Фаддей Зелинский. История античной культуры

Фаддей Зелинский | История и тайны античной культуры

Изучать материалы Серебряного века русской культуры, не прочитав главные работы Фаддея Францевича Зелинского, — значит, обречь себя на отсутствие важнейших ключей.

Ключей, без которых вряд ли возможно понять и прочувствовать ту связь с античностью, религией и мистикой, которой питались и вдохновлялись лучшие поэты Серебряного века: Александр Блок, Андрей Белый, Валерий Брюсов, Вячеслав Иванов, Иннокентий Анненский, Фёдор Сологуб, Константин Бальмонт, Николай Гумилёв, Сергей Есенин.

В России было два ведущих специалиста по античности: Алексей Фёдорович Лосев и Фаддей Францевич Зелинский.  А.Ф.Лосев был значительно младше Ф.Ф.Зелинского (почти на 35 лет). Он очень жалел, что знал Зелинского только по публикациям и не мог посещать его лекции в Петербургском университете – сам Алексей Фёдорович был связан с Московским университетом.

Своё отношение к академику Зелинскому он выразил достаточно чётко: «Мой идеал учёного? Ну, так трудно сказать, но я думаю, что к идеалу приближается Зелинский Фаддей Францевич, в Петербурге, который, во-первых, был в душе поэт-символист, а во-вторых, крупнейший, европейского масштаба исследователь античности. По-моему, вот это вот совмещение классика, филолога-классика, поэта и критика замечательно».

—

<< Фаддей Францевич Зелинский (1859-1944) — выдающийся российский и польский антиковед, филолог-классик, переводчик, культуролог, общественный деятель. Ему принадлежат многочисленные исследования по истории и культуре античного мира.

Ф.Ф.Зелинский был талантливым переводчиком Софокла, Овидия, Цицерона и Тита Ливия. Александр Блок, которого Зелинский называл своим учеником, причислял его к "истинно интеллигентным и художественным людям", а выдающийся русский философ А.Ф.Лосев считал его своим идеалом учёного.

Книга Ф.Ф.Зелинского "История античной культуры", по мнению многих антиковедов, до сих пор остаётся не превзойдённой по мастерству, сжатости и доступности изложения. Впервые изданная более ста лет назад, она и до сих пор не потеряла своей актуальности и ценности. >>

—

[ Академик Польской Академии наук, почётный академик Российской Академии наук, член-корреспондент Российской, Баварской, Британской Академий наук, Гёттингенского научного общества, почётный доктор многих европейских университетов, в частности, Афин, Гронигена, Оксфорда и Сорбонны.

В 1883 г. защитил магистерскую диссертацию в Санкт-Петербургском университете и с того же года — приват-доцент на его историко-филологическом факультете. По работе «Членение древнеаттической комедии» (Лейпциг, 1885) в 1887 г. защитил диссертацию на степень доктора классической филологии в Дерптском университете.

С 1887 г. преподавал древние языки в Петербургском историко-филологическом институте (по 1904 г.), жил там же на профессорской квартире. Осенью того же года стал также экстраординарным, а в 1890 г. ординарным профессором по кафедре классической филологии Санкт-Петербургского университета, которым состоял вплоть до своего отъезда из России в 1922 г.

Расцвет педагогической деятельности в столичном университете, по воспоминаниям самого Ф.Ф.Зелинского, пришёлся на 1895-1917 гг. 1905 год принёс автономию университетам. В 1906-1908 гг. Зелинский был деканом факультета.

«Весьма значительны заслуги Зелинского по пробуждению в русской интеллигенции интереса к античной культуре, дискредитированной „классическими гимназиями“ Толстого и Делянова», — отмечает И.М.Тронский в "Литературной энциклопедии". Зелинский считал своими учениками С.Городецкого и А.Блока. Друзьями Зелинского были Вяч.Иванов и И.Анненский. Он лично знал Ф.Сологуба, К.Бальмонта, В.Брюсова, И.Бунина, М.Кузмина, А.Ремизова, а также М.Горького и А.Луначарского. ]

—

Ф.Ф.Зелинский: "Вспомните картину, представляемую нашей Невой, когда дует роковой для нас юго-западный ветер: волны совершенно явственно направлены на восток; кажется, что река вспять потекла, обратно к Ладожскому озеру — и тем не менее вы знаете, что каждая капля этого озера в силу незримого, но очень реального естественного течения реки попадёт в Финский залив и что единственным результатом того встречного течения, вызванного ветром, будет кратковременное наводнение в Галерной гавани. То же самое и в обществе и общественном мнении: и в нём вы имеете не одно течение, а два. Одно — это то, в котором оно отдаёт себе отчёт, бурное, крикливое, капризное, производящее всякого рода наводнения и другие бедствия; другое — то, существования которого оно не подозревает, — тихое, безмолвное и повелительное. Два течения — или, если хотите, две души, два я".

====

Гасан Гусейнов: << У каждого европейца, по мысли Зелинского, по меньшей мере — "две родины: одна — это страна, по имени которой мы называем себя, другая — это античность". "Культурная история каждого из новых народов была маленьким ручейком до тех пор, пока в неё не влилась широкая река античности, принесшая с собою все идеи, которыми наш ум живёт в настоящее время, с христианством включительно... То, что сплачивает воедино европейские народы, несмотря на их не только национальное, но и племенное (имеется в виду расовое) различие, — это их одинаковое происхождение от античности".

"Что было, то прошло!" — гласит мудрость варвара. "Что было, то есть", — от прошлого не отделаться — не только от дел и событий, изменивших природный ландшафт или политические границы, — но и от слов, кем-то когда-то произнесённых. Поэтому понимание того, что было, это понимание того, что есть. История — не только греческое слово, но и античное понятие. Оно усложнилось, обросло со временем мякотью новых приемов и радужными покровами новых событий, но ядро осталось старое — греческое.

Античная цивилизация, имевшая, как и другие, начало, середину и конец, не просто предлагает свой опыт всем любопытным детям других эпох. Античный мир на протяжении всей своей истории вырабатывал инструменты самопознания, пригодные для описания человеческих и социальных отношений любой степени сложности. Эти инструменты многообразны, но материал, из которого они созданы, — один и всем доступен: слово.

Никто не станет спорить, нужно ли учить немецкий язык, чтобы читать по-немецки, а между тем большинство людей с усердием учёной птицы рассуждают о том, что такое история, поэзия или философия, не дав себе прежде труда понять (а это значит — вкусить или интимно воспринять) источник этих многосмысленных слов, этих миров духа, не дав себе труда войти в породившую эти смыслы культурную среду: так судят о водопадах прослушавшие магнитофонную запись шума воды.

"Варвар удивляется, — писал Гегель, — когда узнаёт, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов: он думает, что могло бы быть и иначе". Варвар не верит, что "без труда не вынешь рыбку из пруда". Он уже почти уверен, что на самом-то деле всё обстоит как раз наоборот. Как же объяснить ему, что для ответа на вопрос, что такое история, надобно сначала узнать, что такое "греческая история", т. е. история в собственном смысле; а для ответа на вопрос, что такое философия, нельзя не начать с изучения греческой философии или опять-таки философии как таковой, философии в собственном смысле. И касается это всего без изъятия круга гуманитарного знания (кстати сказать, и понятия "гуманитарного" и "круга знания" — античного происхождения). >>

====

Олег Лукьянченко:  << Фаддей  Францевич  Зелинский — одна из ярчайших звезд той суперзвездной эпохи.  Русский  по  рождению  и  языку,  поляк  по  крови,  эллин по духу и призванию;  друг Иннокентия Анненского и Вячеслава Иванова; филолог-классик, педагог,   полиглот,   энциклопедист,  переводчик,  поэт,  прозаик,  деятель культуры  в  истинном  смысле  затертого  этого словосочетания, — он задался грандиозной   целью:   привить   "к  российскому  дичку"  неувядающую  ветвь античности.

Нельзя   сказать,   что  имя  это  напрочь  было  утрачено  в социалистическую  эпоху  —  иногда  мелькало  в  оглавлениях  хрестоматий  и сборников  античной  литературы;  уж  непременно — в сносках и комментариях; порою  в редких тогда мемуарах о Серебряном веке, в последних принадлежа как бы  некому  фоновому  персонажу,  о  котором  каждому  следующему  поколению читателей  становилось  известно  всё  меньше  и  меньше.  Очевидно, по этой причине  и  в  новой  России, когда труды Зелинского стали достаточно широко переиздаваться   (а  в  1995  г.  застолбили  первую  строчку  в  рейтинге интеллектуальных  бестселлеров  "Книжного  обозрения"),  личность его, как и подробности биобиблиографии, остаются мало кому знакомыми.

Почему так произошло, чем была вызвана полоса забвения?  Причина,  лежащая  на  поверхности,  заключалась в том, что с 1922  г.  Ф.Ф.Зелинский  перестал  быть  российским  учёным,  поскольку по приглашению  Варшавского  университета  переехал  в  обретшую  независимость Польшу,  на  свою  историческую  родину.  Отъезд  не  был  высылкой, хотя по времени  практически  совпал с печально знаменитым рейсом "парохода учёных"; в  знак  признания  заслуг профессора его даже провожал на вокзале тогдашний нарком  просвещения  Луначарский;  тем  не  менее  сам  факт  эмиграции,  по идеологическим   нормам   того   времени,   считался  приметой  политической неблагонадёжности  и  делал  Зелинского  чужим  и чуждым "молодой республике советов".

Однако  главная причина глубокого забвения крылась глубже. Мы погрешили  бы  против  истины, сказав, что классическая филология была вовсе не  востребована  советской  системой  образования:  её продолжали изучать в Московском   и  Ленинградском  университетах,  к  которым  после  аннексии восточной  Польши  присоединился  ещё и Львовский, но даже эта погружённая в древности  наука  была поставлена на фундамент марксистской теории, а Фаддей Францевич  лишь  снисходительно  улыбнулся  бы  марксовой  трактовке древней Эллады  как  детской  колыбели человечества: для него самого античность была не детством,  а расцветной  порой  европейской цивилизации, живым семенем, давшим  ростки  всех  последующих культурных достижений христианской Европы.

"Не  норма,  а семя", — не уставал повторять Ф.Ф.Зелинский в своих лекциях и сочинениях  и  всей  своей необозримо многогранной деятельностью стремился к выполнению  жизненной  сверхзадачи,  а  ею  была идея российского и — шире — славянского Возрождения.

В  самых  общих чертах смысл этой идеи сводился к следующему. Античный  мир  пал  под натиском варваров, на тысячелетие окунувших Европу в мрак  Средневековья.  Пережив  эпоху  Возрождения, западноевропейские нации, оплодотворённые  тем  самым  античным  семенем, вернулись к общим культурным корням  и преодолели ступень варварства. Россия же и другие славянские нации этого   благотворного   влияния не  испытали.  Чтобы  вернуть  их  в  лоно европейской  цивилизации,  необходим славянский Ренессанс. Достижению именно этой  цели  были в конечном счёте посвящены "труды и дни" Фаддея Зелинского.

Два  основных  направления  вели к ней. Во-первых, классическое образование, закладывающее   общий   фундамент   в  формирование  европейского  сознания. Во-вторых,    просветительская   деятельность,   вводящая   в   повседневный культурный   обиход  высочайшие  образцы  античности,  и  в  первую  очередь античной   литературы.   Эти   два   направления   и  определили  содержание педагогической,  научной,  литературной  и  популяризаторской  работы  Ф.Ф.Зелинского.

Прослеживая  этапы  жизненного пути Фаддея Зелинского, вчитываясь и  вдумываясь  в  его сочинения, — не устаёшь поражаться одному прискорбному для  нас  обстоятельству:  как  феноменально  высок был уровень просвещённой части  российского  общества  в  последней трети XIX и первых десятилетиях XX  веков — и до какой степени он опустился к порогу XXI в. Когда читаешь тексты  (из  самых  разных  сфер знания), изданные столетие назад, постоянно ощущаешь,  насколько  современно они звучат. Причём слово "современно" несёт здесь  не  оттенок снисходительной похвалы: ну, мол, молодцы наши предки, не хуже  нас  писали  и  соображали, — а напротив, укор последующим поколениям, так  мало добавившим (или даже убавившим) к тому, что было достигнуто ранее. Возникает  ощущение  некой культурной "пробуксовки" истекшего столетия, бега на месте, мёртвой точки, после которой никак не откроется второе дыхание. >>