Нет такой валюты!

   «Каждый выбирает по себе…» Сегодня с моей новой знакомой зашёл разговор на эту тему. И я сказала, что не смогла бы работать в фабричной среде. Не потому что не способна к труду, у меня есть квалификация слесаря-сборщика второго разряда на сборке электрооборудования. Но там, где я работала, мы были на равных: женщины-сборщицы и мужчины-грузчики, подвозившие комплектующие на сборку.

      Нам некогда было перекидываться «матерком», как это принято в других местах – мы работали на конвейере, где требовалось внимание, иначе брак неизбежен. Послеперестроечное время лишило людей работы в малых российских городах, и многие, не считаясь со своим высшим образованием, вынуждены были искать любую хорошо оплачиваемую должность, даже рабочую. Так и мне не удалось устроиться по специальности на новом месте – все школы и детские сады были укомплектованы штатным персоналом.

      И всё-таки, я ушла с завода, когда столкнулась с «быдловским наездом» со стороны бригадира. Тогда она требовала от всех сверхурочной работы и на одной из летучек зачитала список женщин, которые в этом не участвовали. Мне, в мои сорок пять, не было нужды надрывать здоровье на производстве, но я оказалась бельмом на глазу всей бригады. На самом деле, так экономили средства, чтобы не нанимать большее количество рабочих.

      Устроилась няней в детский сад – другой вакансии не было. И тут прочувствовала всю прелесть «почётного» труда. Ведь не может дипломированный специалист обойтись без того, чтобы не поправить неграмотную речь местной воспитательницы, и неважно, что её взяли по протекции. После этого случая мне стало понятно, что судьбу испытывать – здоровью вредить, а пожить всем хочется подольше. Я вернулась на родину, в полумиллионный город, где мои способности были востребованы. И больше никогда не стремилась в рабочую среду.

      Моя сегодняшняя собеседница оказалась такой же беспомощной, как и я, относительно рабочей среды. Она – врач, и сказала прямо: «Я бы никогда не смогла работать на производстве – там своя среда, свои отношения, свой кругозор».

      Наши амбиции оправданы. Мы воспитаны иначе, образованы по-другому, нам трудно в иной среде, которая для нас является инородной и потому угнетающей. Есть на этот счёт пословица: «Сытый голодному не товарищ». Но иной раз «голодный» не стремится принимать пищу, которую ему пытается дать «сытый». У голодного – своя диета. Вот так мы «расслаиваемся».

      Это происходит только по одной причине – рабочие получают больше, чем интеллигенция. Так нас уравняла Октябрьская революция. Об этом хорошо рассказал Михаил Булгаков в «Собачьем сердце». И вот мы смотрим этот фильм – все слои населения. Он нас объединяет в праведном гневе против «шариковых», но мы относим этот шедевр к тому времени, будто сейчас время другое. А ведь речь не об историческом периоде, а о моральном облике человека, воспитанного советской системой – системой рабства и унижения.

      Если бы этого разложения не произошло, то наши деревни кормили бы наши города, на селе сохранили школы и больницы, а молодёжь не бросала бы своих родителей, доживающих век в сельской местности. Но нас подвигли к выбору городской жизни, и теперь кто-то кормится с дачных участков и даров леса, а большинство – залежалой магазинной продукцией.

      Итак, мы, как интеллигенция, ожесточились в большей мере, не на рабочих, а на власть, которая привела всех нас к такому нищенскому состоянию. Но мы не оставляем свои места на работе, чтобы сохранить, если не материальное, то духовное, что впитали смолоду... А духовное купить нельзя. Мы срослись с этим, потому и нас нельзя купить – нет такой валюты!