Один день из жизни наблюдателя 07-05-2018

Рабочий день, проспект Металлургов, временно избежавший переименования, спешащие и не очень прохожие, авто, голуби, вороны, воробьи, свалка на газоне с перевёрнутой урной и дохлой крысой.. В общем, ничего примечательного – серая обыденность прифронтовой области в период гражданской войны.

Четыре года уже как идёт война, и конца ей не видно ввиду сложности самого конфликта, где гражданская на данной территории лишь один из эпизодов целого ожерелья из войн и переворотов со времён распада Союза. А, исходя из того, что данная «горячая точка» является одной из ключевых для глобальных конфликтующих сторон, и учитывая их потенциал, то вся сия движуха надолго. Для многих навсегда.

Изменилось ли что-либо за это время?

Если смотреть поверхностно и вскользь, то и не особо, однако я здесь давно, и память не подводит, а наблюдательностью природа наделила в достаточной мере, посему могу сказать, что многое.

И в первую очередь – люди. Основное выражение лиц – озабоченность с маской благодушия, приветливости, оптимизма,  веры, или без таковой. Искренне веселье кратковременно, в основном случайно, и даже энтузиазм «патриотических» масс носит искусственный характер, если не учитывать случаи патологические.

Искренен лишь страх и его производные – затаённая злоба и откровенная ненависть. В принципе ко всем.

Атмосфера напряжённого ожидания обязательных перемен, от которых уже никто не ждёт ничего хорошего, состоит из вязкой консистенции страха и надежды, последняя, впрочем, не имеет под собой почвы, и носит иллюзорный характер исполнения желаний условной Золушки.

Ах, да, ещё разочарование. Разочарование, как ржавчина разъедает всё общество, делая его неспособным к дальнейшей жизнедеятельности. По сути, произошёл акт суицида, и окончательное разложение некогда большого общества лишь дело времени.

Разочарованы даже те, кто временно выиграл в этой движухе, порой даже поднялись до каких-то высот, которых в нормальных условиях они не достигли бы никогда. Но…

Но, всё имеет своё «но» - уверенности в сохранении не только положения, но и просто жизни нет ни у кого. Пусть не осознанно, на интуитивном уровне, однако чувствуют это все, что снова способствует возникновению уже таких причудливых фобий, от которых свихнулся бы любой психотерапевт.

Сознание общества фантанирует во все стороны, мечется от крайности к крайности, соеденяя несоеденимое рождает иллюзии одна неосуществимей другой.

К примеру: встречаются адепты капитализма выступающие против капиталистических преобразований (я за колхоз, но не в моём селе); патриоты под патриотические же лозунги самозабвенно разрушающие объект своего патриотизма, не знающие ни идеологии того, что пришло «писля бандюков», и даже того, чего на самом деле хотят; категория хатаскрайников настолько разнообразна, что о ней можно написать целую главу. У всех основной иллюзией является иллюзия «ответственной власти», которая должна выполнять их прихоти, что-то им должна, без учёта смены общественно-экономической формации, а то, что при капитализме «человек человеку корм» не слышали.

Самые счастливые люди в этой ситуации оказались люди с примитивным мышлением, которые не размышляют вовсе, ибо у них всего две с половиной функции: «действие», «бездействие», и промежуточная «ожидание». Их амбиции удовлетворяются тем малым, что выпадает на их долю по остаточному принципу с обязательным бонусом обещания в следующий раз прибавить. Не способные размышлять, не имеющие моральных принципов, они счастливы сегодняшним днём, и считают, что так было всегда, есть и будет.

Самые свободные, або вильни, это – бомжи. Эти никому и ничего уже не должны, своё отбоялись и постигли таких философских глубин, что вывести их из равновесия простому смертному не под силу. Они иной мир, живущий в принципе по тем же законам, что и прочее отвергшее их «цивилизованное» общество, но не понятое последнему, и отвергаемое из страха как чуждое, стараясь не видеть в нём своей возможной судьбы. А зря, ибо это тот срез общества, куда «социальный лифт» может опустить каждого временно успешного. Причём с огромной скоростью.

Собственно, они отвечают обществу тем же, питаясь остатками жизнедеятельности временно успешных, иногда по мелочи приворовывая что-нибудь ликвидное. У них нет ничего кроме улицы, но у них есть то чего нет у нас – тех самых временно успешных – опыта глубокой адаптации к резкой смене внешних условий. Посему в мире без прикрас и цивилизованной мишуры, куда мы так стремительно катимся, они будут сильней.

Здесь то же можно писать много, и даже остросюжетный роман с умопомрачительным интригой накатать, но мы остановимся лишь на кратком упоминании, ибо не всякому эстету под силу это будет принять без последствий.

Наркоманы и алкоголики, как нитевидный паразит пронизывают всё общество от элитариев до откровенного маригиналитета, имея благодатную почву растёт и множится зело борзо, опутывая общественное сознание  туманом наркотических иллюзий, похмельного бреда и вонью непроизвольных испражнений.

В связи с этим, общество разделилось на отдельные мирки, вынужденные друг с другом соприкасаться, но старающиеся друг от друга отгородится, не взирая на неизбежную конвергенцию на переферии, с последующей ассимиляцией одних другими, где движение идёт вниз, что рождает новые мирки, где снова одни поедают других неизбежно опускаясь вниз.

И каждый мирок социально расслоён, со своей архитектурой управления, имеющий, впрочем, общий принцип «Вождь всегда прав!», что обосновывает лозунг «Долой Вождя!», с последующим «Да здравствует Вождь Вседержитель!», где снова возвращается «Вождь всегда прав!». И так без конца «Гэть уси!».

Человек-мыслящий в этом желе болтается как свободный атом. Не образуя единой системы он не составляет угрозы никому, и от него чаще отмахиваются, чем применяют кардинальные меры воздействия.

И хоть мыслящих не мало, но ввиду того, что мысль под запретом им приходится косить под дурика, а поскольку они люди умные у них это получается, и порой отличить одних от других уже не возможно.

Вот, приблизительно те, немногие изменения, которые произошли в обществе благодаря его воле, но вопреки его ожиданиям, которые были в основном диаметрально противоположны.

К какой категории отношусь я?

Ну, во-первых: не мне судить; да и всё, чтобы я ни сказал, будет воспринято с изрядной долей недоверия. А если всё же попробовать определится, то я – человек-наблюдающий, и посему во мне всего понемногу, и я понемногу везде и во всём.

Во-вторых: у нас нет чётких категорий, все категории условны и размыты. Националист и интернационалист, исламист, христианин и иудей, представители иных сект и конфессий, пессимист, оптимист и реалист, не есть что-то безусловное, а является лишь исходным материалом, который легко перетекает из одного в другое, и, пройдя череду преобразований, возвращается к исходному или растворяется без следа в агрессивной среде. В природе нет конечных величин.

P.S. В остальном день прошёл обыденно. Погода стояла щадящая, облачная и тёплая. Каких бы то ни было ярких событий не произошло. Из шумных и пустых на сегодняшний день новостей донесли лишь то, что ветераны Саур-Могилы от ВСУ высказались негативно по отношению к действующей власти, что лишь дополняет, а не вносит что-либо новое в непростые отношения сторон. Рост подобных настроений и в действующей ВСУ довольно высок, но ведь в гражданской нет тыла – тут везде фронт.


Рецензии