Лунное затмение. 48 глава

   Сашу, который возмущался и просил, вернее требовал, снять с него наручники, два опера, которым капитан Рахимов приказал его увести, посадили в крытую машину и увезли в лазарет. Димка едва держался на ногах, кажется, он уже научился чувствовать приближение приступа. В глазах у него помутилось, он едва различал людей, а когда во двор вошёл Дмитрий Константинович, Димка не узнал его.
   - Товарищ капитан? Я Вишневский Дмитрий Константинович, отец Виктории Вишневской. Почему его арестовали, что тут произошло? В чём его обвиняют и куда увезли Сашу? Вика? Что с тобой? Что с твоим лицом, с шеей? Объяснит мне кто-нибудь, что тут произошло? - взволнованно спрашивал Дмитрий Константинович.
   - Саша пытался убить меня... я защищалась, папа. Если бы не пришёл Димка, я бы сейчас не стояла тут с тобой, - произнесла Вика, которую трясло и лихорадило.
   - Иди в дом и выпей боярышник, пустырник и валерьянку, пузырьки в аптечке на кухне. Ты едва стоишь на ногах. Каков негодяй! - Дмитрий Константинович был в бешенстве, еле сдерживая себя.
   - Ммм... Ааааа... всё! Я больше не выдержу! Больно! - закричал Димка, хватаясь за голову, но наручники на руках мешали. Он упал на колени и опустив голову, касаясь земли, видимо от боли, схватил горсти земли, вперемешку со снегом и сжал в руках, хотя земля была ледяная и твёрдая. Дмитрий Константинович и Вика кинулись к нему, капитан Рахимов оторопело смотрел на Димку, ничего не понимая. Потом, видя, что положение более чем серьёзное, нагнулся и снял наручники с рук Димки.
   - Дима! Димочка? Что с тобой? Папа, сделай что-нибудь, прошу тебя! - обнимая Димку, закричала Вика.
   Дмитрий Константинович попросил помочь ему завести Димку в комнату и положить на диван. Капитан с усилием приподнял Димку, ведь он был здоровее капитана, несмотря на состояние. Лицо парня было искажено болью, на него было больно смотреть. С большим трудом, вместе с профессором, капитан завел Димку в комнату и положил на диван. Дмитрий Константинович выбежал во двор и открыв машину, взял свой дипломат, где лежали необходимые препараты, шприцы и системы. Он забежал в дом, сбросил с себя меховую шапку и полупальто и хладнокровно стал готовить ампулы, шприцы и систему.
   - Вика? Воды принеси, - попросил Дмитрий Константинович, не поднимая головы.
   Девушка побежала на кухню.
   - Профессор? Я конечно понимаю... это... но этот парень признался, что ударил ножом Вашего зятя, так сказать и я должен задержать его и препроводить в отделение - проговорил капитан Рахимов с сомнением в голосе.
   Дмитрий Константинович даже не взглянул на капитана, он делал Димке уколы и ставил капельницу.
   - Вы мешаете мне... - лишь сосредоточенно произнёс Дмитрий Константинович.
Вика слышала слова капитана, страх за жизнь Димки, перенесённые переживания, боль... девушка была на грани срыва.
   - Послушайте, капитан? Экспертиза рукоятки ножа покажет, что на ней отпечатки моих пальцев, отпечатков Карапетяна на ней нет! Понимаете? Нет! Чёрт возьми... хотите, арестуйте меня! Это я, защищаясь, понимаете? Защищаясь, вынуждена была ударить бывшего мужа ножом, иначе он задушил бы меня, а перед этим, я ударила его гантелей по голове, потому что этот гад пытался изнасиловать меня! И знаете, я жалею, что не убила его! Всё... я устала. Или уходите, или арестуйте меня, - начала Вика буквально с крика, её трясло, ноги дрожали, но закончила говорить она, тихо, с каким-то отчаянием и надрывом.
   - Гражданка Вишневская, в таком случае, Вы должны пройти судмедэкспертизу, чтобы на суде были основания и доказательства вины Вашего бывшего, так сказать, мужа. Нож прошёл по касательной, не задев жизненно важные органы, я не врач, но это даже я понял, практика, понимаете ли... этот удар никак не мужчины и тем более, не того, кто воевал в Афганистане. У меня машина стоит, поехали на экспертизу. Потом, быть может, будет поздно и да... не стоит говорить о том, что жалеете, что не убили его, - с сочувствием глядя на неё и на Димку, произнёс капитан Рахимов.
   Кажется, до Вики не доходили слова капитана, она растерянно посмотрела на него, покачнулась и присела на пол возле дивана. Взяв Димку за руку, девушка поднесла её к губам.
   - Папа... если бы Дима вовремя не пришёл... этот негодяй придушил бы меня... - заплакав, произнесла Вика, глядя на лицо Димки, тот был в полубессознательном состоянии.
   Дмитрий Константинович закончил ставить капельницу, нагнувшись, взял дочь под руки и подняв, обнял.
   - Ему срочно нужна операция, дочка, но без консилиума и его согласия, я не имею права оперировать. А тебе сейчас нужно ехать с капитаном и пройти судмедэкспертизу. Поезжай, Викуля, я останусь с Димой, вызову машину от больницы и повезу его в ТашМИ. Так дольше продолжаться не может... Ты должна знать... он может вновь впасть в кому... и... больше не выйти из неё, - сказал Дмитрий Константинович, не смея смотреть дочери в глаза, понимая, что ей тяжело слышать его слова.
   Но профессор считал, что Вика должна была знать правду, иначе, случись такое, вынести это ей будет тяжело.
   - Нет... прошу тебя, папочка... нет... спаси его... - произнесла с отчаянием Вика и вдруг схватила отца за плечи и закричала:
   - Спаси его, папа! Я не могу его потерять! Папа! Я люблю его! Слышишь?   
   Затем, уронив голову на грудь отца, Вика разрыдалась.
   - Капитан? Поезжайте, - кивая головой, тихо сказал Дмитрий Константинович.
   - Поехали, гражданка Вишневская, - подойдя к Вике, сказал капитан Рахимов.
   Беспомощно опустив руки, Вика, оглядываясь на Димку, прошла к выходу. Дмитрий Константинович пошёл к телефону и набрав номер больницы, вызвал машину. Потом устало сел в кресло, возле дивана и посмотрел на капельницу, затем на лицо Димки. Казалось, парень спал, но профессор знал такое состояние и с тревогой пощупал пульс на руке парня. Устало проведя ладонью по его лицу, Дмитрий Константинович с тревогой посмотрел на Димку. Тот медленно открыл глаза.
   - Вика... где я... профессор? Вы? Что, опять? - стараясь приподняться, почти шёпотом, спросил Димка.
   - Лежи! У тебя капельница на руке, уже заканчивается, - удерживая парня, придерживая его за плечо, сказал Дмитрий Константинович.
   - Где Вика? Она в порядке? - громче спросил Димка.
   - Да, с ней всё хорошо, сынок, благодаря тебе... она жива. Если бы ты утром... как же ты узнал, что... - почему-то волнуясь, спросил профессор.
   Может в этот момент, этот сильный, мужественный человек представил себе, что мог бы сделать Саша, не приди Димка вовремя. Он погладил Димку по голове, по его густым волосам.
   - Не знаю... и на войне так было, предчувствие, что ли... правда, не знаю, - пытаясь подняться, ответил Димка.
   - Подожди, я капельницу уберу. Я машину вызвал, хотя можно было и на моей поехать, но я испугался за тебя. Ладно, машину во двор заведу. Послушай, сынок... сейчас мы поедем в больницу, ты ведь, как бы сбежал оттуда, а? - впервые за всё утро улыбнувшись, спросил Дмитрий Константинович.
   - Ты напишешь согласие на операцию и завтра утром я соберу консилиум, время не ждёт, парень, - продолжил говорить профессор, убирая иголку из вены Димки.
   А тот, ничего не ответив, сел на диван и посмотрел на Дмитрия Константиновича.
   - Дмитрий Константинович? А Вика... где она? С ней ведь всё хорошо? Вы ничего не скрываете от меня? - спросил Димка, схватив профессора за руку.
   - Успокойся, сынок, с Викой всё хорошо, я же сказал. Она уехала с капитаном, он сказал, ей судмедэкспертизу пройти надо. Поехали. Сам идти сможешь? - услышав с улицы сигнал клаксона, спросил профессор.
   - Смогу, не инвалид, - ответил Димка, злясь на себя из-за своей беспомощности.
   С трудом, он поднялся и держась за стенку, прошёл к выходу. Дмитрий Константинович хотел было ему помочь, схватив под руку, но Димка тут же убрал свою руку.
   - Спасибо, профессор, но я сам, - сказал он и медленно вышел из дома, прошёл через двор и подошёл к калитке.
   Дмитрий Константинович открыл ворота, сел за руль своего автомобиля и завёл его во двор. Затем взял свой дипломат и закрыв ворота, вышел на улицу.
   - Дима, ты в салон садись, я рядом с водителем сяду, - обернувшись, сказал Дмитрий Константинович, закрывая и калитку.
   Ключи от дома, которые со злостью ещё ранним утром бросил на стол Саша, Дмитрий Константинович убрал в шкафчик на кухне, у него были свои ключи, ведь он часто привозил дочери продукты, когда они были на занятиях, в университете.
   В больницу ехали молча, у Димки было сосредоточенное лицо и было непонятно, о чём он думает. А когда они заехав в ворота ТашМИ, проехали до отделения нейрохирургии, Димка, выйдя из машины, увидел Лидию Николаевну. Женщина стояла возле дверей отделения и с нетерпением смотрела на подъезжающие машины, нервно теребя в руках ручку сумки. Димке стало не по себе, несмотря на холод, мама ждала его, переживала.
   - Мамочка? Почему же ты стоишь здесь? Ведь можно было ждать в палате, в фойе, наконец. Здесь же холодно! - подходя к матери, сказал Димка.
   - Димочка? Господи! Никто не говорит, где ты, что с тобой... я не знала уже, что думать, - заплакав, произнесла Лидия Николаевна, обнимая сына.
   - Давайте зайдём в отделение и пройдём в мой кабинет. Нам нужно поговорить, - сказал Дмитрий Константинович, первым входя в подъезд больницы.
Именно в подъезд, входя в который поднимаешься по ступеням на нужный этаж.   
   История ТашМИ глубока и очень интересна. Семнадцатого сентября тысяча девятьсот девятнадцатого года, состоялось открытие первого Туркестанского государственного университета, деканом медицинского факультета был избран профессор Ситновский. Седьмого сентября тысяча девятьсот двадцатого года, был учреждён указ о создании университета.
   Теперь же, ТашМИ является и учебным заведением, и одной из ведущих лечебных клиник Узбекистана.
   Профессор поднялся на второй этаж и прошёл в свой кабинет. Димка и Лидия Николаевна, которую он взял под руку, шли за ним. Войдя в кабинет, Дмитрий Константинович пригласил всех сесть на диван, а сам, сняв с себя меховую шапку и полупальто, повесил все на вешалку в шкаф и сел за свой стол.
   Димка, тяжело опускаясь на диван, расстегнул молнию на куртке. Поддерживая сына, Лидия Николаевна села рядом с ним и с тревогой посмотрела на профессора. Дмитрий Константинович взял лист бумаги и ручку.
   - Дмитрий, садись сюда, за стол и пиши согласие на операцию, - сказал он.