и Петр, мой отец, первому было уже 72 года, а второму 70 лет. Сели они напротив друг друга, обнялись, уперлись седыми головами, сказали друг другу: "Умерла наша мама" и заплакали, как дети, которые осиротели... А прожила она 94 года...

           Вторая бабушка - Нина Степановна, уроженка Калининской (Тверской) области. Все почти тоже самое. Рассказывает мне, своей первой внучке, которой от роду четыре года (а я слушаю и все помню по сей день), что мужа своего Василия, увидела она сперва во сне, а потом и наяву. Стоит он в дверях, справа сундук, рубашку запомнила, а когда он свататься пришел к ней, семнадцатилетней, на девять лет ее старше, то она его сразу узнала (по сну) и рубашку узнала. Все поняла - это суженный. Троих детей родила ему. Средняя - моя мама.
И когда повестка пришла в войну, что Василий пропал без вести, она уже знала об этом. Сны ей снились вещие и разгадывать их она была мастерица. Мне маленькой стало ясно, что без мужа осиротели мои бабушки, счастье их женское закончилось. Но все же оно было и точка.
           Мама. Мамино женское счастье мне не оценить, при первой же попытке падает тяжелый занавес детского эгоизма на сцену, где оно разыгрывалось, но я отлично помню все её попытки быть счастливой и твердую уверенность в том, что она несчастна, как женщина. И думаю я, да не думаю, а просто авторитарно приписываю, что в глубине души она любила Петра, моего отца, просто стеснялась этого, парадокс в том и состоит. Она была очень застенчива. Даже развелась с ним, думаю, из-за этого. Чтобы товарки-портнихи из ателье, где она работала, не догадались, что у неё все хорошо, чтобы все они одинаково были несчастны или одинаково счастливы "настоящей", свободной любовью. Общество, коллектив, заменяет нам семью. И делает нас псевдосчастливыми. Ничего, через пятнадцать лет сошлись и еще шестнадцать прожили вместе и умерли в один день.

              Немного о времени

          Время не имеет власти. Власть у живота, у жизни. Это подтверждают дома-призраки Нарвской заставы. Один из них Дом культуры имени М.Горького. стоит он пустынным утесом, который покинули даже птицы... Ни привычных афиш гастролей московских театров, концертов звезд юмора, звезд эстрады... даже нет торговых вывесок. Обосновавшаяся в 90-е годы 20-го века торговля в стенах храма культуры не выдержала и первой волны короновируса в 20-м году 21 века. Другой "летучий голландец", здание-призрак - это бывший кинотеатр "Москва". Заброшенный, заколоченный лет тридцать назад, в те же достопамятные 90-е, этот первенец новой советской. архитектуры, так и стоит на Старо-Петергофском проспекте, и снести не поднимается рука, и вдохнуть в него новую жизнь не получается. Сияет же огнями рекламных вывесок, красуется основной своей вывеской "Кировский универмаг", как новенький а потому, что обеспечивать призван бога потребления! Не время хозяин, а живот. Время не властно над тем, что является оплотом и гарантом физической жизни. Духовное же....духовное, культурное, культовое, время беспощадно разрушает. Над естественной жизнью время не властно, а по сему понятие это весьма и весьма относительное.