23. Подарок Ивовой веточки

Когда мы с Тёмой вернулись в дом, нас уже ожидали Нина Ивановна, Ониксов, Азей и Надя Крокусова. Первым делом я фурией сбегала на кухню и выбросила  мокрый газетный комок, который принесла неувиденным ; зажатым в кулачке. Присутствие взмокшей статьи никак не сказалось на линиях моей ладони, ; газета даже не оставила свой буквенный след.

Нет, я должна была встретить, написанное Евдокией Бубовой ; достойно, пусть  и с опрометчивым побегом к реке в шквал. Такой у меня характер. Оказалось необходимым ; рассказать о случившемся, ей ; воде.

Ивовая веточка всегда культивировала во мне развитие силы воли. А если я бежала к реке, значит у неё ; у реки ; воля могучая, почти каменная, не смотря на постоянное, переменчивое движение против ветра и за ветром.
 
Во время шквала увидела правду, ; вода может лететь против ветра, выплывая, выскальзывая, сбегая: из воронок настоящего ; в будущее, из возможного страха ; в нежность. Именно, нежность обрушилась на меня топазовой прозрачностью реки.
Нежность заглушила и боль в душе, и затуманенную тьму в которой что-то кружилось, гарцевало, обретая золотые и серебряные формы, ; не звёзды ли? Не они ли подобрались поближе к земле, чтобы утешить меня, вскружить  голову мою, ; не гордостью, а внутренней силой?

Когда мы вошли с Мелодичем  в дом, он вернулся в него опечаленным, волнующимся за меня, но прежним. Я же поднималась по ступенькам крыльца объятой рекой, сильной, самодостаточной и непобедимой. Поговорив с рекой и услышав, что сказал Мелодич о той статье, я с честью выдержала сражение с теми, кто по неведомым мне причинам, ненавидит меня.

Позвонила мама. Конечно, она прочитала статью и спрятала от папы, его наносного гнева.

 ; Ты должна быть выше этого! ; воскликнула мама. ; Недаром я запрещала тебе говорить о призраках. Как всегда я оказалась права! Теперь о тебе пойдут разговоры. Даже если призрак летал на самом деле, не нужно признаваться в этом кому попало.
 
В ночь, когда Матисс летал по моей комнате, маме приснилось, как будто он пришёл к нам в дом. Она не поверила мне, но всегда верила своим снам. Сны редко подводят мою маму.
; Играй на пианино. Тебе всегда это направляет на победы! ; сказала мама напоследок.

Мама права. Музыка заставляет меня подняться, стремиться охватить глазами, руками, зубами, мир Прекрасного и дышать его образами, как и моим собственным миром, который  люблю.

Дождь перестал. Ветер стих. Я раскрыла окна, впуская речную и садовую свежесть в дом. Нежность сильной воды очутилась повсюду.

Нина Ивановна накрывала стол в огромном зале и все мои гости давно уже сидели там, ожидая, когда я к ним вернусь.

Я вошла в зал и все захлопали мне, а затем начали петь поздравительную песню, которую накануне написал Мелодич. Нина Ивановна, раскрасневшаяся от удовольствия праздника, уже расставила на поверхности стола и жаркое из курицы с картофелем и соусы. Моя горничная, чтобы отвлечь меня от статьи, сделала соусы по рецепту моей мамы. Всем понравился имбирный, который каким-то образом оказался на кончике носа Ониксова.

Ребята смеялись и разговаривали. Только Азей сидел мрачным, точно погасшая лампа фонаря на шершавом, безликом столбе. Мелодич проследил куда я смотрю и увидел Азея бледным и несчастным.

Ониксов ткнул в Тёму локтем, спросить, что случилось. Тёма показал на Азея и на меня. Ониксов взглянул на меня, и я заметила это мельком, так как глядела в окно. Нина Ивановна только что захлопнула окно, закрыв его на две щеколды. Я вскочила: Ивовая веточка парила за окном. Я смотрела на неё, стоя во главе стола. Глядела на свою первую бабушку сквозь, слегка заплывшее от капель прошлого дождя, стекло. Не понимала, ; что или кого? ; моя бабушка держит на руках…

; Она что-то видит!
; Взгляните на Анну!
; Видит кого-то!
;Балда! Ты испачкал мне рукав!
; Тише! Тише!
Боялась, что Ивовая веточка исчезнет, но она совсем не собиралась уходить, а стучала в окно.

Я подбежала к окну и открыла его створки. Ивовая веточка приблизила своё лицо к моему и что-то шептала, шептала…только я не могла разобрать её слов. Вот она улыбается, и я почти вижу её точёные, ровные зубки. Они расплываются на лице моей первой бабушки облаком.  Хочу обнять Ивовую веточку, тяну руки к ней, белым, простынного цвета, плечам и чувствую невероятное тепло, точно призрак бабушки состоит из горячего источника.

То, что у духа в руках ; непонятной формы. Наконец, понимаю, что Ивовая веточка принесла мне подарок.

Перевожу взор на лежащее в её руках и вижу чёткие формы, которые покоятся в излишне белом, но прозрачном тумане. Формы обретают облик птицы ; маленькой  и незнакомой с длинным розоватым клювом. Птица спит, вытянув длинные, стройные ноги ; они нежно подрагивают в руках привидения моей бабушки.

Почему птица показалась мне маленькой, если один её живот, размером с крупную белую тыкву? Потому что птица крупная, а выглядит, как детёныш.

Я слышала восклицание, да  бормотание от некоторого недопонимания, своих друзей, позади себя. Но разве могла оторвать взгляд от духа любимой бабушки и  того, кого она мне принесла?

Неожиданно птица шевельнулась и открыла глаза  цвета сирени. Невероятные глаза выражали ум создания в полупрозрачных перьях и некоторое могущество.  Оно заполняло собой всю комнату.

Птица встрепенулась при виде меня, и порывисто вырвавшись из рук Ивовой веточки, полетела прямо в наш зал.

Моя первая бабушка исчезла, а птица осталась. Она кружила над тарелками и гостями, проверяя клювом стену. Прыгала бесшумно, нарочито игриво, точно всю жизнь об этом мечтала и затем, облетев комнату ещё раз, замерла в воздухе, прямо передо мной. Мы смотрели в глаза друг друга, и я видела, что отражается в её сиреневых зрачках, которые горели приветствием и счастьем. Затем она резво задвигала крыльями и вылетела сквозь открытое окно в сад. Так произошла наша первая встреча. 

Я нежно прикрыла створки окна, мечтая, что все гости за моей спиной под каким-нибудь предлогом ушли, даже если мне и вовсе не придётся общаться с ними дальше ; из-за того, что видели. Могу себе представить! Девушка празднует своё восемнадцатилетие с друзьями, вдруг замечает в окне то, чего нет, и бежит, вглядываясь в пустоту за стеклом.

Для них это выглядело именно так. Девушка подбегает к окну, смотрит, не опуская глаз, надеется на что-то, не смея отвернуться. Открывает окно в сад и смотрит прямо перед собой любящим взглядом.

Я бы представляла себе эту картину снова и снова, если бы меня не окликнули. Мне задали вопрос совсем другого толка. Не «Что с тобой?», или «Кого ты увидела?», нет. Вопрос был задан иной.

 ; Что это было?  ; спросил Мелодич, подбегая ко мне.
; Да! И я хотел бы это знать!  ; Ониксов показался мне ошарашенным, будто…увидел привидение.

 ; Вы…видели? ; спросила я, и мои глаза удивлённо распахнулись.
 ; Мы видели!  ; произнёс Ониксов.

Вокруг танцевала суматоха. Нина Ивановна всплёскивала руками, то и дело, вытирая их о фартук. Моя горничная успела завить свою апельсиновую чёлку и теперь выглядела при полном параде.

Когда суета спряталась от всех нас, и уже стало легче различать,  кто и что говорит, я подивилась тому, что все мои друзья видели одно и то же ; тень бесцветного, бесплотного ветра, даже вихря, ворвавшегося через распахнутое окно в большой зал.

Они видели! Они видели, пусть только это, но теперь каждый человек в комнате понимал меня и знал, что всё правда. Просто живу иначе, замечаю иное и состою из всего этого, точно пихта, которую делают пихтой ; аромат, иголки и пихтовая душа.
До позднего вечера, среди красивых, выточенной прошлой и настоящей жизнью, стен, мы обсуждали увиденное. И я с радостью поведала людям о моей первой бабушке и мире привидений вокруг меня. Многое утаив, я чувствовала себя счастливой и верной: ни разу не сомневалась в существовании духов. А что не признавали другие, ; те, кто ничего не знает о моей душе, ; меня не обижает. И даже ветер, пытаясь спрятаться среди яблоневых веток, опутать прозрачным дыханием листву на них, чувствует во мне, как и я в себе  ; таинственные перезвоны.

Спустя два дня мне позвонили из деканата, попросили приехать в университет.
Надела белую, кружевную юбочку и красную, хлопковую кофточку с замком. В дождь  никогда не заплетаю волосы, а просто расчёсываю. Кудри до середины спины. Золотая цепочка крёстного, обёрнута вокруг шеи, чтобы защищать меня ; создавать необходимое биополе. Никакой косметики ; лето. Лишь французское масло для губ в тюбике с кисточкой.
 
Солнце любит мою кожу, и я не боюсь загара. Загорела ещё в мае, ; в перерывах между экзаменами, когда перекапывала и рыхлила землю в саду: сажала цветы. Люблю бывать на солнце. Ныряю в золото его лучей.

Белые босоножки, сумочка с шифоновым лоскутом сбоку и я готова. Но когда я оказалась готова внешне, поняла, что  душе  ; моей сути, впечатлительности и сенситивности ; угодно переодеться, да остаться дома  ; дребезжать от страха из-за этой чертополоховой статьи, как стеклянная дверь в кухонном серванте.
Уверена, меня пригласили в деканат летом из-за этой ужасной газеты. Только из-за неё. Чтобы объявить во всеуслышание, что такие странные студенты, как я, не должны быть в числе учащихся.

Что ж, я могу хорошо выглядеть, дабы не выдать моё волнение и разочарование. Я так старалась! Весь год! Мне по душе каждый учебный предмет! Ныряла в учёбу, будто в золотую воду, где всякий раз оказывалась на новой глубине, чувствуя себя сильной и мудрой. Да, мудрой и теперь, после стольких лет со дня смерти Ивовой веточки, я не боюсь этого слова.
Вода знаний всегда бежит с небес и можно плавать по ней в лодке или ладье, а порою и нырять.

Так ждала, когда мне исполнится восемнадцать лет, и я могла готовиться ко второму курсу, читать дополнительный материал, изучать медиумов из того огромного парапсихологического словаря, где про каждого особенного человека написано  мелкими, ; словно пятнышки на бабочкиных крыльях ; буквами. Счастья так много, что можно утонуть глазами в словах на добрых два часа, пока не проглотишь всё  написанное…

Хотела позвать с собой Мелодича, потом ; Ониксова. Про Азея не думала. Затем приняла решение ; торопиться в университет одной. Настроила себя на достаточную уверенность ; смогу выдержать всё услышанное.

Вышла в сад и присев на качели оттолкнулась ногами от жаркой и сочной земли. Должна принять любые слова, которые услышу в свой адрес, даже самое негативное. Качели остались позади, когда я взглянула на часы.

Шла через поле с новыми подросшими ростками подсолнухов к автобусной остановке. Облака замерли над моей головой. Казалось, небо отправило их прогуляться по земле: так близко они были. И если бы я могла, повела бы их за собой, придерживая за руку, чтобы не идти одной. Но облака, они такие пушистые! В автобусы с ними не пустят, а лететь на них по городу ; пусть только в воображении ; не очень удобно.
Автобус подошёл к остановке, и я исчезла за дверью. Облака так и остались там, между золотым полем и пыльной дорогой. Они будут ждать.