Золотой карась

               
             Из серии «правдивые сказки моего детства».


    Лично я в золотого карася никогда не верил. Но многие жители города считали рассказы о нем истинной правдой. Достойной даже газеты «Известия». Болтали люди, что живет он в озере имени «25 съезда КПСС». Что зовут карася Рудольф Валентинович и в прошлом он был распространитель спец пайков коммунистического счастья. Работал себе в удовольствие - барахтался целыми днями в океане дефицитного товара. Но тут спустилась проверка с самых облаков. Прибыл ангел мировой справедливости с бровями Карла Маркса и бородой Фридриха Энгельса. Посмотрев накладные на распределение жизненных льгот, он рассвирепел. Даже крылья от гнева свернул в трубочки.
    - Что же ты клоп приземленный простых тружеников коммунистическими благодатями обделяешь? – крикнул он с яростью.
    - Как же обделяю? – удивился Рудольф Валентинович. – У меня все точно. Вот списки самых достойных и заслуженных. По ним и выдаю.
    - Какие к буржуйскому дьяволу списки?
    - Как это какие? Самые строгие. Их спускают с самого верху. А им там виднее.
    Проверяющий взглянул на списки и закипел. Скинул от возмущения брови и бороду, скрутил крылья узлом.
    - Почему я тебя в списке не вижу? – поинтересовался ангел, после того как немного успокоился.
    - Я не достоин, - скромно заявил Рудольф Валентинович. – Еще не заслужил.
    - Тогда отчего твоя круглая рожа, жрет дефицит за трех заслуженных?
    Распространитель хотел что-то сказать в свое оправдание, но ангел слушать не стал.  Он только сложил крылья над его головой зонтиком и заявил:
    - Будет тебе за это заслуженное наказание!
    Из крыльев, прямо на Рудольфа Валентиновича пошла бурая жидкость. Похожая на кровь, но с запахом тройного одеколона. Она окатила распространителя с ног до головы и начала его превращать. То ли в бульдога с хвостом ишака, то ли в дикобраза со свиным рылом. В конечном итоге, распространитель превратился в рыбу. Но не в крупного покорителя просторов океана, а мелкого завсегдатая тухлых, покрытых тиной заводей. Рудольф Валентинович стал карасем. С выпученными глазами, вечно открытым ртом и золотистой чешуей. Ангел положил его в резиновый сапог, плюнул внутрь струей живительной влаги и отнес к ближайшему озеру. А там выпустил со словами:
    - Будешь теперь желания простых тружеников исполнять. Но не все, а в пределах социальной справедливости. Кто тебя на крючок нужды какой поймает, тому и послужишь.
    - С рыбнадзором надо согласовывать, - карась Валентинович высунул голову из не очень чистой воды. – В этом озере рыбалка запрещена. Тут для райкома рыбу разводят.
    - А чтоб тебя, - чертыхнулся ангел. Вернул карася в сапог и отнес его к другому озеру. Подальше.
    - А это озеро горкома, - раздался голос из сапога. – Тут много сторожевых собак.
    Ангел чертыхнулся еще раз и отнес карася к самому дальнему озеру. Там им сразу повстречался рыбнадзор.
    - Это обкомовские владения, - заявил тот категорично и показал кулак. – Заворачивай отсюда, а то я вам устрою рыбный день.
    - Я тебе покажу, морда, заворачивай, - рассердился ангел и превратил рыбнадзора в деревянное весло. Затем выбросил Рудольфа в воду вместе с сапогом и снял все ограничения с озера на рыбную ловлю.

    С той поры, вести о волшебном советском карасе быстро распространились по городу. Поползли слухи, будто живет в партийном водоеме чудо-рыба, исполняющая желания. Но не все, а только в пределах мечты достойного советского гражданина. Она может устроить, к примеру, новый холодильник, стиральную машину, путевку в пионерский лагерь «Буревестник», сервиз на двенадцать персон, конец апартеида или справедливый суд над Ку-клукс-кланом.
    К партийному озеру стали стекаться рыбаки. За ними потянулись их жены, дети, тещи и прочие родственники. Каждый держал за пазухой заветное желание, и готов был его применить в случае удачного клева раньше других. Если придется - с боем. Свое право на первенство многие готовы были доказывать в драке.  Все с подозрением смотрели друг на друга, и желали другим рыбакам бракованных червей. Тут же бродили представители обкома и читали навязчивые лекции о вреде эгоизма. Не сумев сломить «небесное разрешение» даже высоким приказом со всеми печатями, в обкоме решили занять руководящую позицию. Возглавить претензии граждан на советское счастье и организовать их желания. Для разъяснительной работы прислали опытных политинформаторов с лицами проходимцев, которые объясняли каждому рыбаку, что нужды партии превыше всего. Что это дело политическое и пора уже заканчивать с мещанской частной собственностью. В ответ рыбаки долго били политинформаторов садками по голове и попытались некоторых их них утопить.
    Но вскоре ажиотаж стал стихать. У обкома закончились аргументы с политинформаторами, а у рыбацких жен терпение. Клева не было. Ни ночного, ни дневного, ни на закате. Зато было много комаров, надоедливые дети, и ненавистные лица конкурентов. Хотя жены тщательно готовили мужей к важному событию – пришивали им пуговицы, гладили рыбацкие штаны, копали червей и точили крючки, на прием к Рудольфу Валентиновичу за все время никому попасть не удалось. Поймать золотого карася та и не смогли. А потом еще пополз слух, что его может выловить только рыбак с чистым сердцем и честным языком. В итоге озеро опустело – все надежды сошли на нет.

    Лично я в рыбацкий честный язык никогда не верил, а мой сосед в своих достоинствах не сомневался. Звали его дядя Гриша. Жил он под самым чердаком, откуда в ранние часы, по его утверждению было видно светлое будущее. А по вечерам становился заметен покосившийся кран со стройки напротив, реклама яблочного повидла с уродливо нарисованным толстяком, да сумеречные тучи похожие на колючую проволоку. При себе дядя Гриша всегда имел счастливую крышку от водки «Столичная» - она служила ему талисманом, хитрый левый глаз, одну судимость за хулиганство, страсть к рыбалке и сварливую жену Раю. Она вечно пилила его закаленные на рыбалках нервы претензиями. Сверлила мозг и тарахтела целыми днями как сломанная бетономешалка. В общем строила семейные отношения как умела.   А еще она любила вздыхать над своей тяжелой женской судьбой со словами: «Дура я дурная. Не вышла замуж в свое время за первого секретаря горкома». Поговаривали злые языки, что в далекой юности за ней страстно ухаживал комсорг класса Максим – будущий первый секретарь. Он подсовывал ей пошлые записки в карман, всегда ставил в пример на разных собраниях и обещал за каждый поцелуй почетную грамоту.

    Иногда, дядя Гриша выходил вечером во двор. Собирал соседей, угощал их пивом и хвастался перед всеми желающими своими будущими уловами. Главным, из которых станет, пойманный на крючок Рудольф Валентинович. Он настолько верил в свою удачу, что даже знал, как это произойдет.
    - В этот день зацветет сирень, - дядя Гриша с удовольствием делился деталями счастливого события. - Ночью пройдет гроза и молния ударит в музей воинственного атеиста. В город приедет цирк «красных конных комиссаров» имени Буденного, а главную улицу закроют на ремонт. Подойду я к озеру на рассвете, окуну сапоги в холодную воду. Сяду на раскладной стульчик, вдохну немного тумана. Затем расчехлю свою удочку и утоплю поплавок…
        - А почему ты карася до сих пор не поймал? – перебивали рыбака соседи. – Сколь раз уже красный цирк приезжал и молния била в «атеиста». Да и наша главная улица от ремонтов давно стонет.
    - Наживки не было, - качал головой дядя Гриша и пояснял. - Рудольфа Валентиновича надо ловить на опарыша. Но не простого, а идеологически выдержанного. Опарыш перед этим должен попробовать на вкус члена партии.
     - Где же ты такого возьмешь? – недоумевали соседи.
    - На кладбище, - честно отвечал рыбак. - Я уже договорился с одним могильщиком. Когда попадется подходящий покойник с партбилетом, он мне сообщит.
    - Неужели будешь копать?
    - Чего не сделаешь ради хорошего улова.
    - Что же ты у карася просить собираешься? – интересовались соседи.
    - Мир во всем мире, - официально заявлял дядя Гриша не очень уверенным голосом.
    В этот момент, как правило, приходила грозная супруга Рая, обвиняла мужа в миролюбивой никчемности и тащила его домой. Соседи смотрели им вслед и грустно улыбались.

    Однажды дядя Гриша пропал на целые сутки. Как раз зацвела сирень, в городе зажег огни вернувшийся красный цирк и пол ночи сверкала молния в районе атеистического музея. Вечером, когда жители дома во дворе спорили о вреде американской жвачки, дядя Гриша вернулся. Грязный и взъерошенный. В промокших сапогах, в порванной рубашке, но при этом с довольной ухмылкой. На соседский вопрос «где пропадал?», он отвечал таинственными словами. Что на кладбище по ночам светится земля, что могильщик – очень душевный человек, что вредно заводским парторгам жрать на ночь вареники с творогом. Может случиться заворот кишок.
    А спустя неделю у дяди Гриши появился мотоцикл «Иж Планета» с коляской. Его пригнал во двор смуглый парень с удивленным лицом, похожий на продавца магазина. Казалось, ему не удавалось понять, что он тут делает. Оставив мотоцикл у подъезда, парень ушел, недоуменно оглядываясь по сторонам. Сразу после этого разразился скандал.  Он начался под самым чердаком и вскоре заполнил навязчивыми криками все уголки дома. 
    - Дурачина ты простофиля, - кричала разгневанная Рая. – Даже желание заказать не можешь.
    - Я старался, - оправдывался дядя Гриша.
    - Поэтому мотоцикл попросил? – презрительно фыркала жена.
    - Уверен, тебе понравится.
    - А я уверена, что от твоего Ижа у меня жопа будет болеть.
    - Все для тебя родная, - ныл упорно муж.
    - Для меня ты бы попросил белую Волгу! – закатила истерику Рая.
    - Да просил я волгу, но мне отказали.
    - Это как?
    - А вот так! – воскликнул дядя Гриша. - Рудольф Валентинович сказал, что за опарыша от простого парторга волга не положена. Рылом не вышел.
    Рая посмотрела на супруга с презрением и завела свою любимую песню. Про дуру дурную, про первого секретаря обкома, про замужество и первую, бляха муха, леди.

    Шли месяцы, скандалы продолжались. Соседи к ним уже привыкли и не обращали внимание. Только порой с жалостью смотрели на уставшего, изможденного от нервного напряжения дядю Гришу. Почти ежедневно он продолжал ходить к озеру. Звал там волшебного карася, выманивал на червя, но тот упорно не клевал на плебейскую закуску. А любимого угощения дядя Гриша достать не мог. Если рядовые коммунисты еще исправно выполняли план по смертности, то партийное начальство ложиться в землю не хотело. Знакомый могильщик беспомощно разводил руками и предлагал взамен «партийному вождю» свежего заведующего обувным магазином.
    И тут прошел слух, что где-то далеко-далеко, на самом краю огромной страны, в городе, покрытом сетью тюремных сторожевых вышек случилась ужасная эпидемия. Настоящий мор среди высоких партийных чинов. То ли там разгулялся идеологический менингит, то ли враждебный сифилис. Верхушка города в одну ночь покрылась страшными симптомами. Сыпью, язвами, кровавыми рисунками похожими на тюремные наколки. Больные все время чесались, чихали на партийную дисциплину, развязывали свои языки и выдавали секреты. По утрам они хулили власть, а вечерами жгли партийные билеты. Затем они кувыркались голыми на таджикских коврах, грызли хрусталь до сломанных зубов и выворачивались, в конце концов, наизнанку. Примчавшийся на эпидемию медицинский отдел КГБ быстро начал наводить лечебный контроль. На еще не вывернутую верхушку надели смирительные рубашки, город закрыли, а все симптомы строго засекретили.
    Лично я в эти слухи не поверил. А дядя Гриша привязал к спине клетчатый чемодан, распихал молча по карманам три палки колбасы, оседлал свой мотоцикл с коляской и отправился на край страны. Должно быть наживку нужную искать.

    Месяц дядя Гриша отсутствовал. Ни письма ни прислал, ни весточки.  Соседи думали, что он сбежал подальше от Раи, а его супруга подала в милицию заявление на розыск пропавшего. Она ходила по дому с выражением лица «от меня не сбежишь» и грозила всем его жителям кулаками. Но тут, когда милиция уже разослала ориентировки по стране, дядя Гриша вернулся. Помятый, потрепанный, с синяками под глазами и болезненной худобой. В городе к тому времени уже зацвела сирень, главную улицу привычно перекрыли, а цирк «красных конных комиссаров» привез два новых номера – «говорящую лозунгами кобылу» и «маузер, умеющий считать до десяти». Перед тем как Рая увела мужа за ухо в квартиру он успел подмигнуть любопытным соседям и сказать всего несколько слов:
    - Достал. Элитного. За такого все что угодно можно просить.
    На следующее утро, дядя Гриша пошел на рыбалку. А уже через неделю его жена Рая переехала жить к первому секретарю Горкома. Максим Леонидович, лично приехал к нам во двор на белой волге. Поднялся под самый чердак в парадном костюме и сделал Рае предложение руки при помощи казенных выражений. Лицо его при этом, как видели многие, было удивленное. Даже где-то потерянное. Он словно не понимал, что это за дом, что он тут делает, и главное, кто эта женщина в вульгарном цветастом халате. Видя замешательство будущего супруга, Рая быстро напомнила о себе стопкой школьных почетных грамот, полученных за поцелуи. Потом она собрала вещи впопыхах, обиделась на радость в глазах «прошлого мужа» и укатила в новую жизнь на белой волге.

    А еще через месяц к помолодевшему и отдохнувшему дяде Грише приехали мрачные люди на катафалке. Предъявили удостоверения похоронного отдела КГБ и настойчиво предложили опробовать новую наживку.
    - Таких откормленных опарышей у вас еще не было, - категорично заявили мрачные люди.
    - Что я должен с ними делать? – спросил дядя Гриша, хотя ответ знал заранее.
    - Поймать нам золотого карася, - охотно пояснили представители похоронного отдела. – Не надо ему простых граждан тут баламутить. Поверьте, они все не знают чего хотят.
    Отказать людям в катафалке дядя Гриша не смог. Он снова отправился на рыбалку и в третий раз попал на прием к Рудольфу Валентиновичу. Выманил его на редкую наживку, поймал на крючок. После чего карася выдернули из воды, посадили в аквариум строгого режима и отвезли в столицу. Туда же предложили переехать дяде Грише, чтобы стать почетным членом общества передовых советских рыболовов. С чистым сердцем и честным языком. Дядя Гриша подумал несколько дней и отказался.