Как мы преподавали в девяностые годы. Иду в учител

«Учитель должен быть: справедливым, понимающим, добрым» — это мои выпускники пишут на последнем уроке, каким они видят хорошего учителя — а ещё, «знающим, умеющим заинтересовать, владеющим новейшими технологиями» и вдобавок должен «хорошо одеваться и хорошо выглядеть». Так думают дети. Как они всё правильно пишут! На праздниках учителям всегда желают «хороших учеников и терпения  в придачу». И через пять минут на уроке тут же забывают свои пожелания. А родители дома ругают школьную Марью Ивановну. И государство эту Марью Ивановну не ценит, и общество не уважает.
Я никогда не думала становиться учителем.  В студенческие годы  мне казалось, что в педагогические ВУЗы идут только те, кто не смог поступить в серьёзный технический институт или в Университет.
Говорят, что процент неуравновешенных людей наиболее велик среди учителей. Так тяжёл этот труд. Родители в школьном коридоре на перемене не понимают, как в таком аду можно работать.
Но в девяностых многие женщины инженеры, потеряв работу, пошли в учителя. Такой неожиданный призыв произошёл. Сейчас я не жалею о своём педагогическом выборе. Потому что среди взрослых много самоуверенных недалёких людей, которых уже нельзя исправить. А детей ещё возможно научить думать. По мере своих сил я старалась учить.
Тогда, в тысяча девятьсот девяносто четвертом году я уволилась из петербургской мэрии, где проработала два года, после десятилетней работы инженером.
Странные рокировки происходили в моей жизни. Одна из коллег инженеров после девяносто первого года ушла преподавать информатику в школу. Однажды я издалека увидела её на улице, и отметила, как плохонько одета эта моя знакомая, в какое-то дешёвое пальтецо. Зарплата учителя не много ей позволяла. Я в мэрии получала больше.
 И тут же жизнь перевернула всё наоборот. Я пошла в школу, а моя знакомая устроилась в  правительство чиновницей.
После сокращения в мэрии, я переобучалась за счёт биржи труда. Девять месяцев мне платили стипендию, сопоставимую со средней зарплатой в городе. Это в девяностых, когда, казалось бы, денег совсем не было.
Перспектива провести долгое время без работы беспечным студентом прельстила меня.  Биржа предоставляла небольшой выбор новых профессий: школьного психолога или учителя. В тот год государство перестало платить за переобучение на факультете психологии в Большом Университете, о чём я сожалела, платно учиться у меня не было возможности. Но в педагогическом институте я выбрала специальность  «Учитель математики средней школы».  Всё же цель учителя мне показалась более понятной, чем цель психолога.
Наши занятия начали проходить в герценовском университете. Это центр города. Каждый день идёшь мимо Казанского собора. Весной, в скверике перед собором цветет сирень. Но я забегаю вперёд, сирень зацвела  только в следующем мае, а поначалу на дворе стоял октябрь с роскошью осени в старом институтском саду.
Я опять почувствовала себя молодой, хотя моему сыну исполнилось десять лет. Мне нравилось ходить по коридорам института среди юных девчонок и ребят, не похожих на педантичных учителей.
На курсах геометрию, алгебру, психологию, педагогику вели лучшие преподаватели. Никто из них не отказывался от лишнего заработка в эти голодные, но полные надежд  девяностые. Помню, как студентка нашей группы, мама двух девочек, рассказывала, что мясо в их семье бывает только один раз в месяц, и она однажды упала в голодный обморок. Я тоже банку тушёнки делила на несколько обедов. Однажды пришла в гости к подруге, а на столе только сало, хлеб и жареная мойва. Но я вновь стала вольным студентом, а это поднимало настроение и не давало унывать. Мне было всё вокруг интересно.
 Курс педагогики читала  известная в городе Елена Казакова. Я, как и она, училась в ленинградской физико-математической школе номер 38 у легендарного учителя математики Арона Рувимовича Майзелиса.  Как все его ученики, Казакова  часто цитировала А.Р. И я помню в кабинете нашего математика много плакатов с высказываниями великих людей. Например, «Имей мужество пользоваться своим умом» Канта.
 Елена Казакова говорила о педагогике в приподнято-восторженном тоне. Она рассказывала, как создать коллектив, как зажечь огонь творчества в учениках и нести этот горящий факел. Да, да, именно так поэтично она и выражалась «нести горящий факел». И на самом  деле, всё это в нашей физико-математической школе получалось. Мне тоже хотелось быть похожей на моего кумира Арона Рувимовича, чтобы как он, и я смогла взять детей за руку и повести в мир знаний. Но, во-первых я не Арон Рувимович, а во-вторых, эти возвышенные педагогические идеи применить оказалось сложно, ведь всё начинается  с коллектива учителей в школе и с заинтересованности приходящих детей.
Удивительное дело, но окончив математическую школу, потом технический институт и проработав десять лет инженером и два чиновником, я вдруг обнаружила, что забыла школьную программу по математике. Что надо вновь учить алгебру восьмого класса и геометрию седьмого. Обнаружила, что женщина, которая получила первое образование в Университете на факультете «Прикладная математика», быстрее меня решает задачи по стереометрии. Поэтому пусть родители не думают, что они запросто могут щёлкать школьные задачки вместе со своими чадами.
В техническом ВУЗе нам никогда не читали лекций по психологии, и наша скромная в сером костюмчике пышечка-преподавательница просвещала меня на этом фронте человеческих знаний.
Помню и профессора, который вёл курс геометрии — вальяжный, красивый мужчина. Он не всегда успевал приготовиться к занятию, прямо у доски доказывал с ходу теоремы и не стыдился признаваться нам в этом. Иногда он сбивался, хотя много лет вёл свой курс.  И тогда мы доказывали все вместе общими силами. Это не умаляло его знаний, а только говорило о сложности работы преподавателя. Такая импровизация возможна только в доброжелательной аудитории. В школьных классах благожелательность не всегда, но часто отсутствует. Особенно двоечники, начинают возмущаться: «Вы же учитель, Вы должны всё знать!».
Как тяжело вести урок я почувствовала уже на небольшой практике, которую нам предоставили. Мне дали провести два урока алгебры в восьмом классе. После этих двух уроков я так устала, что дома свалилась и проспала до вечера, как будто тяжелые мешки перетаскивала.