Шаббат с поэтом Александром Балтиным

Балтин: Элли... в церкви смрад и полумрак, Дьяки курят, ****ь, ладан...

Элли: Да, бля. Пью водяру за упокой души Эллы Крыловой.

Балтин: Эл, Вы что... сами за себя? Да, ладно, поживём ещё... Раньше смерти всё равно не умрёте... Извините, ежели что не так...

Элли: Саша, Элла Крылова умерла 23-го августа сего года от горя и людской злобы. 24-го она была во гробе, а 25-го появилась Элли Дзен. Многие, очень многие желали Элле Крыловой смерти. Так нате, кушайте! Успеха не прощают, тем более женщине. Народец у нас гнусный.

Балтин: Ну, я Вам точно ничего плохого не желал... Хотите, ещё раз про Вас напишу, в смысле - про стихи... Дзен... Очень привлекательно. Но мне, Элли, больше почему-то нравятся иезуиты и мальтийцы... Особенно 77-ой князь и великий магистр ордена Анжело ди Морхано ди Колонья, возобновивший чекан монеты - ордена...

Элли: Саша, я больше не пишу стихи. Хватит. Мама и Серёжа ушли, а они были моими самыми лучшими читателями. Не для кого писать. Будь проклят этот ****ый Бог, который их у меня украл. Таких людей, как они, больше нет и не будет. Этот Бог - грязная скотина, мерзкая сука, гадкий ублюдок. Я верила в него всю жизнь и всю жизнь терпела побои. Я больше не могу терпеть. Я ненавижу этого сраного Бога, я его проклинаю. Пусть он огромный, как свиная жопа, мне плевать. Моя маленькая Сашенька в тысячу, в миллион, в миллиард раз больше Бог, чем этот так называемый Бог. Он меня измордовал, истерзал, довёл до ручки. И продолжает в том же духе. Мерзость, скотина, подонок. Я его не боюсь, мне уже терять нечего, он всё у меня отнял, всех, кого я любила. Я не боюсь ни смерти, ни небытия. Да, в конце концов, согласно Каббале, я сама - Бог. И у меня своя Вселенная. А эта тварь пусть подвинется. Урод ****ский.

Балтин: Нечего ответить, Элли... Я кощунствовал посильней Вашего, но это было бессмысленно. Если есть сила, запустившая квинтиллион биллионов солнечных систем, то кто мы такие, чтоб какие-то слова говорить... Мне нечем Вас утешить или написать что-то приятное... Держитесь восхитительных мелочей: листок, свернувшийся улиткой на подоконнике, оттенок воды и проч. Смерти родных так прорезают реальность, что я физически чувствовал разрывы воздуха, всё мечтаю... с отцом... на том... свете в смысле... Очень для меня был важен отец.

Элли: Я своего отца почти не знала. Мама была для меня всем. Она была чудесным, восхитительным, святым человеком. Одна тянула нас с братом. Ради нас вообще отказалась от мужчин в сорок с небольшим. Мама была умница, великолепный эрудит, и при этом - совершенный чистый ребёнок. Она ушла шесть лет назад, а я всё вою "Ма-а-а-мочка!!!" И от рыданий бьюсь в конвульсиях.

Балтин: Мама для меня вообще всё - ей было восемьдесят три 29-го августа... Отец ушёл в 198ом году, ему было 52, мне 19... Мне пришлось - по ситуации - вызывать похоронного агента, с моргами там... и проч. И помню, как меня потрясло, что папа лежит... и не дышит. То есть я знал, что он не может дышать, но... всё равно... То есть теперь я отца пережил, получается… Я шаббат свой начинаю с Баха, Вивальди, Шопена, Лунной сонаты…

Элли: Саша, в минуты мистических прозрений я видела рай. Он очень похож на Землю, только там совершенно нет зла и всяких земных гадостей. Чудесная природа: леса, озера, горы, цветущие сады. Маленькие уютные домики, где люди живут семьями со своими четвероногими питомцами. Я видела наш с Серёжей райский домик. Он скромный, светлый, рядом пышный сад и тёмный пруд с белыми кувшинками. Я видела стоящего на крыльце Серёжу, он мне улыбался и махал рукой. Рядом с ним были его пёс Янус и наши доченьки-кисоньки Юльча и Сашенька. Рядом домик мамы и брата и домики наших друзей. Саша, мы обязательно встретимся с нашими ушедшими родными и любимыми.

Балтин: Я не видел, Элли... Я только соприкасался с коловращением мирового духа... Были очень сильные ощущения...